Москва – Сатурн (fb2)

- Москва – Сатурн 1151K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Сергей Александрович Матвеев

Сергей Александрович Матвеев
Москва – Сатурн

© Сергей Матвеев, 2017

© Интернациональный Союз писателей, 2017

* * *

Сергей Александрович Матвеев, писатель, журналист

Родился и вырос в городе Могилёве (Беларусь). С серебряной медалью окончил среднюю школу № 1 с физико-математическим уклоном, по образованию экономист и программист. Старший технический консультант международной компании. Дополнительно получил журналистское образование. В качестве журналиста печатался в российской и международной прессе. Написал более ста рассказов и стихотворений, многие из которых побеждали в различных литературных конкурсах. Среди них – рассказы фантастические, лирические, сказки, рассказы о Великой Отечественной войне. Произведения писателя пронизаны светом и фантазией, лиричностью, а также непоколебимой верой в победу добра над злом.

В 2013-ом году вышел в свет сборник произведений для детей и юношества «Пифагоровы штаны» со сказкой автора «Когда вороны побелеют», а спустя несколько месяцев – сборник избранных фантастических рассказов «Творец миров». В этом же году закончен первый фантастический роман, «Нереалия. Книга первая: Битва за Смоленск».

В 2014-ом году написано продолжение романа, «Нереалия. Книга вторая: Могилёвская крепость».

В 2015-ом году в Москве вышел сборник «Звёздный кот» с повестью автора «Вирдуэль».

В 2016-ом издана повесть «Кошка поневоле».

Рецензия на роман Сергея Матвеева «Москва – Сатурн»

Роман Сергея Матвеева «Москва – Сатурн» – произведение в жанре юношеской космической фантастики, а значит, героев ожидают опасные приключения, невероятные события, интересные путешествия, военные действия, погони, поиски пропавших друзей. Сюжет повествования достаточно сложный и динамичный, события разворачиваются по оригинальному сценарию автора, а потому читателю не будет всё ясно с самого начала, что сделает чтение увлекательным и запоминающимся занятием.

Действие книги начинается в Москве в середине XXII века. Что же происходит вокруг, какова обыденная жизнь жителей столицы? Давно уже освоены просторы Вселенной, Марс превратился в огромное высокоразвитое государство, имеющее свою столицу – Марсоград с большим количеством достопримечательностей. У жителей Земли на соседних планетах есть родственники, друзья, коллеги. Вместо такси – флаеры, вместо самолетов – космические челноки, вместо теплоходов – межпланетные круизные лайнеры. Общение с соседями по галактикам осуществляется с помощью астролингвы – искусственно созданного внутригалактического языка. Знать языки других цивилизаций для ведения с ними деловых переговоров является обязательным условием для работы в крупных компаниях. Автором хорошо воссоздан придуманный им мир развитого технически и интеллектуально нашего государства в далеком будущем. Но как изменились люди, какие изменения претерпела их внутренняя сущность, какие ценности и идеалы остались вечными? Ведь так много мы сейчас говорим о том нравственном наследии и особенностях русской души, которые формировались многовековой, богатой славными страницами исторического прошлого биографией страны. Останутся ли они в наших потомках? Да, останутся и преумножатся. Именно поэтому действующие лица романа нам понятны и близки. И это особенная удача писателя.

Наши потомки окажутся мудрее и рачительнее нас, ныне живущих. Сохраняя свою историю, культурные ценности, они растут и развиваются, но преодолевают те же трудности, решают те же проблемы, что и мы, живущие в начале XXI века. «Хотя на дворе 2150-й год и космическими полетами давно уже никого не удивишь, они до сих пор остаются недешевым и потому труднодоступным удовольствием». Как ныне заграничное турне или круиз. Всё то же, только на порядок выше.

Типажи персонажей, сюжет произведения полностью соответствуют жанру юношеской космической фантастики в некотором смешении с жанром приключений. Главные герои произведения – смелые, решительные, честные, отзывчивые люди. Вечное противостояние добра и зла продолжается, пока живо человечество. А значит на просторах Вселенной у землян все-таки имеются враги, просто недоброжелатели, незнакомые соседи, защита своих границ просто необходима. По-прежнему есть место подвигу и нужны настоящие герои, бесстрашные и сильные. В этом основная идея, и она делает книгу очень важной и актуальной.

Роман не содержит подробного описания всех технологических процессов, явлений в природе, взаимоотношений героев, нет излишней детализации происходящего, перегруженности научными фактами, терминами. Стиль легкий, живой, достаточно эмоциональный. Не скучно!!!

Роман достоин внимания и обязательно найдет свою читательскую аудиторию. Фантастическое повествование и мир приключений позволят читателю отвлечься от сложностей реального бытия и ненадолго попасть в мир будущего. Возможно, кто-то, читая эту книгу, исполнит свою заветную мечту – побывать в космосе, увидеть Марс, убедиться, что жизнь там всё-таки есть, ближе познакомиться с людьми других цивилизаций, совершить головокружительный полет сквозь ледяные и каменные глыбы, составляющие кольца Сатурна, вступить в бой с космическими солдатами, обязательно победить, спасти друзей и помочь планете.

Ольга Павленко

Часть первая
Сумунгус обыкновенный

Глава первая. Лучший День рождения в моей жизни

Когда дядя Витя объявил, что дарит нам путёвку на круиз к Сатурну, я сначала не поверила своим ушам. Он очень хороший человек, но не очень внимательный. Тем более, что почти всё время проводит в далёких галактических командировках и редко бывает у нас в гостях. Год назад, на моё одиннадцатилетие, он подарил куклу с золотистыми волосами в классическом розовом платье. А потом долго сокрушался, как девочка, то есть я, умудрилась так быстро вырасти, что он даже и не заметил. Обещал подарить в следующий раз нечто более подобающее подростку. Однако я не слишком-то в это верила.

Год пролетел, мы снова собрались у нас дома отметить наши с папой дни рождения. В окно светило приветливое апрельское солнышко. Деревья, ещё на днях бывшие голыми, окутались нежнейшей светло-зелёной вуалью молодых листков. Мы с мамой хлопотали, накрывая на стол, пока папа с дядей Витей обсуждали важные профессиональные новости. И вдруг такое заявление! Москва – Сатурн! Я даже обиделась на дядю Витю и сказала, что этим не шутят. Космический полёт – мечта любого мальчишки и любой девчонки у нас в классе! В прошлом году Дениса Гурина родители брали с собой в командировку на Марс, так он до сих пор нос задирает.

Хотя на дворе две тысячи сто пятидесятый год и космическими полётами давно уже никого не удивишь, они до сих пор остаются недешёвым и потому труднодоступным удовольствием. Нужно иметь веские причины, чтобы лететь в космос. Например, для работы. Или в связи с научной деятельностью. В крайнем случае с группой в целях туристических. Ну или чтобы навестить близкого родственника, работающего, скажем, в Марсограде. Хорошо взрослым, они могут устроиться на работу в одну из транскосмических корпораций или заниматься наукой. Тогда их не только в космос посылают, но ещё и командировки оплачивают. А можно быть кинозвездой, оперной дивой, топ-моделью, футболистом, космогонщиком или журналистом – они тоже частенько покидают Землю. Космолингвистам, специалистам по инопланетным языкам, как мой папа и дядя Витя, тоже неплохо живётся. Особенно если они в профессорском звании. Тогда чаще посылают на разные конференции в другие звёздные системы. Вот только жаль, детей с собой брать не дают: неоправданные расходы. Вот так и получается, что твой папа постоянно по галактике летает, а ты в свои двенадцать лет в космопорте только для того и бывала, чтобы папу провожать или встречать. Живёшь сухопутной жизнью с мамой вдвоём. У неё профессия более обыденная: преподаёт в колледже методику дошкольного воспитания гуманоидных рас. Они так с папой и познакомились: она проводила показательное занятие в детском саду для гостей из Бета Центавры, а папа им переводил.

В общем, я не поверила дяде Вите, пока он не достал из кармана билеты и не помахал ими, как фокусник, у меня перед носом. Красивые билеты с голографическим изображением звездолёта, летящего среди звёзд. «Роскошный круизный лайнер «Сергей Есенин» доставит вас к величественному Сатурну, чтобы насладиться незабываемым зрелищем его великолепных колец! По дороге вы посетите героический Марс, отмечающий в этом году столетие с начала колонизации!» – прочитала я и захлопала в ладоши. Дядя Витя довольно улыбнулся и подмигнул отцу. А потом мы сели за стол и отведали вкусности, приготовленные мамой.

Всегда считала, что родилась не очень удачно – почти одновременно с папой, разница всего три дня. Ну и ещё сорок лет, конечно. У меня никогда не было собственного праздника: всегда отмечали в один день оба дня рождения. А теперь впервые была даже рада, иначе дядя Витя не подарил бы нам на двоих такой замечательный подарок!

– Прости меня, Надя, – сказал маме дядя Витя, разводя руками. – Мне в качестве специальной премии за научные публикации вручили лишь два билета. Было бы три – я бы подарил три!

– Что ты, Виктор, спасибо огромное! – поспешила поблагодарить мама. – Пусть Андрей со Светой слетают, она никогда ещё в космосе не была! И Марс, и Сатурн посмотрят!

– А может, давай ты Светке компанию составишь? – спросил папа. – Я-то и так часто в разъездах.

– А что, нельзя полететь втроём? – невинным голосом спросила я. – Можно же ещё один билет купить?

Родители молча переглянулись. Не знаю точно, сколько стоит билет к Сатурну, но в нашем семейном бюджете на ближайший год такая покупка точно не была запланирована. И на следующий тоже. Максимум, что мне до сих пор обещали, это семейный отдых в Сочи.

– Устами младенца глаголет истина! – со вздохом согласился отец. – Пусть эти билеты будут для вас, а я куплю себе ещё один. Спрошу в Союзе космолингвистов, наверняка можно скидку через них получить. Правда, в Сочи мы тогда в этом году не попадаем.

– Ура! – радостно сказала я. – Зато вместе полетим в космос! Настоящий отпуск всей семьёй!

– Да, но круиз приходится на май, а не на каникулы! – нахмурилась мама, рассматривая билеты. – У тебя будет учёба в школе в самом разгаре, а возвращение запланировано как раз перед концом четверти и года!

– Ничего страшного, я с собой планшет со всеми учебниками возьму! – невинным голосом сказала я. – Буду на корабле заниматься. Решим как-нибудь эту проблему!

Дядя Витя засмеялся, потом смех подхватили папа с мамой, а потом уже не сдержалась и я. Ох уж эти взрослые, насквозь видят бедного ребёнка. Как будто сами в детстве не мечтали школу прогулять! И всё же сегодня определённо лучший день рождения в моей жизни!

Глава вторая. Полёт над Москвой XXII века

Москва упоительно красива тёплым майским вечером. Особенно таким, как сегодня, когда на небе не видно ни единого облачка, и розовеющее солнце лениво спускается к горизонту. И особенно хороша в такой вечер Москва с высоты в пару сотен метров, когда летишь по воздуху над парками, рекой и широкими проспектами.

Я буквально прилипла к окну флаера, рассматривая сверху любимый город. Если бы не предстоящее трёхнедельное путешествие к Сатурну, мне было бы не так интересно. Подумаешь! Что я, над городом не летала? Сколько угодно. Но сегодня всё было иначе: я отправляюсь в космос, предстоит разлука с родными местами, и от этого в сердце рождается лёгкое щемящее чувство. Невозможно родиться в Москве и не скучать потом по ней, уезжая в долгое путешествие. В общем, я уговорила родителей выйти из дома пораньше, чтобы успеть сделать почётный круг над историческим центром столицы. Родители не стали возражать, так как отпуск для того и создан, чтобы делать всё не спеша и в своё удовольствие. Они и сами были не прочь вновь насладиться с детства знакомыми видами, тем более что погода благоприятствовала.

Бесшумный флаер-такси летел по заранее составленному папой маршруту. Едва достигнув третьего воздушного кольца, машина свернула с основной трассы и направилась к центру города. Сбросила скорость, чтобы пассажирам удобнее было созерцать окрестности. А посмотреть было на что.

Далеко внизу проплывали бульвары и скверы, крыши домов и верхушки деревьев. С Воробьёвых гор слепили глаза солнечные зайчики, отражаясь от высоченной золотой стелы Евразийского Единства. Величественно несла тысячелетние воды Москва-река. По синей водной глади, оставляя за собой длинный пенистый след, белоснежные старинные теплоходы катали москвичей и гостей столицы. Причудливыми формами вздымались ввысь бесчисленные небоскрёбы деловой части города. На их фоне высотное здание Московского государственного университета выглядело хоть и элегантным, но всего лишь младшим братом. Возле главного входа на Выставку достижений народного хозяйства вот уже почти два века устремляется в небо шлейф от ракеты на обелиске «Покорителям космоса». Должна признаться, это мой любимый памятник в Москве. Не знаю почему – наверное, потому что символизирует стремление человечества ввысь, к звёздам.

Наша небольшая обзорная экскурсия продолжалась. Над Кремлём летать запрещено, но мы издали полюбовались на красные зубчатые стены. Солнце отражалось от золотого купола Успенского собора, а куранты на Спасской башне как раз пробили семь часов.

Пришло время набирать высоту и скорость, чтобы не опоздать на челнок. Лететь предстоит ещё около часа, так что можно было вздремнуть. Родители не преминули этим воспользоваться. Я тоже решила отдохнуть. Силы ещё пригодятся в космопорте! Нашептав в умный браслет программу музыкальных композиций на время полёта и включив индивидуальную приватную сферу, я откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Меня вдруг посетила неожиданная мысль: первый космический полёт делит всю мою жизнь на «до» и «после». Почему бы тогда не подвести итог первым двенадцати годам? Кто я такая, чего уже добилась и чего ещё только хочу добиться в жизни? Эта мысль показалась мне очень взрослой и красивой, так что я поудобнее откинулась в кресле и под лёгкую приятную музыку предалась размышлениям.

Вообще-то, ничего сверхъестественного я собой не представляю. Не какая-нибудь там звезда или гений, ничего выдающегося в жизни не сделала. Пока не сделала. Но у меня большие планы! А пока рассказать особо нечего. Я ведь обыкновенная московская школьница из обычной семьи. Да, мой папа профессор, преподаёт в Московском государственном университете и занимается исследованием экзоязыков. Это значит, языков других планет. Но ничего необычного в этом не нахожу. Вот если бы он был капитаном дальнего космоса или чемпионом Солнечной системы по шахматам, то да, это было бы редкостью.

Я очень люблю родителей, только вижу их не так часто, как хотелось бы. Отец то в универе, то в командировках. Чтобы получить хороший контракт или успешно провести дипломатические переговоры, мало знать астролингву – простейший и самый распространённый язык в галактике. Астролингва – это искусственный язык, специально созданный на основе базовых понятий, общих для всех живых существ, чтобы представители разных звёздных систем могли друг друга хоть как-то понимать. Это язык межпланетных торговцев. Но если вы претендуете на настоящий контакт, то желательно знать язык именно той цивилизации, с которой хотите договариваться. Тогда к вам будут совсем иначе относиться. Причём переводить должна не машина, а живой переводчик – таков негласный закон межзвёздного этикета. В сфере крупного бизнеса и дипломатии, конечно. Папа говорит на двенадцати языках, причём это языки крупнейших и старейших цивилизаций. Его постоянно приглашают принять участие то в одних переговорах, то в других.

Иногда на неделю улетит, а иногда и на месяц. Дело не в том, что к звёздам долго лететь. Это к Сатурну на планетарных двигателях мы будем тянуться как черепахи. А при полёте в другие звёздные системы корабль уходит в антипрыжок и выныривает уже неподалёку от нужного места. Главное, иметь точные координаты и правильно курс рассчитать. Больше времени уходит на то, чтобы отойти от Земли на безопасное для прыжка расстояние и уже в системе назначения добраться до нужной планеты. Так что по срокам намного быстрее. Но зато по цене – на несколько порядков дороже.

Дело в том, что для антипривода требуется ужасно редкий гамма-терций, его синтезируют в результате очень сложной ядерной реакции в мизерных количествах. Слово «анти» добавляют к названию, потому что это как-то связано с антиматерией. У меня с этими технологиями чётко ассоциируются такие понятия, как искривление континуума и пространство-время. Никогда глубоко не вникала, это для тех, кто физикой интересуется. А у меня в школе другая специализация. Важно, что исходный материал для этого процесса нашли в Поясе астероидов за орбитой Марса лишь в середине прошлого века. Говорят, этот материал есть и у нас на Земле, правда, для этого нужно добраться до её ядра. А Пояс астероидов, как известно, – это остатки бывшей планеты, то есть среди обломков встречаются и такие, которые когда-то составляли её ядро. Правда, даже на таких астероидах нужного материала так мало, а усилий для добычи требуется так много, что это делает гамма-терций самым дорогим материалом в Солнечной системе. На заре звёздного космоплавания, когда человечество только-только открыло гамма-терций и опробовало антипрыжок, из-за этого материала в прошлом веке разгорелась Межпланетная война. Возможно, есть более простой и дешёвый способ уходить в антипрыжки, но наши братья по разуму пока не спешат им делиться. Хотя сами инопланетяне к нам очень активно летают, чем бы они там свои двигатели не заправляли. Так что пока межзвёздные путешествия так и остаются роскошью. Зато в своей Солнечной системе мы хозяева. Летаем сколько хотим. Здесь нам гамма-терций не нужен, хватает обычных водородных двигателей.

Ладно, что-то я увлеклась. С отцом и его командировками всё понятно, теперь о маме. Она много преподаёт, плюс классное руководство, плюс заочники, плюс инопланетные студенты по обмену. Она в своей профессии очень уважаемый человек, преподаватель наивысшей категории, автор собственной методики преподавания эстетотерапии. По этой методике обучают детей по всему Евразийскому союзу, а также в Южноамериканском союзе и на некоторых планетах Галактической лиги. Кстати, эстетотерапия – одна из немногих дисциплин, которыми интересуются инопланетяне. Не только гуманоидные триконийцы, шигаси, лурды и шушаны, но даже лабари, инконы и верийцы прилетают, хотя в остальном им до землян дела нет: слишком разная генетика и культура.

Ладно, чего это я всё про родителей, а сама-то чем могу похвастаться? Заканчиваю пятый класс, специализация – экзобиология, то есть та, которая за пределами Земли. Люблю животных, и растения люблю. Наша галактика просто райское место, животный и растительный мир настолько разнообразны, что можно всю жизнь перелетать с планеты на планету, постоянно совершая новые открытия. Это, кстати, ещё одна причина, по которой я выбрала эту специализацию. Люблю путешествовать! А ещё мне очень хочется внести собственный вклад в развитие человечества. Ведь некоторые растения из других звёздных систем обладают удивительными лечебными свойствами. Именно растения, а ещё яды и слюна некоторых животных и насекомых позволили человечеству наконец победить многие заболевания, ранее считавшиеся неизлечимыми. А ещё они продлили среднюю продолжительность жизни человека! Ну и для кулинаров инопланетные приправы стали просто настоящим праздником.

Учусь я хорошо, надеюсь через пару лет досрочно поступить в университет. На самом деле мне даже скучновато в школе – много лишнего преподают. То, что мне надо, я моментально схватываю, плюс сама постоянно читаю литературу по будущей специальности. Не понимаю, зачем в школе целых восемь лет учиться, столько времени терять?

Кстати, на непредвиденные каникулы в связи с предстоящим путешествием я надеялась напрасно. Оказывается, на круизном корабле предусмотрено всё, включая школьные занятия. В неполном объёме, конечно, но всё-таки. Придётся посещать, выбора нет, иначе меня просто не отпустили бы из школы в круиз. Надеюсь, учителя на космолёте не занудные, а то будет очень обидно терять время на ерунду, и это в первом космическом рейсе в жизни!

Глава третья. Ответственное задание

Космопорт Шереметьево-3 как всегда встретил нас суетой и многоголосьем. Вообще-то, кроме размеров он не так уж сильно отличается от аэропорта Шереметьево-2. Идея та же: терминалы, стойки регистрации, приём и выдача багажа, залы ожидания, бесчисленные магазинчики и бутики. Никаких исполинских космических кораблей, утыканных тарелками антенн и ощетинившихся пушками, как это любили показывать в старинных фантастических фильмах, здесь не увидишь. Даже взлётные полосы в космопорте напоминают аэродромные. Разве что пошире и подлиннее. Все космические полёты начинаются с того, что трудяги-челноки вывозят пассажиров, команду и грузы на орбиту. Потом стыкуются с кораблями, разгружаются. Возвращаются на Землю за новой партией груза или пассажиров. И так, пока корабль не загрузится полностью. Других способов попасть на орбиту пока нет, хотя в Казахстане силами всего Евразийского союза вот уже лет пять как строят космический лифт. Всё никак не доведут его до ума.

Мы с родителями прибыли в первый пассажирский терминал. Есть ещё и грузовые, они находятся несколько в стороне, к ним подходит монорельсовая дорога, по которой перевозятся товары. Страшно подумать, какое количество тонн доставляется отсюда на орбиту каждый день! И это при том, что географическая широта Москвы не самая удобная для разгона в космос. Через космопорт «Восточный», например, проходит в сто раз больше грузов. А всего на планете более двадцати космопортов, треть из них – в Евразии. Внутри Солнечной системы торговля очень оживлённая, города и поселения на планетах и астероидах не в состоянии сами производить весь спектр необходимых товаров и продуктов. Зависят по-прежнему от метрополии. Инопланетянам в другие звёздные системы мы тоже кое-что экспортируем: некоторые редкие минералы, а также сувениры, произведения искусства, специи. Животных для их зоопарков. А они нам в обмен присылают своих. Правда, товаров мы закупаем у них всё же больше. Те, которые нам продают. Я бы сказала, инопланетный ширпотреб. Вообще, когда был освоен антипрыжок, и мы познакомились с разумными расами галактики – товары и технологии к нам рекой хлынули. Не все, конечно. И, разумеется, не бесплатно. Печально сознавать, что Солнечная система для других цивилизаций – всего лишь новый рынок сбыта. Когда-то человечество боялось, что злые инопланетяне захотят уничтожить Землю – какая наивность! Гораздо выгоднее продавать здесь свои товары. И ещё арендовать у нас малые острова под туристические базы.

* * *

Я посмотрела на часы. Времени до отправления остаётся совсем немного. Но у меня ещё срочное дело в космопорте. И секретное. Успею! Главное, чтобы родители ничего не заподозрили.

– Мам, я отлучусь минут на пять, хорошо?

– Свет, у нас регистрация на рейс, между прочим, полным ходом идёт.

– Ну мне очень надо!

– А подождать до челнока с этим нельзя? – спросила мама.

– Нельзя! Я быстро! Я бы уже почти вернулась, пока мы спорим.

Отец нахмурился, посмотрел на часы и строго сказал:

– Пять минут у нас есть.

Потом он посмотрел на очередь к регистрации и добавил:

– Ладно, максимум десять минут. Мы пока очередь займём. Ищи нас сразу там! И не опаздывай, иначе мы с мамой улетим без тебя.

– Я быстро! – снова пообещала я и понеслась к справочной в центре зала.

Когда ребята из кружка экзобиологов узнали, что я лечу к Сатурну через Марс, то сразу почему-то решили, что это «огромное везение», «дар судьбы» и «неслучайное событие». Наш кружок дружит с таким же кружком на Марсе. Помогаем друг другу в экспериментах, обмениваемся научными материалами, а также объектами исследований: растениями и животными. Наука от нашего сотрудничества только выигрывает, потому что материал, собранный и проверенный сразу на двух планетах с разными физическими условиями, намного полнее отражает суть изучаемого предмета. По результатам проделанной работы мы публикуем статьи в научных журналах, зачастую выступая соавторами.

Вот уже пару месяцев мы работаем с Сумунгусом обыкновенным – предположительно разумным растением, привезённым из системы Альдебарана. У нас были запланированы эксперименты и на Земле, и на Марсе. Свою часть работы мы уже проделали, теперь дело за марсианами. Мы должны переправить к ним Сумунгуса, но это требует определённых разрешений и бюрократических согласований.

Вообще, у Сумунгуса уникальная история. Дядя Дениса Гурина – моего одноклассника и нашего научного руководителя – штурман на межзвёздном корабле. Алексей Викторович Демьянов. Зная о научных изысканиях племянника, он старается из каждого рейса привезти экзотическое растение или животное. Получается не всегда, но зато порой он доставляет экземпляры ранее на Земле неизвестные. Около трёх месяцев назад корабль Алексея Викторовича остановился на торговой станции в системе Альдебарана, созвездие Тельца, для пополнения запасов. Земной флот нечасто попадает в столь отдалённые края, так что он при первой же возможности отправился на местный рынок. Это такое место, где можно встретить что угодно, и где не принято спрашивать о происхождении товара. Конечно, это излюбленное место для контрабандистов и торговцев запрещённым к продаже товаром.

У одного из таких торговцев Алексей Викторович увидел внешне ничем не примечательный экспонат, больше всего похожий на необструганное полено. Но потом он заметил у полена маленькие глазки. Целых семь штук. И не просто глазки, а очень грустные глазки. Продавец как раз нахваливал полено потенциальному покупателю, невысокому коренастому инопланетянину с головой ящерицы.

Дядя Дениса заинтересовался и подошёл ближе, чтобы послушать рассказ, хотя и не слишком силён в астролингве. Торговец пояснил, что это украшение для любого жилища, так как полено умеет по желанию показывать любые ландшафты и визуализировать мысли. В доказательство он предложил и ящеру, и дяде подумать о чём-нибудь. При этом торговец поднёс к полену небольшой приборчик, выплюнувший яркий фиолетовый разряд. В воздухе замерцал и материализовался бассейн с красноватой водой в окружении причудливых тёмно-красных кустов. Ящер заверещал, похлопывая руками по бокам. А к удивлению дяди, перед ним вдруг возникла его жена, сидящая в красивом платье за столиком в кафе на берегу моря. Видение было столь реалистичным, что он протянул к ней руку – но она схватила лишь воздух.

Закончив на этом демонстрацию, продавец озвучил цену, равную годичному жалованью штурмана межзвёздного корабля. Ящер быстро потерял интерес к полену и пошёл к следующему торговцу. Дядя Дениса не мог позволить себе поступить так же. Он решил во что бы то ни стало приобрести инопланетное существо. Слишком грустные глаза были у полена, и слишком жестокое лицо у торговца, когда он жалил его молнией из машинки.

Поторговавшись, дядя немного сбил цену, но всё же ему пришлось отдать все наличные деньги, золотой перстень, запонки штурмана с небольшими алмазами и целый пакет разнообразных семян земных злаков, которые часто могли сойти на инопланетных рынках за деньги.

Торговец вручил дяде полено, чёрный приборчик, пакетик с минеральной смесью, которую надо добавлять к воде для правильного питания Сумунгуса и пульверизатор, чтобы опрыскивать его этой водой. Небольшой приборчик, бивший фиолетовой молнией, оказался примитивным электрошокером. Торговец элементарно истязал несчастное растение, понуждая выполнять прихоти клиентов. Естественно, дядя больше никогда приборчиком не пользовался, хотя и привёз его с собой для приобщения к будущим научным исследованиям.

По возвращении на орбиту Земли дядя оформил для Сумунгуса документы для таможни, как на инопланетное растение. Научное наименование «Сумунгус» придумал он сам вместе с другом, капитаном корабля Семёном Дроздовым. Таможенный экзобиолог тщательно осмотрел полено, но не нашёл к чему придраться и пропустил его на Землю. Так Сумунгус обыкновенный попал к нам в Москву.

К сожалению, Сумунгус, или Сеня, как мы сразу его назвали, больше ни разу не показывал свои способности. Он вообще замкнулся в себе, почти не реагировал на внешние раздражители. Большую часть времени проводил с закрытыми глазами. Мы считали это последствием перенесённого стресса, психологической травмы, которую нанёс существу жестокий торговец. А ведь ещё неизвестно, через что пришлось пройти Сене до того, как он попал к торговцу!

Тогда мы собрали всю доступную информацию о нём, какую могли предоставить наши земные приборы, от микроскопа до рентгеновского аппарата. Хотя некоторая аналогия с земными деревьями прослеживалась, всё же Сеня отличался от них. На клеточном уровне устройство было гораздо сложнее. Предназначение некоторых принципиально новых органелл мы вообще не смогли выяснить, так как сравнить было не с чем. Можно было лишь предположить, что этим объясняются необычные способности к оптическим иллюзиям. Чечевички у Сумунгуса тоже были развиты значительно сильнее, чем у земных деревьев. Денис выдвинул гипотезу, что они выполняют у Сени не только функцию газообмена, но и, до некоторой степени, светоуловителей. Другими словами, Сеня мог видеть окружающий мир, каким бы необычным для нас его зрение ни казалось. И это были его настоящие «глазки», в отличие от тех, которые были у всех на виду. Ни один из приборов семь Сениных глазок не увидел. Их просто не было. Оказывается, Сумунгус внушает их нам. По крайней мере, когда мы на него смотрим. С какой целью? Мы так и не нашли ответа на этот вопрос. Лично мне кажется, что Сеня хотел нам понравиться, а для этого решил выглядеть немного привычнее на наш, человеческий взгляд. Откровенно говоря, я не уверена, что дядя Дениса купил бы его тогда у торговца, не увидь он семь маленьких грустных глазок.

В остальном же Сеня походил именно на дерево, разве что очень изящное и находчивое. Например, срезы снизу и сверху он зарастил очень плотным прозрачным веществом, похожим на смолу. Это предотвращало потерю влаги. А впитывать её он умел «всем телом», то есть всей корой. Мы воспроизвели в лаборатории комбинацию минеральных веществ, которую рекомендовал торговец, добавляли её в виде порошка в чистую родниковую воду и обрызгивали Сеню. Эти ванны-обеды ему очень нравились.

Само собой, мы пробовали «расшевелить» Сумунгуса. Возили с собой по городу и музеям, катались по реке, давали слушать музыку и смотреть кино. Никакого эффекта. Тогда мы попробовали сменить декорации лаборатории на живую природу. Сначала слетали с Сумунгусом на море. Нам удалось немного разбудить в нём любопытство – он с интересом следил за ритмично накатывающимися на берег морскими волнами, прислушивался к прибою и крикам чаек. На контакт с нами по-прежнему не шёл. Тогда Денис предложил отнести его в лес, чтобы он побыл среди деревьев, которые, без сомнения, были ему дальними родственниками.

В лесу Сеня немного оживился. Мнимые глазки вращались в разные стороны, пытаясь одновременно рассматривать деревья и уследить за пролетающей мошкарой. Мы попросили показать, как выглядит лес на его родной планете, но так ничего и не добились. Выяснили лишь, что в лесу Сумунгус чувствует себя комфортнее, чем в городе – хотя в этом и так никто не сомневался. После этого случая Денис предложил приостановить дальнейшие эксперименты на Земле и передать Сеню друзьям с Марса. «Пусть теперь они попытают счастья, – сказал Денис. – А мы сделали всё, что могли. Мне больше ничего толкового не приходит в голову. Добровольно Сеня ничего показывать не хочет, не уподобляться же нам торговцу с Альдебарана! В конце концов, пусть Сеня живёт как знает. Если эксперименты и на Марсе ничего не дадут – определим его в ботанический сад, пусть живёт в своё удовольствие. Нуждаться он ни в чём не будет».

Оставалось придумать, как переправить Сеню на Марс. Не хотелось заниматься бюрократической волокитой с оформлением бумаг и документов, поэтому мы ждали удобную оказию.

И вот теперь подвернулся такой удобный случай. Короче, ребята назначили курьером меня. «Вот повезло! – радостно сказал Денис, когда узнал о моём путешествии. – Очень кстати ты в круиз отправляешься!» Я не была уверена, что мне повезло, потому что родители такому багажу явно не обрадуются. Мама вообще всегда слишком сильно нервничает, да и отец меня может не понять. В общем, я решила взять Сеню в самый последний момент, когда что-то менять будет уже поздно. Тогда родители просто не смогут оставить Сумунгуса в космопорту или вернуть домой.

Друзья ждали меня возле стойки информации. Кроме Дениса пришли Вера Савочкина и Роберт Джонсон. В руках Роберт держал крупный пакет, в котором просматривались округлые бока Сени.

– Привет, Свет, – обрадованно сказал мне Денис. – Опаздываешь!

– Привет, ребята, – сказала я. – Мы кружок сделали над историческим центром. Захотелось.

– Ностальгия? – спросил Роберт. – Понимаю. Держи Сеню, аккуратно.

Он передал мне пакет, я обняла его обеими руками и прижала к груди.

– Там в пакете копия таможенной декларации, где Алексей Викторович указывал, что Сумунгус – это растение. Я подумал, пусть будет, на всякий случай.

– А это подарки для ребят, мы тут собрали, – сказала Вера, передавая мне ещё один не менее увесистый пакет. – Деревянные кружки, тарелочка с росписью гжель, оренбургский пуховой платок и большая банка малинового варенья, бабушка сделала. Там ещё поменьше баночка с вареньем есть – это для тебя и твоих родителей, можете прямо в полёте полакомиться!

– Слушай, у меня перевес будет! – заволновалась я, пытаясь поудобнее перехватить оба пакета.

– Не переживай, прорвёшься, всё будет пучком! – успокоил Денис. – Проведёшь заодно эксперимент с Сеней на орбите, на переносимость невесомости. Ребята встретят тебя прямо в космопорте. Будут ждать с табличкой в руках, с твоим именем. Не ошибёшься. Главное, не забудь Сумунгуса на корабле, когда в Марсоград полетите.

– Ну как я могу забыть! – возмутилась я.

– Классного тебе путешествия! – пожелала Вера. – Сделай фильм про кольца Сатурна, покажешь нам потом!

– Сделаю обязательно, – пообещала я. – Ребят, вы пока не уезжайте. Вдруг меня родители с Сеней заметут, вы его заберёте.

– Никаких «заберёте»! – строго сказал Денис. – Мы специально уедем прямо сейчас, чтобы ты подсознательно не рассчитывала на такой вариант. Тогда всё получится.

Я вздохнула, смиряясь с неизбежным. Если что, буду выкручиваться до последнего, но за Сеню я теперь несу всю полноту ответственности.

Глава четвёртая. Сумунгус обыкновенный

Я прибежала, запыхавшись, как раз вовремя. Наша очередь почти подошла, я едва успела отмахнуться от маминого вопроса о происхождении пакета («не обращай внимания, печенек в дорогу купила») и упаковать Сумунгуса в рюкзак, где заранее предусмотрительно оставила для него достаточно места. В чемодан я класть Сеню побоялась, потому что не знала, будет ли в багажном отделении челнока воздух и отопление. А рюкзак я возьму с собой в салон. Как только окажусь в кресле – достану Сумунгуса, буду держать на руках. Пакет с подарками я кое-как утрамбовала в чемодан, который и без того был достаточно объёмным.

Пройдя к стойке регистрации, папа достал наши карточки-паспорта и билеты на круиз.

– Если можно, места в челноке у окна, – попросил он сотрудницу космопорта, симпатичную девушку в красивом форменном костюме.

– Всем или только вам? – с улыбкой переспросила она.

– Хотя бы одно место! – громко сказала я. – Но лучше три!

Девушка перелистнула в воздухе окна информации.

– Осталось как раз одно место у иллюминатора! К сожалению, остальные уже заняты.

– Прекрасно, спасибо вам огромное! – поблагодарила мама.

– Мы будем меняться, по очереди смотреть, – неуверенно предложила я.

– Не будем, доченька, это твоё место! – сказала мама и погладила меня по голове.

Я недовольно отстранилась. Вечно она со своими нежностями на людях пристаёт!

– Поставьте багаж, включая ручную кладь, на участок пола, ограниченный оранжевой линией, – попросила девушка.

Папа послушно сложил наши чемоданы и сумки. Я нехотя поставила туда же рюкзак. Оранжевая линия превратилась в красную.

– У вас перевес, три килограмма! – сообщила девушка. – Разрешено лишь по пятнадцать килограммов багажа плюс пять килограммов ручной клади на пассажира.

– Вот как? – удивился отец. – Мы были уверены, что перевеса не будет!

– Это какая-то ошибка! – сказала я, внутренне холодея.

Боюсь, я оставила место для Сени, но не подумала про его вес. А весит он прилично.

– А разве космическому кораблю не всё равно, сколько килограммов мы с собой берём? Там же невесомость? – удивилась мама.

– Речь идёт о челноке, который доставит вас на орбиту, – объяснила девушка. – Ему точно не всё равно!

За нами начала скапливаться небольшая очередь. Я взглянула на стоявшего за нами высокого, причудливо одетого мужчину в поисках поддержки.

– Бюрократы! – неодобрительно сказал он.

– А можем мы доплатить за перевес? – спросил отец.

– К сожалению, такая услуга предусмотрена только для пассажиров, летящих первым классом.

– Но это же несправедливо! – возмутился отец. – Каких-то три килограмма, и вы из-за этого сыр-бор устраиваете!

– В багажный отсек должен уйти строго определённый вес, – возразила девушка, её щеки медленно становились пунцовыми.

– Ну не всё ли вам равно! – уже громче возмутился мужчина за нами. – Не будьте такими педантами! Вот у девочки билет такой же, как у меня, а весит она значительно меньше. Пусть возьмёт эти три килограмма с собой! Вы же очередь задерживаете!

– У меня чёткие инструкции, – возразила девушка.

– Света, сколько конфет ты прикупила? Мы же взвешивали дома, перевеса не было! – мама явно начинала нервничать, в таком состоянии с ней трудно спорить. – Не будем всех задерживать, просто достань из рюкзака этот новый пакет и оставь милой девушке. Пусть скушает в обеденный перерыв.

Я застыла на месте. В голове слышался лишь лёгкий гул, ноги стали ватными. Слова мамы доносились как бы издалека.

– Света, ты меня слышишь? – спросила она.

– Светик, правда, обойдёмся мы без конфет, – примирительно сказал папа. – На корабле наверняка будет достаточно сладостей. Оставь пакет здесь.

Ну всё. Если теперь и папа заговорил про пакет, то моя песенка спета. Не суждено Сумунгусу попасть на Марс. По крайней мере, со мной, растяпой. Что мне стоило предусмотреть всё заранее!

– Ну сколько можно возиться! Пропустите меня вперёд! – попросил мужчина, стоявший за мной.

– К сожалению, надо подождать, – остановила его девушка.

– Это возмутительно!

– Мне очень жаль.

– Вам будет ещё больше жаль, если я накатаю жалобу!

– Не надо жалобу, – громко сказала я.

Меня вдруг осенила идея. Я бросилась не к рюкзаку, а к чемодану. Быстро открыла замки и вытащила тяжёлые походные ботинки. Отбежала за границу весов – линия по-прежнему была красная. Тогда я вернулась и нехотя вынула из чемодана увесистый томик энциклопедии экзоживотных с картинками. Сама не знаю, зачем взяла его с собой, ведь всё есть в планшете.

Теперь весы дали «зелёный свет».

– Света, ты же в ботинках по Марсу собиралась ходить! – всплеснула руками мама.

– Ничего, похожу в кроссовках, – успокоила её я, поворачиваясь к девушке. – Так даже удобнее! Вы же пришлёте ботинки и книжку к нам домой?

– Разумеется, пришлём, не забудьте оставить адрес, – подтвердила девушка. – Вы можете забрать ручную кладь.

Папа забрал сумки, а я с облегчением закинула рюкзак с Сеней за спину. Кажется, пронесло!

Участок пола, на котором стояли чемоданы, тем временем, ушёл вниз, и вскоре вернулся, уже без багажа.

– Вот ваши посадочные талоны, – сказала девушка за стойкой, протягивая отцу три небольших бумажных диска.

Наконец-то! Я чуть не вприпрыжку побежала вперёд, радуясь, что неприятная процедура взвешивания багажа осталась позади. Однако радость была недолгой. При входе в зал вылета служащие космопорта снова проверяли документы и ставили ручную кладь на движущуюся ленту, проходящую через металлические рамки. Не знаю, что эти рамки проверяют, но сердце снова тревожно забилось. Ну, юные экзобиологи! Почему именно мне выпала задача контрабандой везти Сумунгуса на Марс? Зачем мне вообще такие волнения, я же в отпуск лечу!

– Поставь рюкзак на ленту, доченька, – распорядился отец, первым доверяя ленте свою и мамину сумки.

Я послушалась и на негнущихся ногах пошла рядом с лентой. Рюкзак молча проехал до служащего космопорта, уткнувшегося в синевато мерцающий интерфейс.

– Чей это рюкзак? – спросил он.

– Мой, – призналась я.

– У вас там органика. Достаньте, пожалуйста.

– У неё там только разные мелочи и конфеты, – вступилась за меня мама.

– Достаньте, – повторил служащий.

– Да что это за семья такая! – возмущённо сказал нетерпеливый мужчина за нами, уже знакомый по очереди на взвешивание багажа.

Я умоляюще взглянула на отца, но он лишь пожал плечами. Тогда я вздохнула и вытащила из рюкзака Сумунгуса обыкновенного с Альдебарана. Почувствовав свет, Сеня, открыл семь маленьких глазок и испуганно заморгал. Как мне хотелось в этот момент, чтобы никто, кроме меня, этих глазок не заметил!

– Они хотели пронести на корабль монстра! – истерично крикнул мужчина за спиной, так что Сумунгус испуганно прикрыл глаза.

– Так, – сориентировался служащий, – пройдёмте со мной для выяснения.

– Не бойся, Сеня, никто тебя не тронет! – тихонько сказала я. – Ты под моей защитой!

– Света, ты зачем с собой живое бревно к Сатурну тащишь? – всплеснула руками мама.

– Не к Сатурну, а к Марсу. И не бревно, а Сумунгуса обыкновенного. Мне его ребятам из кружка экзобиологов передать нужно. От нашего кружка!

Я оглянулась и заметила ребят, которые, оказывается, всё же никуда не ушли и издалека наблюдали за мной. Денис делал какие-то непонятные знаки руками. Как будто это могло сейчас хоть как-то помочь. Спасибо вам, удружили. Теперь никого из нас на Марс не пустят. Ни меня, ни родителей.

* * *

Пожилой круглолицый сотрудник космопорта с длинными усами снял фуражку и вытер платочком лоб.

– Вы нас извините за эти разбирательства, но жалобы и сигналы со стороны пассажиров должны быть обязательно и оперативно рассмотрены! – твёрдо произнёс он.

– Мы всё понимаем! – заверил отец и посмотрел на часы.

Времени до отправления челнока оставалось всё меньше. Как только служащий космопорта увидел Сумунгуса, он сразу проводил нас в кабинет начальника смены. Я так и не выпустила Сеню из рук, поглаживала его по тёплой коже. На ощупь она была точно, как кора у сосны в лесу. Он был довольно увесистым, килограммов пять, не меньше. Мне нужно было срочно придумать, как успокоить пограничника и не расстаться с Сеней.

– По правилам грузо-пассажирских перевозок от четырнадцатого апреля две тысячи сто двадцать восьмого года вы не можете перевозить домашнее животное на космическом корабле без билета, паспорта и книги прививок.

– Это не домашнее животное! – воскликнула я.

– Девочка, пожалуйста, разреши мне поговорить с твоими родителями, не перебивай! – попросил мужчина.

– Я бы предложил вам всё же выслушать мою дочь, – вежливо возразил отец. – Она юный экзобиолог и знает, о чём говорит.

Я с благодарностью взглянула на него и увидела, как он одними губами неслышно добавил: «Надеюсь».

– Дело в том, – начала я, доставая из пакета предусмотрительно положенную туда Денисом Гуриным копию въездной таможенной декларации, единственного Сениного документа, – что Сумунгусы обыкновенные являются растениями. Вот документы на ввоз, посмотрите, там всё указано! Получается, с юридической точки зрения Сумунгус приравнивается к банану или кактусу. Мне же не возбраняется взять в круиз любимый кактус?

Мама явно хотела что-то сказать, но сочла за лучшее промолчать.

– Девочка, как тебя зовут? – обратился ко мне начальник смены, лишь мельком заглянув в протянутый мной листок.

– Света, а вас? – с вызовом спросила я.

– Меня Владислав Викторович. Так вот, Света, с юридической точки зрения я имею право задержать и Сумунгуса, и вас до полного выяснения обстоятельств. Рекомендую связаться с родственниками или друзьями, которые вас провожают, чтобы отдать животное им. Ваш челнок скоро отправляется.

– Но Сумунгус не представляет никакой опасности для пассажиров, раз он растение, – возразил отец.

– У него даже ног нет, и рук! – поддержала я. – Он не убежит и никого не тронет!

– Глаза у него есть?

– Есть, – признала я, понимая, что сейчас лучше не распространяться о Сениных способностях к мистификации.

– А если есть глаза, то может быть и рот, зубы или там жало. Что, если он мне пассажиров покусает? Кто за это будет отвечать?

– Нет у него рта! – засмеялась я. – Я его только водичкой с минеральной смесью опрыскиваю два раза в день, вот и вся еда!

– Никогда не слышал о растениях с глазами, – веско сказал Владислав Викторович. – Не лишним было бы его на независимую экспертизу отправить. Они выяснят, растение это или зверь.

– Послушайте, я вам, как педагог скажу, – не выдержала мама. – Вы напрасно играете словами. Перед вами растение, пусть и немного необычное, правила не нарушены, разрешите нам пройти на посадку!

– Мы жаловаться будем! – пригрозила я, подумав, что именно так сказал бы в этой ситуации мужчина, стоявший за мной в очереди.

Начальник смены грустно улыбнулся и покачал головой. Я вдруг поняла, что сказала лишнее. Он не ищет способа нас или Сумунгуса задержать. Скорее, он пытается найти возможность нас пропустить, но пока не находит серьёзных аргументов.

– Вы не беспокойтесь, он действительно безвредный и совсем не агрессивный! – примирительно сказала я. – Гарантирую, пассажиры будут в полной безопасности! В челноке я буду держать его на руках, как маленького ребёнка, а на корабле он будет всегда заперт в нашей каюте.

– Давайте я вам расписку напишу, что несу всю полноту ответственности за Сумунгуса! – предложил отец.

– А вы к ней копию таможенной декларации прикрепите! – поддержала мама.

Владислав Викторович вздохнул, его пальцы запорхали над сенсорной клавиатурой. Где-то под столом зашуршал принтер.

– Вот, распишитесь, – начальник смены протянул отцу две бумажки. – Обойдёмся без экспертизы. Только отнеситесь к данному вопросу со всей серьёзностью! Вы принимаете на себя юридические обязательства. Одна копия вам, другая – мне.

– Обещаю вам, – горячо заверил отец, ставя свою подпись.

– Это разрешение на провоз Сумунгуса. Поспешите на посадку!

– Спасибо вам, Владислав Викторович! – поблагодарила я.

– Береги свой кактус, – улыбнулся мне пограничник.

Сеня вдруг благодарно прикрыл на пару секунд глазки и снова их открыл.

Вот тебе на! Он что, нашу речь научился понимать? Или чувствует эмоциональный фон? Ох, непрост этот Сумунгус!

Глава пятая. Челнок «Константиново»

К челноку от здания космопорта нас доставил просторный флаеробус. Сам челнок выглядел впечатляюще: огромная мощная машина, белый лебедь с широко раскинутыми крыльями и массивными соплами двигателей в хвосте. Когда-то наши прапрадеды создали челнок «Буран» – с тех пор концепция «космических извозчиков» не сильно изменилась. Конечно, сегодняшние челноки стали просторнее, комфортабельнее. Взлетают и выходят на орбиту без помощи ракетоносителей или других самолётов. Двигатели стали мощнее, а состав топлива изменился. Но внешне прадед и правнук по-прежнему походили друг на друга. Что поделать, для полёта в атмосфере нужны крылья и важна аэродинамика, а это определяет внешний облик.

Наш челнок был приписан не к космопорту, а к самому кораблю. На его борту вместо стандартного порядкового номера стояла эмблема компании «Роскосмофлот», а ниже гордо красовалось имя: «Константиново». Надо будет узнать, что означает это название. Мы поднялись по трапу на борт. У входа нас приветствовал улыбчивый молодой человек в мундире пилота. Голубые глаза, русые волосы, слегка курносый нос. Даже строгая традиционная фуражка пилота не делала его лицо серьёзнее. Я недовольно взглянула на него: неужели выход на орбиту и стыковку доверили вчерашнему школьнику? Юноша улыбнулся мне и подмигнул, словно подбадривая. Тоже мне, весельчак. Надеюсь, ты всё же не первый пилот, а лишь помощник.

– Пап, неужели неопытным школьникам доверяют управление челноками? – не выдержав, спросила я, когда мы шли по салону, высматривая номера наших мест.

– Ты про нашего пилота? Он вовсе не школьник, а старший гардемарин. Видела нашивки у него на рукавах? Почему ты решила, что он неопытный?

– Они с двенадцати лет обучаются в Космической академии, – добавила мама. – Если ему доверено управлять челноком самостоятельно, то он уже окончил курс обучения и сейчас проходит стажировку на космическом корабле.

– В чине младшего офицера, кстати, – дополнил отец. – И ничего тут удивительного нет – я частенько на челноках именно гардемаринов встречаю.

– Так они сами за штурвалом или всё же помогают старшему? – продолжала допытываться я.

– Думаю, сами. А почему ты спрашиваешь?

– Не знаю, какой-то он… Неубедительный. А речь идёт о выводе челнока в космос и стыковке! Всё нормально в твоих полётах было, никаких непредвиденных ситуаций?

– Ну, как видишь, нормально, раз я здесь, – улыбнулся отец. – Вот наши места, проходи к иллюминатору.

Я взглянула на наши кресла и обмерла: сразу за нами, в следующем ряду сидел тот самый вредный мужчина, который поднял шум во время регистрации на рейс. Он тоже меня узнал и от неожиданности закашлялся.

Родители быстро переглянулись.

– Давай, доченька, проходи быстрее, – попросила мама.

Я постаралась закрыть Сеню от недоброго взгляда мужчины и шмыгнула в кресло. Не хватало ещё, чтобы тут скандал разразился. У бедного Сумунгуса ещё первый стресс не прошёл. Родители тоже быстро уселись на свои места рядом.

– Почему это животное пустили на челнок? – нервно спросил сосед, наконец, обретя дар речи.

Отец обернулся, холодно посмотрел на мужчину и уточнил:

– Вы кого сейчас имеете в виду?

Я вжалась в кресло, стараясь казаться как можно более незаметной. Ну вот только выяснения отношений нам сейчас и не хватало! Хорошо начинается первое космическое путешествие, нечего сказать!

– Инопланетное чудовище ваше, кого же ещё! – заявил мужчина.

– Да будет вам известно, что перед вами растение, Сумунгус обыкновенный. Потрудитесь успокоиться и перестать пугать мою дочь и остальных пассажиров.

– Какое это растение! Он на меня глазами на регистрации пялился! Оно живое! – не унимался сосед.

– Как цветы, деревья, кусты и вообще вся флора планеты. У нас есть официальное разрешение от службы безопасности космопорта. Ещё вопросы?

К счастью, возразить соседу больше было нечего. Так что я смогла перевести дыхание, ободряюще погладить Сеню и взглянуть в иллюминатор. В него было отлично видно, как отъезжает от челнока трап.

Место мне досталось такое хорошее, что даже неловко стало перед родителями: им ведь почти ничего не видно. Тем временем гардемарин прошёл к пульту управления, уселся в кресло пилота. Никакой перегородки, отделявшей пилотскую кабину от салона, как в древних самолётах, не было и в помине. Второе кресло, справа от гардемарина, оставалось пустым. Отец прав, других пилотов на челноке нет. Однако ещё через несколько мгновений я обо всём забыла, так как гардемарин переключил несколько сенсоров на пульте, и его голос загремел из невидимых динамиков:

– Уважаемые пассажиры, вас приветствует пилот челнока «Константиново» старший гардемарин Юрий Звягинцев. Добро пожаловать на борт! Просьба пристегнуть ремни безопасности на всё время полёта. Прошу вас также воздержаться от приёма пищи и воды. Это связано с тем, что первая часть полёта включает в себя неопасную для организма, но ощутимую перегрузку, а вторая будет проходить в состоянии невесомости. Ваши кресла снабжены индивидуальными сферами безопасности, компенсирующими почти все негативные ощущения от изменения силы тяжести. И всё же заранее приношу извинения за некоторые неудобства. Расчётное время полёта до стыковки с круизным космолётом «Сергей Есенин» составляет один час восемь минут. А сейчас вашему вниманию предлагается информационный галафильм, который расскажет обо всех деталях полёта и о поведении в случае аварийной ситуации. Смотрите внимательно!

Скучный галафильм я, конечно, смотреть не стала. Пусть родители смотрят, если им заняться больше нечем. Меня полностью поглотили виды, открывающиеся за иллюминатором. Наш челнок начал двигаться, едва пол и стены слегка завибрировали, а где-то за спиной тяжело загудели двигатели. Мы прокатились по лётному полю до начала взлётной полосы и застыли, ожидая разрешения на взлёт. Вскоре оно было получено, и вибрация превратилась в крупную дрожь. Нас ощутимо вдавило в спинки кресел, а машина, стремительно набирая ход, понеслась вперёд.

Прошло всего несколько мгновений, а мы уже не только оторвались от земли, но и набрали приличную высоту. Выше, чем летают флаеры. Выше, чем я вообще когда-либо поднималась. Мы уверенно продолжали подниматься, карабкаясь к стратосфере. Небо за иллюминатором сначала было светло-голубым, ослепительное солнце рассыпало блики по салону челнока. Потом небо стало постепенно темнеть. Чем выше мы поднимались, тем больше изгибался горизонт. Из первоначально прямой линии он стал дугой, а потом стал закругляться ещё быстрее. Наконец над горизонтом появилась тёмно-синяя оболочка атмосферы, в то время как над нами была уже чернота безвоздушного пространства. Земля внизу всё больше начинала напоминать глобус: реки, поля и города становились всё миниатюрнее, пока не превратились лишь в размытые пятна.

Ремни безопасности больно врезались в плечи. Я попыталась поправить их, но папа строго одёрнул:

– Осторожно, Светик, мы переходим к невесомости.

Его голос доносился слегка приглушённо – наверное, из-за индивидуальных сфер безопасности. Я взглянула на Сеню – он восторженно уставился в иллюминатор. Невесомость он, похоже, даже не заметил. Вот тебе и Сумунгус! Я, конечно, крепко прижимала его к себе, жалея, что у него нет никакой ярко выраженной реакции на невесомость. Эксперимент прошёл впустую! Даже у меня реакция была: вначале показалось, что желудок к горлу двигаться начал. Потом, правда, прошло. Да и от волнения это было, скорее всего, а не от невесомости. Никуда, конечно, мой желудок не путешествовал. А вот конфетки настоятельно требовал.

– Мама, у тебя нет чего-нибудь сладенького с собой? – спросила я.

– Нельзя, Свет, – вместо мамы ответил отец. – Ты же слышала, что пилот сказал.

– Ох уж мне этот пилот! – хмыкнула я. – Какого-то там мальчишку слушаться!

В этот момент в салоне как раз раздался его голос:

– Уважаемые пассажиры! Вы наверняка заметили наступление невесомости! Ещё раз убедительно прошу не отстёгивать ремни безопасности! Наш полёт проходит нормально, мы совершили уже половину витка вокруг планеты. Ещё через половину витка подойдём к «Сергею Есенину», после чего немедленно приступим к стыковке. Невесомость прекратится, как только челнок окажется в зоне действия автономного гравитационного поля «Сергея Есенина». На борту вас уже ожидает персонал, который проведёт первую экскурсию по кораблю. Ваш багаж доставят прямо в каюты.

– А когда мы попадём в каюты? – сварливо спросил мужчина за моей спиной. – Нужна мне тысячу лет ваша экскурсия. Что я, кораблей не видел?

Я не выдержала и повернула к нему голову. Ремни мешали, так что я смогла увидеть соседа лишь краем глаза.

– Послушайте, почему вы постоянно всем недовольны? Путешествие начинается, разве это не здорово?

Отец посмотрел на меня неодобрительно, но вмешиваться не стал. Правильно сделал! Я сама налажу с этим буркалой отношения.

– Как тебя зовут, девочка? – вместо ответа спросил сосед.

– Света! А вас?

– Моя фамилия Свинке. Эрик Свинке. Так вот, девочка, ты уже несколько раз нарушала мой покой. Почему бы тебе не продолжить рассматривать виды планеты в иллюминаторе и не оставить пожилого человека в покое?

– Пожилого? – невольно удивилась я, изо всех сил пытаясь рассмотреть его получше. – Не наговаривайте на себя! Характер у вас не самый лучший, откровенно скажу. Но на пожилого вы совсем не похожи!

Господин Свинке впервые с интересом на меня посмотрел и неожиданно признался:

– Нервничаю немного. Мне пилот не нравится. Мальчишка. Ему в машинки играть, а не челнок на орбиту выводить.

– Вот тут я с вами согласна! – важно сказала я и довольно откинулась в кресле. А что, с этим Свинксом вполне можно общий язык найти. Просто уметь надо.

Глава шестая. Прибытие

Надо признать, гардемарин состыковал челнок с круизным лайнером с первого раза и довольно мягко. Как ни старалась, я не смогла даже угадать точный момент соприкосновения двух кораблей. Впрочем, я не знала наверняка: быть может, стыковку за него выполнил бортовой компьютер. Так или иначе, а первая часть пути была преодолена, и пассажиры гуськом потянулись на выход, к стыковочному шлюзу. Возле него стоял довольный Юрий Звягинцев, который снова мне подмигнул. А может, мне показалось. Я прижала Сеню покрепче к груди и с независимым видом прошла в шлюз, не удостоив гардемарина даже взглядом. Вот ещё! Ни за что не буду потакать самолюбию всяких там самовлюблённых мальчишек.

Внутреннее убранство корабля меня приятно удивило. Бежевые тона, приятное ненавязчивое освещение. Негромкая классическая музыка, доносящаяся из невидимых динамиков. Красивые картины в рамочках, висящие на стенах через каждые десять метров. Оригинальные светильники между ними. Всё было сделано со вкусом, создавая уют и даже некоторую изысканность. Обстановка сразу настраивала на отпускной лад и создавала приподнятое настроение.

На небольшой площадке сразу за шлюзом, как и обещалось, нас встречала команда. Стройные, молодые, подтянутые, улыбающиеся представители «Роскосмофлота» мгновенно располагали к себе. Мужчины были одеты в элегантные синие мундиры космофлотчиков с золотыми галунами на рукавах, женщины – в белые блузки, синие пиджачки и юбочки, красные беретики и шарфики. Высокий темноволосый офицер, представившийся старшим помощником капитана Дмитрием Саловым, сверил наши фамилии со списком в планшете и выдал путевые карточки. Отец с бывалым видом приложил палец к идентификатору на тыльной стороне своей карточки, и над ней тут же вспыхнула трёхмерная модель корабля со всеми ярусами, лестницами, лифтами и коридорами. Яркой зелёной точкой светилось то место, где находилась наша каюта.

– Добро пожаловать на борт «Сергея Есенина»! – поприветствовала нас симпатичная стюардесса. – Обзорная экскурсия стартует ровно через час от кают-компании. Воспользуйтесь путевыми карточками! Ваш багаж вскоре доставят в каюту. Если у вас появятся какие-нибудь вопросы, обращайтесь к любому встреченному сотруднику или воспользуйтесь внутренней связью с дежурным стюардом – мы всегда к вашим услугам!

– А что будет в обзорной экскурсии? – не удержалась от вопроса я.

– Вы увидите служебные отсеки корабля, посетите ресторан и обзорную площадку, спортивный центр и библиотеку. Вы также узнаете историю корабля и историю великого русского поэта Сергея Есенина.

– Есенина мы недавно проходили в школе! – сообщила я. – А ещё что-нибудь нам расскажут? Хотелось бы узнать что-то совершенно новое, желательно про космос!

Отец слегка улыбнулся и посмотрел на меня укоризненно. Впрочем, стюардесса и не думала смущаться.

– Тогда тебе, девочка, наверняка будет интересно посетить центр управления – такая возможность представится только один раз, пока корабль ещё не стартовал. Во время полёта вход в него гражданским лицам строжайше воспрещён.

– Вот это уже интереснее! – согласилась я. – Правда, Сеня?

Мне показалось, или Сумунгус действительно подмигнул крайним правым глазиком?

Каюта оказалась неожиданно маленькой. Даже меньше детской комнаты в нашей квартире. Я ожидала чего-то большего. У левой стены стояла двухъярусная кровать, а у правой – обычная, несколько больших размеров. Кроме этого в каюте был маленький столик, утопленный в стену шкаф и три небольших мягких стула-кресла. В углу синел интерфейс информационного экрана. Мама недоумённо посмотрела на отца, но он лишь пожал плечами и прокомментировал:

– А что? Прекрасная каюта. Это же космический корабль, а не мягкий вагон монорельса. Тут никаких излишеств, всё чисто функционально.

– Чур, я сверху! – безапелляционно заявила я и сразу поставила сумку на верхнюю койку.

– А нам как быть? – растерянно спросила мама.

– Занимай лучшую кровать, а мы со Светкой на двухъярусной устроимся! – предложил отец.

Мама с сомнением посмотрела на двухъярусную кровать, потом на папу, и решила:

– Нет уж. У тебя ноги не поместятся. Так что на большой кровати спать будешь ты!

Отец пожал плечами, но спорить не стал. Правильно, с таким ростом ему нужно пространство.

Пока я укладывала Сеню в постель и накрывала одеялом, родители выкладывали на тумбочки разные мелочи из сумок, продолжая обсуждение «каютной» темы.

– Если корабль собран в космосе, на планеты не садится – что мешает сделать каюты побольше? – недоуменно спросила мама.

Отец вздохнул.

– Надя, не забывай – мы в эконом-классе. Есть ещё первый класс и каюты «люкс». Я однажды заходил в «люкс» к одному профессору с Альфы-Центавры.

– И что? – спросила мама и повернулась ко мне. – Света, куда ты Сумунгуса укладываешь?

– Как куда? К себе!

– Немедленно убери его из постели! На стол поставь, или лучше на стул. Это всё-таки живое существо, инопланетное, с неизвестными микробами. Я тебе не позволю его в постель к себе укладывать!

– Ну мам! – протянула я, насупившись.

– Никаких мам! Немедленно! – мама снова повернулась к отцу. – Так что там твой профессор с Альфы-Центавры?

– Что-что. Я его там не сразу нашёл.

– Он что, прятался? – не удержалась от вопроса я.

– Нет, просто читал в кресле в дальней комнате люкса. Это просторные трёхкомнатные апартаменты. Там одна ванная комната больше нашей каюты.

Мама промолчала, а я подумала, что жизнь устроена несправедливо. С другой стороны, в этом есть что-то удивительно приятное – путешествовать с родителями в маленькой уютной каютке. А в трёх комнатах мы бы просто потерялись. Да и по отношению к большинству пассажиров было бы неудобно.

– А у нас где ванная комната? – спросила я, размышляя, не принять ли по-быстрому душ.

– Если ты помыться решила, то тебе кое-что нужно знать, – негромко сказал отец. – Вода нормирована, ты включаешь душевую своей карточкой. Водичка льётся минут пять, напор небольшой. Потом душ предупреждает об окончании сеанса и вскоре выключается. Следующий сеанс только на следующий день.

– А раньше ты предупредить не мог? – испуганно спросила мама. – Может, я бы в Москве лучше осталась, дома бы вас подождала.

– Мама, ты не понимаешь, это же приключение! – укоризненно сказала я, принимая правила игры на корабле.

– Думаю, что смогла бы обойтись без такого приключения, – пробормотала мама.

– Так а где тут у нас душ спрятан? – переспросила папу я.

– Нигде он тут у нас не спрятан. Все удобства, а также душевые кабинки для эконом-класса обычно находятся в конце коридора.

Мама вздохнула, но ничего вслух больше не сказала.

Глава седьмая. Экскурсия по кораблю

Хотя я и обещала таможеннику «не светить» Сумунгуса на борту, я просто не могла лишить его удовольствия попутешествовать по кораблю. К тому же новые необычные впечатления могут расшевелить Сеню. Здорово было бы прибыть на Марс и сказать ребятам, что я им привезла не просто замкнувшееся в себе растение, а общительное живое существо. В общем, я положила его, как ребёнка, на руки и отправилась с родителями в точку сбора пассажиров.

Ресторан, или кают-компания, как его назвал папа, представлял собой обширное помещение со столами, стульями и диванчиками вдоль стен. В неё во время обеда могло за один раз поместиться человек сто, не меньше. А ещё сюда можно было забежать в любое время, чтобы выпить чашечку кофе или стакан лимонада и скушать что-нибудь сладенькое. Для этой цели возле одной из стен стоял целый ряд автоматов. Когда мы с родителями зашли в кают-компанию, в ней как раз формировалась следующая группа для обзорной экскурсии. Я заметила несколько знакомых по челноку лиц, среди них и господина Свинкса. Он слегка кивнул мне головой, я ответила ему тем же. Потом он заметил Сеню и нахмурил брови. Хмурьте, хмурьте, господин Свинке, привыкайте. Сеня такое же живое существо как и вы, имеет те же права.

Как нам объяснила стюардесса, нас делили на группы специально, чтобы не ходить большой толпой по кораблю. Пока мы с Сумунгусом рассматривали автоматы для горячих и холодных напитков, в кают-компанию вошли два офицера. В одном из них я узнала Юру Звягинцева. Он тоже меня заметил и приветливо помахал рукой. Пришлось кивнуть ему в ответ. Вот ведь привязался! Очень нужны мне его приветствия.

– Алексей Владимирович, группа готова, – сообщила старшему офицеру стюардесса. – Это крайняя. Вы сами её поведёте?

– Разрешите мне? – попросил гардемарин.

– Отдохнул бы ещё, – с сомнением сказал старший по званию офицер. – Часа не прошло, как прибыл.

– Я не устал, для меня в радость будет «Есенина» показать.

– Ну хорошо, давай тогда. У меня дел достаточно. И спасибо, что выручил!

После более чем скромной по размеру каюты я ожидала, что весь корабль будет такой же тесный. Однако вскоре поняла, что это не так. Даже закралась мысль, что каюты вполне осознанно сделали небольшими, чтобы сэкономить место для более важных помещений, где можно проводить всё свободное время, причём очень интересно и с пользой. А в каюты пассажиры должны приходить лишь к ночи, просто чтобы поспать.

В компактном, но вполне функциональном спортивном зале можно было поиграть в командные игры вроде волейбола или баскетбола, а также позаниматься на тренажёрах или с гантелями. Далее шёл небольшой бассейн и сауна. Там мне пришла в голову мысль, не испробовать ли, как Сеня переносит воду и пар – таких экспериментов мы пока не делали. Я занесла его в сауну, где было жарко, душно и очень влажно, и поставила там на полок. Сама хотела было сразу выйти, потому что пот моментально потёк по лбу и по спине, но потом решила, что это будет нечестно по отношению к Сене. В общем, я честно высидела с ним в парилке минут пять, пока не решила, что на первый раз будет достаточно. Хорошо, что кроме нас там никого в этот момент не было. Когда я вынесла Сеню снова в коридор, кора его была горячей и покрыта влагой. То ли пот, то ли конденсат. К тому же он, казалось, подрагивал. Похоже, не понравилась ему сауна. Впрочем, на сей раз и мне она как-то не пошла, чувствовала себя неуютно. После парилки коридор показался очень холодным. К тому же откуда-то неприятно дуло. Скорее всего, из решёток на потолке – от системы кондиционирования. Сеня вздрогнул, потом ещё и ещё раз. Я даже слегка напугалась. Не стоило, пожалуй, импровизировать с сауной. Мы бросились догонять экскурсию. Они уже дошли до следующей остановки, в служебном помещении, одну из стен которого полностью занимал слегка выпуклый бок огромного резервуара с водой.

– Вода на корабле – один из самых ценных ресурсов, – рассказывал гардемарин. – Мы не можем расходовать её в любых количествах и не можем просто избавляться от использованной воды. Сложная система очистки позволяет нам использовать жидкость вновь и вновь. Исключение составляет лишь питьевая вода на камбузе. Вы всегда будете получать свежую воду из отдельного резервуара на завтрак, на обед и на ужин. В питьевых автоматах вода тоже не рециркулированная. Так что пейте смело, без всякой задней мысли.

– А почему тогда в душе вода всего пять минут льётся? – не удержалась от вопроса я. – Какая разница, если она всё равно потом очищается?

– Хороший вопрос, девочка, – обернулся ко мне Юрий.

– Меня Светой вообще-то зовут, – насупилась я.

– Приму к сведению. Вода очищается, но коэффициент очистки не равен ста процентам. Чем больше циклов, тем дальше вода от своего первоначального состояния. Да, мы время от времени частично обновляем её, но процесс этот не бесконечен. Как и сами запасы воды на корабле. Нам ведь приходится поднимать её на орбиту на грузовых челноках – можете себе представить, как это повышает её стоимость. Приходится экономить.

– А что, в космосе недостаточно льда? – спросила мама. – Можно растапливать его.

– Не всякий лёд подходит, – ответил вместо гардемарина господин Свинке. – Иногда процесс его очистки такой сложный и дорогостоящий, что даже доставка воды с Земли выгоднее.

– Спасибо за помощь, вы совершенно правы, – подтвердил гардемарин.

– Начинаю понимать, почему билеты на круиз такие дорогие, – сказала мама.

Следующей остановкой в нашей экскурсии была просторная библиотека. В ней можно не только читать, но и отдыхать, играть с друзьями в настольные игры, смотреть фильмы и передачи, проводить лекции и просто слушать музыку. Включай сферу приватности – и никому не будешь мешать, хоть песни пой. Тебя не увидят и не услышат. Многочисленные кресла, терминалы, диванчики, столы и столики разной высоты словно приглашали ими воспользоваться. Яркое, но не режущее глаз освещение создавало идеальные условия для чтения. А в дальнем углу библиотеки красовался настоящий старинный деревянный шкаф с книгами на полках за прозрачным пластиком. Я не удержалась и подбежала к нему. Одну полку полностью занимало старинное собрание сочинений Есенина в пяти томах, торжественно обращённых обложками к посетителям. «Государственное издательство художественной литературы, тысяча девятьсот шестьдесят первый год», – прочитала я. Другие полки заполняли томики Есенина на самых разных языках мира. Были книги также по его биографии, воспоминания современников и даже альбомы с фотографиями.

– Это наша главная гордость, – сообщил гардемарин, когда вся группа собралась возле шкафа. – Это не просто антикварная ценность – это уникальная коллекция. Более полная только в музее Сергея Есенина в Константиново. Это село в Рязанской области, где поэт родился.

– Так вот почему челнок называется «Константиново»! – сказала я.

– Да, именно поэтому, – подтвердил Юрий и озорно улыбнулся. – А второй челнок называется «Хулиган». Догадаешься, почему?

– Нам говорили в школе, что Есенин умел побалагурить, – неуверенно сказала я.

– Да, это правда. А ещё у него есть цикл стихотворений под названием «Любовь хулигана».

– А почему сам круизный лайнер назван его именем? – поинтересовался отец.

– В честь двухсотпятидесятилетия со дня рождения поэта. Корабль вышел из верфи в две тысячи сто сорок пятом году.

– А можно будет настоящую книжку взять из шкафа почитать? – спросила я.

– Конечно можно! Для того здесь и стоят. Хотите взять книгу прямо сейчас? – хитро улыбнувшись, спросил гардемарин.

– Конечно, хочу! – не найдя подвоха, ответила я.

– А прочитаете нам тогда что-нибудь из Есенина вслух? Вы же, вроде бы, недавно в школе учили?

– Ну вот, начинается, – возмутилась я. – Это нечестно!

– Прочитай, Света, – попросила мама. – Если помнишь, конечно. Мы все послушаем!

Другие пассажиры согласно закивали, и я задумалась. Конечно, своё любимое стихотворение я заучила наизусть. Но когда начинаешь волноваться, обязательно что-нибудь вылетит из головы. А тут ещё Сеня на руках смотрит так внимательно. Отвлекает.

– Если вдруг что-то забудешь – мы все вместе поможем, – разгадал мои сомнения гардемарин. – Не стесняйся!

– Я и не стесняюсь! – возразила я и с выражением продекламировала:

Когда я закончила, разгорячившись, чувствуя, как к щекам прилила кровь, а волосы растрепались – в библиотеке долго ещё царило потрясённое молчание. Я быстро обернулась на маму – на её щеках блестели две тоненькие мокрые дорожки. Тогда я перевела взгляд на гардемарина, но и у него глаза были на мокром месте.

– Спасибо тебе, девочка, – тихо сказал господин Свинке, и библиотека вдруг взорвалась аплодисментами.

Глава восьмая. Космические традиции

После библиотеки мы продолжили экскурсию. Сеня время от времени подрагивал, заставляя меня волноваться всё больше. Не припоминаю, чтобы на Земле с ним хоть раз такое случалось. Мама заметила моё беспокойство и предложила занести Сумунгуса в каюту и дать ему отдохнуть. Я отказалась, потому что другой возможности так подробно познакомиться с кораблём у нас не будет. И правильно сделала.

Когда мы впервые оказались на обзорной площадке, я сразу поняла, что буду проводить тут много времени. Уже ради этого стоило отправиться в космическое путешествие. Это была просторная комната в носу корабля, в которой стены, пол и потолок сделаны из прозрачного экзопластика. По словам гардемарина, эти хрупкие на вид стены способны выдержать прямое попадание небольшого метеорита. Впрочем, защитные системы корабля не дадут этому произойти. Юрий прочитал нам небольшую лекцию о том, насколько умная система защищает нас в таких случаях, как рано распознаёт потенциальную опасность и либо слегка меняет курс, либо пользуется одним из орудий, имеющимся в арсенале. Автоматические пушки могут расщепить встречный астероид на миллионы мелких обломков, которые будут неопасны для нашего защитного поля. Пассажиры заметят лишь лёгкую вибрацию.

Обзорная площадка завораживала, хотелось прервать экскурсию, чтобы остаться здесь и смотреть, думать, мечтать. За прозрачной стеной, толщиной всего каких-то несколько сантиметров, простирался безграничный космос. Было немного страшно ступать по прозрачному полу, так же как и видеть под ногами голубоватый земной шар с плывущими по его поверхности массивами облаков. Далеко слева нестерпимо ярко сияло Солнце, несмотря на то, что стена услужливо «затемнила» этот участок, чтобы не ослепить туристов.

Юрий посмотрел на наручные часы.

– Нам пора в центр управления. Или, как его ещё по традиции называют, на капитанский мостик. Если опоздаем, нас просто не пустят – скоро отправление.

– Так что же вы молчите? – возмутился Свинке. – Столько времени в библиотеке и на площадке здесь потеряли! Ведите немедленно на мостик!

– Прошу прощения, как вас зовут? – поинтересовался гардемарин.

– Свинке моя фамилия. Эрик Свинке.

– Не надо так волноваться, господин Свинке! Мы не могли сразу на мостик отправиться – до нас туда и другие группы должны были попасть. Прошу вас, следуйте за мной.

Ещё через несколько минут мы уже стояли перед закрытой дверью в центр управления. Юрий приложил ладонь на пластинку замка, дождался, пока компьютер его опознал и доложил:

– Старший гардемарин Юрий Звягинцев прибыл с группой пассажиров для посещения капитанского мостика.

– Надо подождать, пока дежурный офицер ответит, – сказал он, повернувшись к нам.

– Серьёзная дверь, – уважительно заметил Свинке, похлопав по матовому металлу ладонью.

– Эту дверь почти невозможно взломать, – с горделивыми нотками в голосе сообщил гардемарин. – Её даже стандартный космический лазерный резак не берёт. Особый сплав.

– Кстати, как правильно говорить, дверь «закрыта» или «задраена»? – спросила я, вспомнив одну из прочитанных приключенческих книжек о море.

– Вообще-то, на гражданских судах мы не придерживаемся жёстко классической военно-космической терминологии, – пояснил гардемарин. – Поэтому можете говорить и так, и так – в общем, как вам больше нравится.

– Проходите на мостик, – сказал тем временем невидимый динамик, и дверь с неожиданной лёгкостью втянулась в стену.

Гардемарин наспех проинструктировал нашу группу:

– Прошу не шуметь, внимательно слушать, не приставать с расспросами к офицерам. По первому же требованию вместе со мной немедленно покинуть мостик. Всё понятно?

– Понятно! – ответила я за всех, и мы гуськом благоговейно потянулись в самое сокровенное помещение на любом космическом корабле.

Капитанский мостик чем-то напоминал обзорную площадку в том плане, что стены, потолок и часть пола тоже были из прозрачного экзопластика. Разница заключалась в размерах: центр управления занимал гораздо большее пространство. Кроме того, здесь располагались многочисленные пульты управления. Перед ними стояли или сидели в креслах несколько офицеров. Что-то проверяли, вызывая перед собой то одно объёмное изображение, то другое. Иногда это были понятные мне предметы, как, например, внешние антенны корабля. Но порой появлялось лишь изображение отдельного узла какого-то оборудования, тут уж я при всём желании не могла бы сказать, что к чему. В центре помещения в удобном кресле на возвышении сидел капитан, перед ним неспешно поворачивалась слегка мерцающая объёмная модель Солнечной системы. Я представила, как сама сижу в его кресле и важно отдаю приказы помощникам. Глянула на Сеню – глаза закрыты, замечтался, что ли? А кора очень тёплая, едва не горячая. Ничего, Сеня, потерпи, экскурсия почти закончилась, скоро вернёмся в тёплую уютную каюту. Хотя бы не заболел. Понятия не имею, как лечить Сумунгусов. Думаю, в Солнечной системе никто этого не знает.

Тем временем капитан поднялся со своего места и не спеша подошёл к нам. Он был среднего роста, темноволосый и голубоглазый, с небольшой аккуратной бородкой, благородно посеребрённой сединой.

– Старший гардемарин Юрий Звягинцев прибыл…

– Вольно, гардемарин, – чётким командным голосом сказал офицер. – Здравствуйте, уважаемые дамы и господа. Меня зовут Виталий Сергеевич Лановой, я капитан круизного лайнера «Сергей Есенин».

– Это большая честь для нас, капитан, – вежливо сказал отец.

– Рад приветствовать вас на нашем замечательном корабле! Обещаю, лично я и наша команда сделаем всё от нас зависящее, чтобы ваше пребывание на борту лайнера было максимально приятным, комфортным и познавательным!

– Хотелось бы на это надеяться, – проворчал Свинке.

Капитан его, к счастью, не расслышал.

– А теперь прошу меня простить, у нас предполётная проверка всех узлов и систем. Скоро мы с вами отправимся к Марсу, нашей первой и единственной остановке по дороге к Сатурну.

– Не понял, почему первой? – громко удивился Свинке. – А возле Луны разве остановка не считается?

– Не понял вас! – удивился капитан. – У вас какой-то вопрос по нашему маршруту?

Свинке довольно бесцеремонно оттолкнул отца в сторону и пробился поближе к капитану.

– Мы что, не спустимся в кратер Первопроходцев?

– К сожалению, нет, господин…

– Свинке.

– Господин Свинке. Мы не останавливаемся у Луны. Наш корабль направляется прямо к Марсу. Нам нужно немного выиграть время, чтобы все желающие успели посетить музей Межпланетной войны в Марсограде и не торопясь погулять по городу. И чтобы при этом не отстать от графика.

– Но Луна указана в вашей рекламной брошюре!

– Луна там указана со звёздочкой, а сноска гласит, что данный пункт программы необязателен, окончательное решение о его посещении или непосещении принимает капитан корабля в интересах пассажиров.

– Господин Свинке, – попытался вмешаться Юрий. – Вы отвлекаете капитана корабля!

– Нет, извините! – возмутился Свинке. – Я только что случайно узнал, что кратер Первопроходцев мы посещать не будем. А вы знаете, что это давняя традиция космонавтов?

– Это традиция космонавтов дальних экспедиций, надолго улетающих в другие звёздные системы, – поправил его капитан. – А мы Солнечную систему покидать не собираемся, наш круиз всего лишь до Сатурна и обратно.

– Что вы мне ерунду рассказываете! Это общая традиция!

– Вам не кажется невежливым оспаривать слова капитана? – спросил отец.

– А если я знаю традиции лучше, чем он? – взвился Свинке. – Нарушать традиции – значит, подвергать нас всех опасности! Это такая примета, понимаете? Мы обязаны спустить челнок в кратер Первопроходцев и взять с собой оттуда камешек!

– Если речь о лунном камушке, – вмешался капитан, – то я вам могу такой подарить, у меня в каюте их целая коллекция.

– Не нужны мне старые камни! Надо новый поднять! Я никуда не полечу, если мы нарушим традиции!

– Кажется, вам ещё не поздно вернуться на Землю, – заметила молчавшая до сих пор представительная рыжеволосая женщина. – Раз уж вас так это волнует.

– А вас вообще никто не спрашивает!

Капитан взглянул на часы и холодно сказал:

– Потрудитесь взять себя в руки, господин Свинке. Здесь присутствуют дети. А теперь прошу меня простить, я должен вернуться к своим обязанностям. Всего хорошего. Приятного путешествия!

– Я никуда не полечу! Это слишком опасно! Верните меня в космопорт!

– Мы не можем терять время из-за суеверий отдельных пассажиров, – сухо сообщил капитан. – Вы вернётесь на Землю согласно купленному билету, через три недели. Гардемарин Звягинцев, прошу продолжить экскурсию.

– Вы не имеете права! – взвизгнул Свинке. – Я буду жаловаться!

– Как вам будет угодно. Гардемарин Минкович, а вас прошу проводить господина Свинкса в кают-компанию. Возможно, он не очень хорошо перенёс невесомость, а затем переход к нормальной силе тяжести. Предложите ему стакан воды.

С одного из кресел поднялся высокий, атлетически сложенный молодой офицер с непослушными тёмными вихрами на голове, в три шага пересёк капитанский мостик и крепко взял господина Свинкса за предплечье.

– Пройдёмте со мной, – сказал офицер, дежурно улыбнувшись.

– Вы не посмеете!

– Приказ капитана на корабле – закон, – поучительно сказал гардемарин и увлёк Свинкса за собой к выходу.

Вслед за ними потянулись остальные пассажиры, в лёгкой растерянности от произошедшей у них на глазах перепалке.

Глава девятая. Урок истории на борту круизного лайнера

Первая ночь на корабле прошла беспокойно. Мне было тесно в кровати на втором ярусе. Потолок нависал надо мной так низко, будто пытался раздавить. Родители время от времени всхрапывали, не давая заснуть. В довершение ко всему Сеня беспокоил меня всё больше и больше. Я несколько раз спускалась потрогать его кору: она была явно теплее обычного. А может, мне так только казалось. В любом случае, утром я встала разбитой, голова побаливала, а шея с непривычки затекла. Однако после завтрака всё стало на свои места: голова прояснилась, появилось даже желание побегать по кораблю, проверить, запомнила ли расположение со вчерашнего дня. Правда, времени на это уже не оставалось – пора было собираться на занятия в школу, то есть в библиотеку. Погуляем с Сеней по кораблю после обеда. А пока пусть отдохнёт в каюте, на уроках ему делать точно нечего. Да и не хотелось начинать объяснять любопытствующим, откуда он взялся и куда направляется.

Когда я пришла в библиотеку, Юра уже поджидал учеников за уютным столиком возле дальней стены. Перед собой он выстроил двумя рядами ещё пять столиков. Подготовился уже. Я даже не удивилась, что именно он оказался нашим учителем. Надеюсь хотя бы, что не единственным. Я выбрала дальний от него столик, по диагонали. Вслед за мной подошли и остальные ученики. Класс будет небольшим, пять столов – пять человек. Три девочки и два мальчика. Кроме нас в библиотеке почти никого не было – если не считать уединившегося в сфере приватности в противоположном конце зала молодого человека и удобно устроившегося в кресле с толстым фолиантом Есенина в руках Свинкса. Он сферу приватности не включал – наверняка хочет послушать одним ухом наши занятия. Ладно, пусть себе слушает, получает удовольствие.

Первое, что объявил нам Юра, это то, что занятия будут самыми настоящими, а вовсе не «для галочки». Я глубоко вздохнула, смиряясь с неизбежным. Придётся много времени проводить среди этих столиков, кресел и книг. И это в отпуске!

Для начала мы познакомились, каждый немного рассказал о себе. В классе, кроме меня, было ещё четыре человека. Тринадцатилетняя Катя с каштановыми волосами, подстриженными под «каре», приехала из Магнитогорска. Двенадцатилетняя Кристина со смешными светлыми кудряшками оказалась родом из Беларуси, как и мой отец. Он, правда, переехал в Москву сразу после школы. Спортивного сложения Борис, мой ровесник, был коренным петербуржцем. Ну и Антон, ровесник Кати – ярко-рыжий, с очень светлой кожей, покрытой веснушками, уроженец Мариуполя. Юрий тоже немного рассказал о себе – ему, оказывается, уже стукнуло семнадцать, а родился и вырос он под Москвой, в городе Королёв, в семье капитана дальнего космоса. С двенадцати лет в Московской космической академии имени Юрия Гагарина. «Понятно, по чьим стопам он пошёл, – подумала я. – Если бы мой папа был космонавтом, я тоже, пожалуй, была бы сейчас в этой академии».

А потом Юра рассказал, какая учебная программа нас ждёт на время путешествия. В неё войдут, в основном, те предметы, которые имеют отношение к космосу вообще и к Солнечной системе в частности. То есть физика, астрономия, математика и история. Плюс мы можем ещё что-то добавлять по желанию, если будет оставаться время. Насчёт первых трёх предметов у нас вопросов не возникло, а вот история в этот список попала для меня несколько неожиданно. Я не выдержала и спросила:

– А почему история, а не, к примеру, русская литература? Мы можем творчество Есенина углублённо изучить.

– Хорошая идея, Света. Обязательно посвятим одно из занятий Есенину. Но история тоже важна. Неужели тебе неинтересно, как человечество стало таким, каким ты его знаешь сегодня?

– Лично я, в принципе, и так себе это неплохо представляю, – ответила вместо меня Катя.

– А что ты знаешь о Межпланетной войне? Или, как её ещё называют, Войне корпораций? – спросил гардемарин.

Я заметила, как Свинке отложил книгу в сторонку и навострил уши. Наверное, он не только космическими традициями увлекается, но и вообще историей.

– То же, что и каждый школьник, – Катя пожала плечами. – Корпорации делили Солнечную систему. Частные армии, частные военно-космические силы. Наёмники.

– А подробнее? Вы знаете, что у нас на Марсе запланировано?

– В музей нас хотят отвезти, – без особого энтузиазма в голосе ответил Борис.

– Вы в курсе, какие бои шли за Марсоград?

– Вообще-то, Марсоград нас не сильно касается, – заявил Антон. – Он давным-давно уже независимый. Ещё до начала войны им стал. Между прочим, они всё что им надо от Земли взяли, а потом просто кинули нас.

– А когда было иначе? Это нормальный исторический процесс, – возразил гардемарин. – В истории Земли всегда так было, начиная с эпохи Великих географических открытий. Сначала появляется колония. Из метрополии приезжают поселенцы, на кораблях завозится всё необходимое: от продуктов до стройматериалов. Колония растёт, снабжение продолжается. Но появляется уже и что-то своё. Постепенно местных продуктов становится всё больше, импорт становится всё более специализированным. Происходит так называемое импортозамещение. Колония крепнет, становится на ноги, делается самодостаточной. В конце концов, она объявляет независимость. Так было всегда. И Земля прекрасно понимала, что это снова произойдёт. Это был лишь вопрос времени.

– Ну и я о том же, – кивнул Антон.

– Но дело в том, что так и было нужно! Земля не могла вечно держать колонии у себя на шее. Не забывайте, на первых порах мы ничего не получали с колоний, это была игра в одни ворота. Скорее, мы содержали их ради самой идеи экспансии человечества в космос, чтобы расширить наше общее жизненное пространство как популяции. Мало ли что могло случиться с Землёй! А так у человечества появилась возможность самосохраниться даже в случае непредвиденной глобальной катастрофы. То есть материальная выгода не стояла во главе угла, тем более, что ничего ценного на тот момент на Марсе не нашли. А так колонисты начали содержать себя сами – расцвёл внутренний рынок, началось исследование ближнего космоса. Ближнего для Марса. И в конце концов на астероидах нашли редкие металлы и гамма-терций.

– Да, и создались предпосылки для Межпланетной войны! – вставила я. – Когда государства-основатели предоставили марсиан самим себе, на их место сразу же хлынул крупный бизнес, устроив свои порядки и жёсткую конкуренцию.

– Человек человеку волк, – процитировал латинскую пословицу Борис. – Так можно охарактеризовать эти порядки.

– Да, получилась своеобразная новая версия американской эпохи «Дикого запада», – согласился гардемарин. – Пока Марсианская Федерация не окрепла как государство, не обеспечила безопасность и защиту гражданам.

– Только вместо пистолетов Кольта использовались лазерные пушки на космических кораблях. А когда всплыл гамма-терций, схлестнулись уже целые флотилии.

– Это потому, что Марсианский регион неожиданно оказался вторым Клондайком. Помните историю с «золотой лихорадкой» на Аляске? Россия продала её Америке, считая далёкой и нерентабельной провинцией. А потом выяснилось, что золото там чуть ли не под ногами лежало.

Я невольно заслушалась. Умеет же Юра рассказывать! Ему не в гардемарины, а в телеведущие надо было идти.

– Конечно, очень грустно осознавать, что в двадцать первом веке снова возобладали законы дикого времени, только масштаб, как правильно сказал Боря, оказался побольше. Но существуют объективные законы развития человеческого общества, которые так и не изменились за много тысяч лет. Когда земные государства, бывшие доноры Марса, спохватились и поняли, что пора вмешаться, в Солнечной системе уже вовсю полыхала Война корпораций. Причём Земных корпораций, которые абсолютно спокойно штамповали боевые корабли на земной орбите. Потом они, снабжённые экипажем из наёмников, вливались в космические флотилии и присоединялись к военным действиям.

– Вы уже почти всю историю Межпланетной войны рассказали, – заметила Катя. – У нас сегодня все занятия этому посвящены?

– А тебе скучно, что ли? – улыбнулся гардемарин. – Если хочешь, можешь продолжить вместо меня. Так даже лучше.

– Запросто. Но интересно ли это остальным? Мы же проходили историю войны в школе.

– Мы так подробно ещё не проходили, – призналась Кристина. – У нас история двадцать первого только в следующем году по программе.

– Рассказывай, Катя! – улыбнулся гардемарин. – Мы скоро музей войны посетим, так что информацию не вредно освежить в памяти даже тем, кто уже это проходил.

– Как война началась, уже сказали. Это было в две тысячи девяностом году. Два года бои шли между Корпорациями. Марсоград переходил из рук в руки. Официального правительства не было. Хаос, разруха, тысячи жертв. В девяносто втором году в Мюнхене состоялась международная конференция. Были представлены все крупнейшие политические объединения: Евразийский союз, Европейский, Северо-Американский, Южно-Американский и Африканский. Решили вмешаться в войну. На первом этапе договорились о санкциях: запретили земным корпорациям вести боевые действия, производить корабли с использованием земной инфраструктуры.

– И что, разве это помогло? – спросила Кристина.

– Это снизило напряжённость, – продолжила Катя. – Следующие четыре года прошли относительно спокойно. В Марсограде была провозглашена так называемая «Конфедерация». Корпорации поделили сферы влияния и придали своим владениям видимость демократического государства. Кому-то достался Марс, кому-то – сектора в Поясе астероидов. Даже Сатурн включили в Конфедерацию, хотя там не было ни одного поселения. Скорее, хотели обеспечить себе задел на будущее. Земные корпорации за это время нашли способ обойти санкции: отпочковали «дочерние фирмы», чтобы больше не светиться напрямую в войне, штаб-квартиры новых фирм перенесли на Марс. Потом накачали «дочек» финансами, передали им уже существующие флоты, а производство и обслуживание кораблей перенесли на орбиту Марса. В итоге за четыре года новые марсианские Корпорации набрали силу, и всё продолжилось с ещё большим размахом. Поток наёмников с Земли тоже нарастал. На Марсе, тем временем, было поднято восстание горожан, которые провозгласили Федеративную Республику Марс и попытались выбросить конфедератов с планеты. К сожалению, восстание было подавлено. Тогда в две тысячи девяносто шестом году в Пекине прошла вторая конференция в том же составе, что и первая, но при участии представителей пока несуществующей Марсианской Федеративной Республики. Там было принято решение вступить в войну с целью поддержки марсиан и свержения власти Конфедерации.

– И сколько времени ушло на свержение? – спросил Антон.

– После этого боевые действия разной степени интенсивности шли ещё семь лет. Нагрузка на экономики союзов получилась колоссальная, дедушка много рассказывал мне о голодных девяностых. Постепенно дело пошло, и объединённый земной флот теснил конфедератов всё дальше. В две тысячи сто первом году Марсоград был освобождён, управление передали, наконец, народу Марса. Конфедерация отступила в Пояс астероидов, перенеся туда производство и обслуживание кораблей. Там в две тысячи сто втором году произошло крупнейшее сражение между объединёнными флотами Земли и конфедератами. В общем, к две тысячи сто третьему году война была официально завершена, хотя мелкие стычки продолжались ещё некоторое время.

– Вы извините, что я вмешиваюсь, – не выдержал Свинке. – Но была ещё и третья конференция!

Юра улыбнулся и сделал приглашающий жест:

– Присоединяйтесь, господин Свинке. Просветите молодёжь.

– Просто была ещё одна конференция. Она прошла в Марсограде сразу после окончания войны. Там была выработана схема, которая существует и по сей день: народ Марса обрёл независимость, его безопасность гарантировали земные правительства. Пояс астероидов официально передали под юрисдикцию молодой Марсианской Федеративной Республики, она продаёт лицензии на аренду и право разработки всем желающим. В том числе и сегодняшним наследникам старых земных корпораций. За порядком в этом регионе присматривает марсианская космическая полиция. Земле приходится недёшево платить Марсу за гамма-терций, но зато в Солнечной системе воцарился мир.

– Спасибо, господин Свинке! Я бы лучше и не смог рассказать! – похвалил гардемарин. – Вы, случайно, не историк?

– Случайно, нет. Но история – увлечение всей моей жизни!

Юрий уважительно склонил голову.

– А пираты? – спросила я, вдруг вспомнив детские галафильмы.

– А что пираты? – не понял Свинке.

– Они же долго ещё на старателей и торговые суда нападали!

– Да, это так, – подтвердил Юра. – Пояс астероидов огромен, спрятаться там есть где. Некоторые из уцелевших наёмников не приняли капитуляции Конфедерации и ушли в подполье, затаились на астероидах. Щипали понемногу пролетающие корабли. Космическая полиция их долго ещё вылавливала. Но это уже не война была, а так, отголоски, так сказать, тяжёлое военное наследие.

– Ага, как выскочит вдруг такое наследие, не успеем ноги унести! – скептически сказал Антон. – Есть у нас оружие, если что?

– Никто не выскочит, Антон, можешь отдыхать спокойно, наслаждаться полётом, – успокоил его Юра. – Не забывай, что со времени окончания войны прошло почти полвека! Переловили давно всех пиратов.

– И давно поймали последнего? – спросила Кристина.

– Ещё до твоего рождения. И до моего.

– Хотите сказать, преступности в Поясе астероидов не осталось? – усомнилась Катя.

– Преступность осталась, с ней борются, но это не военные действия и даже не борьба с пиратами. Это, можно сказать, «бытовуха», обычный криминал.

– Насчёт оружия всё же хотелось бы поподробнее узнать! – напомнил Антон. – Сможем защититься, если что?

– У нас же против астероидов пушки есть, при случае можно их использовать, – напомнила я.

Юрий протестующе поднял ладонь.

– Я тебе гарантирую, Антон: никаких пиратов, бандитов, наёмников и прочих бармалеев мы не встретим. На дворе двадцать второй век!

– Жаль, – неожиданно признался Антон. – Было бы классное приключение.

Глава десятая. Откровения Сени

Мы пообедали всем классом во главе с Юрой, потом уроки продолжились. Математика, физика. Я уже начала думать, стоило ли отправляться в космическое путешествие, чтобы часами решать уравнения. К счастью, после физики Юра объявил урок физкультуры. Мы сбегали в свои каюты, чтобы переодеться в спортивную форму. Я на бегу потрогала кору Сени – она была горячей. Глазки были закрыты. Я решила, что самое лучшее, что сейчас можно сделать – это дать ему отлежаться в тишине и покое. Благо, что в каюте никого не было. Кроме того, не было никаких сквозняков, а температура воздуха была на мой взгляд даже выше, чем хотелось бы. А вечером я возьму Сеню на смотровую площадку, может, созерцание звёзд пойдёт ему на пользу.

В общем, я убежала в спортзал, где мы с ребятами до ужина играли сначала в баскетбол, а потом в волейбол. Постепенно к нам присоединились и взрослые, так что сложились полноценные команды, как положено. Моё недовольство школьными занятиями постепенно рассеялось. Как ни крути, всё же лучше посещать занятия на космическом корабле, чем в надоевшей школе.

После ужина я предупредила родителей, где меня можно будет найти. Забежала в каюту за Сеней, покормила его. А потом мы вместе удобно устроились на прозрачном полу обзорной площадки, усевшись на предусмотрительно захваченный с собой плед.

Земля была уже почти не видна, превратилась из голубого с белым шарика всего лишь в крупную синюю точку. Мы приближались к Марсу. Я довольно долго искала его на фоне более ярких звёзд, пока не нашла крохотную тусклую красную звёздочку. Скоро я буду ходить по её поверхности!

Я поставила Сеню рядом с собой и мы долго в тишине смотрели на далёкие звёзды. Приглушённое освещение настраивало на лирический лад, на площадке кроме нас никого не было, и я стала рассказывать о своей жизни, о том, как проводила раньше каникулы. Где бывала, что видела. Не знаю, насколько внимательно Сеня слушал мой рассказ, но время от времени начинал моргать глазками в разной последовательности. Его кора по-прежнему оставалась горячей и, как мне показалось, влажной. Как же обидно ощущать себя полностью беспомощной, когда хочется помочь, но не знаешь как! Нет универсального лекарства для всех существ в галактике. То, что является лекарством для одного вида, может стать ядом для другого. Это я, как экзобиолог, отлично понимала. Так что даже не пыталась скормить Сене человеческие лекарства, хотя ничего не стоило подмешать их в воду с минералами, которой я кормила Сумунгуса. Я лишь промокнула платочком кору и взяла его на руки, слегка покачивая, как младенца. Незаметно для себя даже стала напевать колыбельную, которую мне в детстве пела бабушка.

А потом Сеня вздрогнул и зажмурил глаза. А уже через секунду снова их открыл – только зрачки задрал кверху, будто потолок рассматривал. У меня в голове вдруг возник чёткий образ тропического леса. Деревья с толстыми стволами, свисающие до земли лианы, высокие кусты с острыми листьями и огромные цветы с разноцветными бутонами. Всё было бы более-менее естественным и понятным, если бы не синий цвет деревьев. И не оранжевое небо, проглядывающее вверху сквозь их крону.

Я прислонилась к стене, испуганно уставившись на Сумунгуса. Он начал мелко вибрировать в руках, а видение высоких синих деревьев вдруг вышло за пределы моего сознания. Обзорная площадка превратилась в предлесье, а деревья и кусты не только стали объёмными и абсолютно реальными – они вышли даже за пределы площадки! Во всяком случае, прозрачная стена-перегородка пропала, теперь со всех сторон меня окружали деревья. Могучие внизу, с далеко выдающимися корнями, далее стволы становились тоньше, вздымаясь высоко вверх. Редкие лучи небольшого красного солнца пробивались вниз сквозь кроны деревьев, окрашивая лес в футуристические тона. Ещё два жёлтых солнца поменьше словно пытались догнать первое, делая картинку абсолютно фантастической. Ветви исполинских деревьев слегка покачивались, подчиняясь дуновению ветра. В этом лесу была своя труднопостижимая гармония.

Я восторженно оглядывалась по сторонам, жалея, что не прихватила с собой аппаратуру, способную записать первую на моей памяти масштабную Сенину иллюзию. Созерцание величественного леса при полном отсутствии звуков завораживало.

Внезапно с неба, раздвигая и ломая стволы, опустился тяжёлый неуклюжий космический корабль. Из него вывалились рослые, крепко сбитые инопланетяне, отдалённо напоминающие людей, с устрашающего вида приспособлениями в руках.

С отвратительными гримасами на лицах, они начали валить деревья, вырезая из них и складывая отдельно участки примерно в полметра высотой. Теперь понятно, как получаются «полена». Во все стороны летели щепки и опилки. Потом один из великанов приблизился, страшная одноглазая рожа уставилась прямо на меня. «На Сеню, – поправила я себя, чувствуя, как мурашки бегут по спине. – Это его воспоминания». Инопланетянин зарычал, а потом провёл скрежещущим инструментом чуть повыше головы. Острая боль пронзила моё тело, как будто я сама на миг стала Сеней. Потом инопланетянин примерился и повёл инструмент куда-то ниже моего поля зрения, туда, где могли бы быть мои ноги. В глазах всё начало меркнуть, видение леса растворялось в воздухе. Я медленно сползла на пол. Голова раскалывалась. Глаза Сумунгуса были плотно закрыты, он перестал дрожать. «Потерял сознание!» – догадалась я.

Я подхватила Сеню на руки и вынесла его с обзорной площадки.

Я долго не могла прийти в себя от увиденного. Сенины воспоминания были такими яркими – я как будто побывала в этом странном лесу. Сидя в каюте в кресле и держа Сеню на руках, я рассказала его историю родителям. Мама, расчувствовавшись, протирала платочком уголки глаз, а отец посерьёзнел и стукнул кулаком по кровати.

– Я составлю письмо и разошлю копии в Министерство иностранных дел, Академию наук и Международную Ассоциацию космонавтов. Кто-то должен помочь Сумунгусу! Нужно выяснить, где находится его родная планета, а потом организовать туда экспедицию!

– Правильно, папа! – поддержала я, внутренне замирая от такой возможности. – Я буду участвовать в такой экспедиции!

– Нет, тебя вряд ли возьмут, – отмахнулся отец. – Пусть этим занимаются профессионалы.

– К тому же, это очень опасно! – встряла мама.

– Да! – подтвердил отец. – Надо всё разведать, выяснить, кто терроризирует планету Сумунгусов. А потом обеспечить её защиту! Найти преступников и отдать их в галактический трибунал!

– Папа, в галактике нет единого трибунала, – тихо напомнила я. – Как нет и единого свода законов.

– Это так, но есть очень могущественные цивилизации, с которыми никто не захочет ссориться. Можем обратиться к ним. Здесь же явно идёт речь об обычных браконьерах-контрабандистах, пользующихся своей безнаказанностью. Придумали себе прибыльный бизнес за счёт Сумунгусов. Сбывают их потом через таких торговцев как тот, с Альдебарана. А потом их истязают и заставляют развлекать гостей иллюзиями. Я подниму все свои связи. Нельзя оставлять такое варварство безнаказанным – у меня даже подходящего слова нет, чтобы это назвать.

– Геноцид это называется, – грустно сказала мама.

– И работорговля! – добавила я.

– Мы так это не оставим, обещаю вам! – горячо заверил отец. – Пойду, пройдусь по кораблю, адреналин надо сжечь, – сказал он. – Заодно наведаюсь в библиотеку, поищу в базе данных, были ли уже подобные случаи в истории космонавтики.

– Лучше Свинкса спросить, – сказала я.

– Этого скандалиста?

– Он ещё и ходячая энциклопедия по истории космоса.

– Тогда спрошу и его тоже. Нам любая помощь будет полезна! – согласился отец.

Ночью я долго не могла уснуть – всё думала, думала. О том, как много в галактике несправедливости. Почему сильные всегда стремятся обидеть слабых? Почему наглые и беспринципные стремятся жить за счёт других, унижая и эксплуатируя? Когда-то маленькой я считала, что в мире все такие добрые, как мои родители. Школа тоже не разуверила меня в этом – у нас замечательные ребята и учителя. А вот чем больше я узнавала о человеческой истории, да и об истории других звёздных миров – становилось понятно, сколько горя и страданий выпадает на долю более слабых. Вот Сенина раса – ведь никому не мешает! Живут себе в лесу, растут потихоньку. Постепенно их цивилизация развила уникальные телепатические способности. И надо же, кто-то их нашёл. А они, доверчивые, открылись, показав врождённые таланты. Само собой, чей-то изворотливый ум понял, что на них можно заработать. А сколько живых существ при этом придётся загубить, скольким поломать судьбы – их не волнует.

Вот обязательно полечу в экспедицию, сделаю всё, чтобы она состоялась! Если надо, жизнь этому посвящу!

Наконец, я оставила Сеню в кресле, накрыв его пледом, а сама улеглась в постель и мгновенно заснула. Вот только снилась мне какая-то ерунда: синие деревья вперемешку с инопланетянами, потом наш земной лес и ребята из кружка экзобиологов. Испуганное лицо Свинкса, когда он впервые увидел Сумунгуса. Добродушный Владислав Викторович из службы безопасности аэропорта. Всё смешалось, в голове крутился сплошной калейдоскоп лиц и красок. А потом я проснулась.

В каюте было темно, а из коридора доносились испуганные женские крики. Свесив ноги со своей верхней полки, я нащупала рукой выключатель, зажгла освещение и осмотрелась. Отца в его постели не было, Сумунгус лежал в кресле, там, где я его оставила. Мама сидела на нижней койке, испуганно натянув одеяло до подбородка и тревожно глядя на меня.

– Только не вздумай выходить из каюты! – строго сказала она, хотя её голос немного дрожал.

– А что там такое? – спросила я.

– Не знаю. Кричит кто-то.

Из коридора донёсся топот ботинок. А потом строгий мужской голос заговорил успокаивающе, испуганный женский голос замолчал. Затем донеслись новые крики, на сей раз тише, как будто вдалеке. А в коридоре поблизости раздались возбуждённые спорящие голоса.

– Посмотрю, где папа – и сразу назад! – сказала я, соскакивая с кровати на пол.

– Нет, Света, не ходи! Папа сейчас придёт! – вскрикнула мать.

– Я быстро, только одним глазком! – я быстро просунула ноги в мягкие ночные тапочки и потянулась к ручке двери.

– Света!

– Мам, ну я ведь уже большая, забыла?

И прежде, чем мама успела возразить или броситься за мной вдогонку, я выскользнула за дверь и плотно прикрыла её за собой.

То, что я увидела потом, мне точно никогда не забыть. Я словно очутилась в сказке, в детективе, фильме о природе и остросюжетном кино одновременно. В коридоре тут и там стояли перепуганные, озадаченные, ошеломленные пассажиры, а между ними важно расхаживал огромный золотистого цвета с чёрными полосками тигр. Возле стен выросли деревья всех климатических зон вперемешку – от пальм до елей. По их ветвям прыгали обезьяны, гоняясь за разноцветными птицами. Я протянула руку к тигру – женщина, стоящая в проёме двери в свою каюту напротив, в ужасе вскрикнула. Но рука прошла сквозь морду с выступающими клыками и горящими, слегка прищуренными глазами. Я посмотрела вверх – вместо потолка надо мной было предзакатное небо с перистыми облаками. Я медленно пошла по коридору, и за поворотом мне открылся потрясающий вид на горы с заснеженными вершинами в лучах заходящего солнца. Тогда я побежала дальше и вскоре вдали увидела море с ленивым прибоем. На пляже стояли люди, громко обсуждая происходящее, стараясь перекричать шум прибоя.

– Что здесь происходит? – спросила я одного из них, невысокого мужчину в помятых брюках и такой же майке.

– Без понятия, – честно ответил он.

– Девочка, вернись в свою каюту! – добавил его собеседник. – Нечего тут разгуливать в одной пижаме!

Я кивнула и пошла назад. Я догадываюсь, что всё это значит. И даже кто во всём этом виноват. Виноват поневоле.

Глава одиннадцатая. Разбор полётов

Капитан круизного лайнера Виталий Сергеевич, нахмурившись, сидел в командирском кресле в центре управления. Рядом стоял отец, скрестив руки на груди и глубоко задумавшись. Я стояла перед капитаном, держа на руках Сеню. Не знаю, было ли ему теперь лучше, но кора уже не была такой горячей, как прежде. Правда, глаза он по-прежнему не открывал.

Когда я вернулась ночью в каюту и бросилась к Сумунгусу, он явно был не в себе: дрожал мелкой дрожью, издавая лёгкий гул. Когда-нибудь мы с ребятами узнаем, что именно происходило с ним в этот момент. Но сила его ментальных способностей поражала. Как можно одновременно читать мысли десятков людей и проецировать их в окружающее пространство, делая видимым для всех сразу! При этом все образы были абсолютно реалистичными, двигались, жили своей жизнью. Я точно знала, что нужно это срочно прекратить, пока чего не случилось. И поэтому сделала единственное, что смогла придумать: побежала с Сеней на руках в ванную комнату и подставила его под кран с текущей водой. Вскоре это подействовало. Он перестал дрожать. Не знаю, почему, но мне показалось, что он расслабился.

После этого я отправилась с Сеней в библиотеку и нашла там отца. Он по-прежнему рылся в информационном терминале, пытаясь отыскать информацию о Сумунгусах. Рядом с ним сидел Свинке, помогая в поисках. К сожалению, оба так ничего полезного и не нашли, кроме разных слухов и баек о проецирующих деревьях без малейших намёков на планету их происхождения. «Отрицательный результат – тоже результат», – сказал отец.

Им также не удалось найти свидетельств того, чтобы земляне хоть когда-либо вмешивались в межзвёздные отношения, защищая одну цивилизацию от другой. До сих пор Земля вела очень осторожную внешнюю политику, благоразумно стараясь ни во что не вмешиваться, чтобы не нажить себе врагов. Которые обладают, к тому же, неизвестными, возможно, многократно превосходящими земные, технологиями. Свинке очень скептически выразился относительно идеи куда-то вмешаться. Мол, не доросли мы ещё, у самих проблем навалом, не говоря уже о том, что всю Солнечную систему можем подставить под удар.

Чтобы не углубляться в эту опасную тему, я рассказала о последних событиях. Оказывается, в библиотеке никаких оптических иллюзий не было, папа со Свинксом всё пропустили.

– А я предупреждал, – неприязненно напомнил Свинке. – Нечего было брать на борт этого монстра. А что, если он и почище этого кренделя выкидывать умеет? Что, если он людей с ума сводит?

– Ну что вы такое говорите, – обиделась я за Сеню. – Он жертва и сирота, вы что, не поняли, какая у него судьба? А сейчас он болеет и не может до конца контролировать свои способности.

– Именно это и пугает, – признался Свинке. – Надо немедленно доложить обо всём капитану.

– Пойдём прямо сейчас! – решительно сказал отец, хлопнув ладонями по коленям. – Мы не имеем права скрывать от него такую важную информацию.

– А он не причинит Сене вреда? – испугалась я.

– Девочка, это твой Сеня может причинить вред нам всем! За борт его, и все дела, – в сердцах сказал Свинке, но потом увидел, как я расстроилась и добавил:

– Или в карцер, под наблюдение.

– За что его в карцер? – возразил отец. – Что он такого сделал?

– Вам капитан всё объяснит популярно. Надеюсь, он примет верное решение.

Однако пробиться к капитану оказалось не так-то просто. Во-первых, коридоры были заполнены напуганными людьми. Красные блики от включённых и сигнализирующих об опасности проблесковых маячков под потолком бежали наперегонки по их лицам. Хорошо хоть, не было сирены. Но обстановка и так была накалённой. Во-вторых, весь наличный персонал корабля, казалось, высыпал в коридоры, чтобы успокаивать пассажиров и отправлять их обратно по каютам. Папе огромных трудов стоило каждый раз убеждать нового члена команды в том, что мы не просто в панике куда-то бежим, а целенаправленно идём к капитану с ценной информацией. Ну и напоследок оказалось, что пространство перед центром управления охраняется двумя вооружёнными гардемаринами. Одним из них, конечно, был Юра, а вторым – Миша Минкович, который вывел Свинска из Центра Управления, когда тот поспорил с капитаном. Свинке хорошо помнил тот случай и смотрел на Мишу неприязненно.

Юра устало взглянул на нас с папой, едва заметно улыбнулся мне и покачал головой:

– Сюда нельзя. Возвращайтесь в каюту.

– А что такого страшного случилось? – не выдержала я. – Что вы так перепугались и забегали? Подумаешь, немного трёхмерных пейзажей и портретов, наоборот, радоваться надо, это же искусство!

Отец со Свинксом укоризненно посмотрели на меня.

– Мне кажется, пассажиры восприняли это немного иначе, – повторил Юрий. – Вы слышали, как они кричали? И мы не от испуга действуем – просто вступила в силу одна из инструкций для непредвиденных ситуаций.

– Ладно, это мы с Сеней создали вашу непредвиденную ситуацию, – призналась я. – Но я ничего не знала, мы не специально!

– Света, нам сейчас не до шуток!

– К сожалению, она не шутит, – подтвердил Свинке, показывая на Сеню. – Это всё её монстр инопланетный, его надо срочно изолировать.

– Нам действительно надо поговорить с капитаном, – со вздохом сказал отец. – Именно в связи с тем, что произошло на борту.

Юра внимательно посмотрел на него и нажал сенсор коммуникатора на стене. Вскоре в нём показалось лицо капитана:

– Слушаю тебя, Звягинцев.

– К вам делегация пассажиров, товарищ капитан. Утверждают, что знают причину внештатной ситуации. Звучит убедительно.

Капитан раздумывал лишь пару секунд.

– Что ж, веди их к нам, будем разбираться. Проходите на мостик.

Вообще-то, я и не надеялась оказаться на капитанском мостике во второй раз. Но нет худа без добра – благодаря Сене я снова оказалась в самом сердце корабля. Атмосфера тут царила напряжённая. Несмотря на позднее время, в центре управления заняты были все места по служебному расписанию, офицеры были погружены в работу.

Капитан развернулся вместе с креслом, чтобы иметь возможность беседовать с нами лицом к лицу. Молча рассматривал нас некоторое время. Лёгкая тень пробежала по его липу, когда он узнал Свинкса.

– Приветствую вас в этот поздний час, – сказал он, наконец. – Давайте опустим лишние формальности и сразу перейдём к делу. У вас есть для меня аргументы, которые позволили бы не вводить на корабле чрезвычайное положение?

– У нас они есть, – заверила я, поглаживая кору Сени. – Дело в том, что мы ничего не знаем о том, как лечить Сумунгусов.

Капитан сделал глубокий вдох и повернулся к отцу.

– Будьте добры, изложите вашу информацию.

– Так я же и говорю! – обиделась я, но отец положил мне руку на плечо и сказал:

– Не надо, Света. Я сам.

После чего коротко обрисовал случившееся, а затем добавил предысторию Сумунгуса. Лицо капитана оставалось бесстрастным. Я никак не могла понять, не сердится ли он на Сеню.

– Я так понимаю, у нас нет гарантии, что ваш Сумунгус не выкинет на борту ещё какой-нибудь номер.

– Гарантии нет, – нехотя признал отец. – Но опыт подсказывает другое. За всё время наблюдения Сумунгус ни разу не проявил ни малейшей агрессивности, и сегодняшнее поведение объясняется исключительно временным заболеванием. Потерял контроль.

– Я не имею права рисковать жизнью и здоровьем пассажиров, – твёрдо сказал капитан. – Ваше растение не до конца изучено, значит, риски просчитать невозможно. Я буду разбираться, кто вообще пропустил его на круизный корабль.

– Заприте его в карцер! – посоветовал Свинке.

– Боюсь, нам придётся это сделать, – медленно сказал капитан.

– Если на то пошло, – вспылила я, серьёзно испугавшись за Сеню, – проецирующему телепату не важно, где находиться – в карцере или нет, риск один и тот же.

– А если стенки металлические? – спросил Свинке.

– Это же не радиопередатчик! – заметил отец. – А живое существо. Не думаю, что металл будет экранировать мысли.

– Что ты предлагаешь, девочка? – спросил капитан, глядя мне в глаза. – Ты ведь понимаешь, какая на нас лежит ответственность? И на тебе в том числе, ведь ты пронесла на борт угрозу.

– Понимаю. И потому предлагаю оставить его мне. Не буду с ним расставаться ни на минуту. При первом же признаке опасности сразу суну его под кран с текущей водой, это уже один раз помогло. А на Марсе я передам его в руки ребят из кружка экзобиологов.

– Вы же не послушаете её? – быстро спросил Свинке.

Капитан думал, положив руки на подлокотники кресла и медленно поворачиваясь вместе с креслом то влево, то вправо.

– Насколько мне известно, галлюцинации и трёхмерные проекции видели лишь в одной конкретной части корабля. Это значит, что действие вашего Сумунгуса локальное, а не глобальное.

– Может, он просто не успел набрать силу проецирования! – встрял Свинке.

– Это значит, – продолжил капитан, не обращая внимания на Свинкса, – что если вас поселить как можно дальше от остальных пассажиров, то даже в случае повторения приступа у Сумунгуса его проецирование не успеет затронуть сколько-нибудь значимого пространства корабля. А ты его оперативно окатишь водой.

– Я возражаю! – крикнул Свинке.

– Послезавтра мы прибудем на Марс и избавимся от этой проблемы, – закончил капитан. – Старший помощник!

Уже знакомый нам высокий темноволосый офицер встал с кресла и подошёл к нам.

– Переоборудовать для семьи… Как ваша фамилия?

– Логиновы.

– Переоборудовать для семьи Логиновых одно из служебных помещений возле трюма. Как можно дальше от пассажирских кают. Временно. Проследить, чтобы Сумунгус был передан на Марсе клубу экзобиологов. Ни под каким видом не разрешать ему вернуться на корабль.

– Есть! Разрешите выполнять?

– Выполняйте! – капитан снова повернулся ко мне: – И помни, девочка: не спускать с него глаз ни днём, ни ночью!

– Обещаю! – воскликнула я и даже подпрыгнула от радости.

Улыбка тронула строгое лицо капитана, но он быстро прогнал её и сухо добавил:

– Всего доброго и благодарю за содействие.

– А вы поможете нам найти родную планету Сени? – самоуверенно спросила я. – У вас же в компьютере все карты известной части галактики! Мы хотим организовать экспедицию по спасению его народа!

Старпом скептически усмехнулся, а капитан спросил:

– А что про неё известно?

– Немного, – признал отец. – Судя по рассказам Светы, Сумунгус продемонстрировал ей планету с обширными синими лесами под оранжевыми небесами.

– В галактике сотни тысяч планет! – фыркнул Свинке.

– А ещё там в небе сразу три солнца, – внезапно вспомнила я, представив Сенину проекцию на обзорной площадке.

– Ты уверена в этом? – переспросил капитан. – Может, это были луны?

– Абсолютно уверена! – горячо заверила я. – Все три были очень яркие. Одна красная звезда и две жёлтых.

– Если речь и вправду идёт о системе тройной звезды, то поиск по галактике сужается до нескольких сотен вариантов, – сообщил капитан. – А учитывая наличие в системе планеты, то и вовсе до нескольких десятков. Мой навигатор подготовит для вас список. Но дальше вам придётся анализировать самим – розыском вашей планеты команда моего корабля заниматься не станет.

– Благодарим вас, капитан, – вежливо сказал отец.

– Время зря потеряете, – сварливо пообещал Свинке. – Иголку искать в стоге сена. Не будет никакой экспедиции – на такую ерунду никто ни копейки не выделит. У нас своих проблем на Земле хватает.

– Хорошо, что не все на Земле такие, как вы, – сказала я Свинксу и обиженно пошла к выходу из центра управления.

Мне было стыдно. Дело в том, что я вовсе не была уверена в том, что видела именно три солнца, а не три луны. Но я должна была дать Сене хотя бы маленький шанс! А вдруг я угадала?

Глава двенадцатая. Загадочный Сумунгус

Вообще я даже рада, что всё именно так получилось. Помещение, в которое нас с родителями и Сумунгусом переселили, хотя и не было изначально предназначено для пассажиров, но оказалось просторным и лежало в стороне от жилых отсеков. У нас была практически единоличная душевая неподалёку. По распоряжению капитана, мне приносили еду прямо в каюту. Но самое главное, меня официально освободили от занятий, чтобы я смогла постоянно быть с Сеней. Я предложила было носить его с собой на занятия в библиотеку, но Юра сказал, что приказ капитана не обсуждается. В принципе, я и не спорила. Прогулять уроки, да ещё с официальным разрешением – мечта любого школьника. А что по программе нужно – я сама почитаю. Это будет намного быстрее и интереснее. Гардемарин принёс коллекцию учебных галафильмов, которые я должна посмотреть, и сообщил, что в библиотеку на занятия я вернусь уже после Марса. А до тех пор мне вообще не рекомендуется покидать каюту. Сделали из меня пленницу какую-то! И всё же это лучше, чем если бы они заперли Сеню одного и не в каюте, а где-нибудь в карцере или в багажном отсеке.

А ещё Юра передал от капитана обещанный список из тридцати четырёх известных систем тройных солнц нашей галактики, имеющих планеты. В списке были названия и номера звёзд, космические координаты, краткое изложение того, что о системах известно. Информации было немного: самые общие астрономические данные, вроде размера и массы, угла наклона орбит планет, возраста и типа звёзд. Насчёт наличия жизни на планетах никаких сведений не было. Как известно, инопланетяне не очень-то спешат делиться с нами накопленной в их базах данных информацией, так что довольствуемся крохами. Собираем сведения для наших энциклопедий по крупицам.

Тщательно изучив весь список, я пришла к выводу, что планет, где условия хотя бы отдалённо напоминают земные, всего четыре. Сюда можно добавить ещё некоторое количество планет, где наличие жизни полностью нельзя было исключить, хотя она по разным причинам вряд ли будет похожа на земную. Получалось, что экспедиции нужно обследовать не всю галактику, а всего лишь с десяток мест. Это ерунда. Хотя, конечно, понадобится уйма дорогого топлива. И может оказаться, что систем с тройными светилами в нашей галактике значительно больше, чем нам пока известно. Если, конечно, Сеня вообще из нашей галактики. Ну да ладно, нет смысла заранее впадать в уныние. Что-нибудь придумаем, мир не без добрых людей.

А пока я решила провести эксперимент: вдруг Сеня узнает свою планету? Он, конечно, мог никогда не видеть её со стороны. Поэтому я поступила хитрее: завела координаты систем в симулятор космического пространства, а затем погасила в комнате свет и включила трёхмерный проектор. По каюте поплыли слегка размытые рукава галактической спирали. Потом изображение неуловимо изменилось. Теперь звёздное небо было таким, каким его можно увидеть из первой по счёту указанной мною точки. Смотрел же Сеня в детстве на небо! Значит, рисунок созвездий просто обязан показаться ему знакомым, если место угадано правильно.

Сумунгус, которому уже явно было лучше – по крайней мере, кора была на ощупь самой обычной температуры – с интересом вращал глазками, но никаких особых знаков подать не пытался. Тогда я делала небольшой перерыв, смотрела учебные фильмы или читала книжки. Потом снова включала новую звёздную систему. И опять всё повторялось. Похоже, Сеня не узнавал созвездия. Терпение медленно заканчивалось, как и сами звёздные системы. Что-то я упускаю. Или реакцию Сумунгуса неправильно истолковываю. Постепенно мы прошлись по всем вариантам, и впору было впасть в отчаяние. Однако я решила, что, в любом случае, этой проблемой ещё будет время заняться в будущем, и прекратила попытки. Просто продолжила школьные занятия. Время от времени у Сени появлялось игривое настроение, и он начинал проецировать что-нибудь мне на стол или в пространство между кроватями. Разные кустики, веточки, цветочки. Я терпеливо ждала, пока он перейдёт к чему-то более интересному. Ему нужно раскрепоститься, не бояться демонстрировать свои способности. И Сумунгус как будто меня понял: начал показывать животных из Московского зоопарка, где мы были вместе с ребятами. В конце концов он спроецировал в центр комнаты мою точную копию, только одетую так, как я одевалась в Москве – лёгкое короткое платьице. Именно в этот момент в комнату зашла Катя, в руках у неё был поднос с едой.

– Привет, Светка! Меня Юра отправил обед тебе занести. Ой, а что это такое? Галафильм смотришь?

– Нет, Катя, это мой Сумунгус так в проецировании упражняется! – честно сказала я.

– А? О! Ага, – только и смогла выдавить из себя Катя, – теперь я понимаю, из-за кого ночью переполох поднялся!

– А сама ты его проекций тогда не видела?

– Нет, у нас в дальнем крыле каюта. Мы ничего не заметили.

– Ну вот, теперь всё своими глазами увидела. Знакомься, его Сеней зовут.

– Очень приятно! – улыбнулась Катя. – А дотронуться можно до него?

– Не знаю, попробуй.

Она протянула руку, но Сеня испуганно зажмурил глазки, а между ним и Катей вдруг появилась голова тигра. Хищник сердито оскалился и захлопнул пасть, клацнув зубами. Катя в страхе отпрянула.

– Ничего себе! Он всегда такой злой?

– Он вообще не злой. Просто запугали его в детстве, теперь никому не доверяет.

– А тебе?

– Не знаю. Мне немножко больше, но тоже ещё явно не до конца.

– И ты правда его на Марсе оставишь?

– Правда.

– Жаль! Интересно было бы поближе с твоим Сеней познакомиться. Ладно, я побежала в библиотеку, переменка заканчивается! Увидимся!

– Счастливо, – грустно сказала я, не понимая, почему вдруг у меня ухудшилось настроение.

– Вот такие мы с тобой затворники, Сеня, – вздохнула я и принялась за обед.

До выхода на орбиту Марса оставалось меньше суток.

К вечеру настроение окончательно испортилось. Завтра корабль подойдёт к Марсу. Мы сядем в челноки и полетим вниз, в город. А там уже будут ждать ребята. И мне придётся отдать Сумунсгуса! Я не была к этому готова морально.

– Ну что ты, доченька, – пыталась утешить меня мама. – Не переживай! Сене будет там хорошо. А на корабле всё равно ведь нельзя его оставить! Да и невзлюбил он корабль, не место это для разумного растения. Ему простор нужен, свежий воздух, тишина.

– Ага! – перебила её я. – Свежесинтезированный воздух, простор пространства под куполами и постоянный шум перенаселённого городка!

– Свет, но ты же сказала, Сумунгуса потом снова вернут на Землю? Проведут намеченные эксперименты – и отправят домой. Мы, может, ещё с Сатурна не успеем к тому времени вернуться, а он тебя уже будет ждать.

– Не знаю, на душе кошки скребут, – призналась я. – Что-то я недоделала. Проглядела.

– Ты всё сделала, что смогла! – возразил отец. – Сеня с Земли улетал замкнутым бирюком, а сейчас он ого какой резвый стал! Это огромный прогресс!

Папа кивнул на пространство в каюте возле входной двери. В этот момент Сеня как раз проецировал туда морской прибой и заход солнца, который он видел в Сочи.

– Да, но он по-прежнему не идёт на контакт!

– А это, по-твоему, не контакт? – удивлённо спросила мама.

– Это большой шаг вперёд, да. Но пока не диалог. Он всё ещё меня не понимает!

– Почему ты так думаешь? – не поверил отец. – Просто он реагирует по-своему, мы понятия не имеем о его мыслительных процессах. Да и не надо ждать, что он твою речь поймёт. Вы что, у него уши нашли или другие органы слуха?

– Не нашли.

– Он телепат. Причём оперирует образами. И только образами. Вот подумай о чём-нибудь! Например, представь Сеню и рядом себя. И пошли этот мысленный образ в его сторону.

– Издеваешься? Я сейчас разревусь.

– Я серьёзно! Просто попробуй! Я бы сам попробовал, но он к тебе уже привык, может, настроился на твою волну давно.

Я представила себя, держащую Сеню на руках. Потом представила, что мы стоим на полянке в окружении других деревьев и кустов. И послала этот мыслеобраз, как мячик, Сене. Ничего не произошло. Ерунда это всё. Заберут у меня Сумунгуса, и больше я его не увижу.

И вдруг проекция перед дверью неуловимо изменилась. Тот же пляж, тот же ленивый шелест волн. Садящееся в воду красноватое солнце. Но на берегу вдруг оказалась я – с Сеней в руках.

– Получилось! – закричала я. – Сеня понимает!

Моя копия побежала по песку, потом запрыгала на месте, разбрызгивая пену прибоя.

– А теперь попроси его показать звёздное небо! – посоветовал отец. – Представь звёзды, но не очень подробно. Просто наметь тут и там точечки. А остальное предоставь ему.

Я пожала плечами и представила, что к уже существующей картине добавляются звёздочки. Не слишком много. А солнце уже село за горизонт, небо темнеет всё быстрее. Потом вспомнила, что у Сени на планете небо другого цвета, и добавила оранжевой краски. А потом махнула рукой на осторожность и мысленно перенесла нас в синий лес. И море возле двери постепенно поблекло, растаяло. Стены нашей каюты стали медленно превращаться в стволы деревьев. Краем глаза заметила, как побледнел отец, и испуганно прикрыла рот рукой мама. Сеня поддерживает контакт и продолжает реагировать на мои мыслеобразы. Вопрос, покажет ли свои звёзды? Точнее, вспомнит ли, какими они были в его детстве на планете? Чтобы подстегнуть его, я представила, что одно из деревьев из синего превращается в розовое. Сначала так и произошло, а потом розовый цвет начал бледнеть, а сквозь него проступил снова привычный синий. Сеня вольно или невольно сопротивлялся моей фантазии, охраняя существующий только в его памяти родной мир в неприкосновенности.

Прекрасно, теперь можно пробовать и со звёздами. Я представила одинокие белые точки, разбросанные по небу вдалеке друг от друга. Точки почти сразу перенеслись на транслируемую Сеней проекцию. Я затаила дыхание, боясь нарушить это таинство и изо всех сил желая, чтобы Сумунгус переставил мои звёзды. Несколько бесконечно долгих секунд ничего не происходило. А потом звёздочки поползли по небу, вставая совсем на другие места. Рядом с ними стали появляться новые. Сначала медленно, словно нехотя. Потом всё быстрее. Я быстро взглянула на отца – он держал над головой шарик галакамеры. Отлично! Если всё получится, карта для экспедиции будет у нас в кармане. Тем временем перемещение звёзд на небе прекратилось, они застыли на месте. И было их на порядок больше, чем я представила изначально. Конечно, ни одного знакомого для меня созвездия, но я на это и не рассчитывала, Сенина планета могла быть где угодно, в любой части галактики. Оттуда всё будет смотреться иначе. Остаётся лишь скормить новые данные навигационному компьютеру в центре управления. Он вычислит точное местонахождение родной планеты Сумунгусов обыкновенных.

Я в восторге посмотрела на Сеню – его глазки были плотно прикрыты – и от избытка чувств поцеловала шершавую кору. Случайно или нет, но именно в этот момент в небе над лесом Сениного мира появилась крупная луна. Или одно из солнц. В этом нам ещё предстоит разобраться.

Глава тринадцатая. Наша с Сеней тайна

Этой ночью мне не спалось. Завтра «Сергей Есенин» выйдет на орбиту Марса, и челноки доставят нас в космопорт Марсограда. Там меня будут ждать ребята, чтобы забрать Сеню. Я лежала в темноте каюты, слышала, как посапывает мама и слегка похрапывает отец. Пыталась представить, как же я завтра отдам им Сумунгуса. Это не укладывалось у меня в голове. Особенно теперь, когда мы с Сеней нашли общий язык и наладили настоящее общение. Все теперь только начинается, как же я могу разлучить нас? Да ещё своими руками. Я обязательно добьюсь, чтобы мы с Сумунгусом понимали друг друга с полуслова. А ещё я найду тех, кто поможет нам организовать экспедицию к его родной планете. Нам расставаться никак нельзя.

С другой стороны, оставить Сеню на корабле тоже нельзя. Мы обещали капитану. И завтра кто-нибудь из команды обязательно проконтролирует в космопорту, что передача «нарушителя спокойствия» из рук в руки состоялась. Да и ребята не поймут, если я приду на встречу без Сумунгуса. Тут так просто глупенькой прикинуться не получится. И сказать, что на корабле забыла – тоже не поможет. С капитана станется выслать Сумунгуса с орбиты спецрейсом, даже если он будет единственным пассажиром. Нет, здесь нужно придумать что-то совершенно другое. Что-то такое, о чём никто не догадается.

Я ворочалась с боку на бок и напряжённо думала. Мне нужно было связать воедино все звенья цепи, продумать так подробно, чтобы никакая неожиданность не помешала исполнению плана. Допустим, я спрячу Сумунгуса на корабле. Все будут думать, что он остался на Марсе. Но где мне его держать? Допустим, в одном из маленьких закутков с разными хозяйственными причиндалами в трюме. Но если его найдут? Случайно наткнутся? Нет, надо что-нибудь понадёжнее. Я могу, конечно, спрятать Сеню в своём шкафу, замок у него надёжный, и открыть его можно только моей личной карточкой пассажира. Даже родители не смогут туда заглянуть, не то что горничная.

Но там довольно тесно и темно. А что, если ему станет страшно? И он опять начнёт заполнять корабль кошмарными созданиями из воображения пассажиров? В принципе, в трюме тоже есть шкафчики, любой пассажир может ими воспользоваться, положив туда, скажем, пустой чемодан на хранение, чтобы не занимал место в каюте. Я закрою шкафчик своей карточкой, и Сеня будет в полной безопасности. А насчёт темноты и тесноты – мне его просто нужно будет спросить. Что он сам выберет: остаться с чужими людьми на незнакомой планете, или провести остаток пути в персональной, пусть и довольно тесной каюте-шкафу?

А вот что я ребятам скажу? И как смогу убедить команду «Сергея Есенина» в том, что Сумунгуса отдала? Хотя я могу взять спортивную сумку, положить в неё вещей, чтобы примерно напоминала форму Сумунгуса. Скажу, спрятала его в сумку, чтобы он не испугался толпы в космопорту. А то мало ли что, как начнёт страхи разные проецировать, неизвестно, какие могут быть последствия! Тут мне гардемарины охотно поверят. Не станут же они в сумке копаться, проверять. А ребятам надо письмо написать. Или видео записать, где я всё объясняю. Иначе они шум поднимут и тогда прощай секретность.

Я больше не могла лежать в постели. Аккуратно спустилась вниз, внимательно прислушиваясь к дыханию родителей и стараясь двигаться как можно тише. В темноте натянула любимый кремовый комбинезон, всунула ноги в сандалии. А потом повесила через плечо сумку со спортивной формой. Положила на неё Сеню, непонимающе заморгавшего спросонья. Он умеет создавать эффект фосфоресцирования в темноте, хотя и недостаточно сильно, чтобы напугать. Предоставив Сумунгусу покопаться у меня в голове и самому понять причины такого ночного поведения, я взяла галакамеру и осторожно выскользнула из каюты, тихонько прикрыв за собой дверь.

Корабль спал, точнее, казался спящим. Конечно, деление суток на ночь и день было на корабле весьма условным – когда солнце далеко, всё воспринимается иначе. Тем не менее для поддержания привычного биологического ритма человека, на «Есенине» ночью считался промежуток с полуночи до шести утра. В это время повсюду приглушался свет, в коридорах светили лампы лишь через каждые десять метров, да и те лишь в четверть обычной яркости. Кроме этого, накладывался запрет на музыку в коридорах и каютах, пение, игры и прочие развлечения, отвлекающие пассажиров ото сна.

Взрослые при желании могли пойти в ресторан, там всю ночь работал бар. А вот детям в это время ничего не оставалось, кроме как пойти в каюту спать или сидеть в библиотеке, читая книгу или просматривая очередной фильм. А ещё можно было сидеть на обзорной площадке. Правда, родители мне запретили шляться ночью по кораблю. И я их честно слушалась. До сегодняшнего дня. Точнее ночи. И у меня на то есть очень веская причина. Эта причина вдруг ощутимо дрогнула в сумке, заставляя меня ускорить шаг.

Мне было бы очень непросто объяснить, что я делаю среди ночи одна в коридоре и почему направляюсь с сумкой к служебным отсекам, поэтому я была очень рада, когда нам с Сеней удалось добраться до цели незамеченными. Прежде чем подойти к ряду незапертых шкафчиков, я юркнула в одну из маленьких каморок-кают, где хранились разные инструменты и утварь для ресторана. Поставив Сеню на большую, почти с меня ростом, стопку скатертей, я достала и установила на полку галакамеру, а сама стала рядом с Сумунгусом таким образом, чтобы мы оба попадали в объектив.

Сеня смотрел на меня внимательно всеми глазками, почти не мигая. Если я правильно научилась распознавать его настроения и эмоции, то в данном случае он сгорал от любопытства и очень хотел знать, что происходит.

– А всё очень просто, – сказала я. – Сейчас вопрос решается, остаться тебе на Марсе или полететь дальше с нами.

Чтобы проиллюстрировать мысль, я представила Сеню в обстановке космопорта, вокруг люди, я ухожу – а он постепенно уменьшается в размерах и теряется из виду за спинами спешащих куда-то пассажиров. А потом нас вместе в каюте корабля на «Есенине». Сеня заволновался, замигал глазками и спроецировал рядом с нами образ нашей каюты и своего любимого кресла.

– Ну вот и я так же подумала, – кивнула я. – Но для того, чтобы это сделать, тебе нужно будет переселиться сюда, в шкафчик. Придётся прятаться, понимаешь? Тебе ведь запретили находиться на борту корабля. Если капитан или кто-то из команды узнает правду – тебя запрут в герметичной каюте и при первой возможности передадут в руки таможни. Мы очень нескоро увидимся. Так что придётся потерпеть. Здесь не так удобно, но я буду постоянно тебя навещать, кормить, разговаривать. Покажу тебе тайком кольца Сатурна со смотровой площадки. А потом, когда вернёмся на Землю, я посвящу всё свободное время организации экспедиции на твою родную планету.

Я постепенно привыкала при разговоре с Сеней параллельно создавать образы, картинки в голове, иллюстрирующие слова. Скоро разовью в себе навыки настоящего художника-мультипликатора или режиссёра кино. Сумунгус помолчал, считывая образы, закрыл глазки, задумался. А потом послал мне образ, в котором он лежит у меня на руках, а я прижимаю его к груди.

– Я поняла, Сеня. Тогда давай запишем обращение к ребятам с Марса. Я им должна завтра тебя отдать – но не сделаю этого. А чтобы ребята не обиделись или не встревожились, не начали искать тебя – мы запишем видеообращение. Тогда они поймут, в чём дело, и поддержат нас. Я надеюсь. Выбора, в любом случае, нет. Ты готов?

Сеня моргнул. Тогда я улыбнулась в объектив, оправила одежду, провела рукой по волосам и включила галакамеру.

– Здравствуйте, ребята, – начала я и вдруг почувствовала, как запершило в горле. Пришлось откашляться. – Сейчас где-то три часа ночи, а может, правильнее сказать, четвёртый час утра. Я решила записать вам это письмо, потому что мне очень нужна ваша помощь и ваше понимание. Сумунгус рядом со мной, вы можете его видеть. Мы записываем это послание вместе.

Я перевела дух и продолжила.

– Во-первых, я прошу у вас прощения за те неприятные мгновения, которые вы пережили, когда открыли переданную мною сумку и не нашли в ней Сумунгуса. Представляю, как вы испугались, стали выяснять, не могли ли потерять его по дороге. А потом, когда пришли к выводу, что это было невозможно – представляю, что вы подумали обо мне. Я не спорю, признаю вину и прошу прощения. Я не могла поступить иначе, и вот почему.

В это мгновение прямо передо мной в воздухе соткалось трёхмерное изображение нашего капитана Ланового, вальяжно сидящего в кресле в командном центре и распекающего нас с папой. Молодец, Сеня, хорошо подыгрываешь мне. Надеюсь, всё это прекрасно будет видно и ребятам.

– Дело в том, что капитан приказал помощникам выдворить Сеню с корабля. Для безопасности пассажиров и полёта. Несколько дней назад Сеня простудился, у него поднялась температура. И пока ему было плохо, он неосознанно включил способности на полную катушку. Считывал мыслеобразы у всех, кто попал в радиус действия его ментальных способностей. Радиус оказался довольно большим. А учитывая, что была ночь, люди спали и видели сны – мыслеобразы оказались не совсем, как бы это сказать, повседневными. По коридорам корабля пошли тигры, где-то полетели птицы, люди увидели своих друзей и родных, которых на корабле не могло быть. Кто-то увидел море в лучах закатного солнца, кто-то дом своего детства. В общем, один из тех, кто не спал, увидел всё это и закричал, остальные проснулись и были шокированы и напуганы. Чуть не началась паника.

Пока я говорила, Сеня, как заправский оператор галавидения, менял образы, иллюстрируя мои слова. А что, мы с ним становимся хорошей командой. Может, забросить школу, создать нечто вроде аттракциона и ездить с гастролями? В конце концов, должен же кто-то дарить людям радость! Только надо выбирать, какие образы показывать, чтобы никого не напугать. Но это дело техники и сценария. Эти мысли пронеслись у меня в голове за пару секунд, пока я переводила дыхание перед тем, как продолжить рассказ.

– В общем, капитан красоту не оценил. Сказал, что в следующий раз Сеня может зацепить ещё больше людей, вызвать панику, а это угрожает безопасности корабля. И вообще, что он не изучен и неизвестно на что ещё способен. Я действительно ещё не знаю, на что ты, Сеня, способен. Верю в твои таланты и думаю, ты нас всех ещё не раз удивишь. Правда, капитан прав насчёт пассажиров, которые по неопытности, не будучи экзобиологами, могут перепугаться и натворить дел. Одним словом, я пообещала, что оставлю Сеню на Марсе.

Мне вдруг послышался лёгкий шум из коридора. Неужели сюда идут? Я прислушалась, но звук не повторился. Надо спешить: чем дольше я тут торчу, тем выше вероятность, что нас увидят.

– За то время, что прошло с момента нашего разговора с капитаном, мы с Сеней прошли довольно большой путь. Научились хорошо понимать друг друга, это настоящий контакт. И мы продолжаем совершенствоваться. Да вы и сами видите, как Сеня помогает мне даже сейчас, при записи этого сообщения. Кроме того, мы почти разгадали тайну происхождения Сени: мне удалось вызвать у него воспоминания детства, в том числе звёздного неба, по ним мы сможем вычислить местонахождение его звезды. Так что найти его планету – дело техники. И денег. В общем, ради Сени, ради того, чтобы помочь ему вернуться домой – я должна оставить его на корабле, чтобы по возвращении в Москву без потери времени организовать экспедицию. К тому же, это и в интересах науки – мы продолжим развивать наш контакт, чтобы человечество нашло общий язык и взаимопонимание с биологическим видом Сумунгусов. Ты согласен, Сеня?

В качестве ответа между мной и объективом камеры вырос тот самый лес синих деревьев, который и был Сениным домом. Лучшей иллюстрации Сениной мечты и не придумать.

– Я верю, что вы всё поймёте, ребята, – сказала я. – Не выдавайте нас и пожелайте удачи! Я обязательно буду держать вас в курсе, как продвигается организация экспедиции!

Глава четырнадцатая. Примарсение

Марс с орбиты выглядел вовсе не красным. Не знаю, почему все приписывают ему такой цвет. С обзорной площадки планета внизу казалась скорее бежевой. Ну да, с лёгким бордовым оттенком. Но это вовсе не красный шар, как часто изображают на картинках. Интересно, каким он виделся с орбиты во время войны? Наверное, абсолютно безжизненным. А сейчас на поверхности планеты то тут, то там сверкали россыпи огней. Тридцать миллионов жителей, плюс туристы и торговцы. Оживлённый космический трафик. И это несмотря на то, что атмосферу Марса так и не удалось довести до ума и сделать пригодной для человека. Количество углекислого газа превышает земное в четырнадцать раз! Для того чтобы решить эту проблему, нужны кардинальные изменения на планете. Конечно, состав понемножечку меняют, но этот процесс будет тянуться десятилетия, если не столетия. Так что поселения, как и в начале колонизации, прячутся под системой герметичных куполов. Самым большим был, конечно, Марсоград – он выглядел как клубок ярко сверкающих лампочек, забытых ребёнком возле рождественской ёлки.

Меня и родителей, конечно же, отправили к Марсу первым рейсом на уже знакомом челноке «Константиново». Капитан просто мечтал избавиться от проблемы под названием «Сумунгус обыкновенный» как можно скорее.

Я страшно волновалась, когда заходила на борт челнока с увесистой спортивной сумкой через плечо. Вчера, записав послание, я оставила Сеню в шкафчике, устроив ему удобную постельку из моей спортивной формы. Надеюсь, ему не будет страшно одному в темноте. Пусть бы он заснул и благополучно проспал всё время, пока я не вернусь с Марса и не навешу его. Мнемошарик с записью лежал у меня в кармане, сумка была набита тёплой пуховой курткой, неизвестно зачем взятой для меня мамой, и скомканными для объёма журналами.

Пилотом на сей раз был не Юрий, а Миша Минкович. Я боялась, что он попросит показать Сумунгуса. Мне тогда пришлось бы лепетать, что я не хочу пугать пассажиров. Или что так надёжнее, меньше вероятность, что Сеня опять начнёт проецировать пугающие образы. В общем, пришлось бы врать и выкручиваться. А если бы он стал настаивать, то пришлось бы с позором уйти с челнока и предстать пред очами капитана. Поэтому я старалась вести себя как можно тише и ни в коем случае не привлекать к себе внимания. К счастью, гардемарину было не до меня. Сидя перед пультом управления, Миша проверял системы челнока.

Кстати, Свинке снова оказался с нами на борту. Везёт же мне на него! Впрочем, на сей раз он сидел от нас далеко, и уже через несколько минут я напрочь забыла о его присутствии. Родители снова пустили меня к иллюминатору, и я сразу прильнула к нему, изо всех сил мечтая стать невидимкой. Я так мечтала о спуске на Марс, а теперь даже он меня не радовал. Сердце было не на месте, я дрожала и никак не могла взять себя в руки. Папа поглядывал на меня вопросительно, а мама – обеспокоенно. Скорее всего, они списали моё волнение на предстоящее расставание с Сеней.

Наш челнок стартует первым, следом вылетит «Хулиган», мы «примарсимся» с разницей в десять минут. Потом оба челнока вернутся за новой партией пассажиров. А мы, тем временем, начнём экскурсию по городу. Общая встреча назначена через два часа в центре Марсограда – на площади Освободителей. Музей Межпланетной войны расположен именно там.

После уже привычной короткой лекции по технике безопасности «Константиново» отстыковался от «Сергея Есенина» и плавно двинулся прочь от корабля. Через полминуты мы вышли из поля действия искусственной гравитации корабля, и в салоне наступила невесомость. Я почувствовала себя бывалой космонавткой, привычно поправив лямки страховочных ремней на плечах.

– Света, у меня к тебе просьба, – мягко сказала мама.

– Какая?

– Я конечно вижу, как ты расстроена. Но вы же расстаётесь ненадолго! Пару месяцев – и Сеня вернётся на Землю.

– Не переживай, мама, – сказала я, не отворачиваясь от иллюминатора. Не хочется, чтобы мама поняла по моему лицу, какая я обманщица. – Я всё понимаю.

– Тогда на Марсе не отходи далеко от нас с папой, пожалуйста. Будь хорошей девочкой, веди себя прилично. Это не Москва, мы тут ничего не знаем, затеряешься в пять секунд. Что мы тогда делать будем?

– Мама, во-первых, сколько раз повторять, я уже давно не ребёнок! А во-вторых, ну какое там под куполом затеряешься? Да если бы я даже захотела, не смогла бы! Вычислят в два счёта!

– Свет, не надо с мамой спорить, – попросил отец. – Видишь, она волнуется.

– Ладно, – насупившись, ответила я. – Постараюсь далеко не уходить, чтобы вы наслаждались видами Марса и ни о чём не тревожились. Но как цыплёнок за вами тоже ходить не буду, не надейтесь! И потом, мне же Сеню передать надо! Туда я пойду одна! – сказала я и спохватилась. Надо было сказать: «Туда мы пойдём с Сеней вдвоём». К счастью, родители ничего не заметили.

– Тебя же ребята в космопорту встречают! С этим проблем не должно быть, – сказал отец. – Мы тебя проводим и постоим неподалёку, на всякий случай. А потом, уже в городе, старайся не отходить далеко.

Я лишь вздохнула и нехотя кивнула. А что мне ещё оставалось? Родители иначе не отстанут. В принципе, если с ребятами и передачей сумки проблем не возникнет, то я постараюсь всё же взять себя в руки, перестать переживать и полупить удовольствие от долгожданной экскурсии по Марсу. В конце концов, я там буду в первый раз и не знаю, когда ещё туда попаду!

Поверхность Марса за иллюминатором стремительно приближалась. Невесомости не было уже и в помине, хотя перегрузок, даже кратковременных, как это было на Земле, здесь не наблюдалось. Гардемарин под небольшим углом ввёл челнок в атмосферу, начиная снижение по широкой дуге. Под нами проплывали огни небольших поселений, их купола порой слегка поблёскивали, отражая свет далёкого Солнца. Оно было значительно меньше, чем мы привыкли видеть на Земле. Этакая тусклая белая лампочка, прикрученная к бежевым небесам. Зато в небе висело целых две «луны» – Фобос и Деймос. «Марсу в такой компании не скучно», – почему-то подумалось мне. Вскоре прямо впереди показались многочисленные купола Марсограда. Под самым большим из них виднелись знаменитые пирамиды Странников. До сих пор так и не удалось выяснить, кто и когда их построил. Предполагалось, что это была древняя могучая цивилизация инопланетян, которые некоторое время провели на Марсе, затем посетили Землю, всюду оставляя за собой пирамиды. А потом исчезли, навсегда покинув пределы нашей Солнечной системы. По крайней мере, кроме пирамид, до сих пор так и не удалось больше найти ни одного свидетельства их существования.

Купола поменьше жались к большому куполу, создавая сверху видимость некой беспорядочности. Я сразу вспомнила, как скапливаются и накладываются друг на друга мыльные пузыри на воде, когда принимаешь ванну. Мы продолжали снижаться, и мыльные пузыри постепенно превращались в исполинские купола, накрывающие столицу Марса. Я старалась запомнить все подробности. Знала, что потом Сеня обязательно будет смотреть мою память как галавидео, переживая то же волнение, что и я. Если наше взаимопонимание будет и дальше расти такими темпами, то он сможет мои воспоминания не только считывать, но и по обоюдному желанию показывать друзьям. А ещё мне было очень радостно от мысли, что я не оставляю его на Марсе, а вскоре снова увижу на борту «Есенина». Я вообще не понимала, как это раньше собиралась оставить его в Марсограде. Неужели непонятно было, что с живым существом так нельзя? Ведь привязываешься к нему, становишься его другом. А потом вот так – оставить его другим людям? Ну уж нет!

Впереди под нами показались линейки взлётно-посадочных полос. Дожидаясь очереди на посадку, мы сделали круг почёта над космопортом, пролетев над ближайшими куполами города. Сквозь них, далеко внизу, виднелись вполне привычные улицы и дома, очень много деревьев и вообще зелени. А неплохо тут Марсиане устроились! Очень даже уютненько. Ещё через пару минут шасси челнока коснулось покрытия полосы. По старинной традиции салон взорвался аплодисментами, так, что, как мне показалось, Миша даже немного покраснел. Как и в обычном аэропорту, затормозив движение, мы сначала долго катились по разным дорожкам, пока не подъехали вплотную к зданию космопорта. Навстречу нам выдвинулся рукав герметического коридора, плотно обняв шлюз челнока. Гардемарин поколдовал над приборной доской ещё некоторое время, а потом торжественно объявил:

– Можно проходить к шлюзу!

Пассажиры зашевелились, начали выходить в проход между рядами кресел. Я ещё разок взглянула в иллюминатор: судя по освещению, на Марсе сейчас вечерние сумерки. Хотя вполне может быть, что так здесь выглядит день. По тёмно-серому покрытию космопорта ветерок перегонял ручейки рыже-бурой пыли. Цепочка далёких холмов скрывала горизонт. Ни деревьев, ни другой растительности. Даже колючек нет, которые я под Ашхабадом в пустыне видела, когда мы туда с классом на экскурсию летали.

– Ну что, пошли исследовать планету! – сказала я родителям и нетерпеливо встала с места.

– Ты чего торопишься, Свет, – укоризненно спросил отец, показывая глазами на уже заполненный пассажирами проход. – Надо подождать немного.

Я вздохнула. И откуда у взрослых берётся столько терпения?

Глава пятнадцатая. Марсоград

В приёмной зале космопорта мы задержались лишь на четверть часа – формальностей почти не было. Получили багаж, затем прошли паспортный контроль. Пограничники мельком заглядывали в наши карточки, сканировали биометрические данные и пропускали дальше. Отец рассказал, что когда-то для полёта на Марс нужна была виза, которую заказывали в посольстве. И стоила она недёшево. Это правило было введено в разгар Межпланетной войны, чтобы упорядочить потоки граждан и усложнить жизнь наёмникам. Правда, наёмники находили и другие способы попасть на Марс, так что правила больше мешали, чем помогали. Ну а после войны Марсианская республика отменила визы для землян, потому что земные правительства отменили визы для марсиан.

А потом мы вышли в общий зал космопорта. Он представлял собой сильно уменьшенную копию московского. Людей тоже было значительно меньше, но вокзал есть вокзал – в воздухе царила атмосфера странствий. Кого-то провожали, кого-то встречали.

Я тоже осмотрелась по сторонам и почти сразу заметила небольшую группку подростков. Один из них держал в руке табличку «Света Логинова, Москва, Земля». Отец тоже заметил их, подмигнул мне и первым направился к ребятам. Он ещё при выходе из челнока мягко забрал у меня большую сумку, где лежали подарки для ребят. А теперь, чтобы помочь мне, решил передать её ребятам лично. Это совсем не входило в мои планы. Как-то не хочется объясняться с ребятами в папином присутствии. А он ещё может и пристать, чтобы я Сеню из сумки достала. Но делать было нечего, и я обречённо поплелась за ним следом. Потом подумала, что должна держать марку юного экзобиолога с Земли, негоже мне выставлять эмоции напоказ. Так что я мысленно встряхнулась и заулыбалась, здороваясь с ребятами. Отец с гордостью смотрел на меня, наверное, думая о том, как быстро растут дети.

– Как прошёл полёт? Как себя вёл Сумунгус? Какие новые наблюдения? – едва представившись, засыпал меня вопросами старший в группе, черноволосый коренастый Чжи Шен.

– Полёт прошёл не без приключений, – с готовностью включился в разговор отец. – Мы многое узнали о Сумунгусе. Но самое главное – он показал свои способности, его проекции потрясают воображение. Расскажи, Света!

Я вздохнула, и кратко пересказала самое интересное из того, что с нами произошло за эти дни. А также о том, что удалось узнать о бедственном положении на родине Сумунгуса.

– В общем, его планету и народ нужно спасать! – закончила я. – Ещё не знаю как, но нужно объединить силы Земли и Марса, чтобы отправить туда экспедицию.

– А куда именно отправлять, уже известно? – спросил Джи Шен, как будто всё остальное никакой особой проблемы не представляло.

– У нас кое-что есть на эту тему, – улыбнулся отец.

– Да, Сеня показал вчера своё звёздное небо. По крайней мере, мы надеемся, что это именно его, – подтвердила я. – Мы передали эту информацию в рубку управления кораблём. Будем надеяться, что астронавигационный компьютер сможет выдать нам координаты родной планеты Сумунгусов.

Всё это время спортивная сумка ощутимо оттягивала мне плечо, не давая забыть о предстоящем щекотливом моменте передачи мнимого Сени ребятам. Время шло, а самое главное я так и не сделала. Решившись, я протянула сумку Чжи Шену.

– Вы знаете, после всего, что произошло на борту, я решила не травмировать Сенину психику, не доставать его посреди космопорта на глазах у тысячи людей. Вдруг он испугается и покажет что-нибудь такое, что все потом пожалеют. Достанете его попозже.

– Света, да ничего с ним не станет, – с улыбкой сказал отец. – Покажи его ребятам!

– Папа, прошу тебя, не надо настаивать. Я тебя как экзобиолог прошу.

– Ладно-ладно, не буду спорить с экспертом! – рассмеялся отец. – Мы тебя с мамой вместе подождём, давай поскорее. Группа скоро отправится. Желаю вам великих научных открытий и свершений, молодые люди!

С этими словами отец направился к маме, а я поняла, что у меня всего несколько минут, в течение которых я могу оставаться наедине с ребятами. Потом либо папа вернётся, либо наша группа станет выходить из здания космопорта. И ещё я поняла, что не могу да и не имею права врать своим коллегам. Это ниже достоинства учёного, и тем более недопустимо для друзей. Пусть даже мы и виделись раньше только по межпланетной связи.

– Ребята, я вам сейчас скажу что-то очень важное. Только вы, пожалуйста, не показывайте вида, не реагируйте слишком бурно. Дело в том, что я не привезла вам Сумунгуса.

– То есть как не привезла? – не понял Чжи Шен. – А это тогда что?

Он похлопал рукой по спортивной сумке, висящей у него на плече. Ребята держались хорошо, не стали поднимать шум, лишь переглядывались удивлённо. Молодцы, я бы на их месте так спокойно не смогла бы себя вести. А может, они пока просто не поверили.

– Сумка для видимости, – объяснила я. – Капитан «Есенина» приказал пилоту проследить за тем, чтобы Сеня покинул корабль и был передан вам. Пришлось разыграть небольшой спектакль.

– Но почему? Что случилось такого, что пришлось менять планы?

– Во-первых, мы с Сеней установили настоящий контакт. Он рассказал о своей планете. Точнее, показал. Его народ оккупирован и живёт в рабстве. Пришельцы вырубают леса и продают в качестве домашней утвари по всей галактике.

Ребята ошеломлённо молчали.

– Я уже сказала, что Сеня показал звёздное небо своей планеты. Мы скоро выясним, где она находится. А потом я буду добиваться разрешения на экспедицию и миссию спасения. Мы не можем с ним расстаться в такой момент, не можем разорвать наш контакт.

– Это называется эмпатической связью, – пробормотал Чжи Шен себе под нос.

Я достала из кармана и вложила в руку Чжи Шену записанный ночью мнемошарик.

– Мы вам тут с Сеней всё подробно на мнемошарик записали, просмотрите его внимательно, а мне нужно бежать. Хорошо? Не сердитесь на меня, ребята. Подыграйте мне, ладно?

– Что нам нужно делать? – спросил Чжи Шен.

– Ничего. Просто довериться мне. Не поднимать паники, не показывать виду. Спокойно сейчас выходите из космопорта. Если вас кто-то в ближайшие пару недель спросит насчёт Сумунгуса – говорите, что он у вас.

– Даже если это будут наши друзья с Земли?

– Даже если с Земли. Просто никто не должен пока знать, что Сумунгус остался на корабле, иначе у нас будут большие проблемы. И вряд ли после этого нам помогут с организацией экспедиции.

– Хорошо, обещаю тебе. Ты не волнуйся, мы не подведём.

– Спасибо вам, ребята, – сказала я, чувствуя, как щёки начинают пылать.

– Мы постараемся, всё сделаем, как надо. Только ты держи нас, пожалуйста, в курсе! – пообещала рыжеволосая девушка, стоящая по правую руку от Чжи Шена.

– Обещаю! – горячо сказала я. – Может, поспрашиваете здесь, на Марсе. Возможно, кто-то захочет принять посильное участие в организации нашей экспедиции. Было бы очень красиво – совместная экспедиция Земли и Марса.

– Насчёт экспедиции обещать ничего не могу, – сказал Чжи Шен. – Мы, конечно, обратимся в Академию наук, может, даже в научной комиссии парламента вопрос озвучим. Но Марсианская Республика вряд ли имеет ресурсы для далёкой экспедиции. А вот если Земля такое хорошее дело начнёт, то мы с удовольствием присоединимся. Я бы и сам полетел. Да и каждый из нас, правда, ребята?

Его спутники согласно закивали. Кто-то осторожно тронул меня за плечо. Я обернулась: это был Миша.

– Нам пора, Света, – сказал он. – Группа полностью в сборе, люди нервничают.

– Мы уже закончили, – сказала я, радуясь, что успела обо всём договориться. – Всего вам доброго, ребята! Не забудьте просмотреть мнемошарик!

– До встречи! До свидания! Удачного полёта к Сатурну! – пожелали они.

Я пожала ребятам руки и быстрым шагом пошла за Мишей по направлению к группке пассажиров «Есенина», собравшейся неподалёку от выхода из здания космопорта. Родители тоже уже ждали здесь. Я не выдержала, обернулась. Ребята всё ещё стояли там, где мы их оставили, что-то энергично обсуждая. Сумку Чжи Шен повесил на плечо, бережно придерживая рукой. У меня как камень с души упал, когда я им во всем призналась. Не представляю, как я могла бы спокойно ходить по Марсу, если бы у меня сердце было не на месте и все мысли только о том, как поступят ребята, когда не найдут в сумке Сеню. И спасибо им, что они с таким пониманием отнеслись к моему поведению и сбивчивым объяснениям. Теперь я могу расслабиться и действительно насладиться прогулкой по Марсограду, о которой я с детства мечтала. Мы идём к настоящим пирамидам Странников, самым загадочным древним памятникам Солнечной системы!

* * *

Флаеров на Марсе не было. Во-первых, сила тяжести всего сорок процентов от земной. Во-вторых – купола, – слишком опасно. Насчёт силы тяжести я и сама прекрасно чувствовала – лёгкость в суставах непередаваемая. Я как будто превратилась в одну сплошную пружину – так хотелось передвигаться прыжками – на Земле никогда так далеко прыгнуть не удастся. Правда, гардемарин строго запретил «хулиганить», а родители напомнили о моём обещании вести себя «прилично».

От космопорта мы доехали до Старого города на электробусе, а дальше пошли пешком. Нам всё было интересно, хотелось побольше узнать о марсианском быте и составить впечатление о местных жителях. В архитектуре и в одеждах горожан видна была экономность и практичность. Здесь не было широких московских проспектов и бесконечного разнообразия красок. За модой на Марсе тоже никто особо не гнался, отдавая предпочтение крепкой и непачковитой одежде. Хоть мы и были под куполом, но буро-рыжий песок всё равно преследовал нас повсюду. Город же не на бетонной подушке строили, а прямо на обычном марсианском грунте. Дома тоже были из бурого марсианского камня, напоминая потемневшие от времени земные кирпичные дома девятнадцатого или двадцатого века. Я такие в Гамбурге видела. И в Лондоне. В остальном Марсоград походил на обычный провинциальный городок, без небоскрёбов и даже без монорельса. За одним-единственным исключением: в самом центре города возвышались загадочные пирамиды Странников, верхушки которых видны из любой точки Марсограда. Именно к ним мы и направлялись.

Деловито сновали по улицам слишком узкие и хрупкие на вид автомобили. Они не сжигали бесценный кислород под куполом и не загрязняли воздух выхлопными газами, так как любые транспортные средства, кроме электрических, были на Марсе запрещены. Владельцы автомобилей подключали на ночь автомобили прямо в розетки, чтобы подзарядить аккумуляторы. Электроэнергия была в Марсограде самым дешёвым и доступным ресурсом благодаря термоядерной электростанции. А насчёт хрупкой внешности автомобилей – всё объяснялось силой тяжести. Не было необходимости делать транспортные средства излишне тяжёлыми и громоздкими.

На одном из перекрёстков наша группа остановилась, чтобы выпить по стакану газированной воды с сиропом из автомата, установленного здесь для всех желающих. Очень удобно и вкусно. Причём совершенно бесплатно. Я и в Москве от такого бы не отказалась. Воспользовавшись небольшой заминкой из-за очереди, я решила порасспрашивать Мишу о Марсе.

– Сколько длится марсианский день? – спросила я гардемарина.

– Я знаю, что сутки здесь почти равны земным суткам, – пожал плечами он. – На полчаса больше примерно. Зато год почти в два раза длиннее.

– Ого! – удивилась я.

– Экскурсовод в музее лучше расскажет, – смутился Миша. – Я к экскурсии специально не готовился, цифры в памяти не освежал.

– Марсианский год длится шестьсот шестьдесят восемь дней, – поучительно сказал Свинке. Интересно, чему вас только учат в вашей космической академии.

– Ну если вы такой эрудированный, – обратилась я к нему, – подскажите, почему центр Марсограда называется «Старым городом»?

– Так он и есть старый, девочка, – усмехнулся Свинке. – Люди же не на голом месте начали строить. Здесь когда-то было поселение.

– Чьё поселение?

– Коренных марсиан. А может, пришельцев, пресловутых «Странников». А может, даже и землян, только не нашей, а предыдущей цивилизации.

– Ничего себе! А нам об этом расскажут подробнее в музее?

– Света, ну что ты ко всем пристаёшь! – одёрнула меня мама. – Будем в музее – спросишь у экскурсовода.

– А что вы ею командуете? – сварливо заступился за меня Свинке. – Она не ребёнок уже! Может делать, что считает нужным! У человека вопрос возник – почему не задать?

– Ну, знаете, – только и сказала мама, стремительно краснея.

– Господин Свинке, а вы не подскажете, откуда на Марсе воду берут? – встрял в разговор отец, стараясь сменить неприятную тему.

– Так это любому школьнику известно! – опешил Свинке. – Ещё в двадцатом веке открыли воду на Марсе. Её с ледников доставляют. Трубы проложили прямо в каналах. Тех самых, по которым она когда-то сама текла.

– Вот это да! – вдруг сказал кто-то впереди.

Я сразу прекратила слушать разговор взрослых и понеслась вперёд. Дома перед нами как будто расступились, ровная дорога закончилась аккуратным кольцом. Дальше простирался обычный бурый марсианский грунт. А ввысь резко поднимался склон первой из трёх пирамид Странников.

Не знаю, сильно ли они отличались от египетских пирамид по высоте, но по внешнему виду выглядели как родные сёстры. Разве что местные были буро-рыжего цвета.

– А нас внутрь пустят? – спросила я.

– Как же, пустят, держи карман шире, – ответил Свинке. – Простых туристов в таких важных местах никогда не ждут. А то вдруг украдём что-то или наступим не туда, и пирамида рухнет.

– Вы что, издеваетесь? Тысячелетиями стояли и вдруг рухнут? – возмутилась я.

– Теперь ты сама понимаешь всю абсурдность подобных запретов, девочка, – поучительно сказал Свинке.

– Запрет, конечно, обидный, но не абсурдный, – возразил Миша. – Во-первых, там по-прежнему работают учёные, туристы им мешали бы. Во-вторых, кто его знает, может, это священное место для Странников, а толпы туристов его оскорбили бы.

– А ковыряющиеся учёные не оскорбляют? – парировала я.

– Не знаю, не берусь судить, – сдался гардемарин.

Потом он подал знак всем подойти поближе и громко объявил:

– В общем так. Послушайте все. У нас полчаса. Думаю, этого больше, чем достаточно, чтобы подойти и сфотографироваться с каждой из пирамид. Ещё и останется на то, чтобы сувениры приобрести. Встречаемся вот на этом самом месте и дальше идём сразу в Музей Межпланетной войны. Вопросы?

– Вопросов нет. Есть совет, – подал голос Свинке. – Не переплачивайте за сувениры, торгуйтесь. Сбивайте цену раза в два – здесь это в обычае. Никто не обидится, наоборот, зауважают.

– Спасибо за ценный совет, господин Свинке, – улыбнулся Миша. – Прошу никого не опаздывать!

Полчаса пролетели незаметно. Родители не отпускали меня от себя ни на шаг, пришлось везде таскаться за ними. Лишь один раз удалось незаметно ускользнуть, когда отец фотографировал маму на фоне второй пирамиды, носившей имя «Восточная». По небольшой приставной лесенке я забралась в коридор, ведущий вглубь пирамиды. Вот бы сюда с Сеней наведаться! Может, он показал бы проекции мыслей самих странников! Впрочем, развить эту мысль я не успела: дорогу перегородила сплошная стена, явно сложенная не очень давно. В стене была крепкая стальная дверь. Запертая, к сожалению. Пришлось вернуться обратно, как раз вовремя: родители уже успели нафотографироваться и заметили моё отсутствие.

Как и рекомендовал Свинке, папа долго торговался с продавцом сувениров, пока не стал счастливым обладателем целого набора пирамидок из обычного марсианского камня.

– Коллегам в университете буду дарить, – смущённо сказал он.

– Да ладно, пусть будут пирамидки, – махнула рукой я. – Может, когда-нибудь мы найдём этих Странников и пригласим их вернуться.

– Пойдёмте к точке сбора, – заволновалась мама. – Как бы не опоздать! Не хватало нам ещё на чужой планете заблудиться.

– Ну что ты за всё волнуешься! – возмутилась я. – Как можно потеряться под колпаком на планете, где говорят на трёх основных языках Земли!

Следующим пунктом нашей обзорной экскурсии по городу была площадь Освободителей. В центре площади, на возвышении, гордо красовался настоящий боевой корабль времён Межпланетной войны. Дула и жерла пушек разных калибров торчали в разные стороны. Окрашенный в чёрный цвет космической бездны, чтобы быть максимально незаметным в безвоздушном пространстве, корабль казался выброшенным на берег китом, задыхающимся в чужой для него обстановке. На борту красовалась эмблема Корпорации «Сатор» и название корабля: «Invincible», то есть «Непобедимый».

– Это личный боевой корабль адмирала Александра Каменского! – довольно поделился с нами гардемарин. – Будущего первого президента Марсианской Федеративной Республики. Он на нём летал ещё тогда, когда был не адмиралом, а всего лишь партизаном, бывшим шахтёром с дальних астероидов. Великий человек и великий космонавт.

– У него, кстати, мама из Ростова! – сказала мама.

– А папа из Кракова, – добавил господин Свинке.

Я выразительно посмотрела на обоих и непонимающе спросила:

– Какая разница, если он марсианин?

Глава шестнадцатая. Музей Межпланетной войны

Пока мы оглядывали корабль и фотографировались на его фоне, со стороны площади Трёх Пирамид подошла вторая группа во главе с Юрой Звягинцевым, прибывшая с «Хулиганом». Они примарсились следом за нами с разницей в четверть часа. Заметив меня, Юра приветливо улыбнулся. Я улыбнулась ему в ответ и помахала рукой.

– Ну что, пошли в музей? – спросил он. – Не будешь экскурсовода бесконечными вопросами мучать?

– А больше никого не будем ждать?

– Нет, челноки теперь только через час прилетят, потом пока ещё группы до площади доберутся – потеряем слишком много времени.

– Ну тогда я готова! – согласилась я. – Пошли! Вопросы задавать буду, для того экскурсоводы и существуют!

– Кто бы сомневался! – усмехнулся Юра и движением руки пригласил группу следовать за ним. – Всё хорошо с Сеней? Забрали его ребята?

Я вздохнула.

– Забрали…

– Ты не переживай. Его же через пару месяцев вернут на Землю. А пока можно подумать над экспедицией, куда обратиться, кто мог бы помочь.

– Отец уже думает, собрался письма рассылать в разные инстанции. И ребята обещали здесь в Марсианскую академию наук обратиться.

– Ну вот видишь, будем стучаться во все двери, может, нам тогда и помогут! – с энтузиазмом сказал Юра. – Я тоже могу к своему начальству обратиться, попробовать разузнать!

– Да уж, пусть бы хоть кто-нибудь нам помог, – снова вздохнула я.

Организация экспедиции уже не казалась мне такой лёгкой затеей, как вначале. Но бороться будем однозначно!

Мы направились к высокому зданию на противоположной стороне площади, на котором крупными буквами на трёх языках – английском, русском и китайском – было написано: «Музей Межпланетной войны». Юра возглавил группу, а Миша пристроился в хвосте, чтобы всех видеть и не дать никому отстать или потеряться.

В музее оказалось на удивление многолюдно. Я почему-то была уверена, что это только в московских музеях всегда столпотворение. Оказывается, на Марсе тоже. Судя по внешнему виду, среди посетителей преобладают две категории: взрослые туристы с Земли и группы марсианских школьников. В принципе, и то и другое понятно. Рейсы на Марсоград – неотъемлемая часть туристического бизнеса. Земные космопорты работают на полную катушку. Экскурсии в Марсоград стартуют не только в Москве, но и в Нью-Йорке, Париже, Мюнхене, Лондоне, Пекине, Токио, Дели, Рио-Де-Жанейро и многих других городах. Желающих больше, чем достаточно. И это несмотря на довольно высокую цену круизов. Плюс торговцы, дальнобойщики, учёные, артисты, музыканты. А музеев на Марсе не так уж и много.

Про детей тоже понятно: молодое поколение надо воспитывать, вкладывать в голову правильные ценности. Этот урок после двух мировых, двух «холодных» и одной межпланетной войны хорошо усвоили.

Первый этаж музея посвящён довоенному периоду. Очень качественные трёхмерные изображения, лишь немного уступающие по реалистичности Сениным, мгновенно превращали большой зал в подобие марсианской поверхности. Уже знакомые бурунчики ветра перетаскивали с места на место рыжий песок. Перед нашими глазами предстала угрюмая, мрачная картина, едва подсвечиваемая скудными лучами далёкого солнца. Но вот вдали начинают один за другим садиться корабли колонистов. Сопровождающая нас экскурсовод комментировала происходящее на русском языке, как мы и заказывали:

– Когда первые колонисты в две тысячи пятидесятом году подлетали к Марсу, они знали, что это был билет в один конец. Отбор шёл только среди добровольцев. Их тестировали, проверяли физическую форму и выносливость. Устойчивость к стрессам. Подбирали таким образом, чтобы в колонии оказались представители самых разных профессий. Больше всего востребованы были инженеры, строители, врачи, биологи, ботаники, психологи, животноводы и специалисты по сельскому хозяйству. Нужны были переводчики – колонисты представляли разные народы. Были военные и полицейские. Даже юрист для решения правовых и дисциплинарных вопросов. Старались предусмотреть всё, вплоть до разнообразия генетического материала – колония должна была расти, всё делалось с дальним прицелом. В принципе, это оказалось очень востребованным и правильным.

Обстановка вокруг нас стала быстро меняться: поселенцы разбирали корабли, превращая модули в жилые дома, строя первый купол. Отдельно на некотором отдалении тяжёлыми строительными машинами глубоко в грунт была вкопана первая термоядерная электростанция.

– Эта реконструкция сделана на основе рельефа кратера Виктория, где построено первое поселение под названием Нью-Хэвэн. Это в двухстах километрах отсюда к югу. Но потом в разные уголки планеты были направлены исследовательские экспедиции. Это не так уж и трудно, учитывая, что Марс значительно меньше Земли: его средний радиус составляет лишь пятьдесят три процента от земного. Это как если рядом с мячиком для большого тенниса положить шарик для пинг-понга. И экспедиции дали довольно быстрый результат: уже через несколько месяцев был открыт Марсоград.

Перед нами возникли невысокие на вид пирамидки, построенные из того же тёмного марсианского камня, какой мы видели на улицах города. Вездеходы, остановившиеся рядом, были не намного ниже этих таинственных строений.

– Пирамиды Странников открыла группа геологоразведчика Галины Шрамко. Она и дала старинному городу имя Марсоград. То, что вы видите – лишь верхушка айсберга. Пирамиды настолько древние, что почти полностью «вросли» в грунт. Поэтому с Земли их раньше никто не заметил. Развернулись работы по раскопкам древнего поселения, в итоге удалось восстановить очертания Старого города.

На наших глазах пирамиды становились всё выше, техники и куполов временных жилищ вокруг них всё больше, пока, наконец, величественные строения не показались во всём своём величии.

– Вторая очередь поселенцев с Земли высадилась уже целенаправленно поблизости от пирамид. Вокруг старого города стало быстро расти новое поселение. Куполов становилось всё больше, пока в две тысячи восьмидесятом не возвели основной купол, накрывающий Старый город вместе с пирамидами и прилегающие к нему районы. К тому времени технологии уже позволяли это сделать. А потом каждые десять-пятнадцать лет купол обновляли и модернизировали, используя всё более передовые разработки. Мы вообще лидеры в Солнечной системе в этой области.

– Мы – марсиане? – спросила я.

– Конечно, девочка. Именно так, – с лёгким оттенком гордости в голосе подтвердила девушка-экскурсовод. – А как ещё нам себя называть? Я родилась на Марсе, выросла здесь, на Земле была лишь один раз на экскурсии.

Я посмотрела на неё внимательнее – в глаза бросались высокий рост девушки при исключительно хрупком строении. На ней был простой рабочий комбинезон. Её талия, стянутая розовым пояском, казалась неестественно тонкой.

– Это от силы тяжести, да? – спросила я.

– Что – это?

– Ваша стройность.

– Какая наблюдательная! Да, девочка, именно так. Нам не нужна такая массивная костная система, как на Земле – поэтому организм адаптировался именно таким образом.

– А если вы к нам в гости полетите?

– Тогда мне нужно будет вести себя очень осторожно: смотреть под ноги, избегать травм и повышенных нагрузок. И у нас есть специальные костюмы, помогающие мышцам и снимающие часть нагрузки с костной системы. Я уже была на Земле, мне всё безумно понравилось, но жить там я бы не смогла: без экзокостюма я у вас еле ноги передвигаю.

– Света, не отвлекай экскурсовода! – попросила мама.

– Ну что вы, она меня совсем не отвлекает, – заверила девушка. – К тому же, ответы на вопросы – важная часть экскурсии. Не стесняйся Света, спрашивай обо всём, что интересно. И будем знакомы – меня зовут Полина Шрамко.

– Вы случайно не родственница первооткрывательницы пирамид? – спросил Свинке.

– Да, – улыбнулась девушка. – Это моя прабабушка.

– А ваша прабабушка из какого города родом? – спросила я.

– Они с прадедушкой прилетели из Могилёва, это Беларусь. А её прабабушка всю жизнь отработала там в первой городской школе, была учителем и директором. Мне кажется, мне передались её педагогические качества. По крайней мере, я обожаю общаться с детьми.

– А у меня папа из Беларуси!

– Родом, – пробормотал отец.

– Это здорово! – улыбнулась экскурсовод. – Ну что же, продолжим экскурсию.

Пейзаж вокруг нас быстро менялся, вокруг пирамид рос город, постепенно отвоёвывая у Марса всё больше территории.

– Как вы видите, город рос и развивался. Пирамиды обеспечивали приток туристов, строились гостиницы, появилось множество туристических фирм.

– А что там оказалось внутри? И кто пирамиды построил? – спросила я.

– Вопрос так и остаётся открытым. То же самое можно сказать и про земные пирамиды. Слишком похожи эти сооружения, у них явно есть общие секреты. Что же касается находок – внутри ничего особого до сих пор не нашли. Системы ходов, как и в пирамидах на Земле. Упираются ходы в тупики. Там, где стены пробовали бурить – ничего не нашли. Камень, и всё. Ни один прибор, ни один метод так и не помог. Если в них и есть тайники, то для нас они пока недоступны. Пирамиды на Марсе по-прежнему хранят тайну своего возникновения. Лично я думаю, они хранят тайны Странников.

– А может, Странники просто не хотели, чтобы их секреты попали в чужие руки? – задумчиво спросила я.

– Всё может быть.

– Но зачем-то же они их оставили! – воскликнул стоявший поблизости Антон.

– Там всё же наверняка есть какой-то секрет, не может быть, чтобы в таких огромных пирамидах ничего не было спрятано, – поддержала его я. – И секрет этот ждёт своего часа. Или своего первооткрывателя.

– А ты прилетай к нам, Света, – задорно предложила Полина. – Продолжи исследования! А то местные учёные как-то выдохлись, переключились на другие темы. На Марсе ведь и других загадок достаточно.

– Может быть, и прилечу, – предположила я, заработав гневный взгляд от мамы. – Только сначала мне нужно в другой экспедиции принять участие.

– Это в какой же, если не секрет?

– Человечество должно спасти планету Сумунгусов, разумных растений-телепатов, которые умеют визуализировать наши мысли.

– Это очень интересная и достойная миссия! – похвалила Полина.

– Осталось только организовать эту экспедицию, – вздохнула я.

– От души желаю тебе, чтобы всё получилось! Это благородное дело! Ну что ж, нам пора переходить в следующий павильон. Первый мирный период жизни Марса закончился, наступил две тысячи девяностый год.

Глава семнадцатая. Боевые роботы

В следующем павильоне, когда мы заходили в него, было совсем темно. И потом вдруг вспышка за вспышкой света становилось всё больше. Мы смотрели издалека на купола Марсограда, над которыми полыхали вспышки фейерверка. Гроздья огня расцветали в атмосфере Марса причудливыми пальмовыми листьями, а потом падали, рассыпая искры и скатываясь вниз по куполам.

– Многие сначала думают, что это салют в честь какого-то торжества, – грустно сказала Полина. – А на самом деле это первая бомбёжка Марсограда в две тысячи девяностом году. У нас, конечно, была некоторая защита, но батарей противовоздушной обороны было до смешного мало. Они были рассчитаны на защиту от небольших метеоритов, время от времени входивших в атмосферу и грозивших разрушить один из куполов. К счастью, эта бомбёжка была скорее акцией устрашения – боеголовок в них не было. Те ракеты, что всё-таки пробились сквозь нашу оборону, не смогли, да и не должны были пробить ударостойкие купола. Но и такой демонстрации намерений оказалось достаточно. Мы поняли, как уязвим город перед внешней агрессией. Враг добился того, что хотел: мэр города Энтони Смоук уже через двое суток подписал акт капитуляции.

* * *

Полина ещё долго рассказывала и показывала, как шла Межпланетная война. Многое из этого мне уже было знакомо из рассказа Юры на уроке истории. Ну и потом, это мальчишкам детали военных операций интересны, и сколько у кого было бомб и кораблей. Я заскучала и ждала, когда покажут не голографические, а настоящие экспонаты. Должны же в музее и такие быть! Интуиция меня не подвела. Закончив рассказ и показ во втором павильоне, экскурсовод повела нас во двор музея, где на свежем воздухе хранились настоящие боевые артефакты, сохранившиеся со времён войны.

Двор музея оказался неожиданно просторным, как половина футбольного поля. Просторным, но далеко не пустующим: вдоль стен нестройными рядами выстроились боевые роботы самых разных моделей.

– Как я уже сказала, сухопутные боевые действия на Марсе велись в основном при помощи боевых роботов. На самом деле это не совсем роботы: это скорее ходячие танки, подразумевающие наличие человека-танкиста внутри. Основной период использования роботов пришёлся на вторую половину войны, две тысячи девяносто шестой – две тысячи сто третий. В это время молодая Марсианская Республика при помощи друзей с Земли боролась за свободу и независимость с преступной Конфедерацией.

– Если бы не боевые роботы, от марсианских городов и поселений ничего бы не осталось, – блеснул эрудицией Свинке. – Малейшее повреждение купола означает потерю герметичности. Если бы начались настоящие бомбардировки, то никто бы не выжил.

– Спасибо, – улыбнулась Полина. – Да, сражения действительно шли вдалеке от крупных поселений. Об этом удалось договориться даже на фоне войны. Дело в том, что обе стороны были заинтересованы в сохранении городов: борьба шла за контроль над торговым узлом, а не за его уничтожение. Как я уже говорила, первая бомбёжка в начале войны стала и последней. Она была, в сущности, простым блефом. Зачем конфедератам был бы нужен безлюдный Марс с полностью разрушенной инфраструктурой?

– А просто так. Например, по логике «если не нам, то никому», – желчно сказал Свинке.

– Такой вариант наше военное командование тоже не исключало. Поэтому была разработана и в кратчайшие строки внедрена система герметичных силовых полей. В случае разгерметизации одного из куполов система изолировала бы его от остальных, тем самым спасая большинство населения. Система так никогда и не была проверена в реальных условиях. К счастью.

– Скажите, а это настоящие роботы или макеты? – нетерпеливо спросила я. Не хватало ещё, чтобы Свинке пустился сейчас в спор с Полиной. Тогда пропала экскурсия.

– Самые что ни на есть настоящие!

– А сфотографироваться с ними можно?

– Конечно, можно! Только не трогайте руками, это всё же музейные экспонаты.

Я не стала дальше слушать рассказ Полины, вместо этого оглянувшись по сторонам. Рядом со мной стоял Антон, который весь день старался идти рядом, не отставая ни на шаг. При каждом удобном случае он проявлял галантность, пропуская вперёд у дверей. В принципе, я ничего против не имела, если мальчик хочет быть рыцарем, то это можно только приветствовать. Но тогда пусть остаётся рыцарем во всём. Я крепко взяла Антона за рукав куртки и оттащила его за спины туристов.

– Пошли, сфоткаемся! Ну сколько можно слушать, развесив уши? Скучно же!

Антон не заставил себя долго уговаривать, заулыбался и махнул рукой:

– Пошли!

Мы быстро шли вдоль ряда с боевыми машинами прошлого. Я придирчиво их осматривала: не хотелось фотографироваться возле первой же попавшейся. Наконец, остановилась возле самого высокого и довольно хорошо сохранившегося робота. Массивные ноги, казалось, не стояли на земле, а росли из неё, как стволы мощных деревьев. Бронезащитный колпак приглашающе приподнят, открывая вид на пустующую паутину кокона танкиста. Кисти, предплечья, локти и плечи робота ощетинились пушками разных калибров. Я осмотрела всё это стальное хозяйство, протянула Антону фотоаппарат и направилась к торчавшим сбоку ноги скобам лесенки.

– Приготовься быстро сфотографировать! – коротко бросила я Антону, берясь руками за верхнюю скобу и ставя ногу на нижнюю.

– Света, ты куда?! – испугался мой напарник.

Я не стала тратить время на ответ, быстро карабкаясь вверх. Ещё несколько секунд – и вот я уже ставлю ногу внутрь кокона. Какой смысл фотографироваться внизу возле железного изваяния? С таким же успехом можно в любом парке аттракционов на Земле сфотографироваться. Или вообще фотомонтаж сделать. Стоило лететь за этим на Марс? А вот внутри настоящего боевого робота – это совсем другое!

Пока я устраивалась в коконе поудобнее, Антон делал большие глаза и от нетерпения пританцовывал на месте. Ничего, дружище, не нервничай, всё будет хорошо. Никто ничего не заметит. Полина слишком занята рассказом, а туристы слушают, как будто их удав гипнотизирует. А мы быстренько сделаем пару фоток – и вниз. Я махнула Антону рукой и вдела её в рукавину управления. Улыбнулась до ушей и захлопала ресницами, чтобы посимпатичнее получиться. Снизу пару раз сверкнула вспышка фотоаппарата, а потом бронеколпак робота с грохотом захлопнулся. От неожиданности я даже в первый момент не успела испугаться. А вот когда сервомоторы робота загудели, а сам он вдруг зашевелился и накренился, я струхнула по-настоящему. Не знаю, слышен ли был мой визг снаружи, но у меня от него уши заложило будь здоров.

Пока я приходила в себя, в воздухе перед глазами появилось слегка мерцающее меню управления. По бокам ползли какие-то столбики с цифрами, внизу различные значки должны были сообщить мне какую-то важную информацию о состоянии робота. Если бы я ещё это умела понимать! А вот то, что было понятно и без объяснений – это кружочек целеуказателя, который метался по двору, выхватывая и увеличивая потенциальные цели: то боевые кабины роботов, то лица туристов. Вот показалось испуганное лицо мамы, потом сразу потрясённое – Полины. А вот и Свинке, загнанно озирающийся по сторонам в поисках укрытия. Как бы мне не натворить тут делов!

Я непроизвольно дёрнулась в своём коконе, пытаясь выбраться, и робот вдруг оторвал правую ногу от земли и занёс её в воздух, повторяя мои движения. Так, аккуратно ставим ногу снова на землю и стараемся унять учащённое дыхание. Сейчас главное не паниковать. Мне захотелось протереть выступивший на лбу пот. Я машинально потянулась рукой к голове, а сервомоторы со скрипом повели исполинской рукой робота. Мне оставалось лишь в испуге зажмурить глаза, когда в стену музея с грохотом врезался кулак робота, выбив кучу каменных крошек.

Когда я снова открыла глаза, картинка во дворе неуловимо изменилась. Наша группа быстро рассеивалась, люди прятались у стен, за спинами боевых роботов. В центре площадки осталась лишь Полина, что-то кричащая в наручный браслет. Наверное, подмогу вызывает. А потом целеуказатель выхватил движущуюся цель. Она быстро приближалась. Я почти не удивилась, узнав Юру. Было бы даже странно, если бы в такой ситуации он остался стоять в стороне. Что-то крича на ходу, он бежал к моему роботу по странной траектории: два прыжка вперёд, два вправо, снова два прыжка вперёд – и два влево. Неужели он думает, что я буду по нему стрелять? Вот дурак!

Где-то в глубине робота что-то заурчало и заскрипело. Я ничего не делала! Он сам! Может, он реагирует на Юру? Расценил как угрозу? Внезапно кокон мелко затрясся, а на грунте площадки пронеслись две дорожки выстрелов. Гардемарин продолжал бежать. Я в ужасе закрыла глаза руками. Естественно, робот тут же повторил моё движение и сам себе заехал стальными кулачищами по бронеколпаку. Что-то треснуло, раздался ужасный скрежет. Сверху посыпалась пыль и ещё какой-то мелкий хлам.

– Света! Све-е-ета! – вдруг донеслось до меня.

Показалось? Я замерла и прислушалась.

– Света, замри!

Это Юрин голос! Я осторожно открыла глаза.

– Замри, не двигайся!

Я послушалась, чувствуя, как руки быстро устают и начинают противно покалывать. Всё же нужно их опустить – просто я сделала это очень медленно, со всей возможной осторожностью.

– Света, я тебя вытащу! Не трогай ничего и не двигайся!

– Юра, ты где?

Я напряжённо вглядывалась в окошко информации, но гардемарина нигде не было.

– Я на роботе, ты бронеколпак повредила, тут появилась щель! Постараюсь расширить!

Снова воцарилась тишина. Я тоскливо осмотрела опустевший двор. Целеуказатель послушно выхватывал лица моих спутников, когда они высовывались из укрытий. Интересно, что мне теперь сделают? Отправят домой досрочно? Тогда мне так и не удастся побывать у колец Сатурна. Эх, обидно. Надо же мне было придумать эту идею с фотографированием!

– Миша, тащи вон тот прут! – снова услышала я.

Ещё через некоторое время раздался металлический скрип.

– Налегли! Раз, два! Ещё! Раз, два!

Внезапно целеуказатель подкрасился красным. Во дворе появился кто-то новый. И этот кто-то был одет в настоящий скафандр повышенной защиты, какие в кино надевали наёмники, когда брали корабли противника «на абордаж». Передвигался он тоже, как в кино: вдоль стен, мелкими перебежками, прижимаясь к роботам и прячась за их огромными ногами. В руках у пришельца сверкало нечто похожее на ружьё.

«Объект вооружён», – подтвердила замигавшая на экране надпись, а блестящая штуковина завертелась в окошке информации в трёхмерном виде, сопровождаемая подробной информацией. «Карингтон-24, скорострельная лазерная винтовка, впервые принята на вооружение вооружёнными силами Соединённых Штатов Америки в две тысячи восемьдесят шестом». В центре экрана красным мигала надпись: «Поразить цель?» Пока я соображала, надпись сменилась новой: «В случае ранения достаточно подтвердить команду вслух». И снова: «Поразить цель?»

– Нет! – закричала я. – Ничего не надо! Выпусти меня!

«Параграф четырнадцать подпункт третий. Выход оператора из строя в условиях боя и угрозы для жизни. В случае контузии, ранения, и других причин, по которым оператор не может продолжать выполнение обязанностей, управление переходит к автономному боевому блоку компьютера».

А потом раздались выстрелы, экран показал яркие вспышки, огненные цветы расцвели на броне робота, возле которого мгновение назад прятался пришелец в скафандре. Вот только его там уже не было. Вместо этого в глаза ударил яркий свет, а потом экран опустел. Нет, сам экран не исчез, просто изображение двора на нём исчезло. И наступила тишина. Через пару секунд на экране появилась и замигала надпись: «Повреждение внешних датчиков».

– Света? Ты в порядке? – донёсся до меня приглушённый голос Юры.

– Да! – крикнула я, только не услышала своего голоса. – Да! – снова прошептала я, понимая, что внезапно охрипла.

– Сейчас мы вскроем эту консервную банку! – пообещал Юра.

Раздалось громкое шипение, и на стене появилась яркая точка, которая становилась ярче с каждой секундой. Потом точка стала постепенно превращаться в линию…

Глава восемнадцатая. До свидания, Марс!

Как неприятно чувствовать себя преступницей. А ещё страшно: ведь я могла ранить кого-то из туристов!

Я сидела в центре площадки с роботами, вокруг столпились люди. Прямо передо мной маячило очень строгое лицо отца. Рядом было бледное лицо мамы и очень серьёзное, встревоженное лицо экскурсовода Полины. За её спиной, как изваяние, стоял в боевом комбинезоне, уперев руки в бока, давешний спасатель. Рядом с ним заботливо смотрел на меня Юра.

Ноги и руки у меня по-прежнему дрожали, а из глаз непроизвольно катились слёзы.

– Ты цела? – спросил отец. – Нигде не болит?

Я отрицательно помотала головой, чувствуя, что если попытаюсь заговорить, то начну реветь в голос.

– Зачем ты забралась в боевого робота?

– Хулиганка! – сказал Свинке, появившись в поле зрения. – Ты же нас всех укокошить могла!

– Это я ей предложил сфотографироваться, – неожиданно сказал Антон, выйдя из-за моей спины.

Вот ведь настоящий рыцарь! Значит, не перевелись они ещё на Земле!

– А о чём ты думал, мальчик? – продолжал наседать Свинке. – Это же боевая машина! Да ещё с боекомплектом!

– Я думал, это просто экспонат, что он недействующий!

– Кстати, насчёт этого я хотел бы задать вопрос сотрудникам музея, – отец повернулся к Полине. – Как такое могло случиться? Откуда в роботе боевые патроны?

– Света не должна была не только залезать внутрь, но даже притрагиваться к экспонатам! – твёрдо сказала правнучка первооткрывательницы пирамид. – А патроны в роботе холостые. Возможно, по недосмотру остались. Вы же знаете, мы весь год широко отмечаем столетие колонизации. Вспоминаем вехи нашего развития, становления, эпизоды войны. В прошлом месяце у нас была реконструкция битвы под Марсоградом. Было очень много гостей, мы для них показали фрагмент боя.

– Так я никого не ранила? – всхлипнула я.

– Нет, конечно, – успокоила Полина. – И не могла! Но это не отменяет ответственности за нарушение правил музея!

– А почему у вас роботы не огорожены силовым полем? – вдруг заступился за меня Юрий. – Или хотя бы оградкой, или даже протянутой предупреждающей лентой? Почему купол кабины приглашающе распахнут? Вы же с детьми имеете дело, неужели не понятно?

– До сих пор не было ни одного инцидента! – смущённо сказала Полина. – И потом, боевые кабины обычно закрыты. Это по недосмотру! Мы выясним и разберёмся!

– Ну вот и разберитесь, прежде чем претензии к несовершеннолетним предъявлять! – неожиданно жёстко закончил Юра.

– Этим несовершеннолетним показать бы, где раки зимуют, – неожиданно густым басом сказал боец в боевом костюме, снимая защитный шлем. – Чтобы впредь неповадно было лезть, куда ни попадя.

– Со Светой мы воспитательную работу проведём, – с лёгкой угрозой в голосе сказала мама.

– Перед уходом из музея зайдите, пожалуйста, в администрацию, – распорядился боец. – Нам нужно будет заполнить несколько протоколов.

– Боюсь, у нас нет на это времени, – встрял Юра. – Мы должны возвращаться на орбиту, у нас плотный график.

– Ничем не могу помочь. Таков порядок.

Папа укоризненно покачал головой, а Свинке неприязненно посмотрел на меня.

Я вздохнула. Нет, ну как же тяжело быть подростком! Постоянно остаёшься во всём крайней и виноватой.

Покинув, наконец, музейный двор со всеми его боевыми роботами и неприятными воспоминаниями, мы прошли в следующий, заключительный зал экспозиции. Сначала мы увидели лишь огромное пустое помещение с выкрашенными в тёмно-синий цвет стенами и потолком. Но потом освещение погасло, а в пространстве перед нами вспыхнуло далёкое Солнце и вид на Марс с его орбиты. Планета медленно вращалась, уменьшаясь в размерах.

– Сейчас вы увидите реконструкцию генерального сражения в Поясе астероидов. В ней приняло участие до пяти сотен боевых кораблей. Ни до, ни после таких сражений в Солнечной системе не велось.

– Тьфу, тьфу, тьфу, – громко сказал суеверный Свинке.

Полина помолчала несколько секунд, слышно было, как она вздохнула. Потом продолжила:

– На стороне Конфедерации сражалось около двухсот кораблей, Марсианская Республика вместе с Землёй выставили около трёх сотен. Однако успех сражения не был предрешён, так как на стороне противника было больше кораблей тяжёлого класса, так называемых линкоров и крейсеров. У нас же было больше эсминцев и штурмовиков.

По ходу рассказа экскурсовода воздух зала наполнился проекциями астероидов и боевых кораблей. В конце зала группировался флот противника, в центре боевого построения которого находились несколько исполинских кораблей. Их окружали корабли поменьше. По флангам размещались корабли среднего размера.

Ближе к нам выстраивались в боевые порядки корабли союзников, формируя ударные группы по паре десятков судов разных видов. Между отдельными группами сновали юркие штурмовики. Когда и у противника, и у нас боевые порядки были построены и замерли в неподвижности, флоты вдруг пришли в движение и начали сближаться. Открытое пространство с разрозненными астероидами между ними прорезали лучи мощных лазерных пушек. Астероиды, ненароком попавшиеся на пути этих луней, разбухали и взрывались в яркой вспышке, превращаясь в космическую пыль и мелкие осколки. Штурмовики бросились вперёд, напоминая стаю рассерженных ос. Навстречу им со стороны противника неслись истребители.

– Эсминец «Непобедимый» земной Корпорации Сатор, захваченный у конфедератов в космопорте Марсограда, стал флагманским кораблём союзнического флота под командованием адмирала Каменского, – сообщила Полина. – На проекции он обозначен зелёным цветом. Флагман вражеского флота обозначен красным, это линкор «Конфедерация» под командованием адмирала Рэндоу.

Затаив дыхание, я следила за тем, как в ярких вспышках исчезают лёгкие штурмовики союзников, сбитые истребителями противника или лучами с их крейсеров и линкоров. И всё же постепенно тающее облако мельтешащих мелких кораблей медленно, но неуклонно продвигалось в сторону вражеского флота. Сказывался численный перевес союзников в штурмовиках. Пространство зала наполнялось мелкими искорками от разлетающихся обломков кораблей и осколков астероидов. Эскадры тяжёлых кораблей, между тем, тоже медленно сближались. При этом боковые группы флота противника явно задумали глубокий фланговый охват флота союзников. Постепенно ускоряясь, они достигли боковых стен зала и продолжали приближаться, грозя выйти в тыл флота адмирала Каменского.

Однако их манёвр не остался незамеченным – навстречу им направились большие группы кораблей, прикрывавших фланги союзников. Через некоторое время между ними завязалась ожесточённая перестрелка. Пространство наполнилось разноцветными ниточками лазеров, его рассекали быстрые искры ракет и освещали всполохи взрывающихся кораблей. Всё это происходило в полной тишине, как и в настоящем космосе, где безвоздушное пространство не проводит звуковые волны.

Зато наша Полина могла спокойно комментировать происходящее, даже не повышая голоса.

– Вначале сражение развивалось по нашему плану, вполне благоприятно. Но потом Рэндоу создал серьёзную угрозу флангам. Ситуация осложнялась тем, что в его распоряжении было больше тяжёлых кораблей, нам трудно оказалось остановить их продвижение.

Корабли конфедератов и правда начали теснить флот союзников. Исполинские линкоры – ядро вражеского флота – приближалось к нам, наводя ужас хищными очертаниями кораблей и волнами даже через проекцию передающейся мощи. Наши боевые порядки постепенно сжимались, придвигаясь друг к другу. Если бы всё не происходило так медленно, можно было бы вполне представить себе полное окружение нашего флота противником.

– К счастью, у адмирала Каменского была в запасе парочка сюрпризов.

В разгар битвы, когда флот противника широкой дугой охватил наши построения, явно намереваясь замкнуть круг, в дальнем конце зала показалась яркая группа кораблей. Они быстро приближались, паля из всех орудий в спину врага. Флагман конфедератов начал разворачиваться, чтобы дать отпор неожиданному нападению сзади. Тем временем зелёная точка «Непобедимого» выдвинулась вперёд, навстречу противнику и выплюнула из себя столб зеленоватого пламени. Оно начало лизать линкор адмирала Рэндоу, деформируя корпус, сминая переборки.

– Вы видите первое полевое испытание субмезонной пушки. В строжайшей тайне первый опытный экземпляр был доставлен с Земли в доки нашего космопорта и вскоре установлен на борту флагманского эсминца. Мы не были полностью уверены в том, что оружие сработает, но пошли на риск. Результат превзошёл любые ожидания.

– Субмезонная пушка запрещена галактической конвенцией! – поделился познаниями Свинке. – Как оружие, не дающее шансов на спасение.

– Мы тогда этого ещё не знали, – заметила Полина.

– Ой ли? – с сомнением в голосе переспросил Свинке.

– Победителей не судят, – безапелляционно заявил Юрий.

– Ну да, естественно. Именно так вас в Академии и учат, – проворчал Свинке.

Раненый линкор, тем временем, сражался из последних сил, стараясь выпустить как можно больше ракет и расстрелять весь арсенал. Но схватка стала неравной: корабль медленно, но верно превращался просто в безобразный и бесформенный ком железа. Пространство вокруг него к этому времени было, как туманом, заполнено осколками погибших кораблей, кусками обшивки, камнями взорвавшихся астероидов. В этой каше становилось всё труднее различать подробности, но я всё же успела заметить, как несколько маленьких искорок отделились от корабля, спешно покидая поле боя, но были настигнуты штурмовиками союзников и уничтожены. А ещё через несколько мгновений флагман противника внезапно разбух, по его поверхности прокатилась волна, а потом он взорвался, поразив при этом осколками несколько ближайших к нему кораблей – как своих, так и противника.

С потерей флагмана боевой порядок флота врага распался. Всё свелось к дуэлям отдельных кораблей. Тем не менее никто не собирался сдаваться – пространство по-прежнему было заполнено лучами лазеров, ракетами и разноцветными вспышками взрывов.

– В этой стадии сражения исход битвы уже был предрешён, – довольно сказала Полина. – Это был конец когда-то непобедимого флота Конфедерации. Адмирал Рэндоу погиб, а вместе с ним погибла и надежда конфедератов на реванш. А через некоторое время военное поражение привело и к полной политической капитуляции. Армия союзников очистила Пояс астероидов от остатков флота конфедератов, а имя адмирала Каменского золотыми буквами вписано в историю Марсианской Федеративной Республики.

– «Непобедимый» кажется таким маленьким там, на площади, – сказала Кристина.

– Да, эсминцы – не самые большие корабли. Но и эсминец может нести на борту оружие победы, как вы только что имели возможность убедиться.

– А вам не кажется, что это всё-таки не по правилам? Ведь они не могли защититься от такого оружия! – громко сказала я, не в силах сдерживать кипящие эмоции. – Они даже спастись не успели!

– Света, это война, – устало ответила Полина. – Ты не понимаешь, какие страдания она принесла в наши поселения. Мы защищали свои дома, и это был наш единственный, возможно, последний шанс.

– Шанс на что? – не унималась я. – На контроль над рудниками астероидов? На финансовые потоки от продажи гамма-терция? Вашим домам, по-моему, ничто не угрожало, вы же сами сказали, что боевые действия велись на Марсе очень аккуратно, вдали от городских куполов!

– Браво, девочка, – похвалил меня Свинке. – Никогда не верь сразу всему, что тебе говорят сильные мира сего. Включи мозг и обдумай их слова критически, взвесь интересы сторон, подумай, какая правда скрывается за красивыми словами и патриотическими лозунгами. И кому всё это выгодно.

– Вы меня простите, но мне трудно объяснить сегодняшним туристам, в каких лишениях и постоянном страхе жил мой народ во времена анархии, – сухо сказала Полина. – Всё решалось силой. Власть захватывала то одна корпорация, то другая. Их менеджеры играли роль правителей Марса. На улицах стреляли, правительственные здания постоянно переходили из рук в руки. Рано или поздно кто-то уничтожил бы Марсоград. А сегодня мы в безопасности, Марс процветает, это центр торговли и культуры.

– Ну так и сказали бы, война нужна была для установления прочной власти одной из группировок, – желчно заметил Свинке. – Той, которая согласилась платить «налог признательности» земным правительствам.

– Наш налог признательности – добровольная плата жителям Земли за помощь и безграничную поддержку народу Марса. И платим мы его исключительно гамма-терцием.

– Естественно.

– Вас, как землянина, это не устраивает?

– Лично я не стал от этого богаче, – заметил Свинке. – И билеты на межзвёздные полёты почему-то не дешевеют. Мне интересно, куда и кому конкретно оседают ваши налоги. Я лишь знаю, что на Земле ещё хватает мест, где люди голодают.

– Прошу прощения, – вмешался в спор Юрий. – Но нам уже пора возвращаться на корабль. У нас жёсткий график, чтобы все желающие успели посетить город.

– Да, мы увлеклись, – согласилась Полина.

Свет в зале снова зажёгся, а видение космических флотов растворилось в воздухе. Посещение музея завершилось, оставив после себя смутное чувство тревоги. Слишком настоящим всё казалось, и слишком недавно всё происходило. А что, если война снова вспыхнет в Солнечной системе? С таким оружием, которое в прошлом наизобретали, последствия для человечества могут быть просто ужасные.

С тяжёлым сердцем я возвращалась на корабль. Да и другие пассажиры притихли, в челноке не выступал даже неутомимый Свинке. Видно, и его увиденное в музее заставило задуматься. А может, непредвиденная задержка всех утомила. В администрации мы провели почти час. Даже не представляла, что пустячная шалость может вызвать такой бюрократический переполох.

Вернувшись в каюту, я быстро переоделась и сказала родителям, что иду в душ, а потом забегу к ребятам-одноклассникам в библиотеку. Вместо этого я, конечно же, отправилась к Сене. Открыв дверцу шкафчика, где он меня дожидался, я увидела его таким несчастным, одиноким на скомканных тряпках моего спортивного костюма. Он испуганно мигал глазками на неожиданно яркий свет, ворвавшийся в темноту его убежища. Я схватила его и прижала к груди.

– Сумунгусик мой ненаглядный, Сенечка, дорогой, прости, прости меня! – шептала я, целуя его шершавую кожу-кору. – Я больше не буду тебя так надолго оставлять одного! Ты знаешь, я столько интересного увидела! И обо всём договорилась с ребятами. Сейчас расскажу по порядку.

Сеня прикрыл глазки и на некоторое время оставил их закрытыми. Я даже подумала, что он обиделся. Но потом он снова открыл их, и в воздухе перед нами возникло изображение боевого робота. Того самого, где я попала в ловушку.

– Сеня, когда ты успел всё считать с моей памяти? – изумлённо спросила я.

Вместо ответа передо мной возникло видение грандиозного космического боя, увиденного мной в имитационном зале. Ряды кораблей двигались, пространство пронзали лазерные лучи. А вот и козырный удар по флагману флота конфедератов! Ну что ж, по крайней мере, мне ничего не нужно Сене рассказывать.

Часть вторая
Тайна колец Сатурна

Глава первая. Сатурн

Я сидела на полу обзорной площадки, прижавшись носом к смотровому стеклу, и любовалась кольцами Сатурна в окружении чёрного космоса с разноцветными точками звёзд. Реки льда величественно неслись по своей вечной орбите вокруг планеты, потрясая воображение, гипнотизируя и вводя в лёгкий транс. Прозрачная стена позволяла забыть о хрупком мирке круизного космолёта «Сергей Есенин» и представить себя неотъемлемой частью космоса, свободно дрейфующей в невесомости навстречу фантастическому бесконечному потоку.

– Света! – раздался вдруг строгий голос отца. – Ну сколько можно тебя искать! Мама переживает!

Не услышала, как он подошёл. И непонятно, зачем меня искать. Где мне ещё быть, когда нет занятий? Я машинально подтянула край пледа, которым укрывалась, повыше, чтобы скрыть Сеню целиком. Я иногда брала его с собой на смотровую площадку – это было наше с ним любимое место на корабле, мы обожали подолгу сидеть тут, глядя на звёзды и медитируя в полной тишине. Сеня научился вести себя очень сдержанно, никогда не проецируя картинок, если поблизости был кто-то другой. Поэтому я могла украдкой проносить его сюда, пряча под складками пледа. Плед мне выдала мама, так как «там на твоей площадке очень холодно, можно замёрзнуть и простудиться». Очень кстати мама это сделала, подала прекрасную идею!

Так и не услышав моего ответа, отец подошёл ближе и опустился на пол рядом со мной.

– Ты не замёрзла? Там, между прочим, вечный холод, – забеспокоился он и потрогал рукой прозрачную перегородку.

Уж и не знаю, из какого материала она сделана, но на ощупь стена гладкая и тёплая.

– Не вечный, а абсолютный! – учительским тоном поправила я его.

– Ну, вечный или абсолютный – тебе-то что за дело?

– Надо правильно вещи называть, ты сам меня учил.

– Надо, конечно, – не стал спорить отец. – У тебя там алгебра на столе в каюте. Четверть заканчивается, ты помнишь?

– Пап, ну не будь занудой. Никуда она не денется, твоя алгебра.

– Не моя. Твоя. Я свою уже сдавал. И не раз.

– Посмотри вниз! – попросила я, переводя тему.

– Это, кстати, не факт, что низ, – ворчливо поправил отец. – Может, это верх.

– Всё равно! – отмахнулась я, хотя минуту назад требовала точности в определениях. – Ты хотел бы вот так?

– Как – так?

– Ну, представь, что ты кусок льда, – пояснила я. – Вращаешься вокруг Сатурна.

– Ну, допустим. И что?

– Что ты чувствуешь?

– Холодно. Грустно. Одиноко.

– Нет! Ну какое одиноко? – воскликнула я. – Смотри, сколько братьев рядом и сестёр, все рядышком. Целое кольцо из братьев.

– Ну, не знаю. Мне было бы неуютно.

– А если ты попал туда не по своей воле? – от волнения я вскочила, возбуждённо заходила взад и вперёд по площадке. – Ты – метеорит, летел себе, никого не трогал. И тут бац – и притяжение тебя потянуло к планете, как верёвкой.

– А я испугался, начал вырываться! – подыграл мне отец.

– Ещё как испугался! Тебя дома дети ждут, а ты тут попался, как… как…

– Как карась на крючок.

– Да! И всё! Ничего не помогает, тебя тянет, ты плачешь, вырваться не получается.

– И что мне делать?

– Ничего не делать! Ты даже сообщить не можешь детям о том, что здесь застрял!

– Ну это очень грустная история получается.

– Ну а как ты хотел! – я села на пол, прижалась к папиному плечу. – Не все же истории весёлые.

– Фантазёрка ты, – сделал вывод отец, потрепал мне волосы.

– А что, если там корабль? – спросила я.

– Чей корабль?

– Ну, застрял в поясе. Не может выбраться.

– Ты знаешь, какая у них защита? Да и не сунется туда ни один капитан, что ему, жить надоело?

– А если несчастный случай? Или экстренная ситуация?

– Так радио же есть. Позвали бы на помощь. Сигнал SOS никто не отменял.

– Метеорит вывел из строя, – не сдавалась я.

– Тогда спасательные шлюпки.

– Поломаны.

– Ну, тогда только сидеть и ждать, что кто-то случайно на тебя наткнётся.

– Вот! – торжествующе воскликнула я.

– Кто-то достаточно глупый, чтобы полезть прямо в пояс за приключениями.

– О каких приключениях это вы говорите? – раздался мелодичный мамин голос.

Она стояла у входа на смотровую площадку со слегка сердитым видом.

– Мама! – требовательно обратилась я к ней. – Папа не верит, что в кольцах может быть кораблекрушение!

– Не говори ерунды, вот ещё придумала! – она подошла ко мне поближе и обняла за плечи, а на папу бросила укоризненный взгляд.

– Наденька, только что нашёл её, честное слово! – сказал папа.

– Ага, знаю я вас, – не поверила мама. – Небось опять учёную дискуссию на полчаса устроили про чёрные дыры или антиматерию.

– Нет, я ему рассказывала, как притяжение корабль в пояс затянуло, а потом метеоритом радио вырубило! – вступилась за папу я.

– Что-то я после такого рассказа уже не уверена, можно ли брать тебя с собой на экскурсию к планете, – задумчиво сказала мама. – Страшновато как-то. Вдруг наш челнок в пояс затянет и связь вырубит.

– А при чём тут экскурсия? – спросила я. – Уже и пошутить нельзя?

– Экскурсию? Значит, капитан всё-таки решил их не отменять? – недоверчиво спросил отец. – А как же время? Мы ведь с опозданием идём.

Я деликатно промолчала. Зачем лишний раз напоминать, кто явился причиной нашей задержки? Причём оба раза.

– Не знаю, – пожала плечами мама. – Только что старпом в кают-компании объявил. Где-нибудь нагонят время.

– В крайнем случае пропустим конец четверти, ничего страшного, – невинным голосом успокоила их я.

Родители, не сговариваясь, вздохнули и посмотрели друг на друга.

– А я вас предупреждала, не надо было этот круиз затевать до каникул, – в который раз напомнила мама.

– Так нам же подарили билеты, забыла? – привычно парировал отец.

– Да уж, удружил дядя Витя!

– Дядя Витя самый классный! – вмешалась я. – Я его обожаю! Это мой самый лучший подарок за все дни рождения!

– И мой, – признался папа.

– А дарёному коню в зубы не смотрят! – блеснула я знаниями народных пословиц.

– Ох уж мне этот конь, – покачала головой мама. – Выяснить бы ещё, когда этот конь удосужится тебя в школу вернуть.

– А чем тебе наша корабельная школа в библиотеке не нравится?

– Много времени ты на учёбу тратишь? Вы все предметы проходите или занимаетесь по выборочной программе?

– Допустим, так что? Мы же путешествуем! Это лучше, чем ничего!

– Вот это меня и беспокоит, – снова вздохнула мама. – Ладно, пойдёмте в каюту. Надо переодеться для экскурсии и вовремя успеть к причалам на нижней палубе.

– Вы идите, а мне ещё на секундочку в библиотеку забежать нужно! – сказала я, поглаживая Сумунгуса под пледом.

К сожалению, на экскурсию я Сенечку взять не могу.

* * *

– Попрошу внимания! – сказал капитан, и царивший до этого момента многоголосый гул мгновенно стих.

Четыре десятка человек, собравшихся на нижней палубе и одетых в скафандры с поднятыми забралами, обратились в слух.

– Дорогие пассажиры! Не каждому в жизни выпадает счастье своими глазами увидеть кольца Сатурна вблизи. Вижу, как сильно вы ждёте этого момента, потому буду краток. Собственно, офицеры вас уже проинструктировали, – он кивнул на старпома и двух гардемаринов, стоящих рядком перед открытыми шлюзами в пассажирские челноки. – Вы знаете, как вести себя на борту челноков, знаете, как за долю секунды загерметизировать индивидуальные скафандры и включить радиомаячок. Без крайней необходимости просьба с мест не вставать, ремни безопасности не отстёгивать. Не забывайте про невесомость. Добавлю лишь, что челноки – посудины надёжные, можете расслабиться и посвятить время фото– и видеосъёмкам из иллюминаторов. По дороге вы услышите историю колец Сатурна.

– Мы знаем историю! – не выдержала я, и отец одёрнул меня за рукав скафандра.

– Не перебивай капитана! – шепнул он мне прямо на ухо.

– Это хорошо, что знаешь, девочка, – улыбнулся капитан. – Тогда послушаешь ещё разок, и если что – дополнишь. Договорились?

– Договорились! – кивнула я.

– Две экскурсии уже состоялись, ваша группа будет крайней, так что сразу после нашего возвращения в кают-компании состоится торжественный ужин в честь Сатурна и вас, отважных путешественников, – продолжил капитан. – Это я без всякой иронии говорю, знаете, не каждому смелости хватит на такую экскурсию. Большая часть пассажиров, во всяком случае, на это не решилась. И поэтому за ужином я лично награжу всех вас памятными значками «кольца Сатурна».

Присутствующие заулыбались, довольно поглядывая друг на друга и на капитана.

– Вопросы есть? – спросил он.

– Есть! – раздался знакомый сварливый голос. – Почему на сей раз нас отправляют на экскурсию одновременно в обоих челноках? Первые две экскурсии обходились одним! Разве инструкции это не запрещают?

– Инструкции написаны для того, чтобы их соблюдать, господин Свинке, – нахмурился капитан. – И мне приятна ваша осведомлённость. Однако, как вы знаете, мы потеряли много времени по дороге на Марс и на самом Марсе, и теперь нам нужно было либо отменить экскурсии к кольцам, либо найти способ хоть немного сэкономить время. Мною принято решение совместить третью и четвёртую группы по времени.

– Да, но отправляя оба челнока сразу, вы подвергаете риску оставшихся пассажиров! В случае срочной эвакуации мест на всех в оставшемся катере «Айседора» и спасательных капсулах не хватит.

Я вздохнула и посмотрела на часы. Этот разговор может затянуться. Свинке в этом плане мастер. С самого начала полёта и до сегодняшнего дня он спорил с капитаном и офицерами при любом удобном случае. Иногда по делу, но чаще из-за глупых суеверий. Дебаты частенько затягивались и превращались в длительные споры по космическим традициям и звёздному праву. Особенно он переживал из-за того, что мы не спустились на челноке к месту высадки первого человека на Луне и не взяли оттуда лунный камешек, как гласит древний обычай космонавтов. При нарушении данного обычая кораблю якобы будет грозить неизвестная опасность.

Обычай такой и вправду существовал, но только на заре освоения межзвёздного пространства, когда космонавты улетали к другим системам в надежде открыть новые пригодные к жизни планеты и успешно высадиться на них. С тех пор утекло много воды, межзвёздные перелёты стали делом обыденным и даже немного скучным. Солнечная система теперь и вовсе изъезжена вдоль и поперёк до такой степени, что существуют даже рейсовые маршруты, например, Москва – Марсоград или Нью-Йорк – Мунтаун. Да и наш круиз, Москва – Сатурн, в сущности, заурядная вещь – стартует ежемесячно.

В общем, капитан принял решение остановки и высадки не делать. Вроде бы спорить уже было не о чем, Луна давно осталась позади, но Свинке и не думал успокаиваться. Всю дорогу до Марса он при каждом удобном случае приставал к капитану и грозился написать жалобу в Москву, в головной офис «Роскосмофлота» с требованием включить посещение Луны в обязательную программу. В качестве причины он указывал неоправданный риск для жизни в связи с нарушением традиций космоплавания. Капитан и офицеры относились к Свинксу терпеливо и вежливо, хотя все видели, что он их уже порядком утомил.

Что же касается задержки в пути, о которой упомянул капитан, то здесь была большая доля моей вины. Сначала непредвиденная простуда Сени привела к тому, что он наводнил корабль проекциями мыслей её пассажиров. Разразился ужасный переполох, включилось экстренное торможение, на корабле даже чуть не ввели чрезвычайное положение. К счастью, мы вовремя успели переговорить с капитаном и убедить его это не делать. А то задержка была бы ещё больше. Не исключено, что корабль и вовсе вернули бы на Землю.

Потом ещё была задержка на Марсе – когда я в музее межпланетной войны хотела сфотографироваться внутри боевого робота, а он вдруг «ожил». К счастью, никто не пострадал, все отделались лёгким испугом. Но нам пришлось объясняться с дирекцией музея, заполнять разные протоколы и писать объяснительные записки. В общем, я чувствовала себя виноватой кругом, что, конечно, не повышало настроения. Потому я и проводила почти всё время на обзорной площадке одна или в компании с Сенечкой.

– Господин Свинке, – напряжённо произнёс капитан. – Вся полнота ответственности за происходящее на борту корабля лежит целиком на мне. Я не обязан объяснять свои решения. Пассажирам ничего не угрожает.

– Как же не угрожает, если простая арифметика…

– Господин Свинке! – прервал его капитан. – Если вы желаете что-то обсудить, то я предоставлю вам такую возможность со мной наедине после нашего возвращения. Кстати, вы вполне можете остаться на борту, если вас что-то беспокоит.

– Меня компетентность ваша беспокоит! – склочно ответил ему Свинке. – Нет уж, на корабле я не останусь. На челноке-то мне место гарантировано. Только, надеюсь, не на вашем. Полечу на другом.

– Как вам будет угодно, – холодно сказал капитан. – Желаю всем приятного полёта и замечательной экскурсии.

Затем он повернулся к офицерам:

– Заканчивайте формальности и начинайте посадку.

С этими словами капитан коротко кивнул пассажирам и скрылся в шлюзе правого челнока.

Помощник капитана тем временем начал зачитывать посадочные списки, направляя пассажиров то к правому, то к левому шлюзу. Пригибаясь и придерживая шлемы, люди проходили внутрь. Мои одноклассники один за другим прошли в левый шлюз, возле которого стоял Юра Звягинцев. Лишь Антон задержался у шлюза, оглядываясь на меня. А почему я не с ребятами распределена, а с родителями? Хотя, быть может, наши места тоже там, просто старпом до нашей фамилии ещё не дошёл.

– Я же сказал, что с капитаном не полечу! – раздался вдруг возмущённый голос господина Свинкса.

– Хорошо, – покорно согласился старпом. – Поднимайтесь на борт левого. А господин… госпожа Никитенко полетит с капитаном.

– Отлично! – довольно сказал Свинке.

– Логиновы! – тем временем объявил нашу фамилию старпом. – Правый шлюз, челнок «Хулиган»!

– Папа, а можно, я тоже полечу на левом челноке, с ребятами? – спросила я, с сожалением глядя на Юрия, вытянувшегося возле левого шлюза.

– Света, мы же не мороженое в магазине тут выбираем, как тебе не стыдно! Не задерживай вылет, – возмущённо сказала мама.

Нет, чтобы поддержать меня!

– А почему Свинксу можно челнок менять, а мне нельзя? – тоже повысила голос я.

Пассажиры заулыбались.

– Вы извините, что я вмешиваюсь, – вежливо заметила дама средних лет с яркими рыжими волосами. – Но нам было бы неплохо продолжить посадку, не будем же мы целую вечность стоять тут, на палубе.

– Девочка, твоя мама права, проходи скорее на своё место, – приказал старпом.

– Я полечу только с гардемарином Звягинцевым! – безапелляционным тоном заявила я.

– Я готова уступить девочке место, только давайте уже заканчивать. Симонян моя фамилия, – снова вступила в разговор рыжеволосая дама.

– Симонян, – пробормотал старпом, углубившись в данные планшета. – Да, по плану вы летите с гардемарином.

– Ура! – воскликнула я. – Спасибо вам!

Антон, по-прежнему ожидавший меня у шлюза, тоже просиял.

– Не за что, девочка, – улыбнулась женщина. – Я могу пройти на капитанский челнок?

– Да, прошу вас! – сделал приглашающий жест рукой старпом.

– Погодите, – вдруг твёрдо сказала мама. – Без нас дочь никуда не полетит.

– Это правда, – подтвердил отец. – Мы её одну не отпустим.

– Но мест на челноке Звягинцева больше нет! – твёрдо заявил старпом. – Пройдите на свои посадочные места, не задерживайте остальных.

– Мама, я пошла! Всё будет хорошо! – я решительно направилась к левому шлюзу.

– Стой! – мама побежала за мной, схватила за руку.

Стоявший у левого шлюза незнакомый полноватый мужчина не выдержал и раздражённо сказал маме:

– Невозможно наблюдать эту сцену. Развели тут детский сад. Это же космос, а не загородная прогулка!

– Света, я уступаю твоей маме место, – неожиданно выпалил Антон. Его щёки быстро покрывались румянцем. – Пусть вам будет хорошо!

– А ты? – недоверчиво спросила я, ещё не веря такому счастью.

– А я полечу с капитаном, – с некоторым отчаянием в голосе ответил Антон. Потом спохватился и не слишком убедительно добавил: – Я с самого начала с капитаном хотел лететь.

– Спасибо, ты настоящий друг! – с чувством сказала я.

Вообще-то некрасиво это с моей стороны. Наверняка ведь Антон со мной хотел лететь, а не с капитаном. А с другой стороны, действительно, ну что за детский сад – экскурсия каких-то пару часов длится, а потом у нас ещё занятия в библиотеке, увидимся с ним там.

– Проходите быстрее, занимайте места, – распорядился старпом. – Надеюсь, девочка, папу ты не потребуешь тоже взять с собой на челнок?

Старпом выразительно посмотрел на меня и на отца, так что ему ничего не оставалось, кроме как смириться.

– Лети с мамой, доченька, – грустно сказал он. – Какая разница. Я полечу с капитаном. Встретимся на «Есенине».

Глава вторая. Вперёд, к кольцам Сатурна!

– Необычный вид планеты Сатурн впервые подметил Галилео Галилей летом одна тысяча шестьсот десятого года, – звонким юношеским голосом вещал в микрофон Юра. – Представляете, как он удивился, когда увидел Сатурн не в виде одной звезды, а как целых три! В центре покрупнее, по бокам две звёздочки поменьше, и все на одной линии! Это у него такой телескоп был в то время. А в более слабые телескопы даже и этого не видно, просто вытянутая звёздочка, как олива. Галилей поэтично всё это описал, мол, престарелому Сатурну помогают совершать путь верные служители. Только вот через пару лет кольцо повернулось к Земле ребром, и «служители» исчезли из виду. То-то он удивился! «Сатурн съел своих детей», – записал он. В общем, окончательно во всём этом разобрались только спустя сорок лет. Астроном по имени Христиан Гюйгенс догадался, что Сатурн опоясан кольцом.

Я слушала рассказ гардемарина вполуха: за иллюминатором простирался бескрайний космос. Далеко позади ещё виднелся многократно уменьшенный, почти как детская игрушка, звездолёт. Как только мы вышли из зоны действия искусственного гравитационного поля корабля, по телу, наполняя суставы лёгкостью, разлилась уже знакомая нега. Почти не ощущавшийся прежде скафандр стал теперь твёрдым и жёстким. Впрочем, это было даже приятно, так как вызывало ощущение некой надёжности. Как и два ремня безопасности, крепко удерживающие меня в кресле.

На приличном расстоянии впереди от нас плыл капитанский челнок. Иногда мне казалось, что я могу различить овалы шлемов в иллюминаторах – но это была, скорее, моя фантазия.

– В общем, постепенно про кольца узнавали всё больше и больше, – продолжал свой рассказ гардемарин. – Про их количество, про состав, про так называемые щели между ними. Астроном Жак Кассини, возглавлявший Парижскую обсерваторию, первым подробно описал устройство колец. Но вопросов всегда оставалось больше, чем находилось ответов. Так прошли восемнадцатый и девятнадцатый века. А во второй половине двадцатого, точнее, в тысяча девятьсот семьдесят седьмом году, американцы запустили свои «Вояджеры», которые передали прекрасные детальные снимки колец с относительно близкого расстояния. Затем «Вояджеры» отправились к другим планетам, а позже покинули Солнечную систему. Это вызвало бурный интерес в научном мире, и в тысяча девятьсот девяносто седьмом году к Сатурну стартовал космический аппарат «Кассини» – вы уже знаете, в честь кого он назван.

Интересно, капитан так же захватывающе рассказывает? Или это именно нам с мамой повезло, а папа слушает какую-нибудь нудную стандартную лекцию? Мне вдруг стало очень обидно, что мы не летим все вместе. Всего лишь одного места для папы в нашем челноке не хватило!

– «Кассини» был на тот момент уникальным кораблём. Его разгоняли с помощью гравитационных полей трёх планет. Сначала он дважды пролетел рядом с Венерой, затем с дикой по тем временам скоростью в почти семьдесят тысяч километров в час пронёсся мимо Земли, чтобы в двухтысячном году достичь Юпитера, сфотографировать его, нарастить скорость и снова устремиться к основной цели своего путешествия – Сатурну. С две тысячи четвёртого года и по сей день «Кассини» вращается вокруг планеты, он стал её первым искусственным спутником. Кроме того, он принёс с собой космический зонд «Гюйгенс», который благополучно сел на Титан, крупнейший спутник Сатурна и единственный спутник в Солнечной системе, обладающий собственной атмосферой.

Я начала всматриваться в иллюминатор в попытках отыскать спутник Сатурна.

– Титан скоро покажется по правому борту, – сообщил гардемарин. – Его диаметр примерно в полтора раза больше, чем у Луны. Атмосфера преимущественно из азота, на поверхности – камни и лёд. Интересно, что Титан, как и Луна, имеет синхронное с планетой вращение и повернут к ней всегда одной и той же стороной.

Планета и кольца в иллюминаторе неуклонно росли, и уже нетрудно было представить, как скоро они заполнят весь горизонт от края до края. Чуть повыше колец я отчётливо видела небольшой бежевый шарик, напоминающий крупную виноградину. Такой маленький Титан…

– В фантастической литературе всегда была популярна идея заселения Титана, – в голосе гардемарина появилось мечтательное выражение. – Логика простая: атмосфера есть – значит, можно колонизировать, а состав воздуха со временем изменить и сделать пригодным для дыхания. К сожалению, это не так просто, как кажется, и совсем недёшево. Оказалось, что найти и заселить новые планеты земного типа экономически выгоднее, чем переделывать под себя загадочный спутник Сатурна. Кстати, загадочный он потому, что долгое время ничего не было известно о его поверхности – из-за слоя атмосферы астрономы её просто не видели. Ну а потом прибыл «Кассини», собрал много информации и сбросил на Титан зонд «Гюйгенс». В интернете большой популярностью пользуется запись ветра на Титане – поищите, не пожалеете.

Сатурн в иллюминаторе продолжал расти, постепенно заполняя всё доступное пространство, Титан тоже из виноградины превратился в теннисный мячик.

– Мы сейчас нырнём ниже, пройдём через кольца, – сказал гардемарин. – Так что рассмотрите Титан получше, ближе к нему мы подлетать уже не будем.

Челнок капитана справа впереди накренился, устремляясь прямо в кольца. Только кольца уже не были сплошными, какими они кажутся на фотографиях в школьных учебниках. Теперь ясно видны были пустоты между ними, разделяющие кольца на разные по толщине и цвету полосы. Зрелище было просто фантастическим, и я сразу представила, как там папа прилип носом к иллюминатору. Я достала галакамеру и решила снимать весь полёт сквозь кольца, чтобы ничего не пропустить. Красота нас окружала в буквальном смысле слова неземная.

Неуловимый манёвр – и вот мы тоже начали снижаться к кольцам, вслед за флагманским челноком. Мне стало немного не по себе – настолько стремительно сокращалось расстояние. Теперь кольца уже не представлялись сплошными – в какой-то неуловимый момент глаз начал различать отдельные каменные и ледяные глыбы, несущиеся нескончаемым потоком друг за другом, как машины по кольцевой дороге. Вечно несущиеся, испокон веков и до скончания времён. Не только мы сами, но даже наши самые далёкие прапрапращуры ещё не родились, а здесь всё уже выглядело точно так же, как и сейчас.

– Вы только задумайтесь, какой стариной тут пахнет, – словно прочитал мои мысли гардемарин. – Учёные считают, что планете и кольцам около четырёх миллиардов лет – примерно столько, сколько самой Солнечной системе.

Глыбы за иллюминатором постепенно превратились в горы и айсберги, стремительно проносящиеся мимо нас.

– Извините, что перебиваю, – громким напряжённым голосом произнёс Свинке, сидящий где-то впереди. – Но вы уверены, что наши манёвры и пролёт через кольца безопасны?

Мы с мамой переглянулись. Она улыбнулась и покачала головой.

– Пролёт через кольца входит в программу экскурсии, – невозмутимо ответил гардемарин. – Программу составляли на Земле.

– А почему тогда в иллюминаторе больше не виден челнок капитана?

– Во время манёвров каждый челнок идёт автономно.

– Господин Свинке, – не выдержала мама. – Может, вы перестанете отвлекать пилота? Вы же ему мешаете.

– Вечно я всем мешаю, – сварливо сказал Свинке, но всё же замолчал.

Мы порхали вокруг величественных гор с лёгкостью мотылька, или, как сказали бы романтичные японцы, как листик на ветру. Это было волшебно. Хотя и страшно одновременно. Казалось, конца этим глыбам и камням не будет.

– Да вы не беспокойтесь, господин Свинке, – совсем другим, уже не мечтательным, а серьёзным и сосредоточенным голосом сказал гардемарин. – Есть такое понятие – относительная скорость. Так вот, наша относительная скорость с этими камушками довольно невелика. Всё продумано.

– Но бывают же и случайности! Вы посмотрите вокруг! – нервно воскликнул Свинке.

– Вообще-то, мне тоже не по себе, – призналась мама.

– Мы уже почти прошли пояс насквозь, – сказал гардемарин. – Сейчас войдём в визуальный контакт с первым челноком и повернём в обратный путь.

Ледяные горы за окном и вправду становились всё реже и всё мельче, пока наконец впереди не оказалась лишь привычная чернота космоса, пронизанная разноцветными искрами звёзд, и – теперь уже вверху – мутновато-серой поверхностью Сатурна.

– Не понял, – вдруг отчётливо произнёс гардемарин.

– А где капитанский челнок? – вторя ему, нервно спросил Свинке.

За иллюминаторами, кроме космоса и планеты, ничего больше не было. В груди у меня похолодело.

Челнок наполнился громкими испуганными голосами. Кто-то предложил немедленно возвращаться на корабль, а кто-то, наоборот, вернуться в пояс и поискать капитанский челнок. Громче всех кричал Свинке, он-де предупреждал и что ничем иным это дилетантское путешествие закончиться и не могло.

Я осторожно привстала в кресле, чтобы увидеть лицо гардемарина. Он сидел в пилотском кресле перед широким сенсорным пультом, полном разноцветного сияния бесчисленных датчиков и областей управления. Лицо его было бледным, пальцы взволнованно барабанили по подлокотникам. Я оценила обстановку и аккуратно отстегнула ремни безопасности. С такими пассажирами гардемарину может скоро понадобиться помощь и поддержка. Я не могла допустить, чтобы папа остался где-то среди ледяных глыб, вечно вращающихся вокруг своего властелина-Сатурна.

– Внимание пассажирам, – взволнованным голосом произнёс пилот. – Просьба сохранять спокойствие и тишину. Нужно проверить связь.

В салоне челнока сразу стало тихо. Пальцы гардемарина порхали над сенсорной панелью. Вот появилась полупрозрачная сфера связи, а в ней – много красных точек, складывающихся в подобие колец, а вдалеке от них – одна зелёная искорка. Это, должно быть, наш круизный лайнер. Больше зелёных точек не наблюдалось. Получается, капитанского челнока нет в зоне досягаемости связи!

– «Константиново» вызывает «Есенин», – чётко сказал Юра.

Прошло несколько секунд, затем в скрытых динамиках корабля раздался шорох, и послышался голос старпома:

– «Есенин» на связи! Слушаю вас, «Константиново»!

– Докладываю. «Хулиган» не вышел к точке сбора. На радаре не прослеживается. Возможно, из-за многочисленных помех. Прошу разрешить вернуться и повторить маршрут «Хулигана». Приём.

Снова воцарилась тишина. Старпом думал, а Свинке тем временем не преминул высказаться:

– Пусть только попробует разрешить! Вместе под суд пойдёте!

– Возьмите себя в руки, господин Свинке! – сердито сказала мама. – И не мешайте пилоту разговаривать!

– «Есенин» вызывает «Константиново», – наконец раздалось в динамиках. – Отставить повторное прохождение! Приказываю возвращаться на базу. Как поняли?

– Но «Хулиган», возможно, терпит бедствие и нуждается в срочной помощи! – возразил Юра.

– Мы не можем рисковать жизнями пассажиров, – с болью в голосе ответил ему старпом. – Верни их на «Есенин». Как только люди будут в безопасности, мы сразу же отправим к кольцам спасателей из числа членов команды.

– Но мы потеряем драгоценное время!

– Мы уже его теряем, гардемарин! Немедленно исполнять приказ. Как поняли?

Гардемарин поник головой и даже не сразу ответил.

– Вас понял, – потухшим голосом сказал он. – Иду на базу.

Салон челнока взорвался аплодисментами и радостными криками. Я посмотрела на маму. Она побледнела, нервно покусывая нижнюю губу.

– Как вы можете радоваться? – воскликнула я. – Вы что, не понимаете? Там же люди! Там мой папа! Мы обязаны вернуться.

Ответом мне была напряжённая тишина. Даже не знаю, был ли на челноке ещё хоть кто-то, разделявший наше с мамой мнение.

– Прошу пассажиров пристегнуться и сохранять спокойствие! – внезапно окрепшим голосом сказал Юра. – Приготовиться к маневрированию.

Некоторое время он что-то рассчитывал на компьютере, а затем рванул вперёд, резко набирая скорость. Кольца над нами снова стали расти в размерах. Некоторое время мы летели чуть ниже вдоль колец, постепенно сближаясь с ними.

– Гардемарин, ты куда нас везёшь? – нервно спросил Свинке. – Разве нам не в другую сторону?

В это время гардемарин резко задрал нос челнока и нырнул между двумя ближайшими ледяными скалами вверх.

– Я поняла, – шепнула мне на ухо мама. – Он нагнал тот участок, где летел папа, и который ушёл вместе с кольцами вперёд за это время.

– Молодец, Юра! – радостно крикнула я.

В иллюминаторах по обе стороны салона проплывали глыбы камней и льда. Я ожидала, что снова поднимется крик, но люди молчали. Видно, струхнули основательно. Только мстительный Свинке не преминул пообещать вслух:

– Ты ответишь за нарушение приказа!

Признаться, мне тоже было страшно. Челнок лавировал между глыбами, Юра кидал нас то резко влево, то резко вправо. Иногда подныривал под один из айсбергов, и тогда сердце как будто проваливалось в желудок. Но, несмотря ни на что, я готова была даже в индивидуальном скафандре и в одиночку продолжать поиски капитанского челнока – ведь там был папа.

Сфера связи над пультом пилота показывала отсутствие радиосигнала – где бы ни был челнок капитана – он не подавал признаков жизни. Оставалось надеяться лишь на то, что мы его увидим. Я буквально прилипла к иллюминатору, ощупывая взглядом каждый выступ, каждую ложбинку на айсбергах, мимо которых мы пролетали. То же самое делали и остальные пассажиры. Но всё было тщетно – ледяных глыб так много, что найти среди них маленький челнок ещё сложнее, чем иголку в стоге сена.

Лавируя и маневрируя, мы пролетели через кольца насквозь, так никого и не найдя. Юра снова провёл какие-то расчёты на бортовом компьютере, скорректировал траекторию полёта и на сей раз челнок начал быстро удаляться от колец. Да, это была хорошая попытка. А теперь что ж, надо поскорее добраться до «Есенина» и дать возможность профессионалам заняться поисками пропавшего челнока. Всё будет хорошо, убеждала себя я. Всё будет хорошо.

Глава третья. Найти, во что б это ни стало

Когда наш челнок состыковался с «Есениным», и мы перешли через шлюз на корабль, первым, что я увидела, были три высоких фигуры в скафандрах повышенной защиты. Нам показывали их во время экскурсии по кораблю – они не только надёжнее обычных, но и позволяют быстро передвигаться в открытом космосе благодаря встроенным микродвигателям. Правда, они массивнее, и в них трудно проходить в шлюз. Забрала шлемов были пока открыты, так что я смогла узнать старшего помощника капитана Дмитрия Салова и двух гардемаринов. Чуть поодаль стоял одетый в обычную офицерскую форму Юрий Владимирович, инженер корабля. На душе сразу полегчало: спасательная команда уже готова к вылету, задержки в поисках папы не будет.

А потом я заметила, что глаза у старпома холодные и сердитые, а губы сжаты в тонкую ниточку. Он стоял, заложив руки за спину, сдержанно приветствуя возвращающихся пассажиров. И я вдруг испугалась за Юру: а вдруг его сейчас начнут ругать за то, что не сразу на «Есенин» вернулся, а ещё раз через кольца пролетел. В общем, я решила задержаться поблизости. Мама тоже остановилась и вопросительно посмотрела на меня. Ну как она не понимает! Вдруг гардемарину потребуется моя помощь! А пока он не вышел, я решила задать старшему помощнику вертящийся на языке вопрос:

– Скажите, только один челнок полетит папу искать?

Офицер свысока посмотрел на меня.

– У тебя на «Хулигане» папа?

– Ну да! Вы что, забыли? Мы с мамой тоже должны были с капитаном лететь, но я поменялась, потому что хотела с Юрой. То есть с гардемарином Звягинцевым.

– Получилось, что вам с мамой повезло, – сделал вывод Старший помощник.

– Что значит, нам повезло? Хотите сказать, моему папе не повезло? Но вы же его найдёте, я надеюсь! Не верю, чтобы что-то серьёзное могло произойти!

– Будем надеяться. Но это космос, девочка. Кольца Сатурна – не самое безопасное место в Солнечной системе.

Наверное, у меня на лице слишком явственно отобразился испуг, потому что офицер быстро добавил:

– Не волнуйся, девочка, мы обязательно найдём капитанский челнок и всех пассажиров. Искать будем на двух судах – кроме челнока задействуем также катер «Айседору», хотя это и оголяет корабль полностью. Если вдруг пассажиров нужно будет эвакуировать, останутся только спасательные капсулы.

– Это грубейшее нарушение правил безопасности, вы не смеете так поступать! – взвизгнул Свинке, как и мы с мамой, задержавшийся в коридоре.

– Позвольте мне самому это решать, – холодно заметил старпом. – Нужно уметь расставлять приоритеты и идти на оправданный риск. Тем более что «Айседора» в любом случае при эвакуации погоды не сделает, по вместительности ей далеко до обоих челноков.

– А что всё-таки могло случиться с «Хулиганом»? – спросила я.

– Мы это выясним. Всё будет хорошо. На крайний случай все пассажиры были в автономных скафандрах с довольно большим ресурсом жизнеобеспечения.

– Скажите, вот вас с Юрой всего четверо, место есть, разрешите мне лететь на поиски вместе с вами! – попросила я.

– Ты что, Света! – всплеснула руками мама. – Я тебя никуда не пушу!

– Гардемарин Звягинцев нарушил приказ и никуда не полетит, – хмуро сказал старпом. – В поисковых работах будут вплоть до новых указаний задействованы три офицера во главе со мной. Старшим на корабле остаётся Юрий Владимирович, главный инженер.

– Но Юра не нарушал! – воскликнула я.

– Разберёмся. А пока проводи маму в каюту и позволь нам делать свою работу.

В этот момент последний пассажир покинул челнок, и в проёме шлюза показался Юра.

– Разрешите доложить! – гаркнул он, вытянувшись в струнку.

– Докладывайте, – мрачно разрешил старпом.

– Челнок «Константиново» согласно вашему приказу вернулся на базу. Пилот челнока гардемарин Звягинцев.

– Почему нарушили приказ и подвергли жизни пассажиров ненужной опасности? Почему снова полезли в гущу колец?

– Мы вернулись примерно тем же путём, каким и прибыли в точку сбора. Это был знакомый маршрут, ранее утверждённый капитаном для экскурсионной программы. У нас был шанс запеленговать его челнок. Риск был не больше, чем при первом пролёте.

Старпом помолчал несколько секунд.

– Что ж, по-человечески я могу вас понять. Но вы офицер, и должны понимать, чем грозит нарушение прямого приказа. По прибытии на Землю ваш поступок рассмотрит дисциплинарная комиссия Космической Академии. А пока – вы отстранены от полётов. Занимайтесь школой, позаботьтесь, чтобы дети были при деле. Выполнять.

– Есть выполнять! – Юра часто заморгал, но всё же по-уставному чётко козырнул. – Разрешите идти?

– Разрешаю.

Гардемарин печатным шагом направился в сторону кают-компании.

– Наконец-то получил по заслугам, – желчно прокомментировал Свинке. – Хотя можно было бы и на гауптвахту посадить дней на десять! Это с ним ещё мягко!

– Как вам не стыдно! – возмутилась я.

– На флоте должен быть порядок! – самодовольно заявил Свинке. – И традиции! А то распустились, понимаешь. Гардемарин берёт пример со своего капитана.

– Вы тоже пройдите в свою каюту, господин Свинке, – сказал старпом, поморщившись. – Благодарю вас за ценные комментарии, но попрошу не мешать команде.

* * *

Сквозь прозрачную стену обзорной площадки мне было отлично видно, как «Константиново» отстыковывается от корабля, отходит от него на некоторое расстояние. Затем делает плавный разворот, нацеливая нос на Сатурн и, наконец, включает маршевые двигатели, ускоряясь по направлению к кольцам.

Мы с Сеней сидели на нашем любимом месте, но сейчас это уже не приносило такого удовольствия и созерцательного настроения, как раньше. Все мысли были только о папе и других пассажирах, потерявшихся где-то там, среди холодных и равнодушных колец Сатурна. Сеня обучился конспирации: теперь в общественных местах, куда заходили другие пассажиры, он транслировал свои образы только мне и больше никому. А показывал он очень много, но на свой вкус, благо, насмотрелся в головах у других людей. То берег моря, то сосновую рощу, то деревенские картинки, которые он почему-то больше всего полюбил. А ещё он показывал мне отца – таким, каким увидел его в моей памяти.

Челнок быстро превратился в маленькую точку на фоне громадной планеты, а потом и вовсе исчез из виду. Это уже пятый вылет челнока за сутки. Он возвращался на корабль лишь для дозаправки, почти сразу же улетая обратно к кольцам. Катер сделал четыре вылета и пока остался на корабле. Дело в том, что на «Константиново» было два пилота, они могли сменять друг друга за пультом и иногда отдыхать, а пилот «Айседоры» такой возможности не имел, будучи на борту один. Так что старпом приказал гардемарину Минковичу хотя бы четыре часа поспать. Нет, чтобы дать возможность Юре пилотировать! Тогда катеру не пришлось бы простаивать, а шансов найти пропавший челнок было бы больше. Можно было сделать исключение, учитывая ситуацию. Так нет же, отстранён от полётов – и точка!

На некотором отдалении от нас висел массивный гражданский спасательный корабль «Гром». Его вызвал на подмогу старший помощник, когда спустя несколько часов после исчезновения челнок капитана так и не вышел на связь. «Гром» примчался всего за четыре часа – благодаря антиприводу. На планетарных он тащился бы так же долго, как и наш круизный корабль. А так он прямо от Земли ушёл в прыжок к ближайшей звезде, ввёл координаты Сатурна – и вернулся снова в Солнечную систему, но уже неподалёку от нас. Спасибо, хоть не пожалели гамма-терция для спасательной операции. На борту «Гром» нёс шесть спасательных катеров, которые так же, как и мы методично прочёсывали кольца Сатурна, а также, на всякий случай, его спутник Титан. Как нетрудно догадаться, катера назывались «Молниями» и отличались лишь порядковыми номерами. К сожалению, пока успехов у «Громовержца» не было.

Хоть бы у них получилось найти папу! Я опять в бессилии размазывала слёзы по щекам, запертая на корабле, не имея возможности самой принимать участие в поисках. Лишь вчера утром мы с отцом сидели вот тут же, обнявшись, и смотрели вместе на извечную реку льда, текущую по орбите планеты. Рассуждали ещё, как одиноко и холодно тому, кто застрял в кольцах Сатурна. Теперь мне кажется, что это я виновата в произошедшем, накликала своими глупыми фантазиями.

Вчера поздно вечером Старший помощник объявил по кораблю короткий сбор в кают-компании и рассказал, как проходят поиски. Выглядел он не просто очень уставшим, но к тому же осунувшимся и как будто постаревшим. Он рассказал, что наш оперативный штаб при помощи навигационного компьютера вычислил предполагаемую зону, в которой пропал капитанский челнок. Получился довольно большой куб пространства, наполненный десятками тысяч ледяных и каменных глыб всех форм и размеров. Ситуация осложняется тем, что этот куб постоянно удаляется от корабля, так как кольца не стоят на месте, а находятся в движении. Это означает, что расстояние до района поисков постоянно изменяется.

Непосредственно на месте спасательная команда на двух судах прочёсывает пространство, проводя не только визуальное наблюдение, но и поиск пропавшего челнока всеми доступными аппаратными средствами. К сожалению, работа радаров осложняется насыщенностью пространства непроницаемыми для них объектами. Несмотря на все усилия, следов челнока «Хулиган» пока так и не удалось обнаружить.

– Если предположить, что произошла авария, и пассажирам пришлось спасаться в открытом космосе, на какое время рассчитан индивидуальный запас кислорода в скафандрах? – спросил кто-то из мужчин.

– Двенадцать часов. При экономном расходовании, – сказал старпом, и у меня сердце ушло в пятки.

Это ведь совсем мало! И скоро время выйдет…

– Времени почти не осталось! – мама взволнованно вскочила с места. – Почему мы тут сидим и теряем драгоценные минуты?

– Мы ничего не теряем, – устало ответил старпом. – Челнок в данный момент заправляется топливом, проводится техническое обслуживание. Сразу после нашего собрания мы снова вылетаем к кольцам. А шесть спасательных «Молний» «Грома» пропахивают кольца безостановочно. К сожалению, пока без результата.

– А ваш катер «Айседора»?

– Трудится вместе со всеми. Сейчас снова находится в гуще колец. Мы делаем всё, что можем.

– А почему нам не вызвать ещё подмоги с Земли? – воскликнула мама. – Если бы поисками занималось в два раза больше кораблей, то шансов вовремя найти людей тоже было бы больше!

– Нам уже прислали «Гром» в качестве экстренной помощи, – со вздохом сказал офицер. – На большее рассчитывать пока не приходится. Сами знаете, сколько стоит гамма-терций. Мы, конечно, продолжаем обращаться с рапортами. Возможно, пришлют позже ещё одного спасателя. Но пока на Земле считают, что тех ресурсов, что уже задействованы в поисках, абсолютно достаточно для выполнения задачи.

– Но если двенадцать часов пройдут, и запас кислорода закончится – тогда уже никакой надежды? – тихо спросил кто-то из присутствующих.

– Ну почему же, – возразил старпом. – Мы же не знаем наверняка, что они оказались в открытом космосе. Быть может, они по-прежнему на челноке, который по какой-то причине обездвижен. И повреждён таким образом, что нет возможности выйти на связь. А может, мы просто их не слышим – если они, к примеру, упали на поверхность одной из гигантских каменных глыб с большим содержанием металлов. Взлететь не могут, подать сигнал – тоже не могут. В этом случае запаса жизнеобеспечения челнока хватит на пару недель. В любом случае, поиски не будут прекращены до тех пор, пока не найдётся челнок или хотя бы его следы.

– Я считаю, что экскурсии среди этих диких камней и кусков льда нужно было давно запретить! – встрял Свинке. – Это же безрассудство!

– Не беспокойтесь, господин Свинке, – вздохнул офицер. – Все экскурсии не только в кольца Сатурна, но и в пояс метеоритов по решению ООН временно приостановлены.

– Очень хорошо!

– В общем, я обещаю всем вам, что мы не успокоимся, пока не найдём наших людей, – заверил старпом. – Сделаем всё, что от нас зависит, и даже больше.

Старпом своё слово сдержал – ни он, ни его команда этой ночью не спали. Поиски не прекращались ни на минуту. Возможные маршруты движения так и не вышедшего на связь «Хулигана» проверялись один за другим. К сожалению, безуспешно. Я тоже этой ночью не могла позволить себе лечь в постель и спать – несмотря на протесты мамы, слонялась по кораблю, подолгу ждала у шлюзов возвращения очередной спасательной команды, чтобы из первых уст узнавать все новости. К сожалению, в центр управления пассажиров по-прежнему не пускали, так что другой возможности у меня не было. А остальное время я проводила на обзорной площадке, смотря на гипнотизирующие кольца Сатурна. Теперь круиз в эти места уже не представлялся мне ни сказочным, ни романтичным. Слишком опасно здесь для людей.

А ещё я пыталась придумать, что же упускают в своих расчётах старший помощник капитана и его навигационный Суперкомпьютер. Я же была в кольцах, видела всё своими глазами. Видела, как мы подлетали к ним. Видела, как капитанский челнок нырнул между двумя крупными айсбергами причудливой формы. Стоп! Я же всё сняла на видео!

Быстро сбегав в каюту за аппаратом, я вернулась на обзорную площадку и прокрутила отснятое видео к началу экскурсии. Вот салон челнока, Юра колдует над пультом управления. Мама довольно улыбается, пассажиры воодушевлённо смотрят в иллюминаторы. А вот хорошо виден папин челнок. Я приблизила изображение так, что в иллюминаторах челнока показались неясные контуры пассажиров. Один из этих контуров – папин. Только не разобрать, какой. А вот и ледяные глыбы, те самые. Очень характерная форма, любой навигационный компьютер запросто отличит их от тысячи подобных! Капитанский челнок как будто замер на секунду, клюнул носом вниз и быстро скрылся между двух ледяных гор. Вот что нам надо искать! Это ключ!

Глава четвёртая. Непродуманная авантюра

Юра сидел в библиотеке и задумчиво перелистывал томик Есенина.

– Я знаю, как найти папу! – крикнула я с порога.

Сидевший в зале Свинке опустил планшет и навострил уши. Я только что вернулась из трюма, куда отнесла Сумунгуса и, разгорячённая, не подумала вовремя о конспирации. Гардемарин захлопнул томик стихов, поставил его на книжную полку. Потом поманил меня пальцем к себе. Я подошла к его столу, и тогда он включил сферу приватности. Между нами и остальной библиотекой появилась размытая стена, как будто сверху шёл дождь, обтекая невидимый купол над нами. Сразу стало тихо, так что я отчётливо услышала своё учащённое дыхание.

– Чего кричишь, Света? – спросил Юра. – Сейчас полкорабля сбежится. Если хочешь что-то сказать – говори так, чтобы слышал только я. Или информация для всех?

– Я знаю, как найти «Хулигана», – выпалила я и рассказала ему о своём открытии.

Гардемарин задумался, его щёки начали розоветь.

– Почему не сказала старшему помощнику?

– Я только что догадалась!

– А почему всё же делишься информацией именно со мной?

– Как почему? Давай возьмём катер и спасём людей!

Гардемарин грустно улыбнулся.

– Что значит возьмём? Это невозможно. Я отстранён от полётов.

– Несправедливо отстранён! – воскликнула я. – Хочешь тут в библиотеке штаны протирать? А побороться не хочешь?

– Если я ещё и катер без приказа возьму, другими словами, угоню, то меня не только от полётов отстранят, но и пилотскую лицензию отберут. Извини, Света, заманчиво, но не могу, не имею права.

– Эх ты, смельчак! – обиженно сказала я. – Забыл, что победителей не судят?

– Судят, Света, ещё как судят.

– Если ты спасёшь капитана и пассажиров, тебя любой суд оправдает. Или вынесет условное наказание.

– Ты оптимистка! Если бы всё было так просто. Дождёмся возвращения старпома и немедленно расскажем ему обо всём! Или разбудим Мишку Минковича, он пилот катера, дадим вводную его бортовому компьютеру. Он изучит этот район в свой следующий рейс. Нам же главное, чтобы люди спасены были, а не полететь во что бы это ни стало самим.

– То есть ты лететь не хочешь?

– Ещё как хочу! Но пойми, Свет, мы не в детском саду, а на флоте! Всё очень серьёзно. Я не могу сделать то, о чём ты просишь.

Я вздохнула и задумалась. А почему бы и нет?

– Хорошо. С Мишей ты согласен лететь?

– Он меня не возьмёт.

– Ты не ответил.

– Конечно, согласен! – выпалил гардемарин.

– Тогда пошли! Прямо сейчас!

Я решительно провела рукой по сенсорам управления сферой приватности, и она немедленно растаяла. Прямо перед нами стоял господин Свинке, потирая руки от нетерпения.

– Ну что ж, дорогие, настало время заняться настоящим делом! – сказал он.

Только этого нам сейчас не хватало!

– Подслушивать некрасиво! – сказала я.

– Я слышал лишь то, что ты крикнула, зайдя в библиотеку, – заверил Свинке. – Остальное может вычислить любой ребёнок, умеющий играть в шахматы.

– И что же вы вычислили? – недоверчиво спросил Юра.

– Элементарно, Ватсон, – довольно улыбнулся Свинке. – Света – ребёнок сообразительный, хотя и импульсивный. Если она сказала, что придумала, как найти пропавший челнок, то к её словам стоит отнестись серьёзно. Но она не побежит к старшему помощнику, вместо этого она выберет непродуманную авантюру и предложит лучшему другу, который по совместительству пилот, угнать спасательную капсулу или даже катер.

Я слушала, затаив дыхание. Наверное, он всё-таки подслушивал!

– Вы не следователь случайно? – улыбнулся Юра.

– Нет, к сожалению. Был бы следователем, давно бы старпому посоветовал опросить всех пассажиров «Константиново» на предмет отснятых фото– и видеоматериалов. Что, всё точно угадал?

– Подумаешь! – сказала я.

– Однако гардемарин – не девочка-подросток, – с улыбкой продолжил Свинке. – Он не бросится сломя голову выполнять её идею, тем более, что и так уже наказан. Вывод очевиден!

– И какой же вывод? – недоверчиво спросила я.

– Вы попробуете подговорить своего товарища Мишу Минковича, чтобы взял вас в команду, а сам пилотировал катер. Тогда Юрий ничего формально не нарушит.

– Но я же отстранён от полётов! – грустно напомнил Юра. – От любых. Неважно, за пультом управления или нет.

– Вы не знаете космическое право, молодой человек! – возмутился Свинке. – И чему сегодня молодёжь в академиях учат? Гардемарин Минкович назначен пилотом катера. То есть формально – капитаном малого космического судна. Капитан исторически имеет право сам набирать команду, никого не спрашивая. И никто не имеет право оспорить его решения, пока он занимает эту должность. Это любая дисциплинарная комиссия признает. Так что он может зачислить тебя в помощники, и это будет законно.

– А меня? – напомнила я.

– Детей в команду не набирают, – отрезал Свинке. – Время юнг осталось в девятнадцатом веке с его парусным флотом. А вот знатоков космических традиций вроде меня вполне могут выбрать.

– Вас? – удивился Юра. – Вы же всего боитесь!

– Я некомпетентности боюсь. И нарушения традиций. А в остальном вы меня плохо знаете! – заявил Свинке и пригладил волосы. – Совершить подвиг в космосе – моя мечта детства!

– Момент, – перебила я его. – Вы кое о чём забыли.

– О чём же? – недовольно переспросил Свинке.

– Только я знаю, как найти пропавший челнок! И если меня не возьмут на катер, я вам ничего не скажу. Выдам всю информацию старпому, как только он вернётся в следующий раз на корабль. А может прямо сейчас побегу в центр управления, чтобы время не терять. Люди ждут помощи, а мы тут болтаем с вами!

– Браво, Света, – улыбнулся Юра и даже коротко зааплодировал. – С такой хваткой в жизни не пропадёшь.

– Вот уж не думал, что в таких обстоятельствах ты станешь торговаться и жульничать, – обиженно сказал Свинке.

– Это я жульничаю? – возмутилась я. – А вы как себя ведёте? Не стыдно вообще? В общем, как хотите, но я своё слово сказала. Хотите совершить подвиг – уговорите Мишу взять меня с собой на катер.

* * *

Салон катера разительно отличается от салона челнока. Если «Константиново» рядами пассажирских кресел и проходом между ними напоминает старинные самолёты, то «Айседора» скорее ассоциируется с быстроходным морским глиссером. Ну или настоящим катером, только увеличенным в размерах. Пассажирских мест очень мало, зато вокруг пульта управления – четыре кресла для членов экипажа. Думаю, сюда поместилось бы не больше четверти пассажиров челнока. Зато катер выигрывает в скорости и манёвренности. Это я сразу почувствовала, как только мы отстыковались от «Сергея Есенина». А ещё я впервые столь явственно почувствовала настоящие космические перегрузки. Видно, катер разрабатывался не для пассажиров. Или далеко не в первую очередь для пассажиров.

Когда мы заявились в каюту к Мише Минковичу, он как раз собирался в очередной рейс и был очень удивлён нашему появлению, да ещё в таком составе. Но ещё больше удивился, когда услышал нашу историю и узнал, чего мы от него хотим. Как я и ожидала, первая Мишина реакция на нашу просьбу оказалась резко негативной. То есть он готов был изучить указанный нами участок колец, но даже слышать не хотел о том, чтобы взять нас на катер.

Тогда в дело вступил Свинке. Знала, что он горазд речи произносить, но тут не только я, но и Юра заслушался. Этот соловей в красках описал, как мы найдём челнок и спасём людей. Заслужим уважение, Юру восстановят в правах на пилотирование, Мишу повысят, а мне присвоят почётное звание «Юный помощник космонавта» или «Юный спасатель». О том, что достанется ему, Свинке умолчал. Я подумала, что он как минимум рассчитывает на статью о своей персоне в ежемесячном журнале «Отечественная космонавтика».

Миша в качестве компромисса предложил Юрию лететь с ним, но категорически не хотел брать на борт гражданских. «Это не детская игра, а спасательная экспедиция в очень опасной обстановке, – уверял он. – Катер вообще не предназначен для увеселительных детских прогулок. Вы знаете, какие там перегрузки? А я не собираюсь отвлекаться на то, чтобы стараться везти вас помягче да понежнее». Свинксу, а затем и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы гардемарин согласился взять на борт всю нашу компанию целиком. Мне пришлось пообещать, что я ни разу за весь полёт даже не пискну, не буду ни на что жаловаться и отвлекать пилота. Буду беспрекословно слушаться команд офицера и выполнять любую работу при эвакуации людей. В конце концов Миша не выдержал нашего напора и сдался. Сказал даже, что понимает меня. Если бы его отец в кольцах Сатурна исчез, он бы тоже себе места не находил.

Оставалось только решить вопрос с Сумунгусом. Я не хотела оставлять его одного в шкафчике, отправляясь в такое опасное путешествие. Конечно, я верила в самое лучшее, но на всякий случай надо было подстраховаться, чтобы душа была за Сеню спокойна. Я выбрала момент, когда мама была в каюте, и принесла сумку с Сумунгусом. Села напротив мамы на соседнюю койку, понаблюдала с минуту за тем, как она подшивает болтающуюся пуговицу на папином пиджаке. А потом достала из сумки Сеню и взяла его на руки.

Мама устало подняла на меня взгляд. Глаза её за эти дни покраснели. Она мне своих эмоций старалась не показывать, зная, что я от этого ещё больше расстроюсь, но я слышала ночью, как она всхлипывает. Не только у меня глаза всё это время на мокром месте.

– Как он у тебя снова оказался? – только и спросила мама.

– Он никуда и не уезжал, всё время был на корабле. Я его в трюме прятала, в шкафчике.

– Ты же дала слово!

– Слово дал папа, а я лишь обещала следить за тем, чтобы он не пугал пассажиров. Своё обещание я сдержала.

– Ты понимаешь, что будет, если его у тебя увидят?

– Никто не увидит. Главное, не носить его по кораблю.

– Можно подумать, ты его не носила! – с сомнением в голосе сказала мама.

– Носила, но тебе лучше не рисковать. Пусть будет в каюте, он за последнее время стал очень понятливым.

– А не боишься новых фантасмагорий?

– Не боюсь. Я же сказала, никаких проблем он больше не доставит.

– Как будто ты можешь что-то гарантировать, – вздохнула мама. – Ладно, пусть живёт с нами в каюте, как раньше. И всё же, Света, это безответственно.

– Да, мамочка, ты права! – радостно воскликнула я, целуя маму в щёку.

Мне было очень стыдно при мысли о том, что мне снова придётся обманывать. На сей раз – мою любимую мамочку. Но сказать ей о своих планах я просто не могла – она не только не одобрила бы их, но ещё и сказала бы старпому, и тогда наша операция заранее обречена на провал. А папу спасти будет некому. Так что придётся соврать. Хотя нет, правильнее будет – утаить правду. До поры до времени. Хотя и это звучит как-то неприятно… В общем, я решила быть с мамой откровенной. Перед тем, как уйти к шлюзам, я написала и оставила на столе записку. Объяснила в ней, что и почему делаю. Мама задремала, а когда она записку прочитает – мы будем уже далеко. Зато она не будет тревожиться. А ещё я попросила заботиться о Сене и подробно объяснила расписание и способ его кормления. А в конце попросила прощения и добавила, что очень люблю и её, и папу.

Миша выполнил обещание и скидки на пассажиров не делал. Или почти не делал. Ускорение взял такое, что меня вдавило в спинку противоперегрузочного кресла. Тяжёлые скафандры повышенной защиты, которые заставил одеть гардемарин, лишь усугубляли ситуацию. Как во сне я попыталась приподнять руку – на неё словно подвесили пару гантель. Ощущения не из приятных. Свинке тоже морщился в соседнем кресле, но не ворчал. Я думаю, просто потому, что рот было тоже трудно открывать. А вот Юра чувствовал себя довольно свободно, ассистируя Мише на пульте управления и время от времени перебрасываясь с ним не очень понятными для меня пилотскими комментариями.

Кольца приближались гораздо быстрее, чем во время экскурсии на челноке. Да и вид был более впечатляющим: через широкий лобовой экран открывалась прекрасная панорама на Сатурн. На какой-то момент мне стало страшно: что, если мы разгонимся, затормозить не успеем и упадем на планету? Точнее, утонем в её густой газовой атмосфере? Я отогнала это наваждение и представила у себя на руках Сумунгуса: вот бы он сейчас глазками моргал, с любопытством всё рассматривая. Тем временем кольца росли с пугающей быстротой. Ещё пару минут – и мы снова окажемся среди унылых айсбергов возрастом в миллионы лет.

Гардемарин слегка притормозил и поменял курс – теперь мы летели параллельно нескончаемой реке льда и камней, неспешно текущей под нами. Бортовой компьютер синим цветом моделировал трёхмерную проекцию участка колец, над которым мы пролетали, сравнивая её с «эталоном» оранжевого цвета, воссозданной по моим видеозаписям структуры колец, где в последний раз видели «Хулигана». Обе проекции пока отличались, не «накладываясь» друг на друга. Нам ещё предстояло немало пролететь над кольцами, чтобы настичь нужный участок.

– «Айседора» вызывает «Константиново», – чётко сказал Миша. – Приём.

В ответ слышался лишь шорох помех. Через некоторое время гардемарин повторил попытку.

– Не получится связаться, если между вами толстый слой металлосодержащих скал, – сказал очевидное Свинке.

– Есть порядок, – возразил Миша. – Мы обязаны хотя бы попытаться.

– Вот когда глупо и ненужно, они слепо соблюдают все правила. А когда действительно важно, они на традиции плюют.

– Господин Свинке, я вас на борт взял не для того, чтобы вы тут мозг выносили, – спокойно сказал Миша. – К тому же вы временно являетесь членом экипажа. Значит, должны подчиняться приказам старшего. Так вот, приказываю: открывать рот, только если хотите сказать что-то действительно важное для экспедиции.

Свинке обиделся и замолчал. Не привык к такому обращению. Что ж, назвался груздём – полезай в кузов. Во флоте с болтунами не церемонятся. Я мысленно зааплодировала гардемарину.

Глава пятая. Подозрительная находка

Казалось, мы вечно будем летать над кольцами, пока постепенно сами не станем их составной частью. Минуты текли медленно, сливаясь, растягиваясь и завязываясь узлами. Меня начало укачивать, а может, я просто устала. Глаза стали постепенно закрываться, было всё труднее держать их открытыми. Миша время от времени монотонно вызывал старпома на связь, но тот по-прежнему не отвечал. А потом я вдруг проснулась, осознавая, что отключилась на какое-то время. Гардемарины оживлённо переговаривались, Свинке, насупившись, молчал, скрестив руки на груди. В центре объёмной проекции, создаваемой бортовым компьютером, ярко мигал зелёным значительный участок. Совпадение!

– Будем начинать снижение, – сказал Миша.

– Может, подождём ещё немного? Мы же так и не доложили старпому, – сомневался Юра.

– Мы пытались. А теперь пора о людях подумать, может, у них каждая минута на счету!

– Ты командир, тебе решать.

– Света, Свинке, вы пристёгнуты?

– Да! – сказала я.

– Какая разница? Мы же в кресла будем вдавлены, как медузы, – ворчливо спросил Свинке. – И кстати, меня Эрик зовут.

– Приму к сведению, Эрик! Не хочу, чтобы в случае чего вы в лобовой экран врезались или к потолку взлетели. Пристегнитесь!

– Будет сделано.

– Вот так вот! А теперь приготовьтесь к настоящим перегрузкам! Света, если будет страшно, не кричи, пожалуйста!

С этими словами гардемарин бросил катер резко вниз, точно между двумя ледяными глыбами, между которыми лишь вчера пролетел челнок «Хулиган». Меня снова вжало в спинку кресла, и я не смогла бы крикнуть, даже если бы захотела. Я подумала даже, может, стоило остаться на «Есенине», уж больно страшно, и Миша совсем не делает скидки на присутствие в кабине нетренированных пассажиров. Правда, он нас в полёт не звал, наоборот, отговаривал. Так что сами виноваты. Впрочем, ещё через несколько секунд я уже и думать об этом забыла – так завораживало кружение между камнями и льдинами. Миша оказался просто асом! Он сворачивал, когда начинало казаться, что уж в этот-то камень мы точно врежемся. Или вот в эту льдину. Или в эту. Но каждый раз умелым манёвром гардемарин уворачивался и облетал препятствие. Единственное, чего я не понимала – как он на такой скорости собирается искать пропавший челнок? Рассмотреть ничего было нельзя, слишком быстро проносилось всё на экране. Несколько минут – и мы уже выскочили ниже колец. Миша притормозил и запорхал пальцами над пультом.

– Радары ничего не зарегистрировали, – сказал Юра.

– Вижу, – ответил Миша. – Жаль. По-быстрому не получилось. Что ж, теперь будем искать медленно. Сейчас я выведу на экраны изображения с обзорных камер. Каждый возьмёт на себя по одному направлению. Я включу прожектора, будем светиться во все стороны, как рождественская ёлка. Не спускайте глаз со своего экрана, рассматривайте каждую мелочь, если обнаружите что-то непонятное – скажите мне. Мы сначала приблизим это место, а потом, при необходимости обследуем. Итак, Света, тебе достаётся картинка с изображением по левому борту. Вам, Эрик, правый борт. Я буду смотреть вперёд, а Юра – на изображение с кормы катера.

На сей раз всё было очень медленно. Я бы даже сказала, мучительно медленно. Сила тяжести исчезла, мы снова вовсю «наслаждались» невесомостью. Если честно, она мне уже надоела. Не создана я для неё, неестественно это. Хотя и переношу нормально. Мы не спеша поднимались среди скал, чтобы было время осмотреться. Прожектора давали неестественно яркий, холодный свет. То, что попадало в его фокус, сверкало и слепило глаза. Зато всё остальное становилось ещё темнее. Я во все глаза глядела на свой экран, критично осматривая каждую тень, каждый выступ на бесконечных камнях и айсбергах. Но всё было тщетно – они надёжно хранили свои тайны. Свинке поначалу частенько вскрикивал, но каждый раз тревога оказывалась ложной, так что постепенно мы и вовсе перестали реагировать на его восклицания. Прошёл, наверное, час, пока мы, наконец, снова добрались до верхней кромки колец.

– Ничего здесь нет! – заявил Свинке.

– А вы думали, с первого раза вам на блюдечке челнок вынесут? – спросил Юра. – Надо дальше искать. Он должен быть где-то здесь. И скорее всего, на одной из скал.

– Уже не с первого раза, а со второго, – проворчал Свинке, но продолжать тему не стал.

Миша подумал, взвесил что-то и скомандовал:

– Бог троицу любит. Нырнём ещё разок. Пойдём немножечко другим курсом.

Мы снова нырнули между уже знакомых скал и опять замедлили ход. Спускались медленно и торжественно, каждый прилипнув к своему экрану. Тянулись минуты, ничего не происходило. В глазах у меня начало рябить от игры света и теней. Начали мерещиться какие-то пятнышки вдали. Я хорошенько протёрла глаза и взглянула на экран ещё раз. Большая часть пятнышек исчезла. Но два остались. Что-то в их форме меня насторожило. Отличались они от других увиденных мною камней, продолговатой формой слишком напоминали два семечка. Я приблизила их, но качество изображения не позволяло рассмотреть подробности.

– Юра, посмотри сюда! – попросила я.

Гардемарин отстегнул ремни безопасности и подплыл ко мне.

– Вот здесь! – показала я пятнышки на экране.

– Миша, притормози пока, – попросил Юра. – Тут что-то непонятное. Выведи изображение на главный экран и дай максимальное приближение!

Через несколько секунд мы уже вчетвером обсуждали, представляют ли эти пятнышки для нас интерес. Свинке доказывал, что мы теряем время, это обман зрения. Юра готов был познакомиться с «находками» поближе. Миша напряжённо думал. Наконец решено было «нацелиться» на них носом, где приборы чувствительнее, а прожектора более мощные. Можно будет рассмотреть объекты подробнее.

Я смотрела, как мои находки смещаются по экранам, постепенно выходя в центр. Вот Миша пытается приблизить, но видна лишь тёмная поверхность каменной скалы. Вот, наконец, лучи прожекторов выхватили яркую искорку. Компьютер слегка затемнил экран, чтобы мы не ослепли. Тем временем Миша снова приблизил изображение – и даже я по форме узнала наш космический челнок.

– Это «Хулиган»! – ахнул Свинке.

– Слава Богу! – сказал Юра.

– Давайте скорее туда! – крикнула я.

Миша ничего не сказал. Он молча включил сферу связи. Со всех сторон вокруг нас вспыхивали красные огоньки помех. Такая желанная зелёная точка «Хулигана» на ней так и не появилась.

– «Айседора» вызывает «Хулигана»! – громко сказал пилот. – Виталий Сергеевич, слышите нас?

В ответ доносилось лишь молчание и шорох помех.

– Миша, приблизь вторую точку, которая левее, – попросил Юра.

В круг света медленно вползла вторая искорка. По мере приближения изображения на экранах начали вырисовываться незнакомые, хищные очертания космического корабля! На обшивке местами виднелись чёрные подпалины то ли от ракет, то ли от лазера.

– Что это? – не поняла я.

– Ещё один, – пробормотал Свинке.

– Миша, ты записываешь картинку? – воскликнул Юра.

– Конечно!

– Отлично. Ну что, подойдём ближе?

– Да. Начинаю манёвр сближения, – руки гардемарина запорхали над пультом управления.

Изображение на экранах стало медленно расти.

– А что это может быть за корабль? – взволнованно спросила я. – Инопланетяне?

– Корабль земной, – ответил Юра. – Не могу пока модель назвать, надо вблизи посмотреть. Но земной корабль по ряду примет всегда от инопланетного отличить можно.

– А что он здесь делает? Тоже аварию потерпел?

– Ага, – ехидно сказал Свинке. – Не смогли разминуться, места вокруг Сатурна не хватило.

– Помолчите, Свинке, – сказал Миша. – Я включу на всякий случай защитные щиты, мало ли что. Бережёного Бог бережёт.

– Приборы не фиксируют автономные аварийные маячки скафандров, – тем временем сообщил Юра. – Если бы пассажиры были в открытом космосе, маячки работали бы.

– Значит, пассажиры на корабле, – согласился Миша. – На одном из этих кораблей. Скоро узнаем, на каком. Странно только, что в эфире полная тишина, никто не пытается выйти на связь.

– Может, нам лучше вернуться за подмогой? – нервно спросил Свинке. – Не нравится мне этот второй корабль.

– Мы сейчас проведём первичную разведку. Если что – вернёмся. Но я пока исхожу из того, что на «Хулигане» произошла авария. Например, разгерметизация, или ещё что-то в этом роде. Пассажирам пришлось перейти на второй корабль, чтобы спастись. А значит, им нужна наша помощь!

– Ага, а то, что в аварии может быть замешан второй корабль, только мне в голову пришло? – возмутился Свинке. – А вдруг это пираты? Как бы и нам помощь не понадобилась!

– Отставить панику, – оборвал его Миша. – Ну какие ещё пираты в Солнечной системе в наше время? Не говорите ерунды. Мы сблизимся и обследуем судно, это наш долг. Если пассажиры спаслись, то им наверняка нужна срочная помощь! Кстати, это не вы недавно собирались совершить какой-нибудь подвиг?

– Подвиг и безрассудство – разные вещи, – обиженно ответил Свинке.

Глава шестая. Эхо войны

Чем ближе мы подлетали к «Хулигану», тем грустнее становилась картина. Челнок «лежал» в небольшом кратере-выемке скалы, невдалеке от второго корабля. Сначала мы заметили тёмное пятно на его поверхности, а потом отчётливо увидели вмятины по левому борту. Кроме того, белоснежное покрытие обшивки челнока вокруг вмятин было покрыто то ли сажей, то ли грязью. Хотя откуда в космосе взяться грязи.

– Это не похоже на след от столкновения с камнем или льдиной, – сказал Юра.

– Было бы похоже, если бы не было копоти на борту, – поправил его Миша. – Не знаю, были ли у них включены защитные экраны.

– Такие следы оставляет скорее ракета, чем камни, – высказал гипотезу Свинке. – Или взрыв мины.

– Какой может быть взрыв мины в двадцать втором веке! – возмутилась я. – Это только в исторических фильмах всякие там мины и снаряды!

– Трудно это представить, – согласился Миша, слегка корректируя курс катера. – Но действительно похоже.

– А приблизь-ка ещё раз второй корабль, давайте получше его рассмотрим! – попросил Юра.

Теперь стали видны некоторые подробности: тёмный продолговатый корпус, вынесенные по сторонам двигатели, трубы разной толщины, лежащие прямо на обшивке. А ещё – натыканные тут и там тарелочки параболических антенн.

– Старинная конструкция, – сказал Миша. – Устаревшие технологии. Я точно уже видел такие корабли. Сейчас пробьём по базе.

– Можете не пробивать, – тихо сказал Свинке. – Я знаю, что это за корабль.

Все повернулись к нему.

– Это боевой катер времён Планетарной войны.

Словно соглашаясь с ним, бортовой компьютер вывел перед экранами вращающуюся проекцию новенького корабля такого же типа и информацию к нему: «Тяжёлый боевой катер класса У-24. Разработка земной корпорации «Сатор». До две тысячи девяносто второго года собирался на орбите Земли, затем в марсианских верфях. Всего выпущено сто сорок два корабля этого класса. Снят с производства в две тысячи сто первом году. Вооружён двумя лазерными пушками. Способен нести на борту до сорока мин и до двадцати ракет с термоядерными зарядами. Экипаж – двенадцать человек. Рассчитан на транспортировку взвода космической пехоты. Предназначен для диверсионных операций в тылу врага. Применялся также для выполнения сторожевых и спасательных задач. Состоял на вооружении Космического Флота Конфедерации. В настоящее время единственный уцелевший БК У-24 «Пиранья» находится в музее космических кораблей на Марсе».

– Эхо войны, – потрясённо сказал Миша.

– Ну что ж, как минимум, музейный экспонат с Марса теперь не единственный, – сказал Юра.

– Но что он здесь делает спустя почти полвека после окончания войны? – спросил Свинке.

– Вопрос риторический. Побываем на нём – узнаем.

– Нет, я на это не согласен! Это слишком опасно! Вы слышали, сколько у него ракет на борту? С термоядерными боеголовками, между прочим! Если рванёт – не только нас, но и половину колец снесёт!

– Маловероятно, что рванёт, – успокоил Миша. – Он свой боекомплект, небось, давно отстрелял. А если что-то и осталось, то некому привести его в действие – не думаю, что запаса сухих пайков хватило бы команде почти на полвека.

– Я знаю, что произошло! – заявила я. – Он участвовал в космическом сражении и был подбит. Защищаясь из последних сил, отступил к Сатурну. А здесь состыковался с одной из скал, спрятался. Перед этим вызвал подмогу. Но она так и не пришла, потому что Конфедерация проиграла битву. И вообще проиграла войну. И команда осталась на своём боевом корабле, пока не закончились последние запасы провизии. Навечно осталась…

– Эпично звучит! – согласился Свинке. – Тогда что с «Хулиганом» могло случиться?

– Боевой катер выставил мины, чтобы обезопасить себя на случай преследования. Только непонятно, как он не боялся, что дружеский корабль на них подорвётся.

– Это как раз понятно, – ответил Юра. – Мины программируются, умеют распознавать сигналы «свой-чужой». «Хулиган» не смог ответить на запрос мины нужным паролем, вот она его и подорвала. К счастью, с тех пор технологии слегка ушли вперёд, и челнок уцелел.

– А мы не подорвёмся сейчас на минах так же, как «Хулиган»? – с тревогой в голосе спросил Свинке.

– Во-первых, защитные поля включены, – ответил Миша. – Нам мины не страшны. Во-вторых, думаю, если бы мины здесь были, они уже сдетонировали бы. Скорее всего, у конфедератов всего-то одна или две мины и оставались, остальные израсходовали при побеге с поля боя. Так что спокойно подойдём ближе и высадим десант на скалу. Юра, готовься к выходу в открытый космос. Там должен быть шлюз, через который капитан с пассажирами попали на боевой катер. Если всё будет хорошо, то сразу эвакуируем всех на «Айседору». Пора возвращаться домой.

– А я что, тут должна остаться? – возмутилась я.

– Отставить разговоры, – сказал Миша так строго, что у меня сразу пропало желание спорить. – Вы будете встречать пассажиров здесь, на борту «Айседоры». Позаботьтесь о съестном и горячем чае.

– А если с вами на этом боевом динозавре непредвиденное случится? – сварливо спросил Свинке. – Если вам срочно понадобится помощь?

– Ну какая ещё помощь?

– Не знаю, шлюз, к примеру, только снаружи открываться будет. Вы зайдёте внутрь – а обратно без нас выбраться не сможете.

– Ну тогда разрешаю вам выйти в открытый космос и помочь нам. Но не раньше! – приказал Миша. – И не забудьте запустить тестирующую систему скафандров, она поможет вам герметично их закрыть.

– Ура! – обрадовалась я. – Мы всё сделаем, как надо, не сомневайтесь!

Юра взглянул на меня укоризненно, а потом провёл рукой над одним из сенсоров. Из приборной панели выдвинулся ящик, в нём были аккуратно уложены четыре пистолета. Один он взял себе, ещё один протянул Мише.

– На всякий случай. По инструкции положено.

Миша кивнул, прикрепил пистолет к поясу скафандра и снова начал колдовать над пультом управления.

Юра снова закрыл оружейный ящик.

– А мне пистолет? – обиженно спросил Свинке.

– Оружие выдаётся только офицерам. Вы офицер?

– Нет.

– Тогда не имеем права, – подытожил Юра.

– А если защищаться нужно будет? Кому тогда будет важно, офицер я или нет? – не сдавался Свинке.

Юра молча покачал головой. Свинке тяжело вздохнул и что-то тихонько пробормотал себе под нос. Я расслышала лишь одно слово: «Бюрократы».

– Я программирую автопилот катера. Если с нами что-то случится – вы всегда сможете просто включить его, вот этим сенсором, – показал нам Миша, отвлекая от темы пистолетов. – Постарайтесь больше ничего не нажимать. Катер сам доставит вас обратно тем же путём, которым прибыли сюда. Доложите старшему помощнику обо всём, что мы увидели и узнали.

– А что может случиться с вами в скафандрах повышенной защиты на заброшенном древнем боевом катере? – сердито спросил Свинке.

– Это простая предосторожность. Информация в любом случае должна быть доставлена на борт «Сергея Есенина». При любом раскладе.

– Мы будем вас подстраховывать! – твёрдо сказал Свинке. – Можете на нас положиться. Буду ждать в полной готовности. Что я, зря тяжёлый скафандр надевал?

– И я буду ждать в полной готовности, – поспешила добавить я.

– Хорошо, ждите, – разрешил Миша. – Только без необходимости – за пределы корабля ни ногой!

«Айседора» аккуратно опустилась в кратер на поверхности скалы и замерла примерно на равном расстоянии от обоих кораблей. Миша включил два прожектора, направив один на «Хулиган», а второй на боевой катер. На Земле благодаря наличию атмосферы мы увидели бы лучи света от прожекторов, здесь же самих лучей видно не было. Однако корабли подсветились, так как отражали свет, который затем улавливали обзорные камеры «Айседоры». У ребят будут надёжные ориентиры. На скале, где мы оказались, царила почти кромешная темнота. Неяркий свет от Сатурна сюда не пробивался, и лишь изредка безвоздушное пространство слегка подкрашивалось светлым цветом от одной из отразивших свет планеты ледяных глыб. Гардемарины проверили системы скафандров, подняли большие пальцы рук, показывая нам, что всё в порядке, и отправились к шлюзу. Я с тоской провожала их, жалея, что не могу пойти вместе с ними.

На экранах было отлично видно, как гардемарины выплыли в открытый космос, потом лёгкими корректирующими выхлопами мини-двигателей на локтевых суставах помогли себе опуститься на поверхность скалы. Хотя она, в отличие от более крупных небесных тел, и неспособна была притянуть их – всё же чисто психологически хочется идти по твёрдой поверхности, коль уж она под ногами. Голоса ребят звучали в кабине так же чётко и громко, как если бы они её не покидали.

– Миша, аккуратнее работай двигателями, у тебя правый немного мощнее.

– Я знаю. Надо будет потом откалибровать.

– Ну что, начнём с «Хулигана»? Потратим лишних минут десять, зато точно будем знать, что произошло на челноке.

– Мы и так будем это знать, когда заглянем на катер.

– А вдруг капитан с пассажирами никуда и не уходили?

– Ты в это правда веришь? А боевой катер тут совершенно случайно оказался?

– Если ты против, то не будем проверять.

– Почему, я не против. Давай, потеря времени небольшая.

Гардемарины немного изменили направление движения, чтобы первым делом осмотреть «Хулигана». А я подумала о том, что нам сейчас очень пригодился бы Сеня. Со своими способностями он запросто «прочесал» бы окружающее пространство на предмет наличия мыслительной деятельности. Кроме нашей. А это означало бы, что пассажиры тут, что с ними всё в порядке. Может быть, он даже смог бы показать нам то, что видели они. Или прямо сейчас видят. Но какой толк в пустых мечтаниях. Сени с нами нет, и всё придётся выяснять самим, по старинке.

Свинке тем временем решил изучить вблизи боевой катер и вывел его на главный экран. Мне почему-то вспомнились кадры из древнего фильма, где громадный кит выбросился на берег, как немой укор людям, уничтожающим природу. К счастью, природу даже полвека назад уже хорошо умели охранять, а вот людей на тот момент ещё не научились. Боевой ветеран, испещрённый осколками, камнями и лазерными пушками, лежал на боку, не подавая признаков жизни.

Быстро освоившись с управлением, Свинке ловко менял ракурс камеры, то приближая, то удаляя отдельные фрагменты. А ведь хороший вышел бы космонавт из него! Если бы не вредный характер, конечно.

– А почему вы не пошли во флот служить, если так космос любите? – спросила я его.

– Не сложилось, – помолчав, ответил Свинке. – Тесты по здоровью в Космическую академию не прошёл.

– Так пошли бы стюардом или поваром. Всё же летали бы в космос. Не всем же быть пилотами!

– Много ты понимаешь, девочка. Стюардом… Ходить рядом со своей мечтой и не иметь возможности её осуществить? Каждый день мучиться?

– А дома на Земле сидеть, что же, приятнее?

– Дома я, по крайней мере, не вижу каждый день пилотов в лётной форме перед глазами…

Мы помолчали. И чего я к человеку с расспросами лезу? Видно было, как Свинке расстроился, прикусил нижнюю губу. Мне стало неловко, что затронула такую болезненную тему и я решила её сменить.

– А как корабль конфедератов забрался так далеко?

– Ты же сама сказала, спасались они. Бежали. Да так быстро и далеко, что забрались аж в кольца Сатурна.

– А вдруг они ещё там? Седые старики, почти всю жизнь прожившие и состарившиеся на этом катере?

– Не говори глупостей! Какие ещё старики! Запас питания на борту рассчитан на пару недель, максимум месяц. Это же не крейсер и не круизный лайнер. Это катер, приписанный к большому кораблю. Он выходил на задания и возвращался, как правило, в тот же день.

– А к какому кораблю он приписан? – не унималась я.

– Тебе не всё равно? – неприязненно спросил Свинке.

Гардемарины на экранах проделали уже больше половины пути до челнока. Сердце учащённо стучало. Я представила, что там, на старинном корабле конфедератов, сейчас думает обо мне отец. Я интуитивно даже не сомневалась, что его не будет на «Хулигане». А вдруг на боевом катере мало кислорода? И совсем нечего кушать! Нет, нужно отвлечься от таких мыслей. Очень скоро всё выяснится.

– Ну, Эрик, милый, ну пожалуйста! Я волнуюсь очень, давайте хоть немножечко отвлечёмся и заодно что-то полезное сделаем! Ну разве трудно проверить?

– Ладно, глянем, что за корабль, – сказал Свинке и начал осторожно приближать изображение боевого катера, пока на борту не появилась отчётливая надпись: «В24-16-AKD». А чуть ниже название: «Неуловимый».

– Запиши номер! – попросил он. – В базе должен быть.

Тем временем в невидимых колонках зашуршало, затем раздался голос Миши:

– «Айседора», это первый, приём! Проверка связи. Чем заняты?

– Первый, это «Айседора», связь устойчивая, – громко ответил Свинке. – Мы тут решили посмотреть, к какому кораблю был приписан этот катер.

– Ну что ж, смотрите, – одобрил Миша. – Я вам информационный доступ к компьютеру оставил. А вот приказы вы ему не смогли бы отдать, извините, простые меры предосторожности. Чтобы вы случайно не повредили чего.

– Поняли вас, первый, – хмуро сказал Свинке. – Не волнуйтесь, не собираемся мы ничего вам ломать.

– Доложите, как найдёте информацию.

– Есть, конец связи.

Пальцы Свинкса запорхали над сенсорной клавиатурой. Я тем временем наблюдала на соседнем экране, как гардемарины подлетают, или подплывают к цели. В эфире слышны были их переговоры:

– А знаешь, Юрик, сколько я часов на «Хулигане» налетал?

– Догадываюсь. Я и сам там частенько за пультом управления сидел.

– Я иногда думаю, что у каждого корабля, как и у человека, заранее составлена судьба. Вот суждено ему было попасть сюда, на скалу, в этот кратер.

– Ага, и открыть для нас потерявшийся боевой катер времён войны.

– Да. Если бы не опасность для пассажиров, то вообще всё замечательно было бы.

Свинке вдруг присвистнул от удивления и откинулся в кресле.

– Не может быть! – ошеломлённо сказал он. – «Айседора» вызывает первого.

– Слушаю вас, «Айседора», – уставшим голосом сказал Миша. – Что случилось?

– Катер приписан к линкору «Конфедерация»! – выкрикнул Свинке.

– Это потрясающая новость, – сердито сказал Миша. – Только зачем кричать? Что тут такого? Какая разница, к какому кораблю он приписан. Просто зафиксируем для более полного отчёта.

– Это, между прочим, флагманский корабль флота конфедератов! – не унимался Свинке.

– Ой, мамочки! – испугалась я. – Это который новым оружием уничтожен был?

– Он самый!

– А что тогда его катер здесь делает?

– Погодите, – раздался голос Юры. – Катер спасательный. Линкор уничтожен. Так может…

– Тишина в эфире! – приказал Миша. – Урок истории потом продолжите! Давайте займёмся насущными проблемами. Мы уже у цели.

Свинке быстро перевёл фокус камер на центральном экране с боевого катера на «Хулигана». Корпус челнока возвышался прямо над гардемаринами.

– Поднимаемся, – скомандовал Миша.

Ребята взмыли вверх, поравнялись с иллюминаторами и заглянули внутрь.

– Что видите? – не выдержала я.

– Да ничего особого. Салон разгерметизирован. Внутри беспорядок.

– Ой, мамочки! – испугалась я.

– Чего пугаешься? – удивился Юра. – Всё в порядке, я с самого начала так и думал. Разгерметизация не несёт мгновенной угрозы жизни пассажиров, так как скафандры автоматически включают защиту, герметично закрываются. Всё так и было, сам факт того, что челнок стоит в кратере доказывает, что капитан управлял им и после разгерметизации.

– А если они сначала сели в кратере, а только потом что-то взорвалось? – спросил Свинке. – Например, напали на них?

– С какой стати им садиться в кратере? Что они там забыли? – непонимающе спросил Миша.

В этот момент кратер осветился ярким светом, больно ударившим по глазам. Одновременно с этим я услышала властный мужской голос:

– Резонный вопрос. Действительно, зачем им было ни с того ни с сего садиться в кратере? Если, конечно, их не заставили.

Глава седьмая. Этого не может быть

Я смотрела на экраны и не могла поверить в происходящее. В считанные мгновения всё кардинальным образом изменилось. Свет заливал кратер, шёл, казалось, со всех сторон. Гардемаринов на экране окружили несколько фигур в скафандрах с угрожающего вида ружьями в руках. Откуда они взялись, я не успела заметить. В довершение ко всему из-за спины донёсся выразительный металлический стук. Я оглянулась – похоже, звук шёл из шлюза в конце салона.

– Что происходит? – крикнул Свинке.

– Света, Свинке, жмите автопилот и улетайте немедленно! – приказал Миша. – Он всё сделает сам!

– Как мило, что вы сами сообщаете нам свои имена, – продолжил властный мужской голос. – Насчёт настроенного автопилота тоже весьма ценная информация. Приятная экономия времени на допросы.

– Кто говорит? – враждебно спросил Свинке.

– Ах да, вы же меня не видите. Сейчас исправим.

Прямо перед нами вспыхнуло изображение мужчины в военном мундире и фуражке, из-под которой выглядывали аккуратно причёсанные тёмные волосы. На мундире были погоны с пятью крупными серебряными звёздами. У мужчины было слегка вытянутое лицо с волевым подбородком, орлиным носом и густыми бровями, придающими ему свирепый вид. Тонкие губы были презрительно сжаты, а проницательные глаза стального цвета подозрительно буравили нас.

– Улетайте, это приказ! – снова раздался голос Миши.

– Приятно видеть, что наши технологии по-прежнему совместимы, – спокойно сообщил военный. – Вы меня видите, я вас вижу – наши компьютеры всё ещё понимают друг друга. А насчёт улетать – не советую. Взорвётесь. К вашему корпусу теперь прикреплены мины, реагирующие на вибрацию. Включите двигатели – засыплете обломками весь кратер. Да, а вашим молодым офицерам я рекомендую немедленно опустить оружие, как бы не поранили кого. Предупреждаю, моим людям отдан приказ стрелять на поражение.

– Наши люди у вас? – спросил Юра.

– Зачем скрывать? У нас. Их здоровье и жизни зависят в том числе и от вашего хорошего поведения.

– Представьтесь! – потребовал Свинке.

– Что ж, охотно. Адмирал Рэндоу, командующий Космическим Флотом Конфедерации, к вашим услугам.

Вот тебе на! Свинке присвистнул и слегка съехал в своём кресле. Что-то я не поняла, как этот молодой мужчина может быть адмиралом Рэндоу? Может, это его сын или внук? Я запуталась.

– А теперь представьтесь вы, – приказал адмирал. – У вас в Уставе сохранился пункт о поведении военнопленного?

– Вот уж не думал, что эта статья Устава когда-нибудь понадобится, – тихо сказал Миша. И уже громким, чётким голосом добавил: – Гардемарин Михаил Минкович, командир катера «Айседора».

– Корабль приписки?

– «Сергей Есенин».

Я обратила внимание, что Миша не стал уточнять тип нашего корабля. Если бы сказал, что это круизный лайнер, получилось бы, что бояться нас нечего. А так, быть может, получится сделать вид, что за нас есть кому заступиться. Впрочем, адмирал оказался более чем информированным.

– Как я и думал, вы с того же корабля. Опрометчиво действовали, гардемарин. Лезли внаглую, без поддержки и страховки. Демаскировали себя издали. Сели как у деревни в чисто поле, в центр кратера, как на тарелочке. За такие поступки я бы любого офицера моего флота разжаловал и гальюны драить отправил. Впрочем, теперь для вас все закончится, включая военную карьеру. Вы являетесь военнопленными Космического Флота Конфедерации. Сдайте оружие и проследуйте за моими десантниками. А вас, на катере, убедительно прошу надеть скафандры и по-хорошему покинуть транспортное средство.

– Мы хотим знать, все ли пассажиры «Хулигана» живы и здоровы, – потребовал Миша. – Разрешите поговорить с капитаном!

– Капитан ваш неважно себя чувствует в последнее время, – усмехнулся адмирал, и глаза его мстительно сверкнули. – А остальные чувствуют себя неплохо. Пока. Впрочем, скоро вы сможете сами всё проверить. Сдать оружие!

Гардемарины нехотя протянули оружие десантникам. Те спрятали пистолеты в карманы и грубовато подтолкнули ребят в сторону боевого катера.

– А вам особое приглашение нужно? А, господин Свинке? И как там тебя, Света? Выходите немедленно. Или я начну выбрасывать из шлюза заложников, по одному каждые пять минут. Естественно, без скафандров. Думайте сами.

На губах адмирала играла противная презрительная улыбка, а глаза сохраняли ледяной холод. Такой на всё способен. Я умоляюще взглянула на Свинкса. Сквозь стекло шлема был хорошо видно, как он побледнел. Волосы растрепались, по лбу и щекам катились капли пота. Нервно облизнув губы, Свинке кивнул.

– Хорошо, мы выходим, – сказал он. – Не надо никого трогать.

Мне всегда хотелось выйти в скафандре в открытый космос, но я и представить не могла, при каких обстоятельствах исполнится моя мечта. Несколько молчаливых десантников в чёрных, поглощающих свет скафандрах, отконвоировали нас со Свинксом к боевому катеру. Там нас уже ждали гардемарины. Лицо Миши за забралом шлема выглядело растерянным, Юра же смотрел серьёзно и собранно. Нас втолкнули в открытый шлюз и закрыли люк. Раздалось шипение, камера быстро наполнялась воздухом.

– Интересно, где они кислорода набрали на полсотни лет? – задал риторический вопрос Свинке. Его голос в динамиках шлема звучал непривычно громко. – С собой они точно не могли взять такие запасы. Это абсолютно исключено.

– Регенерация, очистка и так далее, – задумчиво сказал Миша.

– А вас ничего кроме кислорода не интересует? – спросил Юра. – Например, откуда на катере космические десантники и адмирал, которые полвека назад канули в лету.

– Это как бы главный вопрос, – обиделся Свинке. – Но ввиду его полной непонятности я его пока отложил на потом. А вот с кислородом вопрос явно попроще.

– Надеюсь, мы всё скоро узнаем, – сказал Миша. – И про десантников, и про адмирала, и про кислород заодно. А также про то, чем они всё это время питались. И настоящие ли это вообще конфедераты.

– А на «Хулигане», кстати, они не могли взять кислород и еду? – неуверенно предположила я.

– Это само собой, – согласился Юра. – Но это не объясняет, как они выкручивались предыдущие полсотни лет.

– А может, сейчас нападём на них неожиданно? – озвучила внезапно пришедшую в голову идею я.

– Ага, как бы не так, – язвительно сказал Свинке. – Мы их голыми руками уложим. Подумаешь, десантники с автоматами. Свихнувшиеся, судя по всему.

– А почему свихнувшиеся? – неожиданно спокойным голосом возразил Юра. – Как раз вполне себе адекватные. Для военных. Рекомендую вести себя хорошо. Никакого сопротивления. Никакого умничанья и хамства. Пристрелят на раз. Если вы думаете, что эти вояки способны на жалость, то сильно заблуждаетесь.

– Да как они вообще здесь очутились? Если настоящие, конечно? – не выдержала я.

– Выясним. А пока надо выиграть время и изучить обстановку.

– А нас будут искать? – спросил Свинке.

– Искать-то будут, – ответил Миша. – А вот найдут ли, а ещё когда найдут – большой вопрос. Если помните, мы записок с координатами не оставляли.

Красный индикатор на внутренней двери шлюза сменился зелёным, и шипение прекратилось.

– Приготовьтесь! – предупредил Юра за мгновение до того, как двери открылись, и в глаза ударил яркий свет.

Перед дверями шлюза нас ждали три здоровых амбала в беретах и военной форме с нашивками на рукавах. По сравнению с ними гардемарины казались худощавыми школьниками. В руках десантники держали вполне убедительные автоматы. Самый высокий и свирепый среди них к тому же в левой руке держал фонарик и слепил нам глаза.

– Снять скафандры! – приказал он и, почувствовав наше замешательство, добавил: – Живо!

Мы нехотя подчинились, помогая друг другу вылезать из упругого материала космических костюмов.

– Живее, живее! – подгонял нас «капрал», как я решила про себя его называть.

Я про таких в юношеской повести о старинной армии читала, они солдат-новобранцев мучают, оправдывая это «воспитанием характера». Наконец мы остались лишь в лёгких комбинезонах, и я сразу почувствовала, что на боевом катере очень даже прохладно.

«Капрал» снова посветил нам в лица фонариком и скомандовал:

– Обыскать.

Его сопровождающие подошли к нам вплотную, быстро и уверенно ощупали нас.

– Чисто! – доложил один из них.

Хорошенько всмотревшись в наши лица ещё раз, «капрал», наконец, выключил фонарик.

– За мной, – скомандовал он, резко повернулся и зашагал прочь.

Остальные расступились, пропуская нас вперёд.

Перед нами был небольшой служебный коридор, обе стены и потолок которого были забраны металлическими панелями, за которыми вполне могли располагаться инструменты, припасы и различные технические узлы. Через каждые пару метров в потолок были вмонтированы тусклые лампы, придававшие всему мрачный угрюмый вид. Юра расправил плечи и смело пошёл вперёд, подавая нам пример. Мы гуськом последовали за ним. Через несколько метров слева и справа в коридоре показались ответвления. Куда они вели, я не знала. Мы продолжали идти прямо, причём двое десантников топали за нами, наставив в спины автоматы, как будто мы такие страшные и опасные. Хотя это, наверное, у них рефлекс такой. У военных психология особая, это в старинных фильмах очень хорошо показано.

Ещё через несколько метров в коридоре снова показалась развилка.

– Прямо! – скомандовал наш немногословный конвоир.

– И куда вы нас ведёте? – спросил Свинке.

По его голосу было понятно, что он не слишком надеется на ответ. Впрочем, ответ он получил, вполне в военном стиле:

– Куда надо.

– А, ну тогда всё в порядке, – грустно пошутил ссутулившийся и явно поникший духом Свинке.

Я решила его поддержать и слегка приобняла одной рукой. Он посмотрел мне в глаза благодарно и не стал отстраняться.

Вскоре коридор закончился массивной дверью с круглым колесом, приделанным к ней. Нам приказали остановиться. Капрал с усилием крутанул колесо, громко щёлкнули замки. Тогда он открыл дверь, из-за которой в коридор пробивался довольно яркий свет и пролез внутрь. Судя по всему, докладывал о нашем прибытии. Ещё через пару секунд дверь отворилась шире, и конвоир кивком головы «пригласил» нас пройти внутрь.

Мы оказались в центре управления кораблём. Почему-то сразу всплыло в памяти название «боевая рубка», – кажется, так это на военных кораблях называется. Помещение было довольно небольшим, намного меньшим, чем центр управления на «Есенине». На передних экранах хорошо виден был наш катер. На его обшивке сейчас копошилось несколько фигур в скафандрах. Небось, и внутри уже орудовали десантники. Продовольствие ищут. И не только. Глупо всё получилось. Теперь у сумасшедшего адмирала целых три корабля, причём третий мы им преподнесли практически на тарелочке.

Глава восьмая. Допрос

Стены боевой рубки отдавали металлическим блеском. Массивный пульт управления совсем не походил на сегодняшние сенсорные – на нём виднелись бесконечные кнопки и тумблеры. Перед пультом стояли в ряд пять больших кресел, повёрнутые к нам спинками. Они были настолько большими, что я сразу даже не поняла, сидят ли в них сейчас пилоты.

Впрочем, один из них вскоре резко повернулся, и в нём оказался тот самый военный в кителе и фуражке, с которым мы говорили по видеосвязи. Следом за ним повернулось ещё одно кресло. В нём сидел молодой офицер с четырьмя маленькими звёздочками на погонах. Фуражки на нём не было, коротко стриженные каштановые волосы торчали смешным ёжиком. Он с интересом осмотрел нас умными, внимательными глазами.

– К стене, – приказал конвоир, дулом автомата показывая, куда именно нам нужно встать.

Сам он отошёл к крайнему креслу и стал там, как изваяние, не сводя с нас глаз и оружия. Неподалёку расположился и капрал, подозрительно буравя нас глазами.

– Приветствую на борту «Неуловимого», – сказал адмирал. – Прошу прощения за стеснённые условия, это, к сожалению, далеко от того, чем я мог похвастаться на флагманском линкоре. Но придётся довольствоваться этим.

– Вы действительно тот, за кого себя выдаёте? – спросил Свинке.

– А у меня есть причины вам врать? Я ведь мог и Юлием Цезарем назваться, какая вам разница, кто взял вас в плен. Для вас это ровным счётом ничего не меняет.

– Тогда как вы объясните своё появление в двадцать втором веке?

– С чего вы взяли, что я буду вам что-то объяснять? Вы, наверное, не совсем осознали своё положение. Я вам объясню. Вы пленники. Прав у вас нет. Ни задавать вопросы, ни вообще говорить, пока я или кто-то из моих людей вам не зададут прямой вопрос. Даже то, что вы вообще дышите и живёте – это просто подарок или аванс от меня за ваше хорошее поведение. Это понятно?

– Да вы просто монстр! – сказала я и заметила, как вздрогнул от моих слов Свинке. А Юра посмотрел на меня неодобрительно.

– Ещё одна неучтивость, и мой солдат выстрелит в одного из вас. Капрал, стреляйте, для начала, по ногам. Их головы мне, возможно, ещё пригодятся. Хотя я могу и передумать. Ты поняла, девочка?

– Не делай глупостей, Света, – попросил меня Миша.

– Вот-вот, не делай глупостей, – подхватил адмирал. – Итак, вы здесь для того, чтобы ответить на мои вопросы. И на вопросы капитана Максэливана.

Молодой офицер слегка склонил голову.

– Отвечайте кратко, чётко, информативно, – продолжил адмирал. – Вилять и врать смысла нет – результат будет тем же, что и при проявлении неучтивости. То есть предупредительный выстрел по конечностям. Это понятно?

– Понятно, – за всех ответил Миша.

Адмирал удовлетворённо потёр руки.

– Тогда слушайте первый вопрос. Совсем простой. Цель вашего полёта. Отвечать по одному. Ты начинаешь.

С этими словами Рэндоу указал на Мишу. Он вздохнул и сказал:

– Розыск пропавшего челнока с пассажирами.

– Это я знаю. Я про цель полёта вашего основного корабля.

– Туристический круиз.

– Какое вооружение несёт на борту ваш корабль?

– Да нет никакого вооружения, – начал было Миша, но потом посмотрел на Юру и запнулся.

– Подумай хорошенько, – повысил голос адмирал. – Ты тут пытаешься сказать, что у вас мирное пассажирское судно, и в кольцах Сатурна оказались совершенно случайно и без всякого вооружения? Теперь ты отвечай! – Рэндоу указал на Юру.

– Что ж, мы действительно мирное судно. Но вооружение у нас есть, – признал гардемарин. – От метеоритов и на всякие непредвиденные случаи. Не советую лезть к нашему кораблю – от вас даже мокрого места не останется.

Я даже не подумала, что адмирал может напасть на «Сергея Есенина»! Но Юра прав, это же очевидно! Этот вояка обязательно попытается захватить большой корабль, взамен своего взорванного. Правда, что он с ним будет делать? Всё равно он далеко не уйдёт, сейчас не те времена. Его разыщут и заберут корабль, а самого, вместе с командой, будут судить как пиратов. Тем временем адмирал явно начинал терять терпение:

– Я не просил давать советы, просто отвечайте на вопросы. Какова военно-политическая обстановка в Солнечной системе? Кто контролирует Марс и Пояс астероидов?

– Их контролирует Марсианская Федеративная Республика.

– Какие территории остались за Конфедерацией?

– Да у вас, батенька, информационный голод, – усмехнулся Юра. – Теперь я убедился, что вы действительно тот, за кого себя выдаёте. Правда, всё равно непонятно, что вы делаете в двадцать втором веке. Может, откроете секрет? Мы же всё равно пленники, и всё для нас, по вашим словам, кончено. Так чего тогда скрывать?

– Даю ещё одну возможность ответить на поставленный вопрос, – с угрозой в голосе сказал адмирал.

Капрал у стены снова поднял опущенную было руку с пистолетом.

– Хорошо, – не стал спорить Юра. – За Конфедерацией не осталось никаких территорий. И самой Конфедерации тоже не осталось. Была когда-то, да вся вышла. И уже очень давно. Каким бы образом вы сюда не попали – всё равно вы солдаты давно окончившейся войны. В вашем случае – проигранной войны. Того, за что вы воевали, уже давно не существует. Предлагаю вам прекратить силовой захват заложников и установить контакт с основной цивилизацией. Не пора ли вам выйти на пенсию?

Рэндоу вздохнул и кивнул стоявшему у стены солдату.

– Научи-ка его учтивости. Без огнестрела. Не будем ему пока шкуру сильно портить.

Громила кивнул, подошёл к Юре, едва уловимым движением ударил его прикладом автомата в живот. Юра согнулся пополам и закашлялся.

– Продолжаем, – приказал адмирал и показал рукой на Свинкса: – Теперь твоя очередь. Сколько на корабле осталось бойцов?

Свинке испуганно переводил взгляд с адмирала на капрала и обратно.

– Я жду, – с нажимом сказал Рэндоу.

– Человек пять офицеров и ещё обслуживающий персонал, повара, стюарды, я не считал! – поспешно сказал Свинке и покраснел.

– Предатель! – не выдержала я.

– Подожди, девочка, – издевательским тоном сказал адмирал. – И до тебя очередь дойдёт. А впрочем, капрал, возьми-ка её на мушку, нам нужно теперь кое-что действительно важное узнать.

Капрал ухмыльнулся, подождал, пока его боец снова станет у стены и направит на нас автомат. Потом сделал несколько быстрых шагов и схватил меня за шею, слегка сжав руку, так что стало трудно дышать. К тому же от него страшно несло потом, так что меня начало мутить. Капрал, тем временем, выхватил пистолет и приставил к моему виску.

– Оставьте её! – крикнул Юра, но капрал мгновенно развернул пистолет, направив его гардемарину в грудь.

– Спокойно, спокойно, – сказал адмирал. – Ничего с ней не случится, если ты ответишь на наш главный вопрос. Или твой друг. Прошу вас, капитан Максэливан.

Сквозь медленно спускавшуюся на глаза пелену я увидела, как молодой офицер неодобрительно покачал головой. Неужели среди них порядочные люди есть, а я уже было решила, что все тут садисты.

– Назовите мне коды доступа к навигационному компьютеру вашего корабля, – попросил офицер, взяв с пульта управления маленький блокнотик и ручку. – И побыстрее. Вы же видите, девочке уже нехорошо.

Я скосила глаза на ребят – Миша смотрел на капрала и его пистолет, в то время как Юра медленно распрямился и тихонько сделал шаг в мою сторону.

– Сделай ещё шаг, чтобы я смог тебя пристрелить, салага, – почти с удовольствием произнёс капрал.

– Не надо, Юра, – тихо сказал Миша. – Может, мы и дадим хороший бой, но Светку спасти не успеем. Ты же видишь, они отморозки, готовые на всё. Я скажу вам коды. Отпустите девочку. И проводите нас к остальным пленникам, мы хотим их увидеть.

– Вы их увидите, – с ухмылкой пообещал адмирал. – Времени у вас будет достаточно, чтобы наговориться. Даже более чем. Коды!

– Записывайте, – со вздохом сказал Миша. – Это коды от катера, на котором мы прибыли. Кодов от головного корабля у меня нет, уж простите. По уровню доступа не положено.

– Что ж, разумная мера предосторожности, – кивнул адмирал. – Я младшим офицерам тоже не доверил бы. Расскажи заодно, сколько на корабле шлюзов, где находится центр управления, где арсенал и так далее. Хорошо, что вы девчонку с собой взяли – пригодилась!

Капрал осклабился и чуть ослабил хватку вокруг моей шеи. Да, недолго же мы продержались…

Тем временем адмирал, добившись того, чего хотел, казалось, потерял к нам всякий интерес. Отвернувшись, он делал быстрые пометки в блокноте. До меня доносилось шуршание грифеля старинного карандаша. Сейчас такими уже никто не пользуется…

И лишь когда Миша закончил, а капитан Максэливан приказал увести пленных, адмирал быстро повернулся к нам снова.

– Одну секунду, – сказал он, и я замерла на полушаге. – Господин Свинке, так ведь вас зовут, правильно?

Рэндоу смотрел на Эрика в упор, слегка прищурившись и как будто оценивая.

– Предположим, – неприязненно ответил он.

– Скажите, а Самуэль Свинке вам случайно не родственник?

Я вдруг заметила, как Свинке стремительно бледнеет. Для адмирала это тоже не прошло незамеченным.

– Я не сразу понял, хотя вы похожи на него, – добавил Рэндоу. – Просто уж никак не ожидал подобной встречи.

– Что вам известно о моём отце? – глухим, абсолютно незнакомым голосом спросил Свинке.

– Я так и подумал. Полковник Свинке был хорошим офицером, вы можете им гордиться. Он был ведущим аналитиком в штабе сил Конфедерации, руководил целым отделом. До конца исполнял свой долг. Я видел его пару недель назад, говорил, Кхм. Нда. По нашему внутреннему времени. К сожалению, штаб был уничтожен вместе с линкором «Конфедерация». Не думаю, что он выжил.

– Отец пропал без вести полвека назад, – пробормотал Свинке. На внезапно побледневшей коже его лица стали проступать красные пятна. – Мы не знали, что он служил на «Конфедерации».

– Это естественно, вы и не должны были знать. Его должность подразумевала абсолютную секретность. И я рад, что его семья смогла благополучно эвакуироваться с Марса на Землю и, как теперь вижу, неплохо там прижилась. Я лично подписывал распоряжение об эвакуации семей высшего офицерского состава, когда стало ясно, что Марс нам не удержать. С вашей матерью, как и с отцом, я тоже знаком. Видел её на официальных приёмах. Красивая женщина.

Мы стояли, затаив дыхание. Даже капитан Максэливан выглядел потрясённым до глубины души. Я переводила взгляд с адмирала на Свинкса. Так вот оно что… Теперь понятно, почему Свинке полетел на Марс. И его эрудированность во всём, что касается космоса и военно-космических сил тоже. А ещё он оказался сыном высокопоставленного конфедерата…

– Что ж, – задумчиво сказал адмирал. – Я буду рад что-то сделать для его сына. Если хотите, можете присоединиться к нашей команде.

Теперь все взгляды были устремлены на Свинкса. В голове у меня пронеслись все наши с ним споры и ссоры. Характер у него скверный, это точно. Но неужели он нас предаст? Было бы очень, очень грустно.

– Я признателен вам за такое заманчивое предложение, – медленно сказал Свинке. – С одной стороны, я счастлив, что теперь мозаика судьбы моего отца для меня, наконец, сложилась. Я расскажу об этом матери, и для неё это тоже будет большим утешением. Но с другой стороны, Земля стала для меня новым домом, а эти люди – мои друзья. Поэтому я разделю их судьбу, какой бы она ни была. Но если это возможно, прошу освободить всех нас.

– Очень жаль, – сокрушённо сказал адмирал. – Я пытался. Впрочем, любой иной поступок был бы недостоин сына вашего отца. Я не могу выполнить вашу просьбу. Могу я быть ещё чем-то полезен?

– Разместите нас там же, где вы держите капитана и остальных пассажиров. И пусть с нами обращаются достойно.

– Что ж, этот минимум я могу сделать для сына Саму эля. Хотя мы с вами и по разные стороны баррикад теперь. Я вас больше не задерживаю. Приятно было познакомиться.

Капрал посмотрел на адмирала вопросительно, и Рэндоу слегка взмахнул рукой:

– Увести к остальным.

Глава девятая. Вместе мы что-нибудь придумаем

Капрал вывел нас из боевой рубки и повёл в «камеру». Его молчаливые спутники, ожидавшие или караулившие нас за дверями рубки, снова шагали сзади с оружием наизготовку.

Миша шёл впереди, ни с кем не заговаривая. Переживал, что пришлось стать доносчиком. Хотя я виновата больше, чем он: если бы не пистолет у моего виска, он, возможно, ничего не сказал бы.

Свинке молча шёл за мной, глядя себе под ноги. Интересно, а он скрывал на Земле факты своей биографии? При нас он ни разу не упомянул о том, что родился в семье высокопоставленного офицера. Тем более конфедерата. С другой стороны, у него сейчас была возможность предать нас, но он этого не сделал. Напрасно я, пожалуй, думаю о нём с подозрением. Я обернулась, заглянула ему в глаза и улыбнулась. Свинке на мгновение ответил мне благодарной улыбкой, а потом уголки его губ снова опустились, придавая ему обычный, немного угрюмый вид.

– Вы часто на Марс летаете? – мягко спросила я.

– На каждый юбилей отца, – негромко ответил он.

Я нащупала его руку и крепко её сжала. Морщины на лице Свинкса разгладились, он снова улыбнулся и бодрее зашагал вперёд.

Юра чуть замедлил шаг и, поравнявшись с нами, тихо сказал:

– Простите меня, Эрик, если иногда бывал резок с вами. И спасибо за то, что вы сказали и сделали.

Свинке молча, с достоинством, кивнул.

Удивительно, как на таком небольшом с виду боевом катере помещается целый лабиринт коридоров и шлюзов. Наверное, чтобы удобнее было оборонять катер в случае попытки взять его на абордаж. Мы свернули в боковые ответвления уже несколько раз, я бы ни за что не нашла сама дорогу назад, в рубку. Наконец ещё через несколько метров в коридоре снова показалась развилка.

– Направо! – скомандовал наш немногословный конвоир.

Мы послушались его и увидели, что шагов через пять коридор упирается в закрытую дверь с уже знакомой системой запирания в виде колеса, перед которой стоял ещё один амбал, отличавшийся от наших провожатых лишь меньшим количеством нашивок.

– Открывай!

Десантник двумя руками с силой крутанул замок. Потом потянул колесо на себя и дверь начала медленно, со скрипом, открываться. Первым, кого я увидела за ней, был очень встревоженный отец. Он стоял сразу за входом, а из-за его спины выглядывали другие пассажиры. Я успела заметить сияющее лицо Антона.

– Папа! – крикнула я и бросилась в его объятия, протиснувшись мимо солдата.

– Светочка! – прошептал он, нежно гладя меня по спине. – Как ты здесь оказалась?

Я взглянула ему в глаза и испугалась: под ними были круглые тёмные синяки. Лицо выглядело осунувшимся, а отросшая щетина, щедро усыпанная сединой, делала папу значительно старше, чем он был на самом деле.

– А ну отойти от люка! – скомандовал капрал. – А вы заходите живо! Особое приглашение нужно?

Отец увлёк меня вглубь помещения, чтобы не загораживать вход и дать зайти гардемаринам и Свинксу. Мы оказались в довольно большой каюте, наверное, когда-то служившей складом. Теперь полки были отвинчены от стен, о чём красноречиво свидетельствовали выцветшие полосы и отверстия от винтов. И всё же помещение было слишком маленьким, если учесть количество народа, набившегося в него. Здесь были, похоже, все без исключения пассажиры «Хулигана».

Антон воспользовался секундной заминкой, протиснулся ближе ко мне и погладил по рукаву:

– Здравствуй, Света! Жаль, что ты тоже к ним угодила, но как же я рад тебя видеть!

– И я тебя рада видеть! – улыбнулась я в ответ. – Прости, Антошка, это ведь из-за меня ты тут оказался!

– Ну что ты! Я рад, что заменил твою маму – иначе тут была бы она. А мне всё же легче, я мужчина!

Я улыбнулась, но не успела ответить.

– Все здесь? – вдруг громко спросил Юра. – Товарищ капитан, Виталий Сергеевич!

Я даже не успела заметить, в какой момент Юра взял на себя командование. Это прошло незаметно и вполне естественно: у него была настоящая харизма командира и предводителя. Миша молчал, чувствуя себя не в своей тарелке после допроса у адмирала.

– Все здесь, – так же громко ответил ему отец. Потом подождал, пока десантники закроют за нами дверь, и добавил: – Виталий Сергеевич здесь, в углу, возле стены…

Я посмотрела туда, куда указывал отец. Люди расступились, чтобы освободить проход. В углу на импровизированной подстилке из каких-то тряпок лежал капитан. Глаза его были закрыты, а лицо сплошь в синяках и кровоподтёках. Порванная рубашка на нём тоже была в крови и грязи.

– Что с ним? – вскрикнула я и побежала к нему.

Но Юра опередил меня на пару шагов и придержал рукой:

– Погоди, Света.

Он присел на колени возле капитана, молча рассматривая его.

– Звери! – сквозь зубы сказала я.

– Кто мне доложит, что тут произошло? – строго спросил Юра.

– Я доложу, – устало сказал отец, подходя к нам и кладя руку мне на плечо. – Временно взял руководство на себя, но с удовольствием возвращаю его в руки офицера.

– Как давно взяли?

– Со вчерашнего дня. С тех самых пор, как они капитана увели на допрос, а вернули назад вот в таком виде, уже без сознания.

Юра осторожно взял руку капитана, слегка сжал пальцами запястье, одновременно глядя на часы. Подождал.

– Пульс слабый, но устойчивый. Медикаменты есть какие-нибудь?

– Никаких нет, – развёл руками отец. – Мы просили, требовали. Нам сказали, кто будет возникать, получит такой же диагноз, как и капитан. Мы решили не лезть на рожон.

– Жаль, что скафандры отобрали, – сказал Миша. – В них медицинские анализаторы и экспресс-аптечка.

– В том-то и дело, что отобрали, – подтвердил отец.

– Так, доложите по порядку обо всём, что случилось с момента отправления с борта «Есенина», – решительно приказал Юра. – Только сначала общее состояние пассажиров и самые срочные проблемы.

– Общее состояние и самые срочные проблемы взаимосвязаны, – вздохнул отец. – Мы тут уже сутки, нас ни разу толком не кормили. Кто помоложе – держатся, а вот пожилым людям это очень тяжело. Жалобы на сердце, давление, живот. Один раз принесли бидон с водой, явно недобросовестно рециркулированной – судя по вкусу, цвету и запаху. Бросили пакет чёрствых, как камень, сухарей. Это на двадцать два человека. Спать приходится сидя, прислонившись к стене – радикулиты, плюс простуды от того, что стены и пол холодные. В общем, медицинские проблемы растут. Условия антисанитарные – удобства представляют собой небольшой закуток. Воды там нет. Но и это не самая большая проблема.

– А какая же самая? – потрясённо спросил Юра.

– Чувствуете, какой тяжёлый воздух?

Я потянула ноздрями воздух – да, запах неприятный. К тому же в воздухе чувствовалась большая влажность, у меня уже на лбу выступили капли пота. Прямо как в тропических широтах, где мы однажды были с классом на занятиях биологией. Только не жарко. Но в целом жить можно.

– Чувствую, – подтвердил гардемарин.

– Вначале он был лучше, – сказал отец. – Мне кажется, на катере проблемы с кислородом и очисткой воздуха от углекислого газа. Честно говоря, если тенденция сохранится, то у нас от силы день, не больше.

Миша наклонился к уху отца и тихонько сказал, мне удалось расслышать:

– Не надо такое при всех говорить. Паника начнётся.

– Мы не дети, – сказала одна из пассажирок, рыжеволосая дама.

Та самая, которая уступила мне своё место на челноке. Я виновато посмотрела на неё.

– Если вы там пошептаться решили, то смысла в этом нет, – продолжила женщина. – Мы сами всё понимаем. Не волнуйтесь, вопить и рвать на себе волосы не собираемся. Хотя если вы придумаете план, как нам спастись, то будем весьма признательны. Вы мне прямо скажите: вы прилетели нас спасти? У вас есть план? Будет группа захвата или что-то в этом роде?

Глаза с читающейся в них надеждой пассажиров были устремлены на гардемаринов.

– Госпожа Симонян, мы и не собирались шептаться, – негромко возразил отец.

– Мы прибыли с разведывательной миссией, – признался Юра. – И сами угодили в ловушку.

– Наши координаты известны спасателям?

– К сожалению, мы не успели передать эти сведения.

– Вы хотите сказать, что вы просто угодили в ловушку вслед за нами и тоже стали пленниками? То есть ситуация не улучшилась ни на грамм?

– На орбите Сатурна, кроме нас, находится спасательный корабль «Гром» с шестью разведывательными катерами, – успокоил Юра. – Работа идёт полным ходом, нас найдут. Да и мы не будем сидеть сложа руки, вместе обязательно что-нибудь придумаем! – пообещал Юра. – А теперь введите меня в курс дела. Про самые срочные проблемы я понял, расскажите теперь подробнее обо всём по порядку.

Отец вздохнул, присел на одну из валявшихся на полу тряпок, прислонился спиной к стене.

– Присаживайтесь тоже, – сказал он. – Устанете стоять. Рассказ будет долгим.

Глава десятая. Что случилось с «Хулиганом»

Пассажиры потихоньку усаживались на пол, с интересом обращая к папе лица. Они рады были отвлечься от тоскливого ожидания неизвестно чего хотя бы на несколько минут. Ближе всех сидели гардемарины и Свинке. Я воспользовалась своим правом дочери, устроилась поудобнее, боком прижавшись к папе. Он обнял меня, согревая горячими ладонями.

– Мама знает, что ты здесь? – тихонько спросил он.

– Я ей не сказала, – так же тихонько призналась я. – А то бы она меня никогда не отпустила. Но я оставила записку!

Я вдруг живо представила себе, как мама просыпается, начинает меня искать. Спрашивает у Сени, который, естественно, молчит. Может быть, он покажет ей сцену моего ухода, а может, и нет. Тогда она идёт в библиотеку, потом на обзорную площадку, в общем, по всем моим любимым местам на корабле. Начинает тревожиться всё больше и больше. Возвращается в каюту проверить, не вернулась ли я, и лишь тогда обнаруживает записку. Читает, медленно оседая на кровать. И расстраивается. Мне вдруг стало мучительно стыдно.

Отец внимательно посмотрел на меня, покачал головой и тяжело вздохнул. Помолчал немного. Гардемарины терпеливо ждали, пока он соберётся с мыслями. Я вглядывалась в лица пассажиров и видела, как изменились и осунулись они за это время. Видела чёрные круги под глазами и нездоровую бледность кожи. Мне вдруг стало стыдно за свой плотный завтрак, съеденный перед вылетом с «Есенина». А ещё за несколько пакетиков воды, выпитых между делом уже на «Айседоре» в процессе поиска челнока. Я пошарила в карманах и нашла завалявшуюся ещё с Марса печеньку, завёрнутую в маленькую салфетку. Протянула отцу, он улыбнулся и отрицательно покачал головой. Тогда я поискала глазами среди пассажиров и отдала печеньку пожилой женщине с аккуратно расчёсанными седыми волосами. Она с благодарностью приняла её, разломала пополам, поделившись с соседом, и быстро скушала. Я опустила взгляд и уставилась в пол. Никогда больше не буду жаловаться маме, что еда невкусная.

– В первый момент мы не поняли, что произошло, – начал рассказ отец. – Мы летели сквозь кольца, лавируя между льдинами, как вдруг челнок содрогнулся, будто столкнувшись с невидимой преградой и начал кувыркаться.

По лицам слушателей было ясно, что им не очень приятно вспоминать этот момент.

– Откровенно говоря, – продолжил папа, – многим просто стало плохо, начало мутить. Хорошо, что пристёгнуты были. Капитан играл на сенсорах приборной панели, как пианист, исполняющий Шостаковича. Кручение постепенно прекратилось, но к тому моменту у нас уже загерметизировались скафандры, а всё, что было в салоне не привязано, унеслось куда-то в хвост челнока.

– Значит, всё-таки мина и разгерметизация салона! – взволнованно сказал Миша.

– Мина? – удивился отец. – Мы считаем, что это была торпеда. В любом случае, конечно, это было нападение. Но это мы только потом поняли. А в тот момент лично я был уверен, что врезались в одну из каменюк. Их в кольцах предостаточно. Виталий Сергеевич начал нас по связи успокаивать. Сказал, произошло чрезвычайное происшествие, но угрозы для жизни нет, он восстанавливает контроль над челноком. Я ещё подумал, хорошо, что с нами капитан полетел в качестве пилота, а не гардемарин – всё-таки опыт в такой ситуации играет огромную роль.

Заметив, как вытянулись лица у ребят, отец добавил:

– Извините, не в обиду вам сказано, но вы же понимаете, о чём я.

– Понимаем, – кивнул Юра. – Продолжайте.

– Ну так вот, пока мы приходили в себя после кручения, капитан нас успокаивал и объяснял, какие дальше будут наши действия. Сказал, что экскурсия прерывается, что он должен запустить программу диагностики всех систем челнока. А затем мы либо сами вернёмся на «Есенина», либо за нами прилетит второй челнок. Паники не было, просто досадное чувство, что, мол, не повезло, но бывает. От всего не застрахуешься. Прошло довольно много времени, но закончить проверки систем мы так и не успели – связь неожиданно ожила.

– Знакомо, – пробормотала я.

Отец посмотрел на меня, но удержался пока от расспросов и продолжил:

– Нам приказали следовать на радиомаяк и посадить челнок в этот самый кратер. В противном случае обещали уничтожить залпом торпед.

– А вам не показались такие приказы с угрозами бредом сумасшедших? – спросил Свинке.

– Показались, – кивнул отец. – Капитан ответил им в том духе, что они могут свои требования записать на бумажке и повесить возле кроватей, чтобы перечитывать перед сном. А мы летим своим курсом. К сожалению, после этого нам показали возможности их лазерной пушки. Просто дали пару залпов поблизости от челнока – нас в салоне ослепило, настолько ярко было. Сразу отпало желание спорить. А ещё через полчаса «Хулиган» уже лежал в кратере. Кстати, он всё ещё там? Вы его видели?

– Видели, и даже заглядывали внутрь через иллюминаторы, – ответил Миша. – К сожалению, подробнее ознакомиться нам не дали. Сильно челнок повреждён? Что дала проверка систем?

– Капитан сказал, что защитные щиты полетели, – пожал плечами отец. – И что-то с балансировкой двигателей, я не очень понял.

– Мощность упала, – пояснил один из слушателей. – Так он сказал.

– Короче, защититься мы не могли, и быстро улететь тоже, – грустно подытожил отец. – Так что пришлось подчиниться.

– А сигнал SOS вы послать не могли? – спросил Юра.

– Так посылали же! – горячо возразил отец. – Никто не отозвался! Все эти дни мы ждали и уже потихоньку начали сомневаться, что вообще кто-то нас найдёт.

– Может, глушили как-то? – неуверенно предположил Миша.

– С них станется, – задумчиво согласился Юра. – У них военные технологии на тот момент были доведены до совершенства. У нас сейчас многое из этого уже давным-давно не используется за ненадобностью.

– А потом они приказали покинуть челнок, – со вздохом сказал папа. – И нам пришлось подчиниться. Выбора, как вы понимаете, не было. Можете себе представить, как страшно было покидать корабль. По ту сторону шлюза нас уже ждали громилы адмирала Рэндоу.

– Вы уже знали тогда, с кем имеете дело? – спросил Юра.

– В тот момент – нет. Мы в первое время думали, что нарвались на недобитых пиратов из Пояса астероидов. Хотя это и звучало несколько фантастически – пираты характерны для двадцать первого века, но не для двадцать второго. Впрочем, всё очень быстро выяснилось. Когда нас подводили к военному катеру, мы прочитали на борту надпись о его принадлежности к линкору «Конфедерация». У нас ещё свежи в памяти рассказы экскурсовода из музея Межпланетной войны в Марсограде, так что версия про пиратов отпала сама собой. Потому что на этой посудине они врядли смогли бы полвека пиратствовать незамеченными.

– Вы выяснили, откуда они взялись и где все эти годы пропадали? – нетерпеливо спросил Свинке.

– Вообще-то, как вы понимаете, никто тут на наши вопросы отвечать не собирался и открытых лекций не устраивал, – заметил отец. – Но мы подслушали разговоры охранников. Мы с самого начала решили, что как только дверь задраят, мы будем по очереди слушать, о чём они за ней разговаривают. На всякий случай.

– И что, действительно было слышно? – не поверил Миша.

– Мы старались вести себя как можно тише, чтобы нашему «дежурному» было лучше слышно. Он прикладывал ухо к переборке. В общем, мы знаем, откуда взялись военные.

– Ну скажи, пап, не тяни, – попросила я.

– Когда менялась очередная вахта, один охранник сказал другому, что у него от анабиоза до сих пор в голове туман и что он пальцы ног плохо чувствует.

– Анабиоз? – задумчиво переспросил Юра. – На боевом катере? В стандартном катере такое врядли предусматривалось.

– Не врядли, а совершенно точно не предусматривалось, – заверил Свинке.

– Сказал то, что мы услышали, – развёл руками отец.

– А если это не простой катер, а скажем, катер личной гвардии адмирала? – спросил Свинке. – Может же он быть оборудован не так, как остальные? По специальному заказу?

– Может, конечно, – согласился Миша.

– Мог же Рэндоу предусмотреть для себя запасной ход? Так сказать, страховку на случай проигрыша войны? Если бы я был адмиралом, я бы всегда имел план для отступления.

– Вы меня порой удивляете, – признался Юра. – Из вас получился бы хороший аналитик!

– Это папины гены, – довольно улыбнулся Свинке. – Но мы сейчас не об этом!

– И что, он всю команду в анабиозные ванны уложил? – недоверчиво спросил Миша. – Сколько же ему понадобилось ванн?

– А сколько, по-вашему, их тут? Может, не так и много. И потом, откуда мы знаем, какой вариант анабиоза они использовали. Технологии у нас и у конфедератов часто были разные. «Сатор» не спешил делиться своими разработками с правительствами на Земле.

Внезапно от двери раздалось громкое предупреждение:

– Тихо! Сюда идут!

А ещё через мгновение с той стороны двери заскрежетал механизм замка и дверь медленно отворилась.

На пороге стоял капитан Максэливан. За его спиной маячил охранник. Юра встал с палубы и направился к двери. Отец немедленно последовал за ним. А потом уже Миша и пассажиры. Лицо у конфедерата было грустное, и я сразу поняла, что новость он сообщит не самую хорошую.

– Теперь вы приняли командование вашей группой? – спросил он Юру.

Гардемарин кивнул.

– Выйдите в коридор, я хочу вам кое-что сообщить.

– Я ценю вашу деликатность, – вежливо сказал гардемарин. – Но у меня от людей тайн нет.

– Хорошо, это не принципиально, – кивнул Максэливан. – Я здесь по собственной инициативе, с адмиралом Рэндоу не согласовывал.

Капитан коротко оглянулся: за его спиной верзила-десантник настороженно таращил глаза, переминаясь с ноги на ногу.

– Считаю, вы имеете право знать. В самое ближайшее время команда «Неуловимого», вместе с личной гвардией адмирала составит группу захвата и перейдёт на катер. Мы отправимся к вашему кораблю и захватим его.

– Я бы не спешил с такими заявлениями, – пробормотал папа.

– Захватим, не сомневайтесь, – жёстко повторил капитан Максэливан. – Работать будет элитный спецназ.

– Что я говорил? – воскликнул Свинке.

– Я, как капитан «Неуловимого» и первый пилот, само собой, отправлюсь вместе с группой захвата, чтобы принять на себя управление вашим кораблём, – продолжил капитан. – Хорошая новость: вас больше не будут допрашивать. Плохая новость: вам придётся теперь вместо нас куковать на этой каменюке. Захватив корабль, мы вернёмся, чтобы забрать кое-какое снаряжение и личные вещи. А затем покинем судно уже окончательно. Наш боевой катер останется в вашем полном распоряжении. Только улететь вы никуда не сможете: к сожалению, он был слишком сильно повреждён в решающей битве. Мы и так сюда еле дотянули, но больше этот корабль никогда не взлетит.

За моей спиной кто-то ахнул.

– Так мы что тут, навсегда? – спросил Антон.

– Надеюсь, что нет, – заверил капитан. – Мы обязательно оставим где-нибудь информацию с вашими координатами. Но до тех пор вы должны будете сами продержаться.

– А вы нас не можете прямо сейчас отпустить? Показали бы, где у вас что тут на корабле! – предложила я. – Как мы тут жить будем, если ничего не знаем?

– Вас выпустят только тогда, когда мы захватим корабль и вернёмся за вещами, оставленными здесь. Тогда мы вам покажем, что тут где лежит, и как работают системы жизнеобеспечения.

– А если вы не вернётесь? – с нотками истерики в голосе спросил Свинке. – Если вас взорвут или если вы врежетесь в одну из скал?

– Тогда вам не повезло, – усмехнулся капитан. – Эта каюта будет последним, что вы увидите. Но вы не волнуйтесь, этого не случится. Ждите нас завтра, самое позднее, послезавтра. До тех пор ваша каюта останется запертой – нам не хочется по возвращению терять время на отвоёвывание у вас своего корабля. Пожелайте нам удачи – это в ваших интересах.

– Разрешите вопрос? – негромко сказал Юра.

– Разрешаю.

– Вы упомянули решающую битву. А как давно вы в ней участвовали?

Капитан внимательно смотрел в глаза Юры. Вероятно, хотел понять, насколько глубоки сделанные нами выводы о том, как сюда попал «Неуловимый».

– Десять дней назад, – сказал капитан, и по каюте пронесся изумлённый гул.

Это был как привет из прошлого от наших прабабушек и прадедушек.

– Как вам удалось погрузить в анабиоз целый отряд? – спросил Миша.

– Не думаю, что должен обсуждать с вами новейшие технологии Конфедерации, – высокомерно ответил капитан.

– Какой Конфедерации?! – не выдержала я. – Вы что, до сих пор не поняли? Нет её больше, полвека уже как разгромлена и уничтожена! На дворе середина двадцать второго века!

Капитан вздохнул и помолчал несколько секунд.

– Мы давали присягу Конфедерации. И её с нас пока никто не снимал. А посему – мы её солдаты. Даже если мы последние.

– Молодой человек, вы же понимаете, что со своим адмиралом только нарвётесь на неприятности! – произнёс отец. – Вы уже нарушили закон: нападение на мирный челнок с туристами, захват и удержание заложников. Но вам и этого мало! Вы совершаете военное преступление и обязательно предстанете перед судом!

– Давайте прекратим эту дискуссию, – приказал капитан, стряхивая с мундира пылинку. – Я офицер. Этим всё сказано.

– Где ваша офицерская честь? – укоризненно спросил седой мужчина из числа пассажиров.

– Моя честь со мной, – ответил ему Максэливан. – Я пришёл узнать, чем могу облегчить ваше положение? Выпустить вас не имею права.

– Медикаменты, – быстро сказал Юра. – У нас раненый.

– Ваш раненый был слишком упрям. Когда меня позвали, он уже потерял сознание. А мог бы сразу назвать коды, как видите, они всё равно нам достались.

– Вам достались всего лишь коды от нашего катера, но не от «Есенина», – упрямо заметил Миша.

– Вы тоже хотите пообщаться с нашим капралом Джонсоном и рассказать ему ещё что-нибудь? – удивлённо спросил Максэливан. – Как бы вам не повторить участь вашего капитана. Хотя, признаться, я его уважаю. Он настоящий офицер.

– Кодов «Есенина» никто из нас всё равно не знает, – напомнил Миша. – Мы не были допущены к управлению кораблём. Их знают только капитан и его первый помощник.

– Хорошо, вернёмся к нашим баранам. Итак, медикаменты. Вы их получите. Что-то ещё?

– Еда, – сказал Юра. – Питьё. В достаточном количестве.

– В достаточном количестве этого на катере нет в принципе, – усмехнулся капитан. – Хорошо, вы получите, что просите. Это всё, что лично я могу для вас сделать. Прощайте.

– Подождите, капитан, – попросил его Свинке. – Так что с нами будет?

Максэливан грустно посмотрел на него. Повисла напряжённая пауза.

– Я не умею предсказывать будущее, – сказал, наконец, он. – Надеюсь, с вами всё будет хорошо. Мы не воюем с гражданскими.

С этими словами капитан резко повернулся и исчез за поворотом коридора.

– Назад, – лениво приказал охранник, поправив кобуру на поясе.

Мы сделали несколько шагов назад, и он задраил за нами дверь.

– Надо спасаться, пока не поздно, – умоляюще сказал Свинке, глядя на гардемаринов.

– Вижу пока лишь два варианта, – ответил Юра. – И оба весьма рискованные.

– Звягинцев, – вдруг раздалось из глубины каюты. – Юра! Это ты?

Я оглянулась на звук – капитан Лановой лежал с открытыми глазами, но всё ещё был слишком слаб, чтобы подняться. Бросившись к нему, я схватила с пола какие-то тряпки, скатала их рулончиком и положила капитану под голову. Рядом со мной опустился на колени Юра.

– Я здесь, Виталий Сергеевич. Как вы?

– Я в порядке. Доложи обстановку и начни с того, как вы тут очутились.

Глава одиннадцатая. План спасения

Пока Юра докладывал капитану, дверь снова заскрежетала и отворилась. Уже знакомый амбал-десантник бросил на пол несколько увесистых картонных коробок и ящичек с красным крестом на боку. Потом, кряхтя, затащил большой чан с водой и бросил в неё жестяную кружку.

– Расходуйте экономно, – с усмешкой посоветовал он и снова затворил дверь. – Следующая кормёжка будет не скоро.

Отец подошёл к чану с водой и лично стал выдавать воду людям, аккуратно зачерпывая кружкой лишь самую малость, на несколько глотков. Миша тем временем раскрыл аптечку и изучал её содержимое.

– Не совсем понятно, – сказал он. – Это аптечка конфедератов. Музейная ценность. А вот названия медикаментов незнакомые.

– Ну что тут непонятного! – возмутился Свинке, заглядывая ему через плечо. – Вы что, классических болеутоляющих и антибиотиков в академии не проходили? Дайте-ка мне!

Свинке взял аптечку и подошёл к капитану, присел рядом по-турецки.

– Разрешите, я вам помогу, – попросил он.

– Валяй, – Лановой покосился на Свинкса и продолжил разговор с Юрой:

– Так ты говоришь, они сейчас на «Есенин» полетят? Уфф!

Свинке намочил стерильную тряпочку из аптечки водой и аккуратно промывал раны капитану, обрабатывая их затем пахучим коричневым антисептиком. А я принесла Виталию Сергеевичу кружку с водой. Капитан с благодарностью сделал несколько жадных глотков, потом вернул кружку и попросил:

– Сначала все пассажиры пусть напьются, я успею ещё. Какие есть мысли, Юра? Меня, к сожалению, с самого начала вывели из строя, я уже ничем не мог нам помочь. Спасибо, что живой. Ты сейчас лучше меня в обстановке ориентируешься.

Я вернула папе кружку и снова присела рядом с капитаном. Надо обязательно придумать какой-то план, не можем же мы тут и вправду остаться неизвестно на сколько! Там мама на корабле, небось, места себе не находит от переживаний! Про Сумунгуса молчу. Я ему сказала, что скоро вернусь, и вот на тебе. Застряла в этой ловушке.

– Как я уже сказал, конфедераты сейчас улетят к «Есенину», постараются захватить его, а потом вернутся сюда, чтобы забрать дежурных, какое-то оборудование и личные вещи, – начал Юра. – После этого нас выпустят из каюты, но оставят пленниками кратера. Корабль взлететь не может. Мы будем просто ждать в надежде, что нас найдут раньше, чем начнутся проблемы с пищей, водой и воздухом.

– Эти проблемы у нас уже начались, – проворчал Свинке, не сводя глаз с мужчины, достающего из коробки банку армейской тушёнки.

– Кстати, воздух у нас за это время тоже лучше не стал, – добавил отец.

– Всё правильно, – согласился Юра. – Поэтому вне зависимости от того, захватят конфедераты «Есенина» или нет – а я уверен, что им это не удастся – они вернутся сюда. Мы просто обязаны их встретить не запертыми в каюте, а уже свободными и с оружием в руках. Примем бой и захватим челнок, на котором они прилетят. Потом взлетим и вернёмся на «Есенина». Если он будет захвачен, или если его не будет на месте – возьмём курс на Пояс астероидов. По дороге в любом случае подадим сигнал SOS. Тогда нас точно спасут.

– Идея понятная, – сказал Миша. – Как действовать будем?

– Варианты вижу следующие, – сказал Юра. – Первый – силовой. Мы заманиваем десантника к нам, оглушаем его и выходим из каюты. Второй – дипломатический. Вызываем к нам старшего по команде и уговариваем его перейти на нашу сторону. Это будет очень разумно, учитывая его тёмное прошлое и совсем непонятное будущее. На самом деле, им всем следует сложить оружие, расстаться со своей идеей фикс о том, что они солдаты, и стать просто гражданами. Могу себе представить, что их затаскают по шоу на галавидении и университетам для выступлений. Ещё и книги напишут с воспоминаниями.

– Я думаю, сначала они перед судом предстанут, – сказал Свинке. – Если вы помните, все солдаты Конфедерации прошли через это, прежде чем часть из них реабилитировали. А вдруг на них военные преступления?

– На адмирале по-любому есть, – заметил Миша.

– Давайте про суды потом. В том, что ты говоришь о наших перспективах, Юра, есть одна неточность, – сказал капитан, и мне показалось, что его губы слегка растянулись в улыбке.

– Какая?

– Ты сказал, нам нужно захватить «Неуловимый» и дожидаться возвращения конфедератов.

– Правильно. Нам понадобится их челнок, чтобы улететь.

– У нас есть челнок.

– Не совсем понимаю, о чём вы.

– Ты забыл про «Хулигана», – теперь капитан улыбался уже открыто, с некоторой гордостью. – Рано сбрасываешь его со счетов.

– Но он же повреждён! Что-то с двигателями, и защитными щитами.

– Верно, повреждён. Но не настолько, чтобы на нём нельзя было больше летать. Двигателей два, причём первый абсолютно исправен, а второй повреждён лишь частично.

– Тогда почему вы не улетели сразу?

– Не хотел, чтобы челнок уничтожили. Щиты действительно повреждены. Первый встречный камень может нарушить герметичность корпуса. Но лететь на нём можно. В экстренном случае. Таком, как у нас. Будете на всякий случай в герметичных скафандрах весь путь.

– То есть если бы у адмирала были коды доступа к компьютеру «Хулигана», то они уже давно улетели бы? – непонимающе спросил Свинке.

– Они как раз и хотели у меня узнать эти коды, – слабо улыбнулся капитан. – Эти и ещё для «Есенина». Но я сказал, что с возрастом память стала уже не той. Ответ им не понравился.

Мы помолчали. Не вовремя и не совсем корректно Свинке сейчас со своими расспросами к капитану пристал. А ведь Виталий Сергеевич – настоящий герой! Я про таких раньше только в книжках читала.

– В общем, решайте задачу, как нам выбраться из каюты, – подытожил Лановой. – Надо это сделать до того, как «Есенина» захватят. Мы полетим к нему и попытаемся ударить спецназу адмирала в тыл. Я уверен, что Дмитрий Константинович с офицерами забаррикадируются в центре управления. А вот зная адмирала и его садистские наклонности, могу предположить, что он будет шантажировать старпома заложниками. Причём с него станется привести свои угрозы в исполнение. Старпому ничего не останется делать, кроме как открыть центр управления и сдаться, чтобы спасти людей. У нас очень мало времени. Ребята, устройте засаду и ждите. Нам нужно быть уверенными, что адмирал с группой захвата улетели. Как только это произойдёт – зовите охранника. Пассажиров предварительно попрошу лечь на палубу. По нам могут открыть огонь.

Сказав это, капитан, похоже, истратил последние накопленные силы, потому что глаза его устало закрылись, и уже через пару секунд рука безвольно легла на пол. Я аккуратно положила её ему на грудь и отошла в сторонку. Антон тоже поднялся с палубы и отошёл от капитана вместе со мной. Он как будто повзрослел за эти дни, стал более серьёзным, всё время хмурил брови. Заметив мой взгляд, Антон выпрямил спину и подмигнул мне, подбадривая.

Гардемарины, не теряя времени, отобрали из числа пассажиров несколько крепких мужчин, включая моего папу, и разместились у входной двери. Потом приказали соблюдать полную тишину – теперь надо было ждать, пока конфедераты улетят – но ни секундой дольше.

Шло время, мы сидели на палубе, напряжённо вслушиваясь. Я прикрыла глаза, чтобы ни на что не отвлекаться и, как говорится в книгах, «вся обратилась в слух». Никогда ещё я не изучала так внимательно всё, что издаёт звуки на корабле. По крайней мере, на боевом катере конфедератов. Вот слышны за переборкой тяжёлые шаги рослого десантника – он, наверное, ходит взад-вперёд. А вот начал подпрыгивать. А теперь раздались негромкие глухие удары в стену переборки – что он там делает? Боксирует? Перестал. Опять стало тихо.

Вот шуршит воздухозаборник. Где-то под потолком проходит его труба, по которой подаётся смесь для дыхания. А ещё одна труба вытягивает воздух, отправляя его на переработку. Специальные фильтры очистят его от углекислого газа и отправят дальше по цепочке, где в него снова добавят кислород и отправят по каютам и коридорам. Вот такой круговорот воздуха на корабле. Может, я слишком впечатлительная и наслушалась Свинкса, но мне начинает казаться, что дышать и вправду становится всё труднее.

А вот где-то в недрах корабля тихонько гудит переработчик жидкостей. В него поступают все жидкие отходы на корабле, кроме технических, вроде масел и смазочных веществ. Жидкости расщепляются на составные части, чистая вода выпаривается, очищается и снова поступает к использованию. Конечно, когда корабль долго не имеет возможности обновить припасы, чистота воздуха и воды становится со временем всё более условной. Но даёт возможность жить. Человеческий организм очень выносливый.

Я аккуратно зачерпнула кружкой немного воды и поднесла к губам. Не хочется сейчас думать, из чего эта жидкость состоит. Точнее, чем она была раньше, прежде чем прошла цикл очистки. Я сделала несколько глотков и поставила кружку рядом с уже наполовину опустевшим чаном. Внезапно пол подо мной задрожал мелкой противной дрожью. При этом никаких новых звуков я не услышала – в остальном всё было, как обычно. Я взглянула на Антона – его глаза расширились, он был напряжён, как пружина, готовый в любую секунду вскочить на ноги.

– Чувствуете? – спросил Юра. – Это могут быть двигатели «Айседоры».

– А могут и не быть, – прокомментировал вредный Свинке. – Может, это повар кухонный комбайн включил.

– Тихо! – приказал Юра, выражением лица давая понять, что не намерен препираться со Свинксом.

Вибрация усилилась.

– Возможно, второй двигатель заработал, – сказал Миша. – Сейчас оторвутся от скалы. Тогда мы перестанем чувствовать эту дрожь.

Через несколько секунд вибрация и вправду прекратилась так же внезапно, как и началась.

– А почему мы не слышали ничего? Никаких звуков? – спросил Антон.

– Звуковые волны через вакуум не распространяются, – быстро пояснил Юра и резко скомандовал: – Внимание! Засаде приготовиться! Остальным – лечь на пол!

Я выполнила его приказ, как и все остальные. Пол был грязным, со следами ржавчины. От него противно пахло железом. Такие материалы давно уже не используют в современных кораблях.

Когда Юра убедился, что все готовы, он подошёл к двери и несколько раз с силой постучал в неё.

– Эй, там! А ну открой! – крикнул он так громко, что у меня заложило уши.

Ничего не произошло. Подождав немного, Юра несколько раз с силой пнул дверь и снова потребовал открыть. Но и это не возымело действия. Тогда он взял кружку, вылил остатки воды обратно в чан и начал стучать ею в дверь, издавая резкие металлические звуки. В голове у меня зазвенело, я зажала уши руками. Многие пассажиры последовали моему примеру. Почему охранник не открывает?

– Хватит, Звягинцев, – раздался вдруг негромкий голос капитана. – У нас барабанные перепонки скоро лопнут.

– Ничего не понимаю, – растерянно сказал Юра.

– Что тут понимать, – с сарказмом сказал Свинке, поднимаясь с пола и отряхиваясь от пыли. – Кинули нас. Заперли и улетели. Нет на корабле никого, иначе обязательно кто-нибудь уже на такой грохот прилетел бы.

– Кинули или нет, а дверь нам не откроют, это уже ясно, – сказал капитан. – Возможно, они оставили несколько часовых, те сидят в командном центре. Зачем им напрягаться и по кораблю бегать?

– Этот тип, который воду принёс, сказал: «Расходуйте экономно»! – вспомнила я. – И ухмыльнулся ещё так противно.

– Ну вот, значит, он знал уже, что теперь мы не просто пленники, но ещё и забытые пленники, – устало сказал капитан.

– Так что, мы так и будем тут сидеть? – не понял Свинке. – Дышать всё труднее.

– Можете прилечь! – не выдержала я. – Что вы постоянно лезете со своими вопросами! Всем недовольны! Вы бы лучше предложили что-то дельное!

– Постыдись, девочка, – укоризненно сказал Свинке.

– Света, не надо так говорить со старшими, – попросил отец.

– Спокойно, давайте все будем держать себя в руках. – Лановой помолчал, облизал пересохшие губы и продолжил: – Варианта у нас два. Первый: ждать их возвращения. Когда они вернутся, провести уже намеченную операцию «Засада».

– Но если их будет много и нас просто перестреляют всех? – спросил Свинке.

– Вариант второй – обследовать в каюте каждый сантиметр, проверить, нет ли люков, вынимаемых панелей, чего угодно. Нам нужно попробовать выбраться отсюда самим.

– Что-то я здесь не замечал люков, – желчно сказал Свинке.

– Я вас очень прошу, помолчите. Могу ещё третий вариант предложить – просто плыть по течению, ничего не делать вовсе. Оставить всё на авось.

Третий вариант мы, разумеется, сразу отмели. Это вариант точно не для нас. После этого все занялись обследованием каюты. Простукивали пол, стены и потолок. Отодрали всё, что на стенах крепилось, и изучили отверстия. Заглянули во все щели. Но кроме кабелей под потолком, уложенных в специальный канал, идущий через переборки, а также вентиляционных решёток мы больше ничего, соединяющего нашу каюту с другими помещениями или узлами корабля, не нашли. Хотя был ещё гигиенический отсек, но это нам помочь не могло, так как ничего общего с сантехникой или канализацией не имело.

Когда доложили о наших находках капитану, он попросил снять решётки и изучить диаметр труб или канала для вентиляции. Без нормальных рабочих инструментов это оказалось очень нелегко сделать. Юра приспособил свой значок члена команды «Есенина» вместо отвёртки, предварительно довольно долго стачивая его края о металлическую решётку. В конце концов она была снята, и мужчины разочарованно осмотрели открывшийся ход. Разочарованно, потому что никто из них туда и близко не сможет залезть. Откровенно говоря, он вообще не был предназначен для того, чтобы туда кто-то залазил. Не было такой задачи у конструкторов боевого катера. Да и кто из них мог подумать, что на борту окажется когда-нибудь такая маленькая, хрупкая девочка, как я.

– Думаю, я смогу туда поместиться, – задумчиво сказала я, задрав голову вверх. – Юра, можешь подсадить?

– Об этом не может быть и речи, Света! – твёрдо сказал папа. – Я тебя не пушу.

– Ну что ты как маленький, пап, – укоризненно сказала я. – У нас безвыходное положение, а ты опять со своими запретами.

Отец посмотрел на Юру, ища в нём поддержки. Юра промолчал и глянул на капитана. Лановой внимательно смотрел на нас.

– Мне не больше вашего хочется подвергать девочку опасности, – сказал он. – Но Света права – у нас действительно безвыходное положение.

– Почему безвыходное? – удивился Антон. – Я тоже могу туда пролезть. Это мужское дело.

– Ну уж нет! – твёрдо сказала я. – Во-первых, я гораздо тоньше, меньше шансов застрять. А во-вторых, я значительно легче – как считаете, это ведь имеет значение? Вдруг эта труба под Антоном проломится?

На несколько мгновений наступила тишина.

– Вы же не хотите сказать, что Свете нужно стать разведчицей и диверсанткой, и кроме неё это некому сделать? – с надеждой спросил отец.

– Боюсь, именно это я и вынужден сказать, – негромко сказал капитан.

– Не расстраивайся, Антон, – сказала я, положив руку на плечо друга. – У тебя ещё будет возможность совершить подвиг.

– И не одна, – добавил Юра.

Глава двенадцатая. Лазутчица

Сначала мне показалось, что я застряла. Гардемарины подняли меня к потолку, я аккуратно залезла в трубу, мне даже удалось продвинуться метра на полтора вперёд. А потом я оказалась зажата со всех сторон, без возможности даже пошевелиться. Я не могла ползти ни вперёд, ни назад. Пот выступил на лбу, и сердце ускоренно застучало в приступе лёгкой паники. К сожалению, мы заранее договорились, что я не буду пытаться звать кого-то, будучи в трубе, так как меня запросто могут услышать наши тюремщики. А что они в таком случае сделают – непонятно. Но и из автоматов вполне могут пальнуть, с этих солдафонов станется. Так что я постаралась взять себя в руки, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Мышцы рук и ног противно дрожали, и я начала бояться, как бы их на нервной почве не свело судорогой. Я стала осторожно напрягать и расслаблять их, одну за другой, как когда-то учили на физкультуре. А когда почувствовала, что они снова стали слушаться – начала снова сокращать их, на ногах и на руках, только очень медленно, и одновременно стараться продвинуться хоть на миллиметр вперёд. В какой-то момент я стала напоминать себе тугой жгут мышц, стала меньше в объёме.

Это помогло: я смогла снова слегка оттолкнуться ногами, помочь себе руками и продвинуться по трубе чуть дальше. К сожалению, труба шла не сразу к коридору, а в соседнюю каюту. Наверное, она напоминает обод колеса, по которому я сейчас ползу. Но где-то же должны быть и спицы, ведущие к центру! Надо ли говорить, что изнутри труба выглядела и пахла отвратительно – наросшая на стенках пыль и грязь производила самое отталкивающее впечатление. Я изо всех сил старалась не чихнуть, так как это было бы слышно, должно быть, по всему кораблю. Кроме того, раз чихнув, я бы уже, должно быть, не смогла остановиться.

Через много часов, как мне показалось, я доползла до нового слухового окна – точнее, до новой воздухозаборной решётки. Немножко расчистив её руками от грязи, я посмотрела в каюту, бывшую сейчас прямо подо мной. В ней было темно, лишь время от времени мелькал тусклый маячок противопожарной системы. Я смогла различить в его неровном свете лишь какие-то ящики, что стояли друг на друге почти до самого потолка. Склад, всё понятно. Интересно, что в ящиках – наверняка что-то взрывоопасное! К сожалению, мне нужно было ползти дальше.

Ещё через пару часов, как мне опять же показалось, я доползла до следующей воздухозаборной решётки над следующей неосвещённой каютой и тут, наконец, увидела развилку. Тёмное ответвление такой же ширины, как и радиальная труба, уходило куда-то к центру катера. Огромных трудов стоило мне развернуться в этой тесноте и дальше ползти уже в нужном направлении.

Следующее «слуховое» окно встретилось лишь через несколько метров и вело в коридор. Я очень долго возилась с решёткой, прежде чем мне удалось подцепить её за край и вытащить в трубу. Теперь подо мною было ещё почти два метра открытого пространства. И задача не расшибиться при падении, не подвернуть ногу и не издать шума. Я проползла по трубе ещё немного, чтобы мои ноги оказались аккурат над окошком. Потом начала аккуратно спускать их вниз, одновременно подтягивая тело назад. Вскоре я уже по пояс свешивалась над палубой, держась за края слухового окна и надеясь, что никому не придёт в голову идея именно в этот момент воспользоваться коридором. Края были довольно острые и больно впивались в кожу, но я всё никак не могла решиться отпустить их и прыгнуть.

Наконец, я резко разжала пальцы и полетела вниз. Пол ударил по ступням значительно сильнее, чем я рассчитывала. Я не удержалась на ногах и упала на бок, тихонько вскрикнув от боли. Так всегда бывает – ушибёшься, сначала кажется, больно, потом вроде сразу легче. Но через несколько секунд вдруг накрывает ещё сильнее. Так и в этот раз – не успела я подняться с пола, как резкая боль пронзила лодыжку. Только этого не хватало! Я осторожно встала, прислонилась к стене коридора, стараясь не опираться на ушибленную ногу. Прислушалась: вроде бы все пока тихо. Теперь надо сориентироваться, только повнимательнее. Когда я ползла по трубе, то думала, что сначала сама тихонько и незаметно обследую корабль. Выясню, кто, где, в каком количестве. А уж потом выпушу своих.

Но теперь, учитывая, что мне придётся не идти, а хромать, а в случае обнаружения у меня нет никаких шансов убежать – я поменяла планы. Пойду сразу к своим и открою дверь – всё остальное придётся предоставить друзьям. Я посмотрела вверх, туда, откуда только что спрыгнула. Проследила взглядом направление трубы, вспомнила, где и как делала поворот – и аккуратно сделала первый шаг направо по коридору. Придётся не спешить – если нечаянно в спешке наступлю на лодыжку и вскрикну – проблем не оберёшься.

Так, постепенно продвигаясь в нужную сторону и постоянно прислушиваясь, я подошла к повороту в коридоре, за которым ожидала увидеть дверь в нашу каюту. Внезапно в коридоре послышались далёкие шаги. Я вздрогнула, невольно отступила назад и в панике начала прикидывать, в какую сторону правильнее убегать. Долго не могла понять, из какого именно коридора раздаётся звук шагов – того, что за мной, или того, который за углом. Однако вскоре я смогла различить два голоса и однозначно убедилась, что они доносятся из-за угла. Сердце словно решило выпрыгнуть из груди. Я невольно отступила на несколько метров назад, но потом остановилась. Если я убегу, то не услышу, о чём говорят охранники. А это может быть очень важно. С другой стороны, если они делают обход корабля, а не просто идут проверить дверь в каюту пленников, то они свернут за угол и наткнутся на меня. Тогда я подведу всех наших, а на это у меня просто нет права. В общем, я решила соблюдать максимальную осторожность, но всё же постараться подслушать разговоры военных.

Я доковыляла до следующего поворота коридора и остановилась на углу. Теперь надо прислушиваться – в зависимости от того, куда пойдут охранники, я либо сверну за угол, либо останусь в этом коридоре.

– А если адмирал нас кинул? – донёсся до меня хрипловатый голос.

– И чё теперь? По-любому выбора нет, какая тебе разница? – спросил его второй голос, более звонкий.

– Я тут не хочу всю жизнь проторчать, – ворчливо сказал первый голос.

– Не бойся, долго ждать не придётся, – усмехнулся второй. – Жратвы надолго не хватит. Кислород тоже не бесконечен. Если адмирал за нами не вернётся, то и говорить не о чем.

Шаги приближались, и я на всякий случай свернула в боковой коридор, чтобы военные меня не увидели.

– Проверим, как там пленные? – спросил хриплый голос.

– Накой? – спросил второй. – Что им сделается? Давай по-быстрому круг сделаем и на мостик. Отыграться у тебя хочу.

– У дяди Джимми никто ещё в карты не отыгрывался, пацан, – хохотнул второй голос.

Шаги снова приближались, и мне пришлось отступить вглубь рукава и снова приготовиться свернуть за новый угол.

– Слушай, а может бросим в их каюту гранату, и дело с концом? – неожиданно предложил хриплый голос, и я внутренне содрогнулась от ужаса.

– Накой?

– Ну как, они же кислород впустую расходуют. Так нам больше останется.

– Дурак ты, Стас! Нам адмирал приказал за пленниками присматривать, мол, понадобиться ещё могут.

– Ему хорошо рассуждать! А если он реально не вернётся?

– Ну, тогда успеем ещё решить, что с ними делать. Гранату никогда не поздно кинуть.

– Лучше раньше!

– Закрыли тему. Думай лучше, как отыграться.

– Может, на них сыграем?

– Накой они мне? Играли на виски, что нам типа в утешение оставили – на него и дальше будем. Две трети бутылки уже мои.

Теперь голоса удалялись. Охранники прошли по тому самому коридору, куда я спрыгнула из воздуховода. К счастью, головы они не задирали – иначе увидели бы дырку и поняли, что кто-то выбрался из клетки. Ну что ж, я узнала достаточно. Теперь подожду, пока они уберутся подальше, и выпушу своих.

Я подождала минут пять, пока шаги и голоса не стихли окончательно, и осторожно начала пробираться к нашей каюте. Нога ныла, но уже не так, как вначале.

Глава тринадцатая. Первый бой

Снова стало абсолютно тихо, можно было вообще засомневаться, что на катере есть хоть кто-то кроме меня. Подождав ещё с минуту и стараясь унять учащённое сердцебиение, я осторожно заглянула за угол и, никого не увидев, решительно подошла к двери каюты. Изучила внимательно механическое устройство для её открытия – нечто похожее на баранку старинных автомобилей, только побольше диаметром. Попыталась крутануть её – древний механизм даже не шелохнулся. Мне пришлось налечь всем своим весом, чтобы колесо начало хоть немного двигаться. Пройдя несколько сантиметров, оно вдруг резко провернулось до упора так, что я больно ударила правую руку о дверь. С замиранием сердца я потянула колесо на себя, ничего не произошло. Тогда я налегла изо всех сил, выдвинув дверь из стены на полсантиметра. Что же у них тут все такое тугое! Хотя, конечно, на девчонок вроде меня такие механизмы не рассчитаны. А тем амбалам такую дверь открыть – раз плюнуть.

Тут дверь резко пошла на меня – я еле успела отпрыгнуть. Это гардемарины изнутри поднажали, чтобы мне помочь. С лёгким скрежетом дверь сдалась и прислонилась к стене – путь из темницы на волю был для моих друзей свободен. Папа выбежал из каюты вслед за Юрой с Мишей и обнял меня.

– Ты умница! Справилась! Я так волновался! Всё в порядке?

– Конечно! Так, чуть ногу ушибла, но это ерунда.

– Покажи ногу, где болит? – встревоженно попросил Антон, буквально вынырнувший из-за Мишиной спины.

– Не надо, забудь. Поважнее есть вещи! – я освободилась из объятий отца и потянула Мишу за рукав. – Я двух военных слышала, они обход делали.

– Давно? – заволновался Миша, посматривая в конец коридора.

Там был «перекрёсток», и Юра убежал к нему на разведку несколько секунд назад. Сейчас он внимательно просматривал коридоры слева и справа от нас.

– Только что прошли. Говорили между собой, что адмирал их мог тут навсегда бросить. Один спросил, не швырнуть ли им в нашу каюту гранату, так как еды и воздуха на всех надолго не хватит.

– И что?

– Второй сказал, адмирал приказал сохранить нас живыми. Вдруг понадобимся.

– Это хорошо, – сказал Миша. – Хоть за это спасибо.

Тем временем Юра вернулся к двери в каюту, вокруг него собрались мужчины из числа пассажиров.

– Значит, ещё раз напоминаю: никакой самодеятельности, – строго сказал Юра. – Идёте за нами, вперёд не лезете. По дороге постарайтесь найти себе подходящее оружие – всё, что может послужить дубинкой. Мы не знаем, какое сопротивление встретим, но готовиться будем к худшему. В драке никаких размышлений и сантиментов – бейте наверняка, старайтесь оглушить противника. Не ждите, пока он сделает это с вами. Готовы?

Мужчины закивали.

– Тогда часовые остаются здесь, смотрите в оба, остальные – за мной! Соблюдать полную тишину!

Юра крадущимися шагами пошёл прямо по коридору, мужчины гуськом потянулись за ним. Я сделала было шаг вслед за ними, но отец немедленно положил руку мне на плечо:

– Светка, даже не вздумай!

Я сбросила с плеча его руку и сказала:

– А ты что, не идёшь со всеми?

– Я часовой, буду охранять оставшихся женщин и детей.

– Пап, ты не обижайся, но я так не могу! – твёрдо сказала я. – Мне необходимо быть там! Но обещаю быть осторожной!

– Света, я не удивлён, что ты не слушаешься. Но ты понимаешь, что там стрелять будут? Что я маме скажу? Иди в каюту и жди там. В крайнем случае, оставайся тут со мной. По крайней мере, смогу тебя видеть и защитить.

Я быстро прижалась к отцу и отпрянула.

– Прости, пап! Я не могу иначе!

С этими словами я бросилась догонять удаляющуюся процессию наших бойцов.

Не знаю, как ориентировался в лабиринте коридоров Юра, но я быстро сбилась со счёту поворотов и уже не представляла, куда мы движемся. Я даже испугалась, что мы сейчас вернёмся обратно к каюте. Однако я напрасно недооценивала гардемаринов. Наверное, они считали и запоминали повороты по дороге из командного центра в каюту, потому что в какой-то момент Юра замер и поднял вверх раскрытую ладонь. Наша процессия остановилась. Гардемарин осторожно выглянул за угол и поднял вверх три пальца. Я подумала, что он увидел трёх охранников, но ошиблась. Мужчины подались назад, рядом с Юрой остались лишь Миша, Свинке и ещё один крепкий парень. Ещё через несколько секунд они исчезли за углом. Некоторое время ничего не происходило, а потом до нас донеслись крики и звуки борьбы. Мужчины побежали на эти звуки, я старалась не отставать.

Когда я заглянула в рубку управления, один десантник лежал на полу, держась за голову. Над ним с грозным видом стояли Миша и Свинке. Второй десантник стоял возле стены в боевой стойке, перенося вес с одной ноги на другую. В руке у него блестел устрашающей величины нож. Юра стоял в паре метрах от него, тоже приняв боевую стойку. Только в руке у него вместо ножа была короткая палка. Уж и не знаю, где он её подобрал. В любом случае против десантного боевого ножа она ничего не могла сделать.

Десантник сделал выпад – Юра отпрянул. Ещё выпад – Юра отступил на шаг. Мужчины замерли позади него, не зная, что предпринять. Откровенно говоря, растерялись они, я это по лицам видела. Ну ясное дело, какие из них военные. Только Миша деловито присел на корточки возле поверженного десантника и принялся ощупывать его карманы. Военный трепыхнулся, схватил Мишу за руку, но тут же получил резкий удар в шею и больше попыток сопротивляться не делал.

Тем временем второй военный бросился на Юру, ударив ножом снизу, на высоте его пояса. Гардемарин заблокировал удар рукой с палкой, нож застрял в ней на мгновение, и десантник ударил Юру ногой, одновременно вырвав из капкана своё оружие. Юра попятился назад, озираясь в поисках более серьёзного оружия. Десантник хотел воспользоваться секундным замешательством, но его остановил холодный голос Миши:

– Стоять! Бросай оружие!

Теперь на военного был направлен пистолет. Юра оглянулся назад, увидел это и приободрился, хотя и остался в боевой стойке. А вот десантник криво ухмыльнулся и неожиданно сказал:

– Правильно я говорил, надо было вас сразу в расход пустить. Одной гранаты хватило бы.

– Разговорчики! – крикнул Миша. – Оружие на пол!

Военный цинично сплюнул, покрутил в руке нож, как бы раздумывая, и вдруг неуловимо быстрым жестом швырнул его в Мишу. У меня на лбу испарина выступила, и ноги внезапно перестали держать, так что я мягко осела на палубу. Успела увидеть, как Миша в последнее мгновение каким-то чудом увернулся – нож всего лишь оцарапал ему щёку. А потом мне вдруг стало нехорошо. Навалились усталость и переживания. И хотя цель мы достигли – силы просто оставили меня, я в изнеможении закрыла глаза.

– Света, ты в порядке? Попей водички! – раздался знакомый сварливый голос.

Я нехотя открыла глаза: прямо передо мной маячила зелёная армейская фляга, я такие в кино видела. Приняв её из рук Свинкса и сделав несколько жадных глотков, я осмотрелась. Обстановка на командном центре за ту минуту, что я сидела с закрытыми глазами, успела значительно измениться. Оба десантника со связанными руками сидели у стены и злобно вращали глазами. Гардемарины стояли перед ними, как будто решая, как поступить с военными. Теперь пистолет был не только у Миши, но и у Юры.

– Сколько на борту бойцов, кроме вас? – строго спросил Юра.

– Пойди, пересчитай, – с ухмылкой ответил тот десантник, который метнул нож в Мишу.

– Да нет на корабле больше никого, – уверенно сказал Свинке. – Зачем больше-то оставлять, если пленники задраены в каюте, а катер всё равно не на ходу? Оставили двух самых бестолковых и улетели.

– Развяжи мне руки, толковый, – слегка прищурив глаза, сказал ему десантник. – Посмотрим, из какого ты теста.

– Значит так, – сказал Юра, не сводя глаз с военных. – Мы пока не можем исключать, что на корабле есть ещё военные. Надо прочесать все коридоры, заглянуть в каждую каюту. Проверить трюм и служебные отсеки. Но сначала поменяемся местами – наших новых друзей задраим в каюте, а сами перебираемся в командный центр. Мы со Свинксом отконвоируем пленных. Миша, ты остаёшься с пистолетом и остальными здесь. Изучи пульт, записи. Постарайся узнать как можно больше. Ещё неплохо было бы припасы найти – люди у нас голодные.

– Что, без жратвы нас запрёте? И без воды? – поинтересовался десантник с перевязанной головой.

– Покажете, где храните припасы – и мы дадим вам с собой сухой паёк на несколько дней. И воду. Обещаю, – сказал Юра.

– Ладно, покажем, – подумав, ответил первый десантник.

– А если скажете, сколько вас тут всего, и где хранятся наши скафандры, то едой и питьём снабдим на две недели вперёд.

– Да скажи ему, какая разница? – второй военный толкнул первого в бок. – Хоть пожрём нормально. Старый хрыч всё равно не вернётся.

– Какие гарантии, что не кинете? – спросил первый, буравя глазами лицо Юры. – Я не только про еду говорю. Я хочу, чтобы вы нас забрали с корабля, когда появится возможность. Нам здесь подыхать неохота. Предлагаем сделку.

– Вам слова офицера недостаточно? – удивился Миша. Десантники вместо ответа заржали. Невысоко же в их среде ценят слово офицера. Это о многом говорит.

– Что-нибудь ценное нам оставь, – сказал военный, отсмеявшись. – Или кого-нибудь. Девчонку эту, например. За ней вы точно вернётесь.

Я испуганно взглянула на Юру.

– Очень остроумно, – спокойно сказал он. – Могу тебе своё удостоверение пилота оставить, будь спокоен, я за ним вернусь.

– С чего вдруг?

– Его не восстанавливают при потере.

Десантник переводил взгляд с Юры на Мишу и обратно, напряжённо размышляя.

– Ладно, оставляйте оба свои документы. Только сразу говорю: в оружейную у нас ключа нет, а каюта со всех сторон бронированная. Так что оружие не просите. Теперь слушайте сюда, скажу, где остальное лежит…

Прошло полчаса, прежде чем завершилось «великое переселение народов». Пленников заперли в душной каюте, где ещё совсем недавно держали нас. Пассажиры же перебрались в центр управления и теперь с сияющими лицами сидели кто в креслах, кто прямо на палубе. Капитана Ланового перенесли на руках, соблюдая все возможные меры предосторожности. К сожалению, времени на поиск носилок не было. Теперь он торжественно восседал в бывшем кресле адмирала и раздавал указания. Я страшно расстроилась, когда он назначил людей в команду «Хулигана», не включив меня в их состав. Моё возражение капитан отмёл и дал понять, что не собирается со мной это обсуждать. У меня от обиды глаза увлажнились и захотелось убежать, куда глаза глядят. Но это чисто детская, инфантильная реакция. Я не такая. Так что, украдкой вытерев слёзы, я уселась на пол, продолжая слушать разговоры взрослых.

– Военный совет объявляю открытым, – сказал капитан и улыбнулся. – Не думал, что когда-нибудь скажу эти слова. Всё-таки я гражданский пилот и живу не в двадцать первом веке, а в мирном двадцать втором. К сожалению, я не смогу лично возглавить операцию. Я даже без скафандра сам не могу передвигаться, так что помощь от меня небольшая. Поэтому у нас не будет возможности обсудить всё на борту «Хулигана» и придётся сделать это здесь до вашего отправления.

Капитан вздохнул и помолчал немного, собираясь с силами.

– Однако времени у нас очень мало, – продолжил он, – потому перейду сразу к делу. Нам нужно решить несколько вопросов. Первый и главный: как мы можем помешать плану адмирала, как помочь нашим на «Есенине»? Юра, Миша – начнём с вас. Есть соображения?

– Надо исходить из того, что конфедераты уже проникли на корабль, – задумчиво сказал Юра. – Я вам говорил, там ещё спасательный «Гром» рядом, но чем он поможет? Они же не будут запрашивать разрешение на стыковку. Прикинутся нами, связь выключат. Никто в наше время военных хитростей не ждёт – их примут на борт.

– Боюсь, этот сценарий очень вероятен, – нахмурился Лановой.

– Вот. Когда проникнут внутрь – естественно, в два счёта захватят все палубы. А пассажиров, конечно, постараются согнать в общее помещение, так легче контролировать. В кают-компанию или в спортзал.

– Я тоже так думаю, – кивнул капитан.

– Центр управления забаррикадируется. Бойцы будут прочёсывать корабль в поисках укрывшихся. Кроме того, они захотят установить контроль над машинным отделением, и это им почти наверняка удастся: не думаю, что его успеют задраить.

– Ты забываешь про отсек управления противометеоритными пушками, – добавил Миша.

– Да, и его тоже. В общем, основные узлы корабля, кроме рубки управления, будут в руках конфедератов. В этих условиях мы не можем стыковаться ни с одним из центральных шлюзов.

– И нецентральных тоже, – сказал капитан. – Они расставят везде своих людей. И если мы сунемся – они поднимут тревогу. Через полминуты весь их отряд будет блокировать все коридоры вокруг шлюзов. Нам нужно проникнуть на корабль там, где нас не ждут. Там, где им вообще в голову прийти не может.

– Мы зайдём с «чёрного хода», – сказал Юра негромко. – Там они нас не ждут. Им вообще не должно быть известно о наличии аварийного люка в корме корабля. Он служит исключительно для технических целей. Но ведёт внутрь через небольшую шлюзовую камеру, в которой за один раз помещается не больше двух человек. Мне приходилось им пользоваться около года назад, когда я сенсоры на обшивке проверял.

– Там же нельзя стыковаться! – удивился Миша.

– А вам и не надо, – успокоил капитан. – Подойдёте поближе, уравняете курсы и относительную скорость. Зависнете рядом и сделаете небольшую прогулку по открытому космосу. Потом по очереди воспользуетесь шлюзами и проникнете внутрь.

– А если там тоже будут гвардейцы кардинала, то есть спецназовцы адмирала? – спросил Свинке.

– Этот риск полностью исключить нельзя. В таком случае те двое, что пойдут первыми, передадут остальным сигнал тревоги. Или наоборот, сообщат, что всё чисто.

– Хорошо, а что мы будем делать после того, как окажемся на корабле? – спросил отец.

– Вам нужно будет связаться с командным центром и координировать свои действия с ними, – сказал капитан.

– Мы не сможем воевать с отрядом спецназа, – заявил Свинке. – Можно сколько угодно координировать, толку-то.

– Идеально было бы разделить десантников на маленькие группы, отлавливать их на корабле и выводить из строя, – сказал Юра.

– Или заманить их всех куда-нибудь и там закрыть, – добавил Миша.

– Чем их заманишь? – спросил Свинке, удивлённо глядя на ребят. – Кто-то хочет поработать приманкой? Я, например, не хочу. Я не настолько герой. У них автоматы, и они их охотно пускают в дело.

– Кстати, насчёт оружия, – вставил капитан. – С этим, как вы знаете, проблема. Два пистолета у нас есть, для Юры и Миши. Остальным нам дать особо нечего, придётся добывать в бою. Разве что на «Хулигане» в пульте хранятся положенные по Уставу гражданского флота пистолеты и станнеры. Пистолетами могут пользоваться только офицеры, это не обсуждается. Станнеров – три штуки. Ваши командиры решат, кто из вас их получит. Станнерами вы далеко выстрелить не сможете, дальность поражения – до пяти метров. Зато гарантированно никого жизни не лишите – станнеры действуют на центральную нервную систему, парализуют человека на некоторое время. Конечно, всё зависит от расстояния. Если вы противника только слегка заденете, – может, он ещё после этого в вас выстрелить сможет. И не из станнера, а из армейского пистолета или автомата. Так что вперёд не лезьте, не пытайтесь геройствовать. Основная работа будет на плечах гардемаринов, вы просто будете помогать им.

– А почему вы нас сразу исключили в плане огнестрельного оружия? Не доверяете? – возмутился Свинке.

– Вы всё-таки гражданские лица, кто из вас вообще раньше оружие в руках держал? Во-первых, вы можете повредить оборудование на корабле, вплоть до разгерметизации корпуса. Во-вторых – друг друга или самих себя ранить.

Я пропустила несколько реплик мимо ушей. Задумалась над словами Миши. Как же отвлечь бойцов адмирала? Мне вдруг пришла в голову шальная мысль. Я повертела её в мозгу так и этак и решила, что терять нечего – всё равно меня отказались с собой брать. Надо попробовать. Хотя всплывёт неприятная правда… Была не была. Я вскочила на ноги, чтобы казаться выше и старше.

– Я знаю, как отвлечь военных! – выпалила я и с удовольствием увидела, как все лица повернулись ко мне.

– Девочка, у нас нет времени на детские шутки, – строго сказал капитан.

– Света, не мешай, у нас очень мало времени, – укоризненно сказал отец.

– Мой Сумунгус может наслать на военных такие видения, что их можно будет брать голыми руками, – сказала я и снова уселась на палубу.

Надо было видеть лица взрослых в этот момент. Первым опомнился Юра:

– Света, ты хочешь сказать, что…

– Да! – перебила его я. – Я хочу сказать и хочу помочь. Сумунгус сейчас на «Сергее Есенине». У нас прекрасный контакт с Сеней, я могу попросить его показать военным что угодно. Главное, чтобы я сама хорошо представляла себе, что надо показать.

– А почему это главное? – с подозрением в голосе спросил отец.

– Потому что я полечу с вами, конечно же, – ответила я и пожала плечами. – Больше ни у кого с Сумунгусом контакта пока нет.

Глава четырнадцатая. Идём к «Сергею Есенину»

Ещё через час мы уже оторвались от поверхности астероида на «Хулигане» и начали аккуратно лавировать среди ледяных скал. Им было абсолютно всё равно, что всего несколько часов назад все мы были пленниками с неясными перспективами на будущее. Они вращались здесь так давно, что такие мелочи им были просто неинтересны.

Как капитан и говорил, челнок был повреждён не так сильно, как показалось не только пассажирам, но и адмиралу конфедератов. Повредились некоторые внутренние технические системы, вроде освещения. Разгерметизировался салон. Внешних силовых полей, то есть защитных щитов, мы тоже лишились. Это значит, что риск стал значительно выше – любая залётная каменюка могла пробить корпус. В общем, мы сидели внутри в скафандрах и летели «с ветерком». Кроме того, один из двигателей и вправду отказался набирать больше двадцати процентов от обычной мощности. Но и этого вполне хватит, чтобы добраться до «Сергея Есенина». И ещё, как объяснил Юра, челнок не очень хорошо слушался руля, манёвр поворота приходилось выполнять излишне грациозно и мысленно рассчитывать непривычную траекторию. Однако ко всему можно приспособиться, было бы желание. А его у нас было сколько угодно!

Военные не обманули, сэкономили нам кучу времени на поисках наших же отобранных скафандров. И потом, я вообще не понимаю, как бы мы их нашли, поскольку они были за закрытой дверью одной из кают. Это нам пришлось бы по очереди двери во все каюты ломать, пока мы наткнулись бы на нужную. Так что Юрина дипломатичность нам очень помогла. Мы честно снабдили десантников едой и водой, перед тем, как запереть их в той же каюте, где держали нас.

В «Миссии освобождения», как её назвал Юра, принимали участие все, кто штурмовал боевую рубку. К нам также присоединились отец и Антон. Все остальные остались ждать спасения там, внизу, в кратере никому не известной скалы. Папа был очень недоволен, что я полетела вместе со всеми. Он считал, что я подвергаю себя слишком большой опасности. Если бы не приказ капитана, он ни за что не разрешил бы мне этого. А я старалась вести себя как можно независимее. Это дома я Светка, а здесь – член экипажа и самостоятельная личность. Тем более что от того, как мы с Сеней сработаем, зависит успех всей миссии. А возможно, и жизнь пассажиров на «Есенине». Да и на боевом катере конфедератов, по большому счёту, тоже. Если мы не победим и не сможем вернуться за нашими людьми – они не протянут долго с ограниченными запасами воздуха и воды. Так что шутки в сторону, папа, мы в одной команде, и в ней нет никаких возрастов.

– Миша, приготовься разослать сообщения. Закодированным текстом на «Есенин» и на «Гром». Продублируй также на Землю и на Марс. Чтобы наверняка приняли, – распорядился Юра. – С указанием координат боевого катера и кратким докладом.

– Как будто кто-то поспешит нам на помощь, – скептически прокомментировал Свинке.

– Мы обязаны сообщить о случившемся, – пояснил Юра. – И ещё мы обязаны дать координаты скалы, где на катере ждут помощи наши друзья. Вдруг с нами что-нибудь случится? Гарантии, что мы сами сможем их спасти, нам никто не давал. А так их будущему ничего не будет угрожать – пусть с некоторым опозданием, но их спасут непременно. А мы будем спокойно делать дальше своё дело.

– Попытаться связаться с рубкой «Есенина»? – спросил Миша.

– Не надо. Просто пошли шифровки. Их конфедераты точно не прочитают. А обычная связь между нами и рубкой может быть прослушана адмиралом с «Айседоры». Не забывай, что всё, что приписано к «Есенину», вещает на одной волне. Мы же не на войне, чтобы предосторожности придумывать. А старший помощник и так обо всём самом важном из шифровки узнает.

После этого некоторое время гардемарины молчали и трудились каждый над своей задачей: Юра управлял челноком, приближающимся к границе опасной зоны колец, а Миша работал со связью, набирая и отправляя сообщения на Землю. Внезапно мне в голову пришла сумасшедшая идея.

– Юра, а можно мне отправить сообщение и в корпорацию «Сатор» тоже? – спросила я.

– Это ещё зачем?

– Как зачем? Армию конфедератов они содержали?

– В основном они, – подтвердил Свинке. – Флот им строили, оружие и деньги давали. А взамен монополию на разработки гамма-терция в Поясе астероидов хотели. Ставки были высокие.

– Ну, допустим, и что? – нетерпеливо спросил Юра. – Миша, ты работай, не отвлекайся.

– Я не отвлекаюсь, – отрапортовал Миша. – Заканчиваю уже.

– Юра, как ты не понимаешь? – теряя терпение, спросила я. – Ведь «Сатор» построил боевой катер, на котором сейчас остались пассажиры и капитан!

– Правильно, Света! – с энтузиазмом в голосе поддержал Антон. – Кажется, я понял!

– Света, объясни так, чтобы было коротко и ясно. У нас нет лишнего времени, – попросил Юра.

– Объясняю, – хмуро сказала я. – Эти люди – наёмники «Сатора». Корпорация им платила. То есть они должны ей подчиняться. Так пусть работодатель их отзовёт, и вообще, пусть он сам ими занимается. Это его люди!

– Более того, они официально были сотрудниками, – добавил Свинке. – «Сатор» создал под вооружённые силы дочернюю частную военную компанию, и все солдаты были к ней приписаны. Когда война закончилась, они на эту дочку пытались всё свалить, а сами остаться чистенькими. Правда, им это не удалось, и все сотрудники этой компании были признаны подчинёнными компании «Сатор».

– Думаешь, им это интересно? В этой компании за полвека всё изменилось. Она уже давно непохожа на ту, которой была раньше.

– Ещё как интересно! Сейчас всё успокоилось, их репутация за эти десятилетия очистилась. А если подробности о поведении их бывших сотрудников снова всплывут и станут главной новостью дня, это такое с их репутацией сделает, что их акции наполовину подешевеют! Особенно учитывая, что их бывшие сотрудники уже в наше время заложников берут. В их интересах побыстрее решить этот вопрос и как можно тише. Так что примчатся как миленькие.

– Я тоже думаю, что они клюнут, – сказал Свинке. – Тем более что это не бывшие сотрудники, а настоящие, то есть действующие.

– Это как? – не понял Миша.

– Я так понимаю, контракт с ними никто не разрывал? – спросил Свинке. – Стало быть, они сотрудники. Кстати, могут и зарплату потребовать за все годы. С процентами причём. Чисто теоретически. Хотя думаю, что и практически тоже.

– Так они миллионерами станут! – присвистнул Миша. – Если «Сатор» о них узнает, они там на уши встанут и постараются не доводить до судебных разбирательств.

– Света, убедила, составьте вместе с Мишей сообщение, – решил Юра. – Он отправит его в штаб-квартиру «Сатора». Занимайтесь этим, а я пока послушаю эфир. Возможно, старпом сам для нас сообщение приготовил. Передавать пока ничего не буду, уверен, что нас услышит не только рубка но и адмирал.

Пока мы с Мишей, папой и Свинксом составляли гневное сообщение в «Сатор», Юра пытался связаться с центром управления «Сергея Есенина». Вначале ему никто не отвечал. Потом в эфире раздались сильные помехи, треск, шипение. У меня мурашки пошли по спине от этих резких звуков в динамиках шлема. Наконец, когда наше сообщение в «Сатор» было уже готово и отправлено, шлем наполнили мужские голоса.

– «Есенин», повторите вашу информацию, – говорил первый. – Вас не понял. Что доложили спасшиеся на «Айседоре»?

– «Гром», на связи старший помощник Салов. Наш корабль захвачен. «Айседора» оказалась троянским конём. Настоящий экипаж «Айседоры» пропал.

Я взглянула на Юру – он с досадой хлопнул кулаком по спинке кресла. Да, мы отстаём от конфедератов часа на два, но мы и не сомневались, что конфедераты ко времени нашего прибытия захватят корабль.

– Кем захвачен? Что за бред? – сердито переспросил первый голос.

– Мной захвачен, – объяснил сухой презрительный голос, который мне меньше всего хотелось услышать. – Адмирал Рэндоу, Космический Флот Конфедерации.

– Вы что там, на «Есенине», белены объелись? – крикнул первый голос. – Говорит капитан «Грома» Руслан Толкачёв. Доложите по форме!

– Не кипятись, Толкачёв, – устало сказал адмирал. – Тебе не послышалось, и тут все в своём уме. Ладно, старпом, доложи по форме, раз капитан требует.

Я посмотрела на друзей – все слушали перепалку в эфире, затаив дыхание.

– Не нуждаюсь в ваших разрешениях! – сказал старший помощник. – Вы нарушили закон и предстанете перед судом. Я предлагаю вам немедленно покинуть «Сергея Есенина». Тогда мы будем считать это недоразумением и не станем обращаться по инстанции.

– Не ожидал от потомков такой беззубости, – проговорил адмирал. – Вопят, как щенки, и никаких действий. Скучно. Ладно, слушайте меня, оба. Мы захватили ваш корабль и заложников. У нас есть требования. Если вы будете хорошо себя вести, мы отпустим заложников и даже экипаж. Мы не преступники, мы военные.

– Военные преступники, – пробормотал Свинке.

К счастью, его услышали только мы – Юра пока не включал передатчик, мы просто слушали.

– Старпом, откуда говорит этот Рэндоу, и где находитесь вы сами? – спросил Толкачёв.

– Бой был очень коротким – нападения мы не ждали, – признался Салов. – Мы собрались возле шлюза встретить ребят с «Айседоры», они не отвечали по связи. Мы были уверены, что у них повреждения. Когда вместо наших людей с «Айседоры» посыпали десантники, мы начали отступать. Они прорвались к центру управления, ранили двух офицеров. Мы с младшим гардемарином успели задраить дверь, им сюда не попасть. Пассажиры оказались в руках нападавших.

– Вот такая вот трусость, – прокомментировал адмирал. – Они отдали нам пассажиров на растерзание, а сами заперлись в рубке и пьют коньяк.

– Мы ещё поговорим с вами один на один! – зловеще пообещал старший помощник.

– Да хоть сейчас поговорим, выходи. Ты меня найдёшь возле шлюза «Айседоры», я говорю с её борта.

После нескольких секунд молчания снова заговорил капитан «Грома»:

– Почему вы называете себя адмиралом? Вы имеете отношение к военно-космическому флоту? Земному или Федеративной Республики Марс?

– Помолчи, щенок! – вдруг взорвался адмирал. – Для меня не существует никакой вашей Республики Марс! Есть Конфедерация! Мы боролись за неё и умирали не для того, чтобы всякие сопляки о нас теперь ноги вытирали! Ты слышал фамилию Рэндоу?

– Военный предводитель конфедератов, погибший в битве за Пояс астероидов в конце войны, – сухо ответил Толкачёв.

– Как видишь, не погибший. Ты сейчас с ним говоришь.

Я снова посмотрела на Юру – он продолжал управлять полётом «Хулигана». Мы вышли из колец Сатурна и теперь начали свой путь к «Есенину». Свинке тоже посмотрел на Юру и спросил:

– Будем менять план, командир?

– Пока нет. Будет видно, – уклончиво ответил Юра. – Пока действуем, как наметили.

Тем временем капитан «Грома», похоже, переварил информацию о том, что древний погибший адмирал жив и захватил круизный лайнер у него под носом. По крайней мере, теперь его вопрос прозвучал очень по-деловому:

– Каковы ваши требования?

– Вот так бы и сразу, – удовлетворённо ответил адмирал. – Поговорим, как деловые люди. Нам нужен запас гамма-терция, коды управления и освобождённая рубка. Тогда вы получите пассажиров и экипаж целыми и невредимыми. Почти невредимыми. А мы уберёмся отсюда куда подальше.

– Какие предлагаете гарантии?

– А какие тут могут быть гарантии? Давайте буду понемногу отпускать заложников. Вы мне – я вам, вы мне – я опять вам. Мы не звери, и нам всего лишь нужен корабль и хороший запас гамма-терция.

– Зачем вам гамма-терций на планетарном корабле? – резко спросил старпом. – Вы на нём дальше Плутона всё равно не улетите.

– Зачем врать, старпом, – с издёвкой в голосе сказал адмирал. – У меня твой старший механик. Стоило поставить пару пассажиров к стенке и навести на них автомат, как он всё нам рассказал. На вашем корабле есть антипривод, просто он не используется из-за дороговизны топлива. Мы даже знаем, сколько топлива в граммах ему нужно на минимальный прыжок. Так что нам нужен только гамма-терций – и мы избавим вас от нашего присутствия.

– Нам нужно проконсультироваться с Землёй, – сказал, наконец, капитан «Грома».

– Даю два часа на консультации. Хорошо, учитывая задержку сигналов – два с половиной. И ещё столько же на доставку. Через пять часов топливо должно быть у меня на борту. Нам нужно десять килограмм.

– Вы с ума сошли! – воскликнул Толкачёв. – Этого же хватит, чтобы целый флот переместить в центр галактики и обратно! Такого запаса нет ни на одном корабле!

– Вы меня поняли, – сухо сказал адмирал. – Время пошло. И кстати, не пытайтесь играть со мной в «кошки-мышки». Никаких штурмов и вообще, чтобы никто не приближался к «Есенину» ближе, чем на пять километров без моего личного разрешения. Пусть ваш челнок немедленно изменит курс.

– О каком челноке речь? – спросил Толкачёв и вдруг воскликнул: – Это же «Хулиган»! Нашёлся!

Юра дотронулся перчаткой до защитного стекла шлема и покачал головой. Вот мы и раскрыты.

– Ну что, плакал наш план? – с отчаянием в голосе спросил Свинке.

– Это мы ещё посмотрим! – мрачно пообещал Юра.

– «Хулиган», ответьте «Грому». Кто у вас на борту?

– Виталий Сергеевич, это вы? – с надеждой спросил старпом.

Юра вздохнул и нажал на сенсор включения передатчика.

– Дмитрий Константинович, «Хулиган» на связи! Гардемарин Звягинцев!

– Звягинцев? – непонимающе повторил старпом. – Юра, это ты?

– Так точно! – подтвердил Юра. – Мы на челноке «Хулиган», движемся в вашу сторону!

– Отставить! – перебил его старпом, и голос его слегка дрогнул. – «Сергей Есенин» захвачен.

– Мы знаем, – успокоил его Юра, барабаня пальцами по подлокотнику кресла.

– Ну что ж, снова здравствуй, гардемарин, – прозвучал в эфире ехидный голос адмирала. – А ты способный малый. Не буду спрашивать, как ты выбрался из карцера, прорвался мимо моих людей и угнал вышедший из строя челнок. Просто прими мой комплимент. При других обстоятельствах я бы зачислил тебя в свою команду.

– В команду бандитов и пиратов? – переспросил гардемарин.

– Ты ошибаешься, мальчик. Мы солдаты. У нас есть цель, и мы её добиваемся. Максимально эффективными способами. Только и всего.

– Юра, – настойчиво сказал старпом. – Объясни нам с капитаном Толкачёвым, что происходит, и откуда взялся этот сумасшедший адмирал. Кто он такой вообще?

– Он не сумасшедший, – вздохнув, ответил Юра. – Он именно тот, за кого себя выдаёт. Вы помните решающую битву в Поясе астероидов, где Конфедерация была разбита? Сейчас, наверное, не нужно вдаваться во все подробности, но если вкратце – адмирал Рэндоу с командой верных лично ему спецназовцев спасся с терпящего крушение линкора «Конфедерация» на боевом катере и сумел добраться до колец Сатурна. Потом анабиоз на полвека, пока их каким-то образом не разбудил случайно оказавшийся рядом «Хулиган». Возможно, сработала заблаговременно оставленная мина. Или автономная система защиты выпустила торпеду. Когда она взорвалась, компьютер инициировал выход команды из сна. Неясно только, как все так быстро в себя пришли.

– Браво, гардемарин, – с усмешкой прокомментировал адмирал. – Ты растёшь в моих глазах. Неплохой анализ. Только всех сразу и не нужно будить. Первыми из анабиоза выводятся офицеры. Они анализируют обстановку и оперативно принимают тактические решения. При необходимости запускают поэтапное пробуждение экипажа. Сначала штурмовая группа. Потом остальные. Всё продумано и отработано научениях. Кстати, капитан Толкачёв, время пошло. Это я могу позволить себе поболтать пять минут с талантливым молодым человеком. А вы давайте, связывайтесь, с кем там хотели. Через два с половиной часа жду от вас отчет, а через пять часов начну отправлять вам пассажиров «Есенина» по одному, через шлюз, вплавь. Без скафандров, конечно.

– Конец связи, – недовольно сказал Толкачёв, и в эфире послышался негромкий щелчок.

– Вот так-то лучше, – удовлетворённо сказал адмирал. – Простите, отвлекусь на минуту, выслушаю доклады своих офицеров.

В эфире на несколько мгновений наступила тишина.

– Научная фантастика какая-то! – нарушил тишину старпом. – Если бы мне кто-нибудь раньше такое начал рассказывать – на гауптвахту бы загремел. Капитан не с вами? Что с ним произошло?

– Капитан очень слаб после допросов, он остался на боевом катере конфедератов с остальными пассажирами. Там же находятся два военнопленных, которых мы захватили.

– Как вообще «Хулиган» оказался на этой скале? Почему Лановой его просто не увёл назад, к «Есенину»? Судя по тому, что вы сейчас на нём летите, повреждения не были фатальными.

– Они принудили Виталия Сергеевича к посадке на свою скалу под угрозой торпедирования. Захватили пассажиров. Капитана избили, хотели коды к «Хулигану» и «Есенину» узнать. Обломались.

– Почему не расскажешь, как вы тайком угнали «Айседору» и отправились на поиски сами? Притом, что ты отстранён от полётов.

– Дмитрий Константинович, – вмешался в разговор Миша. – «Айседору» пилотировал я. Никто ничего не угонял.

– Ладно, с этим мы потом разберёмся. Вы мне скажите, Света с вами? Тут её мама чуть весь капитанский мостик не разнесла.

– Я здесь, – грустно сказала я. – Передайте ей, пожалуйста, что со мной и с папой всё в порядке!

– Я бы с радостью, но передать не могу: заперты мы на мостике и отрезаны от корабля. Когда я увидел, что «Айседора» возвращается, то представить не мог, чем все это может обернуться. Это моя вина: нельзя было позволять катеру стыковаться. Но мне и в голову не могло прийти, что неизвестно откуда тут эти динозавры появятся!

– Не очень-то вежливо, – вмешался голос адмирала. – Попросил бы отзываться о нас с должным уважением. Мы вам в прадеды годимся.

– Позвольте пассажирам покинуть корабль! – потребовал старпом.

– Позволю, когда получу гамма-терций, центр управления и коды от компьютера. Кстати, если вы готовы сообщить коды и покинуть рубку прямо сейчас, я готов отпустить вас и, скажем, десять пассажиров. Можете выбрать сами, к примеру, из числа детей и женщин.

– Перебьётесь!

– Не надо грубить. Моё терпение не безгранично. Мы могли бы и взрезать дверь центра управления.

– Попробуйте, если получится.

– Но зачем? Не позже, чем через пять… Нет, через четыре часа сорок пять минут вы и так мне всё передадите. Подождём распоряжений вашего начальства. Они поймут, что жизни пассажиров… Мне подсказывают: жизни ста двадцати трёх пассажиров не стоят какой-то ржавой посудины.

– Кто бы вы ни были! – чётко сказал Салов. – Вы нарушаете международную конвенцию. Пассажирские суда даже во времена Межпланетной войны считались неприкосновенными.

– Не учите меня, что и чем считалось во время Межпланетной войны, – сухо ответил адмирал. – Это для вас она была в прошлом веке. Для меня она была реальностью ещё две недели назад. И пассажирские суда, как и любые другие, я мог в любой момент экспроприировать именем Конфедерации.

– Вот почему вас так любили люди, – съязвил Юра.

– Значит так, мальчик. Только учитывая твою доблесть и то, что добрался сюда сквозь кольца на пробитой развалюхе. Специально для тебя, а также для членов твоей команды, у меня эксклюзивное предложение. Позволяю вам стыковку с кораблём. После этого мы проводим вас в кают-компанию к остальным пассажирам. Предупреждаю, вас встретят мои люди. Они проследят, чтобы всё прошло мирно.

– Чем вы гарантируете нашу безопасность? – с вызовом спросил Юра.

– Словом чести офицера. Ведите себя хорошо, и никаких неожиданностей не произойдёт. А если окажете сопротивление – поступим с вами по закону военного времени.

– У нас не военное время! – заметил Юра.

– Это я буду решать. Если сдадитесь, обещаю, что не причиним вам вреда. У вас там девчонка на борту? Я так понял, её мама тут? Надо бы, кстати, её найти. Ну так вот, не мучайте ребёнка, привезите к маме. Выбор за вами. Конец связи.

Глава пятнадцатая. Контакт

Наступила тишина, которую лишь изредка нарушали негромкие шорохи, доносящиеся из динамиков.

– Возвращайся к Сатурну, Юра, – вдруг сказал динамик голосом старпома.

Я вздрогнула от неожиданности. Мне почему-то казалось, что связь с капитанским мостиком тоже закончена.

– Отставить стыковку. Они будут ждать.

– Я знаю, – спокойно сказал Юра. – Но мы должны быть с пассажирами.

– Ты что, и вправду веришь адмиральскому слову? Он же преступник!

– Нам придётся ему поверить, – немного помолчав, сказал Юра. – В конце концов, он же хочет получить гамма-терций. Значит, на данном этапе ему выгодно вести себя предсказуемо.

Теперь замолчал старпом. Через некоторое время мы услышали его голос с прорезавшимися металлическими нотками.

– Мы достаточно сделали ошибок. Ещё одной я не допущу. Гардемарин Звягинцев, я официально приказываю вам изменить курс и не приближаться к «Сергею Есенину».

Мы молча ждали, что скажет Юра. Я боялась даже дышать, только слышала, как гулко в замкнутом мирке скафандра стучит сердце.

– Дмитрий Константинович, что-то со связью, помехи, – неожиданно сказал Юра. – Не расслышал вас!

– Я повторяю! – начал было старпом, но гардемарин не дал ему закончить.

Проведя рукой по сенсорам, Юра выключил связь. Наступившая внезапно тишина оглушала.

– Нарушение приказа, – прокомментировал Свинке. – Второй раз за неделю. Вас погонят драной метлой из флота.

– Может, не стоило спорить со старшим офицером? – неуверенно спросил отец.

– Не погонят. И я не спорил – вы же слышали, связь испортилась, – спокойно сказал гардемарин. Его лицо за стеклом шлема было непривычно бледным, но глаза сверкали упрямой решимостью. – Не расслышал приказ. Если кто-то из вас расслышал, может, перескажете мне его вслух? Чтобы я не имел возможности избежать его выполнения.

Лица мужчин застыли. Каждый думал о своём, оценивал риск предстоящего мероприятия, который, собственно, никто из нас не мог до конца просчитать. Свинке явно хотел что-то сказать, но потом махнул рукой и промолчал.

– Ну что же вы? Кто из вас слышал приказ?

– Я не слышал, – сварливо сказал Свинке. – Помехи всё заглушили.

– Никто не слышал, – подтвердил отец, обведя взглядом остальных.

– Отлично! Тогда продолжаем нашу миссию, – объявил Юра. – Мы немного меняем планы. Сейчас наш челнок у пассажиров «Есенина» – единственная надежда. Всем остальным кораблям адмирал запретил приближаться.

– И что теперь? Мы же не собираемся идти в лобовую атаку? – осведомился Свинке.

– Нет, конечно. Они ждут, что мы пристыкуемся. Мы так и поступим.

– А наши разговоры сейчас не слышно? – испугалась я.

– Не волнуйся, Света. Дальняя связь отключена, а у передатчиков наших скафандров слишком малый радиус действия. К тому же всё надёжно экранируется корпусом челнока. Мы можем разговаривать совершенно свободно.

– Так как будем действовать? – спросил Миша.

– Слушайте внимательно. Нам придётся разделиться на две неравные группы. Первая, большая, останется в челноке и будет стыковаться с кораблём через один из свободных шлюзов. Один сейчас занимает «Айседора», другой – «Константиново», остаются ещё два.

– Так нас же просто перебьют, как только мы переступим порог шлюза! – возмутился Свинке. – Старпом прав, адмиралу доверять нельзя.

– Не перебьют, если Света сделает то, что обещала. Когда Сумунгус устроит на корабле представление, мы под шумок прорвёмся через шлюзы дальше, в сторону кают-компании. Наша цель – отбить её у конфедератов и там забаррикадироваться.

– Цель благородная, но вы же не хотите доверить наши жизни инопланетному монстру? – возмутился Свинке. – Мы же ничего о нём не знаем! А если у него не получится? Если он всё только осложнит?

– Как вам не стыдно! – заступилась я за Сеню. – Он наш друг! И сделает всё, что сможет!

– Ты можешь отвечать за его действия? Кто нам даст гарантии? – не унимался Свинке.

– Гарантий вообще в военном деле нет. Но я считаю, это оправданный риск. Да и нет у нас, честно говоря, других вариантов, – сказал Юра. – На Сумунгусе и Свете действительно огромная ответственность. Адмирал сам сказал, что пассажиров держат в кают-компании. Если мы окажемся там, то лишим конфедератов их главного козыря – заложников!

– Хорошо, но силы неравны! – заметил Свинке. – Даже если произойдёт чудо, и мы окажемся в кают-компании, что помешает им прожечь двери и перебить нас?

– Не что, а кто. Вторая группа в составе двух человек проникнет, как и планировалось, через аварийный люк и захватит отсек распределения энергии в трюме. Боевая задача: вырубить энергию. Без неё никакой резак работать не будет. Да и кают-компанию штурмовать станет сложнее. Нам, главное, продержаться до подхода подкрепления. А оно прибудет до того, как выйдет назначенное адмиралом время. Я уверен, что сюда скоро прибудет один из полицейских или военных кораблей. Группу возглавит Миша. Кто пойдёт с ним? Добровольцы?

Сразу несколько человек, включая папу, подняли руки.

– Вы пойдёте, – указал Юра на одного из мужчин-пассажиров. – Миша, подожди, пока мы состыкуемся, тогда начинай. Мы отвлечём их внимание на себя, думаю, вас никто ждать не будет с «чёрного хода». Как подойдём поближе – выходите в открытый космос. Не спешите. Делайте всё наверняка. Когда вырубите на корабле свет – сразу отступайте, не геройствуйте! Адмирал попытается отбить отсек распределения энергии обратно. Не пытайтесь его оборонять – всё равно вы не сможете тягаться со взводом спецназа. Ты всё понял?

– Так точно, – сказал Миша и улыбнулся.

– Удачи вам! Теперь Света – немедленно займись Сумунгусом. К нашей стыковке он должен быть готов начать представление. Что касается самого спектакля, не знаю, что вы с ним придумаете, но это обязано быть что-то очень зрелищное. Лучше всего, чтобы это было ещё и угрожающим. От успеха спектакля будут зависеть наши жизни. Только предупреди нас самих заранее, чего нам там ждать. Начинай, вам тоже удачи!

Никогда ещё до этого не смотрела я на Юру с таким восхищением. Ему очень шла роль командира, и он теперь стал окончательно на него похож – чёткие, ясные указания. Мгновенное принятие решений! Эти мысли пронеслись у меня в голове за несколько секунд, а потом я закрыла глаза и попыталась унять слишком быстрое сердцебиение. Для этого сделала несколько медленных вдохов и выдохов. Немного подействовало. Теперь надо попытаться установить контакт с Сеней. От мысли, что это не удастся, у меня холодный пот выступил на лбу. Главное, сохранять спокойствие. Ещё вдох, ещё выдох.

Я не знала, как вообще с ним нужно устанавливать контакт, мы это никогда не репетировали. Но я просто представила Сеню так реалистично, как только смогла. Сначала внешний вид, потом какая у него шершавая кожа на ощупь, потом его смешное перемигивание глазками. Вспоминала, как мы вместе проводили время на обзорной площадке, глядя на звёзды.

Долгое время ничего не происходило. Я изредка приоткрывала глаза, чтобы посмотреть на главный экран. Корабль на экране постепенно увеличивался в размерах, а Сумунгус всё так же молчал. Может, нам нужно стенка к стенке подойти, то есть корпус к корпусу, только тогда Сеня меня услышит? Но он же должен, должен внимательно слушать пространство и искать меня. Я не могу установить контакт, это он должен услышать и установить контакт со мной! Если, конечно, у него в данный момент нет какой-то более срочной проблемы. Мне не хотелось даже думать о возможных вариантах таких проблем. Если маму заставят пойти вместе со всеми пассажирами, то она не захочет расставаться, не оставит Сеню одного, возьмёт с собой. В этом я не сомневалась.

Ответа от Сумунгуса всё не было, и я стала вспоминать помещения корабля, коридоры и библиотеку, спортивный зал и кают-компанию. Во время трапез там собиралось очень много народу. Я живо представила себе это большое помещение, заполненное людьми. Они сидят за столами, а те, кому мест не хватило, стоят между рядами, возле стен, сидят прямо на полу. Я решила вспомнить, какие в кают-компании подавали блюда, но вдруг заметила, что на столах нет ни тарелок, ни чашек, нет вообще никакой посуды. Это не мои воспоминания! Этот образ мне внушили, это Сенечка!

Перед моим мысленным взором промелькнули испуганные, побледневшие лица, я как будто сама прошла между рядами пассажиров и встала возле одной из стен. Наверное, мама держит Сеню на руках. Теперь я смотрела её глазами на происходящее в кают-компании. Десантники с оружием наперевес заняли позиции по обе стороны от входной двери. В кают-компанию время от времени входили новые пассажиры, оглядывались испуганно, проходили вглубь комнаты.

Я не удержалась, вскрикнула от радости и открыла глаза. Вся наша команда вопросительно смотрела на меня.

– Есть контакт! – выпалила я. – Они с мамой в кают-компании, всех туда сгоняют!

– Как я и думал, – кивнул Юра и вернулся к управлению. – Продолжай, Света, не отвлекайся!

Тогда я снова закрыла глаза и начала прокручивать перед мысленным взором свои воспоминания, как старинную киноплёнку. Надо укрепить контакт с Сеней и заодно ввести его в курс дела. Как мы летели в кольца на спасение папы, как нашли скалу с кораблями, как оказались внутри боевого катера. Я вспоминала всё: и приятное, и неприятное. Мне почему-то казалось, что на неприятных «кадрах» воспоминаний Сене становилось там, далеко от меня, немного больно, и я спешила поскорее «прокрутить» дальше.

Мне показалось, что на это ушло совсем немного времени, но когда я снова приоткрыла глаза, мы уже медленно сближались с «Есениным». Его огромный бок занимал все до единого экрана внешнего обзора. Миши и его напарника уже не было в кабине, наверное, они готовились к выходу в открытый космос в шлюзовой камере. Юра сосредоточенно управлял челноком, нацеливая его на стыковочный узел. Он бросил на меня быстрый вопросительный взгляд. Я улыбнулась подбадривающе. Мы справимся. Похоже, пора потихонечку начинать. Ещё немного – и мы состыкуемся. А там нас уже два десятка бойцов поджидает с адмиралом во главе. И ещё с капитаном Максэливаном. Как-то не верится, что он тоже готов людей за борт выбрасывать. Хотя я могла и ошибиться. Кто этих военных знает, прошедших межпланетную войну.

Что же придумать? Какие образы попросить его вызвать? Всяких там ужастиков я сама боюсь, даже представлять их не хочу. Да это и не единственное, чем можно напугать. Чего вообще может испугаться взрослый мужчина, да так, чтобы у него нервы сдали, и он побежал без оглядки? И чтобы Сене этот образ был известен? Когда правильно сформулирован вопрос, сразу находится и ответ. Мы же вместе были в зоопарке! Даже и придумывать ничего не нужно, я лишь немного напомню Сене то, что он и сам видел. А потом это всё надо размножить и слегка увеличить в размерах.

Я начала вспоминать, кого мы видели в зоопарке, а потом мысленно «заселять» ими коридоры «Сергея Есенина». Тяжеловато было с непривычки держать в голове всю эту картинку, тем более в движении, но я старалась, как могла. Вот пошли тигры. Нет, надо их чуть увеличить, вот так. Давайте, киски, разбредайтесь по кораблю. Теперь львы. Пошли, дорогие, гулять, гулять. Крокодилы – ползите, зелёненькие мои, ползите. В пастях клыков побольше, и пусть они торчат в разные стороны. Прекрасно. Сеня, ты понял, что нам нужно? Прошу, помоги! Подыграй нам! Пусть всё, что я представляю, возникает в виде убедительных трёхмерных проекций! Я увлеклась и забыла о своих сомнениях и неверии в успех. Буду просто представлять.

Глава шестнадцатая. Штурм

Не знаю точно, сколько прошло времени. Я успела перебрать в памяти почти всех животных, которых мы с Сеней видели в Московском зоопарке.

Настойчивый голос Юры вернул меня в реальный мир:

– Света, мы стыкуемся. У вас всё готово? Прикрытие будет? Я хотел сказать, представление.

Папа, Свинке, Антон и все остальные смотрели на меня с отчаянной надеждой в глазах.

– Я представляла наш зоопарк, – сказала я. – Старалась, как могла. Только немного увеличивала зверей в размере, чтобы казались страшнее. Если всё получится – не пугайтесь.

– Что значит – если? – нервно спросил Свинке. – Так получится или нет?

– Спокойно, – остановил его гардемарин. – Ну что толку опять приставать к человеку. Сказала же – сделала, что могла. Сейчас сами всё узнаем. На всякий случай, будем готовы ко всему. Оружие к бою! Шлемы не снимать, они вам жизнь могут спасти. Конечно, в них не слишком удобно бегать, но тут уж придётся потерпеть. Какая-никакая, а всё же защита от пуль.

Юра помолчал немного, словно обдумывая, не забыл ли что-то важное.

– Ну что, с Богом! Встаём и проходим к шлюзу. Первым выхожу я. Не забывайте пригибаться и ни в коем случае не отставайте от меня. Света, твоя персональная задача – держать контакт с Сумунгусом, чтобы он не подумал, что его помощь больше не нужна, и не прекратил представление раньше времени. Когда пойдём к кают-компании – держись в центре, мы тебя со всех сторон будем прикрывать. Антон, будь с ней рядом, помогай. Света, ты всё поняла?

Я кивнула. Что же тут непонятного? Юра прав насчёт Сумунгуса – контакт лучше не прерывать. Только как я буду поддерживать его на бегу? Понятия не имею. Я встала и подошла к шлюзу вместе с остальными. Пока люк ещё не открылся – прислонилась к стене и снова ушла в свои мысли, надеясь, что Сеня по-прежнему слышит их. Пора выпускать зверинец на волю. Гардемарин не спешил открывать люк шлюза – вместо этого он как будто прислушивался. Я тоже переключила динамики шлема на внешние микрофоны и услышала шум по ту сторону шлюза. Резкие возгласы и частые выстрелы. Кажется, нам лучше пока побыть на челноке.

Прошла ещё минута, шум за обшивкой утих, и Юра набрал код разблокировки шлюза на сенсорной панели. Первое, что я увидела в открытый проём, когда створки люка разошлись в стороны – был рыжий с чёрными вертикальными полосками бок тигра – он спокойно прошёл мимо, даже не взглянув в нашу сторону. Юра и Свинке, стоящие ближе всех к хищнику, непроизвольно отшатнулись назад, ибо тигр был ростом со взрослого мужчину. Сеня всё сделал в лучшем виде!

Юра оправился от испуга первым. Поднял пистолет в согнутой правой руке почти на уровень лица, левой рукой подпирая правый локоть и короткими шажками приблизился к проёму шлюза, аккуратно выглянул наружу и тут же вернулся назад.

– Звери мешают, заслоняют видимость. Но видел пару теней у стен, нас встречают. Спектакль скоро раскусят и начнут по нам палить.

– Что будем делать? – спросил Свинке.

– Свинке, Логинов – включите парализующие станнеры на полную мощность, станьте по обе стороны шлюза и полейте хорошенько коридор веерным методом! Только друг в друга не попадите.

– Там же только пять метров радиус действия! – напомнил отец.

– Работайте! – оборвал спор Юра. – Дальность у них больше, просто мощность падает.

Свинке и папа подчинились, высунулись из шлюза и поводили станнерами по дуге. Юра выглянул, чтобы изучить результаты их работы.

– Чисто! – с некоторым даже удивлением сказал он и переступил порог шлюза, оказавшись на палубе корабля. – Двоих вижу, лежат у дальней стены.

Свинке немедленно последовал его примеру и вышел на палубу. И тут до меня донеслись несколько приглушённых хлопков.

– Пригнитесь! – приказал Юра. – И шевелитесь, быстрее за мной!

Один за другим мы выбегали из шлюза, пригибаясь и прижимаясь к стене отсека. Впереди, полуприсев, выискивал цели Юра. Пару раз он даже пальнул из пистолета, только я не поняла, куда – противника я пока не заметила. А по палубе бродила самая диковинная коллекция зверей, которую я когда-либо видела. Сеня, судя по всему, вошёл во вкус, и в дополнение к животным, которых представляла я, показывал ещё и всех зверей, которых он когда-либо сам увидел в мыслях инопланетян. А повидал он, похоже, немало. Я узнала лишь арктурианских лизунов, тяжело переваливающихся по палубе на своих шести лапах и знаменитых центаврианских летающих макроконов с ярко-алыми перьями. Выглядело всё абсолютно натурально. Изображения не были прозрачными, как в прошлый раз, когда Сеня проецировал во сне. Значит, когда он это делает осознанно, результат оказывается намного более впечатляющим. Зоопарк на прогулке прекрасно скрывал нас от любопытных глаз, впрочем, мы тоже из-за кишащих кругом птиц и зверей практически не имели обзора и не видели, что творится в коридорах.

Рядом со мной что-то просвистело, ударило в переборку, отлетело. Я отпрянула, словно обжёгшись. Мне показалось, что даже волосы на голове у меня зашевелились от страха. Уверенный голос Юры встряхнул меня.

– Свинке, держитесь последним в группе, будете замыкающим. Всё время посматривайте назад – если кого-нибудь увидите – стреляйте не раздумывая!

– Ага, настреляешь тут вашим игрушечным пистолетиком! – проворчал Свинке.

– Не останавливаться, живее вперёд! – скомандовал Юра и побежал дальше.

Наша маленькая группа помчалась за ним. Я чувствовала себя, как в кошмарном сне, когда на полном ходу врезалась в животных и проскакивала сквозь них. Внезапно послышались приглушённые хлопки. Мужчина, бежавший впереди меня, вдруг смешно подпрыгнул, поджав ногу.

– Что с вами? – крикнула я.

– Как пчела ужалила, – пожаловался он.

– Я их задержу, вперёд, вперёд! – крикнул Юра, останавливаясь.

Мы пронеслись мимо него, и я оглянулась: позади нас Юра, присев на колено и положив дуло пистолета на левое предплечье, стрелял в невидимых мне противников. Как раз в этот момент в переборку за ним врезалась целая очередь из пуль, вздымая столбики краски. И вдруг я с ужасом увидела, что стекло в Юрином шлеме за одно мгновение покрылось трещинами, хотя и не разлетелось вдребезги.

– Юра! – крикнула я и бросилась к нему.

– Не останавливайся, Света! – скомандовал бежавший за мной отец, поймав меня в объятья и мягко подтолкнув снова вперёд.

– Отпусти! – я начала вырываться. – Юру ранили!

– Всё в порядке, – голос Юры звучал глуше, чем обычно. – Я цел. Вперёд!

Снова бег, я уже запыхалась, стекло шлема начало запотевать, а вытереть изнутри я его, разумеется, не могла. Юра обогнал нас и снова первым бежал впереди. Само собой, ни о каком контакте с Сеней в такой обстановке говорить не приходилось. Но зверей вокруг не становилось меньше – мы пробегали мимо, точнее, сквозь львов, бегемотов, страусов, пони и даже грозных аллигаторов. Не считая незнакомых мне инопланетных чудищ. До кают-компании оставался всего один поворот коридора и каких-то десяток метров, и я уже поверила было, что мы достигнем цели, так и не встретив организованного сопротивления. Но я поторопилась: едва Юра выглянул за поворот, как засвистели пули, застревая в экзопластике противоположной стены коридора. Гардемарин тут же вернулся назад и прижался к стене, тяжело дыша.

– Что там впереди? – спросил отец.

– Стреляют из раскрытой двери кают-компании! Никому не высовываться.

– Света, сделай что-нибудь! – попросил отец. – Мы не можем тут долго оставаться! Сейчас первый шок от неожиданного зверинца на корабле пройдёт, и сюда прибудет отделение спецназа!

Как будто я волшебница. Что я могу сделать, если конфедераты так быстро разобрались в том, что это всё иллюзия и начали палить во всё, что движется. Я и так уже сделала больше, чем сама надеялась. Что же теперь ещё? Я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы взять себя в руки и унять лёгкую панику. Сеня, пожалуйста, ты всё видишь, всё понимаешь. Придумай что-нибудь!

Я вдруг увидела дверь кают-компании изнутри, так, как её видела сейчас мама. По обе створки двери, прислонившись к стене, стояли военные с автоматами наготове. Один из них осторожно выглядывал в коридор, поводя дулом автомата слева направо, как будто выискивая цель. В темноте проёма не был виден угол, за которым мы сейчас скрывались. Зато в нём материализовался огромный белый медведь и лениво пошёл на военных. Конфедерат спокойно выпустил в него несколько коротких очередей и опустил дуло. Ясно, теперь их уже на мякине не проведёшь.

– Сеня показал им огромного медведя, они в него пальнули пару раз и успокоились! – крикнула я. – Мы теперь их уже ничем не удивим.

Мне кажется, или палуба слегка вибрирует?

– Всё, времени больше нет, – сказал Юра. – Чувствуете топот? Скоро кавалерия будет здесь. Прикройте меня! Оружие к бою! По моей команде – все бежим в кают-компанию. Но не раньше! Всем понятно?

– Погоди, я с тобой! – крикнул Свинке, в несколько прыжков догнавший гардемарина и остановившись перед самым поворотом.

Мне вдруг пришла в голову неожиданная мысль. Даже не знаю, моя ли, или это снова Сеня постарался.

– Стойте, не высовывайтесь пока! Дайте нам с Сеней пять секунд! Есть идея!

Я даже не стала дожидаться ответа, просто закрыла глаза и начала представлять адмирала Рэндоу во всех подробностях. Сначала фигуру, потом его китель с погонами, фуражку. Оставалось вспомнить черты лица, но тут я как раз достаточного опыта не имела. Запомнила лишь орлиный нос, густые брови и холодные глаза стального цвета. В общем, старалась, как могла. Когда я открыла глаза, адмирал стоял рядом со мной, слегка покачиваясь. Я с ужасом поняла, что он босиком и начала вспоминать, какая на нём тогда была обувь. Так и не вспомнив, представила ботинки. Через некоторое время они действительно появились на его ногах. Вот так-то лучше. Какой же адмирал без обуви!

Все смотрели на адмирала, на лицах за стёклами шлемов застыло немое восхищение. Только лица Юры не было видно из-за сетки мелких трещин. Как он только сам что-то видит? Будто услышав меня, Юра поднял руку к шее и отстегнул шлем.

Я опять прикрыла глаза, а когда снова открыла – адмирал крепко держал за предплечье мою точную копию. Ну, не совсем точную – мне кажется, я в жизни не такая высокая и стройная. Правда, я почему-то была без скафандра, но это не так важно. Собственно, Сеня меня в скафандре никогда не видел, так что это неудивительно. Надеюсь, для конфедератов, охраняющих кают-компанию, эти образы хотя бы издали покажутся убедительными.

Оставалась мелочь. Представить амбала-капрала, приставлявшего мне пистолет к виску на катере конфедератов. И того бугая, что сторожил дверь нашей тюремной каюты. И ещё ту парочку, что я видела на катере. Вот теперь в порядке. Можно двигаться.

Адмирал грубовато подтолкнул мою копию вперёд и шагнул за угол. За ним, сомкнув плечи сплошной стеной, пошли его «телохранители».

Юра и Свинке выглядывали из-за угла, выжидая реакцию конфедератов. Если они раскусят спектакль и откроют огонь, то пули прекрасно пройдут сквозь иллюзию. Точнее не если, а когда они её раскусят. Я видела, как Юра в нерешительности поднял пистолет. За те доли секунды форы, что ему даст липовый адмирал, гардемарин успеет выйти на удобную позицию прицельного огня и поразить конфедератов. Но Юра не был профессиональным военным, для которых стрельба в живые мишени – это рефлекс. Не так-то легко, должно быть, преодолеть в первый раз этот внутренний барьер. Я тоже не смогла бы вот так хладнокровно выйти и расстрелять несколько человек, пусть даже наших противников.

– Не стрелять! – донёсся до меня чей-то властный голос. – Опустить оружие! Смирно!

Прекрасно! Обман удался, пару секунд у нас точно есть. Адмирал с моей копией проделали уже половину пути до кают-компании. Только, похоже, ему полагалось что-то сказать своим подчинённым. «Вольно» или «отставить», ему лучше знать. А поскольку Сенино наваждение говорить не умело, то через несколько секунд со стороны кают-компании донеслось короткое ругательство, и кто-то в сердцах крикнул, клацая затвором автомата:

– Да это же липа, как и весь этот цирк!

И в этот затянувшийся момент Юриной нерешительности Свинке вдруг резко сказал что-то неразборчивое, оттолкнул гардемарина в сторону и бросился к кают-компании. Юра рванул за ним, отставая лишь на шаг. Я не удержалась и тоже прыгнула за угол, чтобы своими глазами всё увидеть.

Свинке, не останавливаясь, нырнул на палубу, как делает вратарь футбольной команды, пытаясь словить низко летящий мяч. И уже в падении, пролетев адмирала и его телохранителей насквозь, Свинке начал стрелять – я поняла это по звуку падающих тел возле двери кают-компании. В ответ прозвучало лишь несколько выстрелов, а потом всё стихло. Видение адмирала с десантниками начало растворяться в воздухе, и я увидела, что на полу лежат не только несколько военных, но и Свинке. Я бросилась к нему, не обращая внимания на окрик отца.

– Эрик, ответьте! – я склонилась над ним.

– Что с ним, Света? – крикнул папа.

Несколько пугающих секунд в ответ мне доносилась лишь тишина. Юра стоял в дверном проёме кают-компании, держа пистолет в поднятой руке и не поворачивая к нам головы. Похоже, он держал на мушке кого-то внутри каюты.

– Бросить оружие! – приказал он. – Сопротивление бесполезно!

Конфедераты могли появиться в любую минуту, а Свинке всё ещё не отвечал мне. Наконец в динамиках шлема раздался лёгкий шорох.

– Жив я, жив, – слабым голосом ответил он. – Оглушило меня. И руку не чувствую.

Я взглянула на его правую руку и с ужасом увидела, как по ней медленно расплывается красное пятно.

– Он ранен! – крикнула я.

– Тащите его внутрь! – приказал Юра. – И военных тоже! Быстро! Все внутрь, задраить дверь! Нам ещё оборону держать надо.

Мужчины подхватили Свинкса подмышки, за ноги и быстро понесли в кают-компанию. Аккуратно прислонили его к стене сразу за дверью. Вернулись за обездвиженными конфедератами, не слишком церемонясь, затащили внутрь и их тоже.

Глава семнадцатая. Готовимся к обороне

Я забежала в кают-компанию и встала на колени возле Свинкса. Сквозь стекло шлема были видны его глаза: обычно колючие, а сейчас жалостливые. И щеки казались неестественно белыми.

– Сними ему шлем, и скафандр тоже снимай! – скомандовал Юра.

Сначала он убедился, что створки дверей плотно закрыты, и только этого шагнул ко мне и склонился над раненым.

– Вы как? – спросил он Эрика.

Свинке слабо улыбнулся. Я торопливо сняла ему шлем, начала отстёгивать зажимы скафандра.

– Пропустите меня к раненому! – требовательно сказал высокий женский голос. – Я врач! Кто-нибудь, принесите сюда аптечку!

Подбежавшая красивая женщина мягко отстранила меня от Свинкса, начала аккуратно высвобождать его плечо от космического костюма. Я поняла, что профессионалу лучше не мешать, и просто ободряюще улыбнулась Эрику.

– Вы настоящий герой! – сказала я. – Горжусь вами! И вы достойны своего отца-офицера!

Свинке улыбнулся, закрыл и снова открыл веки.

– Вас сейчас доктор перевяжет, всё будет хорошо! – пообещала я и вдруг вспомнила, что до сих пор не увидела маму и Сумунгуса. В пылу боя самое главное вылетело из головы!

Я вскочила и обвела взглядом кают-компанию, удивляясь, как сильно здесь всё изменилось со времени моего последнего посещения. Составленные горой столы, сваленные у стены кухонные принадлежности и скатерти, перевёрнутые стулья. Несколько мужчин вяжут руки временно обездвиженным спецназовцам. В ближайшем углу, под дулами направленных на них станнеров, стоят четверо конфедератов. Оружия при них нет: они демонстрируют пустые ладони. В одном из военных я узнала капитана Максэливана, того самого, что по-человечески отнёсся к нам тогда, на боевом катере. Хотя мы были бесправными пленниками. Капитан тоже взглянул на меня и нашёл в себе силы на какое-то мгновение приветливо улыбнуться. Правда, потом сразу стёр улыбку с губ и вопросительно посмотрел на Юру.

А потом я перевела взгляд на пассажиров, ещё пару минут назад бывших заложниками – перепуганных, с загнанными взглядами, жмущихся возле дальней стены друг к другу.

– Света! – крикнула мама, пробиваясь ко мне через толпу пассажиров.

Я побежала ей навстречу.

– Мамочка! – шептала я, обнимая её и Сеню, которого она прижимала к груди.

– Доченька, как же я за тебя волновалась!

Я посмотрела на её уставшее лицо, на припухшие круги под глазами, на сбившуюся причёску, и сердце у меня дрогнуло от жалости.

– Прости меня! – попросила я сквозь слёзы. – Я виновата!..

– Всё хорошо, доченька, – успокоила меня мама. – Теперь всё будет хорошо. Вот твой Сумунгусик!

Мама горделиво продемонстрировала его мне на вытянутых руках.

– Не расстаёмся с ним! Он тут такого натворил от страха и переживаний! Перепугал всех, я сама от неожиданности так кричала!

Я бережно приняла у неё Сумунгуса, прижала к груди и поцеловала, чувствуя знакомую шершавость его тёплой кожи. Глазки Сенечки были широко раскрыты. Голова закружилась от чувства лёгкой эйфории. Наверное, мне передались его эмоции.

– Ты даже не представляешь, что ты для нас сделал, Сенечка, – шепнула я ему. – Мы тебе очень-очень обязаны!

– Прости нас, дорогая, – сказал, подходя к маме, отец. – Прости, что так долго.

Он обнял маму, и они стояли некоторое время, обнявшись, и что-то тихо шепча друг другу.

В это время за моей спиной раздался резкий неприятный звук, и я обернулась. Звук доносился из коридора. Похоже, адмирал и его люди пробуют, насколько крепка дверь в кают-компанию. Вовремя мы успели, ещё минута – и нас застали бы врасплох.

Юра сделал пару быстрых шагов к нашим пленникам.

– Связать им руки, – приказал он.

– Не надо, – громко сказал капитан Максэливан. – Мы вам не враги.

– Хотите сказать, это не вы в нас стреляли, да так, что мы из-за угла выглянуть не могли? – с усмешкой спросил Юра.

– Не мы, – подтвердил капитан. – Мы отказались стрелять и вообще воевать с гражданскими.

– Хотите сказать, что вас спросили, вы отказались, и адмирал сказал, мол, хорошо, не хотите, как хотите? Думаете, я в эти сказки поверю?

– Адмирал хотел нас запереть в одной из кают. Но потом решил, что лучше использовать провинившихся в качестве стюардов. Провинившихся лишь в том, что не захотели марать честь космофлотчиков, направляя оружие на женщин и детей. Тем более что в нашем прямом качестве пилотов мы ему пока не были нужны – ваш старший помощник успел запереться в рубке.

– И что же вы в качестве стюардов делали? – всё ещё недоверчиво спросил Юра.

– Всё, что требовалось. Разносили пайки и воду. Помогали тем, кому становилось нехорошо.

– Правду они говорят? – спросил гардемарин.

– Да, – подтвердила мама, и стоявшие ближе других пассажиры согласно закивали. – Этих четверых с оружием в руках не видела.

– А не зазорно было вам работу стюардов выполнять? – спросил Юра.

– Я понимаю, вы хотите понять, адекватны ли мы, можно ли нам доверять, – спокойно сказал капитан. – Я и мои коллеги никогда не служили в спецназе. Мы изначально составляли лётный состав боевого катера «Неуловимый». Это что касается нашего отличия от остальных. Теперь, что касается вашего вопроса: нам не было зазорно. Честь мундира не запрещает нам помогать пассажирам. По большому счёту, космофлот должен служить обществу, а не наоборот.

Из коридора снова донёсся стук, скорее даже скрежет.

– Хорошо, – решил Юра. – Положусь на ваше слово офицера. Продолжайте помогать пассажирам. А для того, чтобы помочь им – помогите нам. Всю мебель и вообще всё, что есть в кают-компании, надо собрать в баррикаду. Очень скоро нам придётся защищать всех здесь присутствующих от ваших друзей.

– Не думаю, что это хорошая идея, – возразил капитан Максэливан. – Если начнётся стрельба, гражданские могут пострадать.

– Вы что нам, сдаться предлагаете?

– Возможно, на определённых условиях.

– Не заставляйте меня изменить своё решение относительно вас, – резко сказал Юра. – Просто помогайте пассажирам, большего не прошу.

Очень быстро гора столов, стульев и шкафов с посудой превратилась в некое подобие баррикады между дверьми и пассажирами. Но Юра на этом не успокоился и приказал укрепить фланги баррикады автоматами с напитками. Тем временем скрежет в коридоре усиливался, а потом внезапно затих. Зато дверь в одном месте начала менять цвет: появилась яркая красная точка, которая начала постепенно расти.

– Дверь плавят! – с досадой сказал отец.

– Ну что ж, пришло время драться, – негромко сказал Юра.

– Помогите мне перенести раненого вглубь комнаты! – попросила врач. – Прежде, чем тут стрельба начнётся.

– Не надо, – слабым голосом сказал Свинке. – Я сам.

Я взглянула на него и едва узнала: настолько бледным он сейчас был. Скафандр с него уже сняли, свитер и рубашку тоже. Плечо было крепко перевязано белоснежными бинтами, сквозь которые уже начинал проступать алый цвет.

– Не слушайте его. Помогите, он сейчас неадекватно оценивает свои силы.

– Это вы неадекватно оцениваете мои силы! – вспылил Свинке, и мне сразу стало спокойнее от этой привычной интонации. – Дайте мне мой станнер! И верните свитер.

Юра посмотрел на него с сомнением, а потом кивнул доктору.

– У нас на счету каждый боец. Помогите ему вернуться в строй.

– А я запрещаю! Я врач!

– А я командир. Сожалею, но у нас нет времени спорить. Помогите ему.

С этими словами Юра подошёл к коммуникатору на стене возле двери. Пробежался пальцами по сенсорам. В воздухе возникла пока пустая сфера галасвязи.

А ещё через несколько секунд в ней возникло лицо старпома Салова. Он был в ярости!

– Звягинцев, что ты творишь?! Доложи немедленно, что происходит! Что ты делаешь на «Есенине»? Я что приказал?

– Дмитрий Константинович, докладываю! Приказ не получил, помехи связи. Принял решение стыковаться и пробиваться к пассажирам с целью лишить адмирала возможности нас шантажировать!

– Откуда весь этот зоопарк взялся? У меня дэжавю случилось, как тогда, на подлёте к Марсу, когда Сумунгус учудил.

– Так точно, это его работа. Света специально с ним контакт установила, чтобы он сумятицу внёс и позволил нам пробиться к цели.

– Сумунгус всё ещё на борту?!

– Дмитрий Константинович, важно то, что в настоящий момент кают-компания находится под нашим полным контролем, люди в безопасности.

– Поговорим о Сумунгусе после. А в какой безопасности могут быть пассажиры, когда я с камер наблюдения вижу, что они лазерный резак подогнали! Ещё десять-пятнадцать минут, и сделают дырку. Потом пять минут на остывание – и они ворвутся к вам! Ты подумал, что будешь делать?

– Мы будем драться, – твёрдо сказал Юра. – У нас есть, чем их встретить.

– Тоже мне, герой нашёлся! Ты же ставишь под угрозу жизни пассажиров! Идёт переговорный процесс!

– Простите, Дмитрия Константинович. Но разве это не вы сказали полчаса назад, что адмиралу доверять нельзя?

Старпом замолчал. Видно было, как он вздохнул.

– Ладно. Помощь уже идёт, капитан Толкачёв послал сообщение по рангу «красный» – сам знаешь, он зарезервирован для боевых действий, нападения террористов и захвата заложников. Спецназ прибудет либо с Земли, либо с Марса – намного раньше, чем истечёт данное адмиралом время.

– Именно из этого я и исходил, принимая решение.

– Но вы не продержитесь это время! – воскликнул старпом. – Даже если мы с гардемарином Ветринцевым выскочим из рубки и ударим конфедератам в тыл – просто поляжем все, задачу не выполним.

– Дмитрий Константинович! Не надо покидать рубку. Просто доверьтесь нам. Мы продержимся до прибытия спецназа!

– Обещай мне одну вещь, Юра, – настойчиво сказал старпом. – Если увидишь, что шансов слишком мало – не будешь рисковать жизнями пассажиров. Прекратишь сопротивление. Если надо будет сдаться – значит, выкинешь белый флаг. Специально не приказываю, а прошу. Чтобы у тебя вдруг помехи в связи не случились. Обещай мне!

– Я обещаю вам, Дмитрий Константинович, – твёрдо сказал Юра.

– Я пока узнаю у капитана «Грома», нет ли новостей с Земли. Кстати, он уже начал эвакуацию людей с вашего астероида. Первые два катера отправились по указанным вами координатам.

– Отличная новость! – обрадовался Юра. – Расскажу остальным! Это поднимет людям настроение.

– Давай. И помни обещание! Конец связи.

Юра отключил коммуникатор и обернулся. Щёки у него пылали. Но глаза светились упрямой решимостью.

– Ты ведь не собираешься сразу поднять белый флаг? – негромко спросил Свинке. За это время врач успела аккуратно натянуть на него свитер.

– Нам бы только ночь простоять, да день продержаться, – с улыбкой ответил Юра. – Не волнуйтесь, Эрик. Мы ещё повоюем.

– Тогда командуйте! – просто сказал отец.

– Пассажирам просьба отойти к дальней стене каюты! – громко сказал Юра. – Мужчин прошу пройти вперёд, к баррикаде. Предлагаю бить их станнерами. Постараемся избежать жертв, огнестрельное оружие будет только у меня и у капитана Максэливана.

– Увольте меня, – возразил капитан. – Я отказался стрелять, будучи за конфедератов, не стану стрелять и на другой стороне.

– А если стрелять будут в вас? – осведомился Юра.

– Я не возьму в руки оружие.

– Хорошо, тогда отходите назад. Не мешайте, по крайней мере.

Мужчины заняли огневые позиции за баррикадой, гражданские отошли назад, а я осталась неподалёку от Юры, прижимая к груди Сумунгуса. Мы с ним постараемся своё оружие применить – оптические иллюзии. Сейчас все средства хороши, чтобы конфедератов задержать. Алая точка на дверях давно уже превратилась в кружок размером с блюдце и проделала путь примерно в метр. И сейчас этот кружок продолжал понемножку двигаться – военным нужно прожечь дыру, в которую пролезет взрослый мужчина. Я молча, как и все в кают-компании, следила за продвижением этого алого пятнышка, мысленно подсчитывая, сколько времени пройдёт, прежде чем конфедераты прожгут дверь и ворвутся внутрь. К сожалению, двери кают-компании не были такими прочными, как в командном центре. Врядли инженеры предполагали, что ресторан кто-то будет брать штурмом.

Внезапно с лёгким щелчком каюта погрузилась в темноту. Алый кружок на двери остановился, а потом начал понемножечку темнеть. Среди пассажиров раздалось несколько испуганных возгласов.

– У Миши получилось! – восхищённо воскликнул Юра, и добавил, уже громче, чтобы все слышали: – Энергию вырубили гардемарин Минкович с помощником, по нашему плану мы должны были прорваться в кают-компанию, а они – в отсек распределения энергии. Теперь на какое-то время мы в безопасности: их резак без энергии не сможет работать. Ура!

– Ура! – подхватила я, а вслед за мной и вся наша небольшая «группа захвата».

Только бы ребята поскорее оттуда ушли, задраив отсек. Сейчас адмирал на них всю свою армию нашлёт. А нам остаётся только ждать.

Глава восемнадцатая. Всё пошло не так

Кают-компания выглядела сказочно, почти мистически, освещённая лишь редкими синими аварийными огоньками. Вот уже около часа рядом с нашим убежищем царила относительная тишина. Лишь иногда слышны были отрывистые команды по ту сторону дверей да топот тяжёлых ботинок по палубе. Никто не пытался, да и не мог, по всей видимости, резать дальше проход в кают-компанию. Отключение энергии лишило корабль не только света, но и вентиляции. За час воздух ощутимо изменился, стал тяжёлым, застоявшимся. Температура тоже поднялась – мне было жарко.

Мы сидели прямо на палубе на сваленных в беспорядке скатертях, прислонившись спинами к стене. Могла ли я подумать, отправляясь в круиз, что буду вот так сидеть в полумраке кают-компании, в каких-то нескольких тысячах километров от Сатурна. Слева от меня устало вздыхает мама, справа – отец. На руках уютно устроился Сеня, похоже, задремавший от перенапряжения и потери сил. Кора была влажной – его организм пытается избавиться от избытков тепла.

– Почему ты мне ничего не сказала? – непонимающе спросил отец, показывая на Сеню. – Оставила его, прятала ото всех. Не доверяешь мне?

Я замялась, не решаясь сказать правду. Наконец выдавила из себя:

– Боялась, что ты… перестал бы меня уважать. Я же обещала отдать Сумунгуса ребятам с Марса.

– Глупенькая, – с улыбкой сказал отец. – Тебе нужно было попробовать. При наличии убедительных аргументов, я бы всегда тебя понял, как учёный учёного.

Я всхлипнула:

– И только?

– Ну конечно же, я в любом случае на твоей стороне, потому что я твой отец! Даже если бы ты была и не права. В конце концов, каждый человек имеет право на свои ошибки. Главное, не повторять их дважды.

– А ты считаешь, что моих аргументов на тот момент хватило бы, чтобы ты понял и поддержал меня, как учёный?

– Аргументов хватало. Другое дело, я дал слово капитану, что Сумунгуса оставят на Марсе. Так что не знаю, как бы я поступил. Слово нарушать нехорошо.

– Вот видишь! – торжествующе сказала я. – Значит, правильно я тебе ничего не сказала!

– Получается, да, – засмеялся отец.

– А что бы мы без Сумунгуса делали? – риторически спросила мама.

– Да, сдаюсь, – засмеялся отец. – Ты правильно проинтуичила, Светик. Честно говоря, своему чутью надо доверять, так что я очень даже тобой доволен. Хотя мне и предстоит ещё неприятный разговор про Сеню со старшим помощником.

В этот момент с лёгким щелчком кают-компанию залил яркий свет, больно ударивший по глазам.

Отец вскочил на ноги, сделал несколько шагов в сторону баррикады. Я тоже встала и первым делом посмотрела на дверь. Словно прочитав мой беззвучный вопрос, на двери снова наметилась яркая точка. Ещё несколько секунд – и она опять поползла по окружности намеченной конфедератами дыры в двери.

– Внимание! – громко сказал Юра. – Занять позиции!

– Миша дал нам всем целый час, – задумчиво сказал Свинке.

Он не стоял, а сидел возле баррикады на стуле, берёг силы, пока была возможность.

– Надеюсь, они послушались приказа и просто задраили дверь отсека, а сами укрылись в другом месте. А может, они ещё и вывели из строя распределительный щит, потому конфедераты так долго копались.

– Узнаем, – пожал плечами Свинке.

Алое пятнышко проделало своё путешествие до конца, и теперь на двери точно вырисовался высокий прямоугольник.

– Пассажирам отойти назад и лечь на палубу! – приказал Юра, поднимая пистолет. – Бойцы, приготовиться!

Стоять и смотреть, ничего не делая, было выше моих сил. Я знаю, чем помочь. Нужно забить пространство между нами и ними видениями. Тогда они просто не увидят, куда стрелять. Я отошла подальше, села на палубу, прислонившись спиной к стене, и погладила Сеню.

– Ну что, дорогой? Нужно ещё раз помочь нашим ребятам.

Дверь издала страшный грохот и скрежет, когда с той стороны стали толкать вырезанный кусок обшивки. Мне даже пришлось заткнуть пальцами уши и крепко зажмурить глаза, иначе я просто не смогла бы сосредоточиться на главной задаче: контакте с Сеней. И всё равно глухой стук выпавшей в кают-компанию секции двери был мне отчётливо слышен, как и вибрация палубы от падения тяжёлого куска металла. Сейчас начнётся стрельба… Сенечка, покажи им всё, что ты помнишь, всё, что видел за последнее время.

В открывшемся проёме показался конфедерат, и почти одновременно между дверью и баррикадой начал сплетаться из воздуха и приобретать плотность настоящий контрабандистский рынок. Лотки с товаром, разномастные торговцы, диковинные покупатели. Однако миражу не суждено было обрести плотность: один из конфедератов взмахнул рукой, и над баррикадой, под самый потолок вспорхнул зловещий матовый шарик.

– Глаза! – закричал Юра так громко, что даже сквозь заткнутые уши я смогла услышать его голос.

Рефлексивно зажмурилась и наклонила голову к полу. И в этот момент надо мной раздался раскат грома, и вспыхнула сверхновая. Нестерпимо яркий свет больно ударил по сетчатке, несмотря на все мои предосторожности. Тепловая волна прокатилась по каюте, так что у меня мгновенно выступил пот на лбу. Я судорожно облизнула губы – они были солёными. В ушах звенело, и стоял лёгкий монотонный гул, я отняла от них руки и протёрла глаза. Перед ними плавали крупные белые пятна. Что это было? Осторожно открыв веки, я осмотрелась по сторонам. Со всех сторон доносились стоны, люди лежали на полу, зажав голову руками. Некоторые протирали глаза, кто-то массажировал ладонями уши. Из защитников остались на ногах только двое: Юра и мой папа. Остальные сидели на полу и, подобно другим пассажирам, пытались привести себя в норму. Свинке так и остался на стуле, уронив голову на колени.

Сенечка лежал у меня на коленях, сквозь поры в коре все его тельце покрылось маленькими росинками. Он дрожал мелкой, неровной дрожью. Я взглянула поверх баррикады: видение рынка контрабандистов исчезло.

В кают-компанию сквозь дырку в двери пробирались конфедераты. Не теряя времени, они подбегали к нашим защитникам, пользуясь их временной беспомощностью, укладывали на палубу лицом вниз, заламывая при этом руки за спину и быстро связывая длинными пластмассовыми полосками. Сопротивляться пытался лишь Юра, но силы были неравными: трое десантников скрутили его очень быстро. Не так я представляла себе штурм кают-компании. Мы не смогли продержаться и минуты, хотя собирались долго её оборонять. Надо признать, конфедераты действовали эффективно: очень быстро, слаженно и без потерь.

В ушах немного звенело, перед глазами ещё плавали светлые точки, но в целом я, по сравнению с другими, очень легко отделалась. Аккуратно встала на ноги, прижимая Сенечку к груди. Он всё ещё дрожал, а кора всё так же была влажной. Не знаю, был ли он в сознании. Хотя я за время нашего знакомства чисто с научной точки зрения так почти ничего о его сознании не узнала. Сумунгус, по большому счёту, оставался для меня такой же загадкой, как и в начале нашего знакомства. Одно я могла сказать точно: я научилась чувствовать, когда ему хорошо и когда плохо. Сейчас ему было очень, очень плохо.

И виноват в этом адмирал, который как раз важно забирался в кают-компанию через дырку в дверях. Подобострастный адъютант или просто боец бросил на нижний край дыры скатерть, чтобы его высокое начальство ни в коем случае не порезалось и не обожглось. Адмирал встал посреди кают-компании, победно оглядываясь и благосклонно выслушивая доклад офицера. Заметив меня, слегка кивнул головой. С довольно-таки самодовольным лицом. Тщеславный вояка!

– Разыщите мне их предводителя, молодой такой гардемарин, – приказал адмирал.

Юру разыскали, поставили на ноги, подвели ближе к Рэндоу.

– Ну что, мальчик, убедился, что со мной бесполезно тягаться?

Гардемарин молчал. Лицо его выражало презрение.

– Ты, конечно, доставил кое-какие хлопоты. И с твоим рейдом на кают-компанию, и особенно с выводом из строя распределительного щита в энергетическом отсеке. Нашим специалистам пришлось повозиться, чтобы восстановить распределение энергии. Диверсантов твоих мы схватили, их сейчас допрашивают. А вот кто тебе помогал сразу после стыковки с кораблём, я бы хотел сейчас выяснить. Кто напустил по кораблю всех этих ползающих, бегающих и летающих тварей? Точнее, их проекции. Кто нам чуть мозги набекрень не свернул?

Юра помолчал несколько секунд, а потом спокойно сказал:

– Использование боевых свето-звуковых гранат запрещено послевоенной марсианской конвенцией по итогам расследования военных преступлений Межпланетной войны!

– Прошу прощения, – ухмыльнулся Рэндоу. – Я, знаете ли, отсутствовал лет пятьдесят, никто не ставил меня в известность о вашей конвенции. Там, наверное, ещё много чего интересного, но оставим ознакомление с ней на потом. Повторяю вопрос: кто помогал показывать нам весь этот цирк?

Юра молчал.

– Капрал, простимулируй его, мне нужен ответ.

Стоявший за спиной адмирала капрал, тот самый, что приставлял мне пистолет к виску, сделал несколько шагов вперёд и резким движением ударил Юру в живот. Гардемарин согнулся, судорожно глотая ртом воздух. Тогда капрал ударил его кулаком по лицу. От силы удара Юра упал на палубу, так и не издав ни звука. Капрал сделал ещё шаг, и занёс было ногу для удара, но адмирал его остановил:

– Погоди, не надо. Тут же дети. А они такие нежные создания. Правда, девочка?

С этими словами адмирал навёл на меня холодный, враждебный взгляд. Его губы, растянутые в саркастической улыбке, в сочетании с этими жёсткими, не выражающими эмоций глазами, пробуждали внутри меня безотчётный страх. И всё же я постаралась унять лёгкую дрожь в коленях, вместо этого прислушиваясь к другим ощущениям: во мне закипала настоящая ярость при виде того, как адмирал поступает с людьми. Тем более дорогими мне людьми.

– Оставьте Юру в покое! – сказала я как можно более грозно.

Адмирал заулыбался ещё шире.

– А то что? Ты напустишь на меня армию плюшевых мишек? Или поцарапаешь острыми коготками? А может, хочешь огреть адмирала Рэндоу сухим поленом по голове?

Сеня дрогнул у меня в руках.

– Вы преступник, и вас очень скоро накажут! Лучше бы вы лежали и дальше в своём анабиозе, таких как вы нельзя в свет к нормальным людям выпускать.

Лицо адмирала внезапно перекосила гримаса ненависти.

– Насчёт наказания ты зря заговорила, девочка. Сначала я хотел тебя просто увести, чтобы ты не видела, как большие дяди разговаривают. А теперь думаю, что тебя и вправду надо наказать. В воспитательных целях.

С этими словами адмирал повернул правую руку ладонью вверх, и капрал услужливо вложил в неё пистолет.

– Отставить, капрал. Не буду я в ребёнка стрелять. Дай нож.

Капрал выхватил из ножен на поясе устрашающих размеров нож и вложил в руку адмирала вместо пистолета. Рэндоу хищно улыбнулся и не спеша пошёл ко мне. Я вдруг почувствовала, что колени отказываются держать меня и, вскрикнув, прислонилась спиной к баррикаде.

Однако ещё через мгновение между мной и приближающимся адмиралом вдруг возникла красивая темноволосая женщина в алом бальном платье. В руках она держала собранный веер. Она быстро оглянулась по сторонам – и профиль её показался мне смутно знакомым. А потом она протянула руки к адмиралу, сделала пару шагов в его сторону.

– Это же Синди Шэйк! – услышала я восхищённый шёпот капрала.

Даже я слышала эту фамилию – одна из самых ярких звёзд кино конца прошлого века. Трагически погибла в самом начале войны, когда её космическая яхта, возвращалась из марсианских гастролей, случайно попала под обстрел земных военно-космических сил. Я смотрела несколько фильмов с её участием, очень талантливая актриса. Откуда Сеня взял её образ? Он её точно никогда не видел. Ответ пришёл сам собой: достаточно было взглянуть на адмирала. Я не видела лица Синди, зато хорошо видела, какое впечатление она произвела на Рэндоу.

Он отступил на несколько шагов, лицо его побледнело, а на щеках появился нездоровый румянец. Вместе с этим он как-то весь подтянулся, выпрямился, стал стройнее и, казалось, моложе. На какое-то мгновение мне показалось, что передо мной вообще другой человек – интеллигентный, культурный, галантный. Рука Рэндоу разжалась, и десантный нож выпал из неё, глухо звякнув о палубу.

– Адмирал, вы в порядке? – тревожно спросил капрал, нехотя отрывая взгляд от актрисы.

Но Рэндоу не слышал его. Они с Синди шагнули навстречу друг другу, их протянутые руки на мгновение встретились. А потом руки адмирала прошли сквозь бесплотный образ Синди, ухватив лишь воздух.

– Нет! – закричал Рэндоу. – Нет! Нет! Нет!

Он размахивал руками, то показываясь из проекции актрисы, то снова скрываясь в ней, как в облаке дыма. Его глаза воспалённо блестели, резко выделяясь на бледном лице. Наконец он взял себя в руки и оглянулся по сторонам, словно вспоминая, где он и чем занят. Потом его взгляд остановился на мне и, наконец, на слегка подрагивающем Сумунгусе.

– Я знаю, кто здесь развлекается, – негромко сказал Рэндоу, но от его слов у меня мурашки побежали по спине.

Он резко шагнул ко мне и двумя руками схватил Сеню. Я ещё сильнее прижала его к груди, но адмирал резко рванул на себя так, что я не удержала равновесие и полетела головой вперёд на палубу, больно ударив локоть. Обернувшись, я увидела, как адмирал крутит Сеню в руках, рассматривая со всех сторон.

В коридоре тем временем раздался какой-то шум, топот. В дыру в двери пролез конфедерат, подбежал к адмиралу с докладом. Я не расслышала слов, так как он говорил прямо ему на ухо.

– Возьми всех людей! – раздражённо приказал адмирал. – Открывайте огонь на поражение! Хватит с ними цацкаться! Пора дать им понять, с кем имеют дело.

– Так точно, мой адмирал! – крикнул конфедерат и снова исчез в коридоре.

– Капрал, организуйте на всякий случай оборону кают-компании, – приказал адмирал. – Похоже, у нас незваные гости.

– Слушаюсь! – крикнул капрал, и щека его непроизвольно дёрнулась в нервном тике. – Слушай мою команду! Каждому взять по одному гражданскому и поставить перед собой! Отойти за баррикаду! Оружие к бою!

Конфедераты забегали, выполняя его команды. Адмирал, тем временем, казалось, полностью ушёл в свои мысли, продолжая рассматривать Сумунгуса.

– С виду обычное полено, а на самом деле – чудовище! – сказал он.

– Оставьте Сеню в покое! – крикнула я. – Он никому не причинил вреда!

– Как сентиментально, – сказал адмирал со зловещей улыбкой. – Он причинил армии Конфедерации достаточно вреда, чтобы за это ответить. Ну что ж, сейчас посмотрим, как горит эта деревяшка.

С этими словами Рэндоу поставил Сеню на стул и достал из кармана маленький металлический предмет. С лёгким щелчком из предмета вырвался язычок пламени. Адмирал медленно поднёс руку к коре Сумунгуса.

– Нет!!! – закричала я, бросившись к адмиралу и стараясь сбить его с ног.

Язычок пламени, уже лизнувший было Сенину кору, вырвался из руки адмирала и отлетел в сторону. Я упала на Сумунгуса, закрывая его своим телом.

– Отпусти его, – крикнул адмирал.

Я обернулась к Рэндоу, гневно глядя ему прямо в глаза:

– Нет!

Шум в коридоре нарастал, раздались автоматные очереди.

– Господин адмирал! – капрал подбежал к нам. – В коридорах бои. В целях безопасности – отойдёмте за баррикаду!

– Времени нет, – сказал Рэндоу, глядя на меня холодными глазами и вытягивая из кобуры пистолет. – Отойди от этого куска дерева!

– А то что? – в сердцах крикнула я, чувствуя, как страх внезапно оставил меня, отступил и отпустил. – Хотите стрелять? Стреляйте!

– Света! – крикнули одновременно отец с мамой. Я не видела их, только услышала, как отец вскрикнул, наверное, получив удар от конфедерата.

– Даю три секунды, – зловеще сказал Рэндоу. – Или он, или ты.

– Ну стреляйте же! – крикнула я, поворачиваясь к Рэндоу и поднимаясь на ноги, плотно прижимая Сеню к груди.

Выстрелы раздавались уже совсем близко, несколько шальных пуль залетели в дырку в двери и вошли в потолок. Пассажиры испуганно закричали.

– Хорошо, я давал тебе шанс, – согласился адмирал, поднимая пистолет и наводя его на меня.

Внезапно со стороны двери донёсся громкий требовательный окрик:

– Бросить оружие! Так и знал: ни на что ты, кроме как с детьми сражаться, негоден!

Адмирал резко крутанулся на каблуках и навёл пистолет на дверь. В этот момент в проёме мелькнула чья-то фигура, одетая в блестящий скафандр повышенной защиты. Ещё через несколько секунд она уже была в кают-компании.

– Огонь! – скомандовал адмирал и первым выстрелил в неё.

И ещё раз, и ещё, адмирал продолжал стрелять, пока магазин пистолета не опустел. Его бойцы открыли по фигуре огонь из автоматов, но они не причиняли пришельцу никакого видимого вреда, разве что заставили невольно сделать несколько шагов назад и упереться спиной в переборку. Наконец, стрельба прекратилась, и фигура снова сделала шаг вперёд.

– Не тратьте зря силы, – произнёс пришелец, и я поняла, что голос доносится из скрытых динамиков в основании шлема. – Эту защиту вам не пробить. Вы с такими технологиями ещё не знакомы. Бросайте оружие.

Глава девятнадцатая. Два адмирала

За первой фигурой в зияющей дыре стали появляться другие, быстро разбегаясь в стороны от двери и беря конфедератов на прицел. На рукавах скафандров виднелись флаги Марсианской Федеративной Республики. Бойцы Рэндоу застыли, ожидая приказа командира. Пассажиры, чувствуя, что злоключения заканчиваются, несмело заулыбались, начали вставать с палубы.

Адмирал коротко глянул по сторонам, прищурился, улыбнулся презрительно. Подумал несколько секунд и бросил пистолет на палубу.

– Ладно, парни, бросьте оружие! – приказал он.

Я почему-то сразу подумала, что это последний приказ, который он отдаёт своим людям. По крайней мере, в звании адмирала. Вот такой вот венец карьеры. Эта же мысль, похоже, пришла в голову и нашему освободителю в серебристом скафандре. Подождав, пока последний конфедерат бросит на палубу своё оружие, он снял шлем скафандра, и я узнала известного всей Солнечной системе Александра Каменского, адмирала Космического флота повстанцев, первого Президента Марсианской республики!

– Ты?! – поразился Рэндоу.

– Я, Вилли, кто же ещё. Рад, что узнал. Хотя я довольно сильно изменился.

Я быстро прикинула в уме: если адмиралу Рэндоу на вид около пятидесяти, и за пятьдесят лет он не изменился ни на грамм, то для адмирала Каменского эти годы не прошли даром. Помню, он был очень молодым командующим флота, но всё равно ему было за тридцать. Значит, сегодня ему за восемьдесят. Надо признать, что он выглядит очень даже молодцом в свои годы!

– Вот так встреча! Ну что, ты все эти годы наслаждался покоем и тем фактом, что я исчез и оставил тебя в покое?

– Честно говоря, Вилли, – устало сказал Каменский, – я был уверен, что ты исчез навсегда. Иногда жалел, что мне не представилась возможность поговорить с тобой по душам перед той битвой. Но всегда считал, что судьба распорядилась так, как лучше.

Рэндоу снова задумался, а я потихоньку взяла Сенечку в охапку и отбежала подальше, к маме, прислонившись к ней спиной. Она немедленно приобняла меня. Спецназовцы с Марса тоже не теряли времени, сопроводили конфедератов в дальний пустой угол кают-компании и усадили там на пол. Связывать им руки не стали, зато сами стали по периметру с оружием наперевес. Ещё пара военных освобождали руки наших связанных защитников, помогая им подняться.

– Ну что же, как видишь, я всё ещё жив, – наконец, сказал адмирал. – Хотел убраться из Солнечной системы куда подальше и начать новую жизнь. Только, похоже, не судьба. Давай, говори, что ты там мне хотел сказать.

– Ответь мне на самый главный вопрос, Вилли, – попросил Каменский, пряча оружие в кобуру. – Почему ты не капитулировал? Почему пошёл на генеральное сражение, зная, что силы неравны, что погубишь напрасно своих и моих людей?

– Ты врёшь, Алекс! – воскликнул Рэндоу. – У меня было превосходство в количестве и классах кораблей! Это ты должен был запросить мирные переговоры. Мы разделили бы сферы влияния, Конфедерация сохранила бы суверенитет хотя бы над Поясом астероидов! Но нет, тебе и твоим покровителям с Земли не нужен был мир, вы не любите делиться ни деньгами, ни властью! И оставлять тысячи профессиональных кадровых военных Конфедерации в живых тоже не хотели! Это вы – военные преступники!

– Это ложь!

– Это правда! Ты забыл, как тебе удалось победить? Забыл о своём тайном оружии, нарушающем все существовавшие конвенции и правила ведения войны? Это ты одним выстрелом уничтожил наш флагман и всех, кто на нём находился!

Адмиралы долго сверлили друг друга взглядами, затем Каменский усмехнулся и отступил на шаг.

– Как видно, не всех, – сказал он. – Тебе и твоим приближённым удалось спастись. Вам даже удалось избежать судебного процесса над военными преступниками в Марсограде. Впрочем, он не имеет срока давности. И вы будете привлечены к ответственности за всё, что содеяли.

– А ты, тебя никто не судил? Тебе вообще как по ночам спится, совесть не мучает? Чем ты отличаешься от меня, жалкий мятежник? Кроме того, что я являюсь командующим Космического флота легитимного правительства Конфедерации, а ты – простой выскочка, предатель Родины, марионетка с ниточками, тянущимися на самый верх нескольких земных правительств?

– Земные правительства лишь выступили гарантами свободы и независимости Марсианской Федеративной Республики. По-твоему, когда Марс был с потрохами продан частным корпорациям, это было правильнее?

– Это ложь и лицемерие. Корпорации только инвестировали в экономику Марса. А наш флот защищал население от алчных землян.

– Это он для защиты запугивал людей возможными бомбардировками? Для их благополучия устраивал сражения боевых роботов? Хватит, Рэндоу. Я вижу, что наш разговор бесполезен. У тебя будет время подумать над всем этим перед судом. И заодно своими глазами увидеть цветущий благополучный Марсоград.

– И как много времени ты мне дашь на экскурсии, прежде чем избавиться от меня окончательно? Якобы по решению суда? Ты, кстати, не император теперь случайно?

– Я не имею влияния на суд. Я не император, я лишь был первым президентом Республики. Но и это было давно.

– Дезертир, предатель, президент. Прекрасная карьера, – презрительно сказал Рэндоу. – Ты и другие мятежники просто боролись за ресурсы, за гамма-терций. Для этого разрушили наше государство.

– Государство мы создали заново, на более справедливой основе. А месторождения гамма-терция принадлежат теперь не корпорациям, а народу Марсианской республики. За счёт него растёт благосостояние каждого гражданина, а не только кучки магнатов. Ты даже не представляешь, как всё изменилось. За пятьдесят лет мы освоили почти всю галактику, наши корабли можно встретить в самых отдалённых звёздных системах! Мы наладили партнёрские, торговые, культурные, научные связи с десятками других цивилизаций!

Я заслушалась разговором двух адмиралов, но в этот момент дверь в кают-компанию открылась, что было даже немного непривычно видеть. Последний час все пользовались лишь прожжёной дырой в двери. В кают-компанию вошли старший помощник Салов, капитан Лановой и ещё трое незнакомых мужчин, один из которых носил военную форму и капитанские галуны на рукавах. Юра немедленно вытянулся по стойке «смирно». Каменский обернулся и приветливо кивнул головой вошедшим.

– Ну вот и представитель власти прибыл, – сказал он. – И бизнеса.

– Президент Федеративной Республики Марс Джонатан Чинолли, – представился стройный темноволосый мужчина.

– Андреас Саттингер, генеральный директор корпорации «Сатор», – представился его спутник – пожилой, но очень энергичный и подтянутый блондин.

– Кавалерия прибыла, – усмехнулся Рэндоу. – Приветствую капитана Ланового. Как ваше самочувствие? А офицеры, это, должно быть, ваш старший помощник и капитан Толкачёв?

– Так точно, – кивнул старпом.

– Вы спросили о моём самочувствии, – холодно сказал капитан Лановой. – Мне уже значительно лучше, несмотря на все ваши старания.

– Не мои! – резко ответил Рэндоу.

– Вашего капрала, какая разница, – пожал плечами Лановой.

– Всё, что не убивает, делает нас крепче, – усмехнулся адмирал. – Вам теперь за это медаль дадут.

Лановой подчёркнуто промолчал.

– Адмирал Уильям Рэндоу! – торжественно сказал президент Чинолли. – Именем Марсианской Федеративной Республики вы и ваши люди арестованы на основании решений Марсоградского процесса две тысячи сто третьего года. Вам гарантировано право на защиту в суде. Вы можете сами назвать своих доверенных юристов.

– Мои доверенные юристы либо уничтожены этим предателем, – адмирал кивнул на Каменского, – либо уже давно вымерли, идиот.

– В таком случае, закон гарантирует вам защиту за счёт государственных средств. Это не будет стоить вам ни цента. Мы понимаем, что вы ограничены в средствах.

– Кстати, о наших средствах, – сказал адмирал, повернувшись к генеральному директору «Сатора». – Мы же у вас на службе! Вы нам жалованье начисляли все эти годы? Надеюсь, никаких финансовых кризисов не было, которые бы съели наши денежки?

– Я здесь как раз за этим, – Саттингер сделал шаг вперёд. – Вам действительно начислен оклад за пятьдесят два года службы. Назовите фамилии ваших людей, на их счета тоже поступят соответствующие суммы. Но мы расторгаем наши с вами контракты в одностороннем порядке. Расторжение вступит в силу через шесть месяцев с момента официального уведомления, то есть с этого дня.

– Полгода мы ещё будем получать зарплаты? – уточнил адмирал.

– К сожалению для нас, да, – подтвердил Саттингер.

– Отлично! Ребята, вы слышали, мы все богачи? – спросил адмирал.

Я оглянулась, и увидела улыбки на лицах конфедератов.

– Рано радуетесь, – заверил Чинолли. – Ваши средства будут заморожены по специальному указу президента Марсианской Республики, то есть меня. Я подписал его по дороге сюда. Когда суд вынесет вердикт, мы используем эти средства на погашение штрафов и выплаты компенсаций жертвам военных преступлений и их потомкам.

Улыбка сползла с лица адмирала Рэндоу.

– Так вам и надо, – сказала я.

Адмирал едва не испепелил меня взглядом, но ничего не сказал.

Эпилог

В командном центре собрались офицеры, высокопоставленные гости и герои операции по освобождению «Сергея Есенина». Нас с родителями и Сенечкой тоже пригласили, чему я была несказанно рада. Приятное чувство, когда после всех испытаний и переживаний люди относятся к этому, по крайней мере, с уважением. Очень рада была снова увидеть Мишу и его напарника, они пришли вместе с марсианскими спецназовцами. Правда, у Миши левая рука висела на перевязи, и лица обоих были разукрашены синяками и кровоподтёками. Конфедераты явно выместили на них свою злость за вывод из строя энергетического щита.

Несмотря на всё пережитое, а может быть, именно благодаря этому, атмосфера в рубке царила приподнятая. Офицеры вовсю шутили, пересказывая различные моменты наших героических сражений с конфедератами. На небольших столиках сервировали импровизированный фуршет с бокалами сока, шампанского и маленькими бутербродами с закусками. В кают-компании такой же фуршет организовали для пассажиров и членов команд, присутствующих на орбите Сатурна кораблей. Через некоторое время мы все должны были присоединиться к празднующим освобождение пассажирам, но пока офицеры и президент хотели обменяться информацией в узком кругу. Свинке, как всегда, не мог сидеть спокойно и приставал ко всем с вопросами, но сегодня даже на него все реагировали исключительно доброжелательно, включая капитана Ланового.

– Я так понимаю, из четырёх шлюзов три были заняты: катером «Айседора», челноками «Константиново» и «Хулиганом»? – спросил Свинке, обращаясь одновременно к Каменскому, Чинолли и Саттингеру. – А вы ведь прилетели на разных кораблях! По очереди стыковались?

– Вот ведь дотошный человек! – добродушно ответил президент Марсианской Республики. – Мне таких, если честно, иногда в правительстве не хватает. Не хотите пожить и поработать на Марсе?

– Мне и на Земле хорошо, – с учтивым полупоклоном ответил Свинке. – Но за приглашение – спасибо! Я подумаю. И всё же, вы не ответили на мой вопрос.

– Сдаюсь, сдаюсь, – шутливо поднял руки Чинолли. – Вопросов у вас много, поэтому давайте я просто подробно расскажу обо всём с самого начала. Итак, сторожевой эсминец «Фобос» сегодня дежурил на взлётном поле, когда поступила депеша от капитана Толкачёва.

Капитан Толкачёв улыбнулся и кивнул.

– Эсминец немедленно стартовал к вам, ему нужно было, как вы знаете, сначала уйти в гиперпрыжок в систему Центавра, а потом вернуться к Сатурну. А правительство, тем временем, открыло кризисный штаб, куда позвали, кроме прочих, меня и адмирала Каменского. Мы должны были при необходимости утвердить решения капитана «Фобоса». Майор Дюпон, хочу ещё раз выразить восхищение действиями ваших десантников!

Бравый офицер в полевом комбинезоне без нашивок с достоинством кивнул.

– В какой-то момент – «Фобос» ещё не добрался до места – к нам на связь вышел господин Саттингер. Он сообщил, что принял послание с челнока «Хулиган» круизного лайнера «Сергей Есенин», и что его содержание слишком фантастично, чтобы в него сразу поверить. Запросил официального подтверждения. Мы подтвердили, что «Сергей Есенин» захвачен неизвестными вооружёнными людьми, но личность их предводителя для нас тоже была загадкой.

– Я напомню твои слова, Джонатан, – ехидно сказал Каменский, потянувшись за новым бокалом шампанского. – Ты крикнул: «Да они там перепили или рехнулись!»

– Это был маленький эмоциональный выброс, не забывай, откуда прибыли мои предки, – смутился Чинолли. – Но так или иначе, адмирал Каменский своим авторитетом продавил немедленное решение: вылетать следом за «Фобосом», тем более что Саттингер пригласил нас на свою скоростную яхту, уже готовую к взлёту в космопорте.

– Не на свою, – поправил Саттингер. – Она принадлежит корпорации.

– Прости, я оговорился, – не стал спорить президент. – Короче, мы флипнули на космодром и немедленно стартовали.

– Тут возле Сатурна теперь перевалочную станцию открывать можно, – проворчал Свинке. – Столько кораблей в итоге собралось.

– Мы, кстати, несколько лет назад обсуждали с правительством этот вопрос, – подхватил президент. – Узел был бы неплохой тут. Но всё же из-за колец решили отказаться от затеи. К тому же на Уране уже есть космическая станция.

– Джонатан, не отвлекайся от главного, – напомнил Каменский. – Ты как раз добрался до момента, когда мы прибыли сюда по треугольнику через Альфа-Центавра.

– Да, Александр, ты прав. В общем, на счету была каждая минута, мы же понимали, что Рэндоу, если это он, способен на всё и пассажирам угрожает настоящая опасность. Когда мы появились в системе Сатурна, группа захвата майора Дюпона уже подходила к «Сергею Есенину». Мсье Дюпон, расскажете сами этот момент?

– С удовольствием, господин президент, – кивнул майор. – Теперь отвечу на ваш вопрос, сэр.

Майор слегка склонил голову в сторону Свинкса.

– Мы не стыковались, – продолжил он. – В нашей базе данных есть подробные схемы всех зарегистрированных в Солнечной системе гражданских кораблей. Мы ещё по дороге сюда наметили план действий. У вас недалеко от кормы аварийный люк имеется. Тоже шлюз, только двухместный. Мы с ребятами в боевых скафандрах подошли аккуратно на маневровых. А потом начали попарно просачиваться на борт.

– Так вы наш способ использовали, – улыбнулся Миша. – Мы поступили так же, чтобы незаметно пробраться к энергетическому отсеку.

– Вы поступили так же, как поступил спецназ правительства Марсианской республики – это уже сам по себе комплимент, – снова встрял президент. – Между прочим, я обсужу с министрами, вы получите правительственные награды. Обещаю.

– Благодарю, – усмехнулся Миша. – Мы о таком не думали, но будет приятно.

– Это поможет вашей дальнейшей карьере! – убеждённо добавил президент.

– Я лично прослежу, чтобы помогло, – пообещал капитан Лановой.

– А гардемарин Звягинцев тоже получит награду? – вмешалась я, строго посмотрев в глаза старшему помощнику Салову. – Ведь это он командовал операцией по спасению пассажиров!

Салов помолчал несколько секунд, по всей видимости, вспоминая, сколько раз Юра нарушил его приказы. Но президент избавил его от необходимости принимать трудное решение.

– Разумеется, он тоже получит награду! Заслужил! Продолжай, майор.

– Мы довольно быстро деблокировали трюм и весь пояс служебных помещений вокруг него, – продолжил рассказ Дюпон. – В одном из них нашли двух ваших ребят.

– Благодарю вас, майор, – благодарно кивнул Миша.

– К сожалению, мы немного опоздали, и вас к тому моменту успели хорошенько помять.

– Это ещё пустяки по сравнению с тем, что было бы, если бы вы опоздали ещё больше, – вставил Мишин помощник.

– Дальше мы действовали двумя группами. Первая должна была пробиться к району шлюзов и установить над ними контроль, чтобы обеспечить возможность стыковки при необходимости. Задача второй группы состояла в том, чтобы установить контроль над кают-компанией и прилегающими коридорами. Было встречено ожесточённое сопротивление, в обеих группах есть раненые. К счастью, обошлось без жертв – спасибо нашим современным средствам защиты и морально устаревшему оружию противника. В итоге обе группы выполнили поставленные задачи.

– Благодарю, майор, – сказал президент, прижав руку к сердцу и слегка поклонившись. – Когда мы приблизились, вы уже были на «Есенине». Связь с группой захвата отсутствовала, дежурный на «Фобосе» мог только подтвердить, что операция начата.

– А мы к тому времени уже эвакуировали пленников астероида на двух спасательных катерах, – подхватил капитан Толкачёв. Обе машины уже благополучно вернулись на «Гром».

– Всё происходило очень быстро, – продолжил рассказ президент. – Узнав, что капитан Лановой эвакуирован и находится на «Громе», мы кратко ввели обоих капитанов – его и Толкачёва – в курс дела и попросили прибыть на «Есенин» вслед за нами. А сами немедленно отправились туда первыми, ещё не зная, удалась ли миссия майора Дюпона.

– Я хорошо знаю майора и его ребят, потому не сомневался, что к нашему прибытию шлюзы будут под их контролем, – сказал Каменский.

– Некоторый риск был, – признал Чинолли. – Поэтому с нами отправились шесть бойцов службы безопасности «Сатора», но в итоге обошлись без их помощи. У шлюзов нас встретили люди майора. Нам оставалось лишь направиться к кают-компании, на подходе к которой мы встретились с Дюпоном и его второй группой захвата. Ну а дальше вы знаете!

– Похоже, мы успели в самый нужный момент, – дополнил его рассказ Каменский. – Пока Дюпон отдавал приказания своим людям, я увидел в проделанной дыре Рэндоу. И как он навёл на тебя, девочка, пистолет. Я решил действовать немедленно. Прости, майор, немного поломал твой план.

– Что ж, в бою не всегда действуешь по плану, – кивнул майор. – Вы действовали по обстановке, и это было правильно. Операция завершена успешно.

– Спасибо, что спасли нас, – просто сказала я.

– Мы рады, что всё получилось, – улыбнулся президент. – А теперь ваша очередь рассказывать. Про то, как вам удалось продержаться до нашего прибытия, про подвиг юного гардемарина и помощника из числа пассажиров мы уже знаем. Уверен, когда вы вернётесь на Землю, от журналистов отбоя не будет. Так что приготовьтесь рассказывать эту историю снова и снова! Скажите, как вам вообще удалось проникнуть на корабль, когда конфедераты уже захватили его. И что это за байки о зоопарке на борту? Как вы это сделали?

– Это не мы, – возразила я, показывая на Сумунгуса. – Это он!

– Это какой-то аппарат? – непонимающе спросил Чинолли. – Что это такое?

– Он живой! – обиженно воскликнула я. – Это Сеня, из рода Сумунгусов обыкновенных. Он прилетел к нам с Альдебарана!

– Ты ничего не придумываешь?

– Она не придумывает, – подтвердил капитан Лановой. – Все эти проекции – его рук дело. Этот её Сеня куралесил у нас на борту по дороге на Марс, и я приказал оставить его в Марсограде. К счастью, Света ослушалась меня. Скрывала Сумунгуса, тайно кормила и поливала его. Настоящая разведчица.

– А когда мы возвращались на корабль, Света установила с Сумунгусом контакт, и они вместе придумали весь этот зоопарк, – закончил рассказ Юра.

– Так это дерево разумно? – удивился Каменский.

– Ещё как разумно! – подтвердила я. – Поразумнее многих. Мы хорошо друг друга понимаем! Только говорить Сеня не может. Мы на мысленном уровне общаемся, образами.

– А он может нам тоже что-нибудь показать? Честно говоря, нам так легче будет поверить и представить себе его способности, – попросил президент.

– Не знаю, – сказала я, с сомнением посмотрев на Сеню. – Могу попробовать, но он вообще-то не игрушка, и кнопки включения у него нет.

Президент с Каменским доброжелательно улыбались, и я решила попытаться. Закрыла глаза, мысленно представила Сеню у себя на руках, потом нас обоих в командном центре и наших собеседников вокруг. А потом представила белого медведя, лениво переваливающегося в центре рубки. Когда мне показалось, что я рассмотрела его до мельчайших подробностей, включая большой чёрный мокрый нос, я открыла глаза, ожидая теперь увидеть медведя воочию. Однако всё было по-прежнему – гости смотрели на меня с вежливым недоумением, а медведь так и не появился. Вот ведь как неловко, Сеня заартачился именно сейчас, когда надо его способности продемонстрировать.

– Светик, если не получается, не надо его мучить, – мягко сказал отец. – Он же не игрушка и не фокусник по вызову.

И в этот момент между нашими креслами стали вырастать исполинские синие деревья. Широкие ветки брали своё начало почти под самым потолком, привольно раскидываясь в стороны и переплетаясь друг с другом. Сквозь заросли ветвей просвечивало неяркое оранжевое небо.

– Вот это да! – прошептал Чинолли.

Мы молча следили за тем, как небо быстро потемнело, пока не стало почти чёрным, и тогда в нём зажглись сотни, тысячи звёзд. Они гипнотизировали и манили, переливались разными цветами. Наконец, видение начало рассеиваться, становиться всё прозрачнее, пока не растаяло окончательно. Зрители ещё полминуты сидели молча, под впечатлением.

– Теперь вы верите? – торжествующе спросила я.

– Он уникален, – негромко сказал Каменский.

– Да, он уникален, – подтвердила я. – И ему очень нужна наша помощь.

Президент посмотрел на меня непонимающе.

– Если бы Сумунгус нам не помог, мы бы не прорвались через шлюз и дальше к кают-компании, – пояснил папа. – Адмирал шантажировал бы вас, и неизвестно, чем бы всё закончилось.

– Выходит, мы все обязаны твоему Сене! – подытожил генеральный директор «Сатора». Так чем мы его можем отблагодарить?

– Да ничего особенного, – как можно беззаботнее сказала я. – Нужно отвезти его на родную планету.

– Только и всего? – улыбнулся Саттингер.

– Да, и заодно спасти её, освободить его народ от рабства.

– Какая хорошая девочка, – усмехнулся капитан Толкачёв. – С такой подругой не пропадёшь!

– Так вы поможете Сене, как он помог всем нам?

– Светик, ты же понимаешь, что такая экспедиция – слишком дорогое удовольствие, – мягко сказала мама. – Один гамма-терций сколько стоит. Плюс нужно найти корабль, экипаж, провиант. Ты просишь невозможного.

– Когда Сеня нам помогал, он рисковал жизнью! – горячо возразила я. – Потом Рэндоу его чуть не сжёг! И Сеня при этом не спрашивал, что возможно, а что невозможно. И потом, экипаж у нас наверняка наберётся среди тех, кто нас уже знает! Правда, Юра? Ты бы полетел с нами?

– Конечно, Света, – улыбнулся гардемарин. – Если только начальство меня отпустит.

– И я, – просто сказал Миша.

– Одних никуда вас не отпущу! – сварливо сказал Свинке. – Вам же не хватает элементарного кругозора и фантазии. Я с вами.

Я победоносно оглядела окружающих. Президент и директор «Сатора» улыбались, но молчали.

– Если мне позволят, я бы с удовольствием отправился в подобную экспедицию, – подал голос капитан Максэливан. – Вторым или третьим пилотом. Во-первых, я сильно отстал за полвека, мне нужно изучить современное оборудование и набраться практики. А во-вторых, меня всё равно на Земле ничто не держит. Я на ней слишком давно не был. Думаю, ребята из моей команды тоже к нам присоединятся.

– Света, ты не можешь лететь так далеко без меня, ты же несовершеннолетняя! – веско сказал отец и подмигнул мне.

– Я смотрю, команда у нас уже есть! – засмеялся президент. – Так и быть, в знак признательности, а также дружбы народов, Республика Марс предоставит в ваше распоряжение корабль. Только с топливом проблемы, у нас бюджет таких высоких дополнительных расходов не позволяет.

– Вы знаете, – негромко сказал директор «Сатора». – Наша компания чувствует некоторую историческую вину перед народом Марсианской Республики. – Думаю, как жест доброй воли, мы могли бы предоставить и корабль, и топливо. А также группу спецназа для решения любых задач военного характера.

– Ура!! – закричала я, поднимая Сеню как можно выше. – Мы летим в экспедицию на Альдебаран!!

– А кто будет капитаном? – спросил Свинке.

– Если вы позволите, я бы предложил свою кандидатуру на эту должность, – откашлявшись, предложил капитан Толкачёв. – У меня огромный опыт работы в Службе спасения. Думаю, это именно то, что в такой экспедиции и нужно.

– Насчёт гардемаринов я с «Роскосмофлотом», конечно, договорюсь, – сказал Саттингер. – А вот насчёт вас будет сложнее. Вы же государственный служащий.

– А насчёт капитана «Грома» договорюсь со своими коллегами в правительстве я, – пообещал президент. – Ну что, Света, ты довольна? Сумунгус доволен?

Вместо ответа прямо с потолка вдруг начали падать настоящие алые розы, в огромном количестве. Я сначала испуганно отдёрнула руку, чтобы не пораниться о шипы, прежде чем поняла, что это очередная Сенина иллюзия.

– Ну что ж, – улыбнулся президент. – Я вижу, Сеня доволен.

КОНЕЦ

Оставайтесь на связи! www.sergeimatveev.ru

Оглавление

Часть первая Сумунгус обыкновенный

  Глава первая. Лучший День рождения в моей жизни

  Глава вторая. Полёт над Москвой XXII века

  Глава третья. Ответственное задание

  Глава четвёртая. Сумунгус обыкновенный

  Глава пятая. Челнок «Константиново»

  Глава шестая. Прибытие

  Глава седьмая. Экскурсия по кораблю

  Глава восьмая. Космические традиции

  Глава девятая. Урок истории на борту круизного лайнера

  Глава десятая. Откровения Сени

  Глава одиннадцатая. Разбор полётов

  Глава двенадцатая. Загадочный Сумунгус

  Глава тринадцатая. Наша с Сеней тайна

  Глава четырнадцатая. Примарсение

  Глава пятнадцатая. Марсоград

  Глава шестнадцатая. Музей Межпланетной войны

  Глава семнадцатая. Боевые роботы

  Глава восемнадцатая. До свидания, Марс!

Часть вторая Тайна колец Сатурна

  Глава первая. Сатурн

  Глава вторая. Вперёд, к кольцам Сатурна!

  Глава третья. Найти, во что б это ни стало

  Глава четвёртая. Непродуманная авантюра

  Глава пятая. Подозрительная находка

  Глава шестая. Эхо войны

  Глава седьмая. Этого не может быть

  Глава восьмая. Допрос

  Глава девятая. Вместе мы что-нибудь придумаем

  Глава десятая. Что случилось с «Хулиганом»

  Глава одиннадцатая. План спасения

  Глава двенадцатая. Лазутчица

  Глава тринадцатая. Первый бой

  Глава четырнадцатая. Идём к «Сергею Есенину»

  Глава пятнадцатая. Контакт

  Глава шестнадцатая. Штурм

  Глава семнадцатая. Готовимся к обороне

  Глава восемнадцатая. Всё пошло не так

  Глава девятнадцатая. Два адмирала

Эпилог