В поисках дома (fb2)

- В поисках дома (пер. Светлана Владимировна Силакова) 68K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Майкл Чабон

Майкл Чейбон
В поисках дома

Дом был абсолютно неподходящий. Стилизован под нормандский замок: эксцентрично выгнутая крыша, грузная башня с коническим куполом, декоративные мелкие стеклышки в окнах нижнего этажа, стены увиты плющом. Все это великолепие высилось на северо-западном берегу озера Вашингтон, в двух минутах езды от места, где выросла Кристи. Район регулярно подвергался нашествиям садовников, ландшафтных архитекторов и поставщиков брусчатки из настоящего умбрийского гранита. Но на этот замок, со всей очевидностью, навели дополнительный, предпродажный марафет. Голубые ставни свежевыкрашены: краска блестит и еще нигде не отслаивается, вокруг анютиных глазок чернеет свежая мульча, а бескрайний газон после стрижки, казалось, еще и отшлифовали наждачной бумагой. Табличка агентства недвижимости, установленная для привлечения потенциальных покупателей, представляла собой благопристойный гербовый щит в красно-белых тонах на кованой чугунной подставке. На щите значилось только имя — «Герман Силк» — и телефонный номер, начертанный изящным рубленым шрифтом.

— Это он? — спросил Дэниэл Даймонд, и сердце у него упало в пятки — или еще глубже, в какую-то головокружительную пропасть. Хотя все стекла были опущены, в машине мистера Суина было не продохнуть от запаха хозяйского одеколона — едкого экстракта грушанки и рассола; чем ближе они подъезжали к дому, тем интенсивнее благоухал риэлтор — разнервничался, что ли? На Дэниэла, страдавшего аллергией, этот аромат сильно действовал. «Что ж я утром кларитин не выпил?» — корил себя Дэниэл. — Это он и есть?

— Он и есть, — пробурчал Суин устало, таким тоном, словно уже целый день колесит с ними по городу на своем дряхлом «мерседесе» и показывает замечательные дома, один другого краше, а Дэниэл с Кристи все бракуют под самыми вздорными предлогами. В действительности день только начинался — еще только десять утра, а нормандский замок был первым домом, к которому их привез риэлтор. Суин был пожилой, какого-то неопределенного возраста мужчина с коричневой, продубленной кожей. Он был одет в зеленую рубашку-поло, рыжие мокасины и клетчатый полотняный пиджак оттенка той целлофановой травы, которой обычно выстилают сувенирные пасхальные корзинки. Морщины, будто прочерченные по линейке. Стрижка под ежик. Подбородок — как два согнутых пальца. Нос, испещренный мелкими красными письменами. Все это придавало Суину сходство с высококлассным, но спившимся летчиком. — А чем этот дом плох? Вас не заслуживает?

Кристи Кайт, жена Дэниэла, многозначительно поглядела на мужа с переднего сиденья — ездить на заднем она не могла, ее моментально укачивало.

— Э-э-э… Мистер Суин, он ужасно большой, — сказала она, зондируя почву, подавшись вперед, чтобы риэлтор не загораживал ей замок. Кристи получила высшее образование в Пало-Альто: изучала французский и возглавляла группу чирлидерш — воодушевляла местную футбольную команду, которая непременно проигрывала ответственные матчи. Кристи держалась с агрессивной учтивостью выпускницы Стэнфорда и смотрела на всех словно с вершины живой пирамиды из напряженно застывших гимнасток. Когда она была еще школьницей, ее избрали Яблочной королевой^[1] штата. От матери Кристи выучилась прилагать невообразимые усилия, чтобы устроить свою жизнь на образцовый манер, точно на картинке из журнала «Мой дом и сад», а затем сокрушаться со столь же невообразимым размахом, когда черные сливы в красной миске от «Маккой» оставались несъеденными и воняли на всю кухню, или когда ослепительно-белое озерцо хризантем посреди главной клумбы уничтожала тля.

— Не знаю, мистер Суин, — проговорил Дэниэл, — я тоже как-то… Наверно…

— Но дом, конечно, очаровательный, — прервала его Кристи. Наморщила лоб, сощурила глаза. «Изо всех сил пытается, — осознал Дэниэл, — вообразить, как живет под этой крышей в этом доме вместе со мной». Идея приобретения дома, как и все меры, предпринятые ими для спасения брака: визиты к семейному психотерапевту, долгие прогулки, просмотр фильма под названием «Бриттани и ее любимая плетка», — исходила от Кристи. Но через мгновение лицо у Кристи поскучнело, она перевела взгляд на Дэниэла, и тот впервые после их свадьбы, состоявшейся позапрошлым летом, заметил в глазах жены проблеск самого настоящего отчаяния, боязни, что для их семьи вообще не найдется пристанища: ни в Сиэтле, ни в любом другом уголке планеты. Передернув плечами, Кристи покрепче завязала на голове косынку — полоску прозрачного итальянского шелка с узором из лимонов и лаймов. Открыла дверцу, начала выбираться из машины.

— Эй, вы, погодите, — сказал Суин, схватив ее за руку. Кристи моментально уселась и озарила Суина самой умиротворенной и сердечной улыбкой из арсенала Яблочной королевы, но Дэниэл отлично видел: ноздри у нее раздулись, как у кролика. — Спешка тут неуместна, — раздраженно продолжал Суин. — Вечно вы так — второпях да наспех.

Он открыл бардачок и долго там рылся, пока не нашарил пачку «Пэлл Мэлл». Нажал на рычаг, выдвигающий зажигалку, и заявил, постучав по приборной доске сморщенной сигаретой:

— Такие дела, не взвесив все хорошенько, не начинают. Можно непоправимо ошибиться.

Дэниэл и Кристи поспешно, как пассажиры, застрявшие на пустынном автовокзале в обществе религиозного фанатика, поддакнули Суину.

— Мы люди осторожные, — произнесла Кристи, после чего со всей осторожностью повернула голову и втайне от Суина театрально, но не совсем в шутку изобразила на лице испуг.

— Осторожные и ограниченные в средствах, — подтвердил Дэниэл. Он пока не решил, говорить ли Кристи, что на днях имел с ее отцом важный разговор. Тесть пригласил Дэниэла на ленч в Университетском клубе и вызвался оплатить покупку любого дома, который они выберут, — в разумных ценовых пределах, конечно. После войны отец Кристи, мистер Кайт, создал рекламное агентство, специализирующееся на сфере тяжелой индустрии, залучил несколько солидных клиентов — крупных поставщиков «Боинга», и в итоге, когда ему исполнилось шестьдесят два, выгодно продал фирму. Обзавелся кондоминиумом в Салишане^[2] у девятой лунки гольф-клуба и небольшим бунгало в Мексике близ Кабо-Сан-Лукас. Ни у Дэниэла (он был астрономом и учился в аспирантуре в Университете Вашингтона), ни у Кристи (которая преподавала там же психологию) своих капиталов не было. На своего отца Дэниэл тоже не мог рассчитывать: пока мистер Кайт богател, отец Дэниэла медленно прогорал — довел до банкротства два винных магазина, один галантерейный и одну типографию. Ныне родители Дэниэла проживали в форменном лагере интернированных во Флориде, под Делрэй-Бич, среди других разоренных стариков, кокосовых пальм и облезлой штукатурки. — Давайте уж, наверно…

Кристи сурово глянула на него, и Дэниэл умолк. Зажигалка выскочила из панели, Суин протянул к ней дрожащую руку; пришлось в напряженном молчании смотреть, как он пытается прикурить. В груди у него что-то клокотало. Спустя несколько секунд пара жалких засохших волокон, которые удалось поджечь Суину, вывалились из сигареты прямо ему на брюки. Материя затлела. Суин шлепнул себя по бедру, не спуская злобного взгляда с замка, словно тот или его обитатели каким-то образом спровоцировали поджог его штанов.

— Думаю, мистер Суин, нам стоит его посмотреть, — сказала Кристи.

Суин покрутил головой. Снова уставился на дом. Набрал в грудь воздуха.

— Ну ладно, давайте, — произнес он, открыл дверцу и вышел из машины, опасливо косясь на замок.

Дэниэл и Кристи задержались у «мерседеса», перешептываясь.

— Можно подумать, он привидение увидел, — заметила Кристи, застегивая свою белую кофту на верхнюю пуговицу. — Выглядит ужасно.

— А интересно, на нашей свадьбе он лучше выглядел?

Как понял Дэниэл, Боб Суин присутствовал на их свадьбе позапрошлым летом, но этот далекий день помнился Дэниэлу очень смутно. Собственно, даже в момент этого судьбоносного события ему казалось, что все происходящее имеет к нему лишь косвенное отношение. На умеренно-помпезной церемонии гражданского бракосочетания с Кристи, которая состоялась на лужайке в парке Лорельхерст, он чувствовал себя не столько героем дня, сколько туристом, который, заблудившись в чужой стране, был вовлечен в торжественную процессию адептов какой-то варварской, непостижимой религии. Боба Суина и его импозантную жену Монику он помнил не лучше, чем Билла и Сильвию Бонд, Роджера и Эвелин Холсеппл, Ральфа и Бетси Линдстром, или всех прочих из трех сотен импозантных старых друзей семьи невесты, которые и составляли большинство гостей. Дэниэл знал, что Суин учился с его тестем в университете, а теперь иногда играет с ним в гольф, и успел подметить, что при упоминании этой фамилии в гостиных всегда распространялся какой-то незримый дымок дурных вестей, но так и не уяснил, в чем причина, — то ли у Суина жена-алкоголичка, то ли сын-сайентолог, то ли ему самому из-за опухоли удалили половину левого легкого…

— Не буду врать, — сказала Кристи, — я его на нашей свадьбе не помню. Я вообще Суинов плохо знаю. Немножко помню, как он выглядел, когда я была маленькая, вот и все.

— Тогда неудивительно, что теперь у него вид ужасный, — и Дэниэл сделал шаг назад, чтобы полюбоваться Кристи: ей очень шло элегантное зеленое платье от Виттадини. Она недавно сделала эпиляцию, и гладкая кожа на ее голых ногах, озаренная солнцем, буквально сверкала; у туфель были ажурно вырезанные носы, и сквозь отверстия виднелись тонкие пальчики с ногтями, выкрашенными розовым лаком. — Зато у тебя чудесный.

Она улыбнулась, и зрачки у нее расширились, заволакивая глаза мраком. — Вчера мне с тобой очень понравилось.

— И мне тоже, — не замедлил с ответом Дэниэл. Вчера вечером они легли на кровать валетом, поверх пухового одеяла, и под тихое воркование Ала Грина, при свечах массировали друг другу ступни, натирая их ароматическим маслом. Это упражнение им порекомендовал психотерапевт — посоветовал практиковать ласки, не содержащие никаких элементов агрессии. Вспомнив вчерашнее, Дэниэл невольно покраснел: во время массажа он ровным счетом ничего не испытал — разве что мучительную неловкость. Как ни печально, женские ступни вообще и ступни жены в частности его совершенно не возбуждали. Даже умащая благовониями грациозные ножки самой Семирамиды или Хеди Ламарр, он остался бы холоден.

Думая об этом, Дэниэл запустил руку под подол платья Кристи, намереваясь игриво чиркнуть пальцем по ее гладкому, упругому бедру, но Кристи шевельнулась, и кисть Дэниэла каким-то непостижимым образом застряла между ее ногами наподобие распорки, словно пытаясь удержать открытыми двери лифта.

— Фу, — скривилась Кристи, — зачем так грубо?

— Извини, — сказал Дэниэл.

Они присоединились к мистеру Суину у ворот дома.

— Кто такой Герман Силк? — спросил Дэниэл, когда они поравнялись с благопристойной табличкой в форме щита.

— Кто такой Герман Силк? — повторил Суин с какой-то непонятной горечью. — Хороший вопрос.

Дэниэл решил, что это намек на двусмысленную славу Силка в локальном масштабе: какие-нибудь махинации с недвижимостью или судебная тяжба. Дэниэл пытался следить за местными скандалами — главной темой для разговоров в доме Кайтов, но ему это не всегда удавалось: такие беседы обычно велись за щедрыми порциями «Канадиан клаб» с содовой.

— Ну, насмешили, — вздыхал Суин.

Когда они подошли к двери, мистер Суин тщетно сражался с висячим кодовым замком. Перепробовал несколько шифров, а затем с озадаченной миной, свойственной дряхлым старикам или маленьким детям, достал из кармана свои собственные ключи и попытался воткнуть один из них в замочную скважину.

— Смешно, — пробормотал Суин, когда эта безумная затея тоже оказалась напрасной. — Герман Силк. Ха!

Кристи покосилась на Дэниэла, безмолвно прося прощения за то, что втянула их в эту гиблую затею. Дэниэл в ответ улыбнулся и, по своему обыкновению, театрально пожал плечами, что означало: «Прощаю, но еще припомню».

— Э-э, мистер Суин, может быть, вы мне скажете шифр? — сказала Кристи, оттеснив его от замка. У этой женщины, способной по несколько часов лежать и слушать пение преподобного Ала Грина, покуда Дэниэл отчаянно, словно вызывая джинна, тер ее масляные ступни, — у этой женщины все-таки начало истощаться терпение. В сердце Дэниэла зашевелилась слабая надежда: еще немного, и им придется отказать несчастному мистеру Суину, отказаться от покупки дома и от всей затеи Кристи с исследованием и разрешением их общей проблемы. Дэниэл надеялся: теперь, когда все пошло наперекосяк, они смогут без лишних заморочек остаться в своей квартире на Куин-Энн-Хилл и вернуться к его любимой стратегии — сделать вид, что у них все в порядке.

Суин продиктовал Кристи шифр цифру за цифрой. Кристи нажимала на кнопки. Даже замок подергала — он не поддался.

— Вы уверены, что мы не ошиблись адресом? — спросила она.

— Как же, ошиблись! — отрезал Суин. Его лицо вдруг покраснело, тон в тон пачке «Пэлл-Мэлл». Посторонний наблюдатель решил бы, что Суин обижен на Кристи и Дэниэла, по горло сыт невыполнимыми требованиями и садистскими насмешками, которыми они допекают его уже сорок лет. — Что вы все ко мне лезете со своими вопросиками? Не понимаете, что ли, я сил своих не жалею!

Дэниэл с Кристи переглянулись. Кристи закусила губу, и Дэниэл понял: чего-то такого она и опасалась. Внезапно он ясно вспомнил мистера Суина на свадьбе. После ужина произносились тосты, и мистер Суин тоже встал сказать несколько слов. Лицо у него налилось кровью, он еле держался на ногах. Сидевшая рядом женщина, Моника Суин, — стройная, моложавая, очки в красной оправе, очаровательная короткая стрижка, очень идущая к ее седым волосам, — потихоньку дернула мужа за рукав. В огромном белом шатре на миг стало нечем дышать, повисла пауза, и гости, отводя глаза, уставились на свои тарелки.

— Ну, конечно, мистер Суин, мы понимаем, — сказала Кристи. — Мы знаем, что вы от всей души стараетесь нам помочь. Мы высоко ценим ваш труд. Правда, Дэниэл?

— Э-э-э… Да, мы вам глубоко признательны.

Лицо Суина снова приобрело нормальный цвет.

— Извините, — произнес он. — Мне… мне очень неудобно, ребятки. Я сегодня что-то плоховато себя чувствую, — он провел рукой по своей стриженой макушке. — Погодите-ка. Сейчас проверю. Тут раньше… — попятившись, он спустился с крыльца и, пригнувшись, упершись руками в колени, стал разглядывать землю под живой изгородью из рододендронов, окружающей дом. Шествуя походкой краба от куста к кусту, Суин исчез за углом.

— Теперь-то я его вспомнил, — сказал Дэниэл.

Кристи издала гортанный смешок и грустно покачала головой:

— Надеюсь, он не очень болен.

— Думаю, рюмочка его бы излечила.

— Тише, Дэниэл, ради бога.

— Помнишь, какой тост он сказал на свадьбе?

— Разве он говорил тосты?

— «За наших жен и возлюбленных, и за то, чтобы они никогда друг с другом не встречались!»

— Ей-богу, не помню.

— Я тогда подумал: «Ой, блин, самый подходящий тост для свадьбы».

— Дэниэл.

— Все пропало попусту.

— Дэниэл, ну зачем так? Мы найдем решение. Главное — приложить усилия.

— Кристи, — взмолился Дэниэл. — Пожалуйста, воздержись от таких фраз.

— А какие фразы ты от меня хочешь услышать?

— Лучше вообще молчи, — сказал Дэниэл. — Ты же не умеешь иначе выражаться.

— Нашел! — из-за угла дома вышел Суин, улыбнувшись молодой паре своей профессиональной улыбкой риэлтора — улыбкой человека, который знает, что за глаза о нем плохо отзывались. Он потрясал пятнисто-серым, средней величины булыжником, и на миг Дэниэла посетило безумное предположение, будто риэлтор собирается попросту разбить замок. Но Суин повертел камень в руке, выдвинул какую-то пластмассовую панель и выудил из камня блестящий золотой ключ. А фальшивый булыжник сунул в карман пиджака.

— Удобная штукенция, — заметил он. Без усилия вставил ключ в скважину и открыл им дверь. — Не волнуйтесь, все в полном порядке, — добавил он, увидев, какими глазами смотрят на него Дэниэл и Кристи. — Насчет кодового замка я им просто позвоню. Обычная история. Заходите.

Они оказались в небольшом вестибюле. Стены в бледных разводах, словно вместо штукатурки их покрыли густой кондитерской глазурью. Пол паркетный, из сосны. Встроенная вешалка для шляп, увешанная самыми разнообразными головными уборами. Суин подтянул на себе брюки и замер, оглядываясь по сторонам, часто моргая, поджав губы; его лицо приобрело какое-то бессмысленное выражение. Изобилие шляп на вешалке — три берета карамельных оттенков, мужская твидовая шляпа, новенький «стетсон» с ремешком из змеиной кожи, несколько кепок с эмблемой гольф-клуба, в котором состоял и мистер Кайт, — явно озадачило Суина. Он откашлялся, и молодые супруги решили, что сейчас он приступит к своим прямым обязанностям — начнет расхваливать дом. Но Суин молчал. Даже не поманив их за собой, пошлепал, шаркая ногами, в гостиную.

Гостиная точно сошла со страниц журналов миссис Кайт. Отделанная вышивкой козетка, пара старинных мягких кресел, заново обитых персидскими тканями, низкий марокканский столик с чеканной медной столешницей, старинный голубой ковер — коллекционный образец «китайского ар-деко», на встроенных стеллажах с четко продуманной хаотичностью расставлена небольшая коллекция альбомов по искусству и корзинок, выделываемых местными индейцами. Очевидно, декоратор стремился к равновесию между эклектикой и минимализмом, но комната была очень уж велика, и Дэниэлу она показалась всего лишь необжитой.

— Мистер Суин, вы себя хорошо чувствуете? — спросила Кристи, толкнув Дэниэла в бок.

Мистер Суин стоял на китайском ковре, разинув рот, разглядывая гостиную широко распахнутыми глазами, прижав руку к животу. Складывалось полное впечатление, что его оглушили ударом по голове.

— А? О, да, конечно, хорошо, просто они… они тут кое-что переделали, — произнес он. — С тех пор, как я здесь в последний раз был.

Трудно было поверить, что Суин здесь уже бывал, — такое у него было изумленное лицо. Дэниэл заподозрил, что Суин наугад выбрал дом из базы данных и привез их сюда только потому, что чувствует себя чем-то обязанным родителям Кристи. Очевидно, хозяева не ждали, что сегодня утром дом приедут смотреть; на козетке валялся старый вязаный плед, на кресле лежал раскрытый журнал, а на медном столике стоял недопитый бокал с томатным соком.

— Мистер Суин! — окликнула Кристи. — Хозяева не будут возражать, вы уверены?

— Не будут, не будут, — пробурчал Суин и указал на стеклянные двери в дальней стене гостиной. — По-моему, там вы найдете столовую.

Дэниэл вошел вслед за Кристи в столовую: прохладную, затененную, с отреставрированными березовыми стульями и березовым же столом, накрытым огромным стеклом. В черной лаковой чаше посреди стола плавала гардения с пожухшими по краям, как бы опаленными лепестками.

— Симпатично, — сказал Дэниэл, хотя запах гардений всегда его жестоко обманывал: поначалу искушал ароматом яблок и ванили, но завершался едкими нотками витаминов и горелой проволоки.

— Перестань, Дэниэл. Этот дом нам не по карману.

— А я разве сказал, что по карману?

— Пожалуйста, не вредничай.

— А я вредничаю?

Кристи, вздохнув, оглянулась на гостиную. Суин их еще не догнал и вообще, похоже, куда-то запропастился. Наверно, вернулся в вестибюль, подумал Дэниэл, осматривается в доме, чтобы сделать вид, будто все тут знает. Кристи, подойдя к Дэниэлу вплотную, перешла на шепот. Ее дыхание сотрясло волоски внутри его уха; по предплечьям пробежали мурашки.

— Тебе не кажется, — шептала Кристи ему на ухо, — что он не имеет права это делать?

— О чем ты? — спросил Дэниэл, невольно попятившись. Узел косынки ослаб, и на щеку Кристи свесилась толстая обвисшая прядь немытых темных волос. Голову вредно мыть слишком часто — потому-то она и надела сегодня эту броскую косынку. Дэниэл предположил, что волосы у нее пахнут шашлыком (вчера вечером они были на барбекю, устроенном кафедрой астрономии).

— Сам посуди, как он ключ достал… и вообще. Может, его… дисквалифицировали, что ли? Не знаю, как это у риэлторов называется. Лишили лицензии?

— Риэлторов лишают реальности, — предположил Дэниэл. И, приподнявшись на цыпочках, сорвал с Кристи косынку. Ее пропахшие дымом волосы разметались во все стороны.

— Ну и зачем ты это сделал? — спросила она.

— Сам не знаю, — честно ответил Дэниэл. Вернул Кристи косынку, и она снова упрятала под нее волосы. — Пойду посмотрю, как там мистер Суин.

Дэниэл вернулся через стеклянные двери в гостиную. Суин, спиной к Дэниэлу, стоял в дальнем ее конце, у проема, ведущего в вестибюль. В этом углу тоже были встроенные стеллажи с небольшой выставкой — разные занятные мелочи вперемежку с фотографиями в рамках: младенцы, выпускники в шляпах с кисточками, ирландский сеттер, просунувший голову в оранжевый спасательный круг. Когда Дэниэл подошел, Суин задумчиво созерцал что-то маленькое, блестящее: то ли кристалл, то ли хрустальную фигурку какого-то животного. Риэлтор взял этот предмет с полки, поднес к глазам и засунул в правый карман пиджака.

— Сейчас-сейчас, — произнес он, когда Дэниэл, онемев от изумления, еле заставил себя многозначительно кашлянуть. Суин обернулся, и на одно мгновение, прежде чем сделаться обычной недвижной маской опытного пилота, его лицо озарилось каким-то безрадостным, необъяснимым самодовольством; казалось, Суин только что совершил какой-то мелкий, но блестящий акт мщения. Суин последовал за Дэниэлом в столовую, а Дэниэл призадумался, о чем бы его спросить для проформы. Какие вопросы задают нормальные мужья нормальным риэлторам на этой стадии переговоров? Тут Дэниэл сообразил, что Суин еще не заводил разговор о цене, назначенной за дом хозяевами.

— Мистер Суин, а много они хотят? — рискнул он поинтересоваться.

— Один бог знает, — с этими словами Суин запустил пальцы в черную лаковую чашу и схватил гардению за коротко обрезанный, мокрый стебель. Поднес цветок к носу, как следует внюхался и испустил долгий притворный вздох наслаждения. И, прямо на глазах у Дэниэла, засунул цветок во все тот же карман пиджака. — Ну что, посмотрим кухню?

И Дэниэл поплелся за Суином на кухню, где Кристи дежурно ахала над ольховыми шкафами, керамическими горелками и отсветами озерной глади, дрожащими на потолке.

— Даже не знаю, сколько тысяч вбухали попусту, — пробурчал Суин. На его кармане расплывалось темное мокрое пятно. — Вот ведь люди, а?

Он покрутил переключатель реостата: точечные светильники ярко вспыхнули, потускнели и снова разгорелись. Встряхнув головой, Суин объявил:

— А теперь пройдемте в семейную. Или, лучше сказать, в телевизионную. Один черт, верно?

Резко отодвинув раздвижную дверь, Суин прошел в соседнюю комнату. Кристи поманила Дэниэла рукой. Он оглянулся на столовую. В лаковой чаше кружился по воде одинокий лепесток.

— Дэниэл, ты идешь? — окликнула Кристи.

— В этом доме есть что-то зловещее, — проговорил Дэниэл.

— Интересно что, — отозвалась Кристи, театрально закатив глаза, указывая подбородком на мистера Суина в семейной комнате. Пересекая кухню, Дэниэл осматривался, пытаясь установить, не исчезла ли из нее какая-нибудь мелкая вещица, — парадоксальная задача для человека, попавшего сюда впервые. Сахарница, солонка, мельница для перца, щипчики, облепленные ржавыми нитями засохших чайных листьев. На кухонной колонке, придавленная телефонным аппаратом, аккуратная стопка писем и конвертов; Суин запросто мог бы прихватить парочку, но стопка, перетянутая резиновым колечком, казалась не потревоженной. К письму, лежавшему сверху, была прикреплена скрепкой визитная карточка с именем и телефоном («Сержант Мэтт Риди, отдел по борьбе с насилием в семье, полицейское управление Сиэтла»). Отогнув визитку, Дэниэл заглянул в письмо — оно было без конверта — и мельком прочел первые строки, отпечатанные на старой машинке с кривой, вываливающейся из строки буквой «О».

«Дорогая сука! — прочел Дэниэл. — Ну как, счастливы вы теперь с Германом? Ты…»

— Дэниэл! Что ты делаешь?

— Ничего, — сказал Дэниэл, отложив письмо. — У них похоже… э-э-э… какие-то проблемы. У людей, которые здесь живут.

— Дэниэл, это не наше дело, — произнесла Кристи с чрезмерно праведным, на его вкус, видом, и взяла его за руку.

Дэниэл грубо выдернул руку. Из соседней комнаты доносился голос мистера Суина, что-то бормочущего себе под нос.

— Больно! — выдохнула Кристи, целуя свои ушибленные пальцы. Покосилась на стопку писем. — А что там написано?

— Там написано, что им следовало бы чаще массировать друг другу ноги.

Кристи оскорбилась окончательно.

— Дэниэл, если тебе по-настоящему не хотелось, кто тебе мешал…

— Что здесь происходит? — спросил мистер Суин, вернувшись из семейной комнаты.

— Идем-идем, — сказал Дэниэл. — Извините. Просто… кухня тут прямо невероятная.

Суин кисло кивнул, надув губы. Правый карман его пиджака уже заметно оттопыривался, а из левого торчала, по-видимому, ракетка для пинг-понга.

— Невероятная, — согласился он.

В семейной, дождавшись Дэниэла и Кристи, Суин похитил с журнального столика потрепанную автобиографию Дональда Трампа в бумажной обложке, а в маленьком, потемневшем от табачного дыма кабинете, куда вела дверь из вестибюля, прикарманил медное пресс-папье — статуэтку полулежащего турка в туфлях с загнутыми носами. Когда они прошли в гараж, где помимо длинного изящного автомобиля, таившегося под брезентовым чехлом, имелся верстак со множеством инструментов, Суин присвоил коробку гвоздей, рулетку и еще какую-то вещь, предназначение которой Дэниэл определить затруднился. Кражи совершались в открытую, словно так и надо; к моменту, когда они поднялись наверх смотреть вторую из гостевых спален, Кристи тоже с каким-то восторженным ужасом следила, как мистер Суин сгребает добычу. Из гостевой спальни он изъял сувенирную модель "Космической иглы«^[3], резиновый кошелек и упаковку стелек для обуви с дезодорирующим эффектом. Когда, наконец, риэлтор привел молодых супругов в спальню хозяев, в карманах у него побрякивало.

Едва переступив порог, Суин резко остановился, и Дэниэл с Кристи чуть на него не налетели. Окинул взглядом огромную кровать с балдахином, гардероб и комод от «Истлейк», стены, оклеенные необычными обоями — красными, как сафьяновые переплеты старинных книг. И в очередной раз, как раньше в гостиной, изумился, как-то обескураженно разинув рот, словно интерьер стал для него нежданным ударом — но почему, собственно? Как и в гостиной, в этой спальне ничто не указывало, что продавцы ожидали прихода посторонних. Кровать была не заправлена, на полу у двери валялась груда белых блузок с рюшками, лифчиков и женских трусиков. Суин прошагал через темно-красную комнату к двери, которая, по-видимому, вела на затянутую москитной сеткой лоджию. В окна по обе стороны двери вливался яркий свет сентябрьского солнца, профильтрованный окнами лоджии.

— Полежать бы там сейчас в гамаке, — произнес Суин с неожиданной тоской в голосе. Попробовал повернуть ручку двери: заперто. Прижался носом к стеклу. — Господи, как же я устал.

Он полез в нагрудный карман за сигаретами, но ничего там не нашел. Оглянувшись, оскорбленно усмехнулся Дэниэлу и Кристи, словно это они сыграли с ним злую шутку — спрятали от задерганного, изнемогающего человека его единственное утешение. Начал хлопать по всем своим звенящим карманам, пока не обнаружил одну скрюченную «Пэлл Мэлл». Подошел к туалетному столику с мраморным верхом, стоявшему у кровати, выдвинул ящик и долго в нем рылся, пока не отыскал коробок спичек. Руки у него так дрожали, что он уронил сигарету. Потом уронил зажженную спичку. Наконец еле-еле закурил; выдул струю дыма прямо на подушки огромной неприбранной постели.

— В этой комнате вы почти весь день будете с солнцем, — мечтательно произнес он. — Жалко, обои темные.

И стряхнул пепел на начищенный сосновый паркет.

— Хорошо, мистер Суин, — произнесла Кристи самым резким тоном, на который была способна. — Думаю, мы увидели достаточно.

— Хорошо, — отозвался Суин, но с места не сдвинулся. Застыл, созерцая парусиновый гамак, подвешенный между столбиками террасы.

— Мы вас нагоним внизу, вы не против? — спросил Дэниэл. — Дайте нам минутку, мы все между собой обсудим. Ну, сами понимаете… еще немного осмотримся. Спешка тут неуместна, верно?

Суин нервно сглотнул; хрящи его ушей и затылок вновь зарделись от гнева. Дэниэл чувствовал: Суину самому хочется остаться без посторонних здесь, в этой спальне, поразмыслить обо всех своих ошибках, о том, что его терзает. Остаться, а клиентов выставить. Кристи крадучись подошла к Дэниэлу и прижалась к нему: бедром к бедру, щекой к плечу. Дэниэл обнял ее за плечи, нащупал слегка вздутую кожу в месте, где лямка бюстгальтера врезалась в плечо.

— Вы же знаете, спальня — это очень важно, — произнесла каким-то глухим голосом Кристи.

Суин, призадумавшись, затянулся сигаретой. Он пристально смотрел на клиентов. Но, как и в прошлый раз, ярость вдруг отхлынула. Суин бессильно кивнул.

— Я буду внизу, — сказал он. — Не торопитесь, ребятки, оставайтесь здесь столько, сколько вам надо.

И вышел, но по дороге остановился у груды грязного белья, выдернул из нее громадные трусы незабудкового цвета с кружевной отделкой и затолкал в набитый карман. Дэниэл и Кристи услышали, как он топает по лестнице, а еще через мгновение — скрип раскрывшейся дверцы шкафа.

— За серебром полез, — заметил Дэниэл.

— Дэниэл, что нам делать?

Дэниэл пожал плечами и сел на неприбранную постель.

— Надо моим родителям позвонить, — рассуждала Кристи. — Они хорошо знают Боба. Может, подскажут, как с ним обходиться, когда он такой.

— Кому-кому, а нам не стоит смотреть на него свысока, — проговорил Дэниэл. — Поздно!

Кристи взглянула на него, оскорбленная и озадаченная столь настойчивыми попытками уязвить ее в самое больное место.

— Как можно сравнивать! — воскликнула она. — Господи! Только потому, что мои родители…

— Глянь-ка, — Дэниэл тем временем копался в ящике туалетного столика. Кроме упаковки пастилок от кашля «Рикола», серебряного полицейского свистка и маленького тюбика с интимным гелем популярной марки он нашел поздравительную открытку в розовом конверте, надписанном лаконично — «Обезьянке». Вынул открытку, на лицевой стороне которой страстно обнимались монохромные Грета Гарбо и Джон Гилберт. Поздравление было написано от руки: «Я оступился и упал — пал к твоим ногам, любимая. Герман». Дэниэл перечитал текст и в некотором недоумении передал открытку Кристи. Она взяла ее, неодобрительно сморщив нос.

— Герман, — прочла она. — Герман Силк?

— Видимо, он оказывает дополнительные услуги.

— Должно быть, он продает собственный дом как агент, — предположила Кристи и села на кровать рядом с Дэниэлом. — У них так принято?

— А почему нет? Многие агенты по недвижимости продают и собственные дома тоже.

— Ну да…

Дэниэл показал Кристи тюбик с гелем:

— Может, он хотел сказать: «Я поскользнулся и упал»…

— Дэниэл, положи это, где взял. Я тебе серьезно говорю, — Кристи махнула рукой в сторону нижнего этажа. — Ты что, ему подражаешь?

Они негодующе уставились друг на друга. Дэниэл встал. И вдруг захотел Кристи. Захотел повалить жену на кровать и отжарить до ломоты в костях, пока вся спальня не пропитается дымным ароматом ее волос. Но разве он посмеет — в чужом доме, на чужой кровати! На такое его не хватит. А она тем более не сможет. Они оба — ипохондрики, истовые коллекционеры квитанций и чеков на покупки, подписчики «Вестника потребителя», на автостраде они непременно выбирают крайнюю правую полосу, водопроводную воду фильтруют, крупных рисков избегают, на роликах без шлема и наколенников не катаются. И все же их осмотрительность — «Сама осмотрительность», думал сейчас Дэниэл, глядя, как вздымается и опадает веснушчатая грудь Кристи, — жалкая иллюзия, тонкое одеяльце, в которое они закутываются, чтобы не так больно было напарываться на последствия ошибок. А ошибок и он, и она поодиночке наделали немало. Вся эта гипотетическая предусмотрительность не помешала им выбрать в супруги друг дружку: добровольно, без корыстных побуждений, в присутствии трех сотен человек Кристи согласилась до гроба связать свою жизнь с мужчиной, к чьему прикосновению ее вагина оставалась безразличной и сухой, а Дэниэл допустил, чтобы в нем всю жизнь видели надоедливую обузу, сто шестьдесят фунтов мертвого веса; для Кристи он — лишь волосы, что набиваются ей в рот, локти, что упираются ей в ребра, горячее дыхание, обжигающее ей ноздри.

— Я тебя ненавижу, — сказал он.

Это признание ее, казалось, изумило. Но тут же Кристи выдвинула челюсть и сощурила глаза.

— А я — тебя, — заявила она.

Дэниэл бросился на нее. Поначалу он немного стеснялся того звериного урчания, которое они оба издавали, кусаясь, разрывая друг на друге одежду. Все это до конфуза напоминало кульминационную сцену «Бриттани и ее любимой плетки». Но тут Кристи, невольно дернув рукой, угодила Дэниэлу в бровь. В его черепной коробке полыхнула ослепительная красная вспышка, и Дэниэлу стало не до наблюдения за собственными действиями. Постель пахла законными владельцами: ночным потом, лосьоном после бритья и смягчающим кремом Германа Силка и его Обезьянки. Ритмически поскрипывала разболтанная половица — паркет как-никак старый. В решающий момент Дэниэл достал из ящика тюбик с хозяйским гелем. Перевернул Кристи на живот, раздвинул ей ноги коленкой, обильно намазал ее холодным, прозрачным снадобьем. И впервые вошел в нее быстро, без усилий.

— Здорово, — сказала Кристи, когда все завершилось. Развалившись на окончательно измятой постели, потянулась всеми конечностями, словно пытаясь обнять кровать, а потом принялась кататься по простыням, как кошка, оставляя на них вещественные следы произошедшего.

— Ну как, все еще меня ненавидишь? — спросил Дэниэл.

Кристи кивнула, и тут Дэниэл осознал их общую ошибку. Хотя секс для них обоих был делом гибельным, супружество, напротив, казалось чем-то вполне безопасным: тихой гаванью в опасном мире, лучшим пристанищем для двух робких одиноких душ. Так тебя наперебой уверяют, пока ты не нашел себе пары, люди женатые. Дэниэл сам толкал такие речи перед холостыми друзьями. Но в действительности все не так. Верно, что секс и насилие — явления одного порядка, а брак — одновременно арена сумасбродств, которые зовутся «взаимоотношения мужчины и женщины», и хрупкий заслон от этих сумасбродств. Так религия — заслон от смерти, а законы физики — от неизмеримых просторов абсолютной пустоты, из которой состоит Вселенная. Но ничего безопасного в браке нет. Брак — сомнительное предприятие, плавание по враждебному океану: корабль не обкатан, карта — подделка, пункт назначения неизвестен, если не считать таковым могилу.

— На днях твой отец пригласил меня на ланч… — начал Дэниэл.

— Т-с-с! — прервала его Кристи.

Он прилег рядом с ней, прислушался. Снизу донеслась какая-то перепалка. Мужчина и женщина кричали друг на друга. Мужской голос принадлежал мистеру Суину.

— Боб, я сейчас полицию вызову, — выпалила женщина.

Дэниэл и Кристи, переглянувшись, вскочили. Лихорадочно принялись поправлять на себе одежду. Дэниэл сунул тюбик с гелем в карман, и они спустились вниз.

Когда они вошли в кухню, мистер Суин лежал на полу среди россыпи трехпенсовых гвоздей, обхватив рукой подбородок. Кровь, вытекая между его пальцев, струилась по шее, пачкая клетчатый пиджак. Вокруг валялись медный турок, ракетка для пинг-понга, «Космическая игла» и прочие краденые вещи. Рядом с риэлтором стояла на коленях импозантная женщина в очках — Дэниэл узнал в ней миссис Суин — и прикладывала к ране на подбородке Суина бумажное полотенце. По ее лицу текли слезы.

— Кристи, — произнесла она. — Здравствуйте, Дэниэл.

Печально улыбнувшись, она скосила глаза на мистера Суина, стонущего и вполголоса бранящегося на терракотовом полу.

— С ним все нормально? — спросил Дэниэл, указав на риэлтора, который, как теперь стало ясно, был не чужим в этом злополучном доме.

— От всей души надеюсь, что нет. Я его изо всех сил стукнула, — миссис Суин ласково промокнула рану бумажным полотенцем, а затем оглядела кухню, в переустройство которой вложила столько денег. — Что ж, — сказала она, — как вам понравился дом?

Дэниэл посмотрел на Кристи. Она стояла простоволосая — верно, потеряла косынку наверху, во время их схватки. Сама на себя не похожа: помада размазана по лицу, тушь потекла, раскрасневшиеся щеки чуть ли не светятся.

— Он нам идеально подходит, — сказал Дэниэл.

Перевод Светланы Силаковой.

Примечания

1

Обычай избирать Яблочную Королеву практикуется в некоторых штатах США по инициативе сельскохозяйственных производителей. Яблочная Королева избирается на год из числа молодых девушек, имеющих какое-то отношение к производству яблок. Ее обязанность — участвовать в сельскохозяйственных выставках и других публичных мероприятиях, а также пропагандировать яблоки местных производителей.

(обратно)

2

Курорт в штате Орегон.

(обратно)

3

«Космическая игла» — символ и главная достопримечательность Сиэтла, башня высотой 184 метра с рестораном и смотровой площадкой.

(обратно)

Оглавление

Майкл Чейбон В поисках дома