Как курица лапой (fb2)

- Как курица лапой (пер. Дина Валерьевна Крупская) 5275K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Энн Файн

Энн Файн

Как курица лапой

Плохая новость

Я не полный дурак. Моя глупость не достигает космических масштабов. И я не распускаю нюни, когда со мной случаются неприятности. Но должен признать, что, оглядев унылое болото, которому предстояло стать моим новым классом, я затосковал и приготовился к самому худшему.

— У меня для вас прекрасная новость!

Мисс Тейт похлопала в ладоши и обернулась к рядам направленных на меня тусклых лампочек-глаз над партами.

— В этой четверти у нас новенький, — сказала она. — Чудесно, правда? — Она одарила класс сияющей улыбкой. — Познакомьтесь. Он только что прилетел из Америки, и зовут его Говард Честер.

— Честер Говард{Здесь нужно пояснить, что в английском языке имя обязательно идет на первом месте, а фамилия — на втором, чтобы не было путаницы, поскольку фамилия может быть очень похожа на имя, как в этом случае.}, — поправил я.

Но она не слушала — бегала по комнате в поисках свободной парты, а повторять было как-то глупо. Я подумал, что, может, со временем до нее дойдет, и потащился с портфелем за свободную парту в последнем ряду, на которую она указывала.

— Это будет твой сосед Джо Гарднер, — ворковала мисс Тейт.

— Привет, Гарднер{Гарднер по-английски — «садовник». Когда переставляешь местами имя и фамилию, получается садовник Джо.} Джо, — буркнул я, усаживаясь.

Это была шутка. Но в голове у него явно такая же переваренная гороховая каша, как и у мисс Тейт.

— Не Гарднер Джо, а Джо Гарднер, — шепнул он.

Для разъяснений у меня не хватило запала.

— Ладно, — говорю. И последняя надежда с грохотом обрушилась к моим ногам. Личный рекорд по скорости (а может, и мировой, кстати). Никогда еще так быстро я не переполнялся отвращением к новой школе.

Я переезжал чаще, чем показывают «Улицу Сезам». Я ходил в школы с литературным уклоном, в спортивные, в школы, где учителя садятся на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне с твоими, и спрашивают, что ты чувствуешь. Я даже умудрился четыре месяца проучиться в школе, где никто не разговаривал по-английски. Но я ни разу так быстро не ополчался против школы, как это случилось со «Школой поместья Уолботл (смешанная)».

Ага, то еще поместье! Похоже, его дизайнер прежде строил морги и скотобойни. Стены покрашены блестящей коричневой и блестящей зеленой краской. (Этот блеск усугублял впечатление, надо вам сказать.) Окна не мылись с 1643 года. А все эти картинки по стенам намалеваны как будто поросячьей слюной.

Ладно, чего там. Идеальных мест не бывает.

Я ткнул Гарднера Джо локтем.

— Что ты можешь о ней сказать?

— Ты про кого?

Я кивнул на училку.

— Про нее, разумеется. С горшком на голове.

Он выкатил на меня глаза.

— Про мисс Тейт? Она очень хорошая.

Теперь была моя очередь выкатить глаза. Мой новый сосед маленько умом тронулся, что ли? Зануда чуть не вечность воодушевленно обсуждает, чья очередь вытирать доску или еще что-то не менее волнующее, а Гарднер Джо за нее заступается! Тут я понял, что эта школа — из разряда заведений, где все выстраиваются в очередь, чтобы открыть дверь перед учительницей, а уж если предложить им отчаянное развлечение вроде колченогого стула, они радостно проиграют в него всю перемену.

Я глянул на часы.

— Шесть часов, — тускло пробормотал я. — Еще целых шесть часов!

Джо Гарднер обернулся.

— До чего шесть часов?

— До того как я пожалуюсь маме.

— На что?

— На эту школу.

От удивления у него брови полезли на лоб.

— А чего жаловаться-то?

Он, конечно, прав. Чего жаловаться? Бесполезно.

«Женишься на женщине — женишься на ее работе», — говорит папа.

«Это не я на ней женился, а ты, — напоминаю. — Почему же страдать приходится мне?»

«Но ведь хуже будет, если ее уволят, верно? — говорит он. — Тогда мы застрянем здесь навсегда.»

Обычно меня это быстро выводит из хандры.

— Тебе здесь понравится, — говорил мне сосед Джо. — Мы много рисуем.

Я оглядел картинки, нарисованные поросячьей слюной.

— Ага. Очень мило.

— И на переменках веселимся.

— Смотрите, как высыхают лужи?

Джо удивился, но кивнул. И решительно добил меня:

— И еще мы поем по пятницам.

— Нет, серьезно? Не уверен, что смогу так долго ждать.

Но этот Джо Гарднер, похоже, являл собой зону, свободную от сарказма.

— Я и сам прямо еле-еле дожидаюсь, — сказал он. — Но не отчаивайся. Пятница наступит очень быстро.

Глаза его загорелись, будто речь шла о дне рождения или Рождестве.

— Пение по пятницам, — говорю. — Угу. Эта мысль будет согревать меня в трудную минуту.

Я глянул, как там обстоит дело с волнующим событием дня — выбором дежурного по доске.

— Значит, на том и сойдемся? — говорила мисс Тейт. — Флора — на этой неделе, Бен — на следующей.

Видать, когда решается нечто настолько жизненно важное, всегда лучше лишний раз удостовериться, что до всех дошло.

— Все согласны, возражений нет?

Я мог бы зуб дать, что ни один пустоголовый мира не испытал бы и толики интереса к дежурству по классной доске. Однако — вот это да! Я ошибался. Крепко ошибался.

Рука моего соседа взлетела в воздух.

— Мисс Тейт?

— Да, мой дорогой?

— Мне кажется, было бы хорошо, чтобы Говард…

— Честер, — поправил я, не удержавшись.

Но он не услышал. Слишком занят был — устраивал мою жизнь.

— …Чтобы Говард подежурил. Потому что он новенький. И, по-моему, он не уверен, что ему здесь понравится. Потому что он считает, сколько часов осталось до конца уроков и…

Видите, как у меня глаза вылезают из орбит? Но знаете, что меня больше всего поразило? Что этот болван пытался сделать доброе дело!

— …До того как он попадет домой.

Я включил на максимум истребительные лучи, но его было не остановить. Он действовал из лучших побуждений.

— Вот я и подумал: было бы правильно дать ему подежурить.

Джо сел на место, полностью довольный собой.

Мисс Тейт простерла руки, словно в молитвенном экстазе.

— Флора! Бен! Вы не станете возражать?

Сюрприз, сюрприз. Бен не разрыдался, а Флора не заскрипела зубами от ярости, что доска удалилась от нее еще на неделю.

Значит, вот оно как. Не прошло и десяти минут, а я уже Ведущий чистильщик. Какая Великая удача!

— Ну? — бодро проговорила мисс Тейт. — Моя доска, кажется, жаждет встречи со славной пушистой тряпкой, чтобы начать день с хорошего настроения.

Я вздохнул. Я встал. А что мне оставалось? Взял из протянутой руки Флоры деревянную колодку с меховой обивкой и мило улыбнулся в ответ на ее улыбку. Вытер доску и аккуратно положил меховушку на бортик.

— Очень хорошо, — сказала мисс Тейт. — Великолепно. Прекрасная работа.

Можно подумать, что я привел к балансу бюджет, не меньше. Я скромно вытер меловую пыль с пальцев.

— А теперь давайте дружно поаплодируем Говарду, пока он возвращается к парте.

Я прекратил дальнейшую борьбу. Честер, Говард — какая разница? Я был точно сломленный тростник, был готов сунуть голову в петлю, пройти по доске в бушующее море, как приговоренный к казни матрос, — сделать все, что мне велят. Не поймите меня превратно. Я не тряпка. Мне и голову разбивали. Юный Честер Говард побывал в школах, где летящая тарелка с пудингом может угодить тебе в лоб, в школах, где стоит недоглядеть — и тебя укусят за ляжку гнилыми зубами, в школах, где персоналу приходится носить на поясе электрошокер.

Но «Школа поместья Уолботл (смешанная)»! Ее полнейшая, беспросветнейшая хорошесть положила меня на лопатки, и я выкинул белый флаг.

Говард. Так тому и быть.

Все такие лапушки-паиньки

Вы не поверите, что у них творится на большой перемене. Половина этих сонных куриц прогуливались по двору, предлагая свою последнюю печенюшку каждому, у кого вид был невеселый, а другая половина прыгали через скакалку.

Да не шучу я. Прыгали. Две розовощеких девицы с хвостиками крутили длинную веревку, остальные ждали своей очереди и аж подскакивали на месте от нетерпения.

Когда новый человек начинал прыгать, все запевали песню.

Я стоял на лестнице и слушал. Сначала я услышал такое:

Потом услышал такое:

Я спросил у Джо:

— Сегодня что, какой-то особенный день?

— В каком смысле? — не понял он.

Я не знал, как это выразить словами.

— Ну как в каком… Вы, может, притворяетесь, что вы маленькие бедные сиротки или еще чего? Может, у вас сегодня Исторический день?

Я до него явно не достучался.

— Исторический день?

— Ну ты понимаешь. Все девочки наряжаются в переднички и сидят, аккуратно сложив руки на парте, а учителя делают вид, что все это происходит сто лет назад.

Наконец у него на чердаке забрезжил свет понимания.

— А-а-а! Это как в Школьный день викторианской эпохи?

Я пожал плечами.

— Ну типа, наверно. Когда все такие лапушки, такие старомодные паиньки.

Он оглядел двор. В углу двое мальчишек постарше обнимали всхлипывающего малолетку, который потерял любимый шарик или еще чего. У входа мальчики и девочки учились играть на волынке. (Я серьезно!) Возле ворот стайка болельщиц практиковала сложную схему хлопков и прыжков. Остальные неторопливо прогуливались, улыбались друг другу и приветливо махали руками или терпеливо ждали друг дружку возле уборных.

— Я хочу сказать, мы где вообще? На планете Зог?

У Джо загорелись глаза.

— Ой, да! Это было бы здорово! Давай полетим на планету Зог, и ты…

Я одарил его самым убийственным из своих взглядов. Кем он меня считает, этот плоскоголовый? Каким-то писуном в памперсах, что жаждет сыграть с ним в «мама-кашку-варила»?

— Слушай, — говорю, — думаю, пора тебе кое-что прояснить.

Но он вдруг хлопнул себя по лбу.

— Ой, Говард, давай подождем до конца перемены. Я только что вспомнил, что обещал мисс Тейт помочь с обложками для наших сочинений на тему «Как это делается».

И в этот миг вышеозначенная леди собственной персоной появилась из дверей.

— Джо-о-о! — издала она сладкоголосую трель. — Джо-о-о Гарднер!

— Иду, мисс Тейт! — радостно взвизгнул он, едва не виляя хвостом.

И был таков.

Я сполз по стене и сел на корточки, уронив голову на руки. Вот удача так удача. Я пробил себе дорогу в школах, где школьная форма такая колючая, что весь исчешешься, и в школах, где приходилось по пять раз на дню вставать и молиться, и в школах, где тебя заставляют переписывать домашку, пока не избавишься от всех ошибок. Но в подобные места меня еще не заносило.

Тут слышу шорох шагов. Поднимаю голову: вокруг меня — озабоченные лица.

— Говард!

— С тобой все в порядке?

— В первый день всем тяжко.

— Ты скоро привыкнешь, честно.

— Хочешь пойти попрыгать?

Я открыл рот. Сейчас скажу. Первое слово было готово сорваться с моих губ, и тут прозвенел звонок.

Такие вот дела.

Жуть

Час спустя мисс Тейт по новой объясняла задание — для тех, кто своими телячьими мозгами не понял с первого десятка раз.

— Вот наши красивые обложки, которые Джо был столь любезен помочь мне вырезать по размеру.

Наш Джо поклонился в десятый раз.

— На моем столе — бумага. Здесь — линованная, здесь — нет.

Она указала на каждую стопку дважды — на случай, если у кого-то в классе мозг так сильно поврежден, что может переутомиться, разыскивая две стопки бумаги на площади метр на полтора.

— Каждый сам выбирает, о чем писать. Но это должно быть небольшое сочинение на тему «Как это делается». Значит, твоя тема…?

Она указала на Бет.

— Как держать кроликов, — быстро ответила Бет и расплылась в улыбке.

(Та еще новость. Мы обговорили интересы Бет по меньшей мере триллион раз, пока остановились на этой теме.)

— А твоя?

Она стала тыкать пальцем в жаждущих ответить учеников с первого ряда, и они подскакивали по одному:

— Как смастерить змея.

— Как делать свечи своими руками.

— Как выращивать горчицу и кресс-салат.

— Тренировать собаку.

— Спланировать зимний поход с ночевкой.

— Красить пасхальные яйца.

Я провалился в какую-то временную яму, а мисс Тейт тем временем приближалась к нам с Джо.

Сначала она указала на него.

— Джо! Тема…?

Он разволновался.

— Я еще не придумал, мисс Тейт.

Теперь она тоже выглядела взволнованной.

— Говард?

Надо отвечать, знаю. Но я был сильно занят, ковыряя ручкой парту, и пробормотал себе под нос:

— Честер я.

— Ох, батюшки мои! — сказала она. — Да вы двое, оказывается, не готовы. Может, еще разок объяснить?..

Я зарычал. Повисла секундная пауза. Она взглянула на часы. Видать, какой-то уголок ее мозга не успел превратиться в перегной от чая, выпитого в учительской, ибо мисс Тейт вдруг осенила светлая мысль:

— Лучше я подойду и поговорю с вами отдельно.

Я проглотил еще один стон, но Две-ноги-и-нет-мозгов рядом со мной чуть не запрыгал от радости.

— Она подойдет к нам!

Примерно с таким же выражением мы с вами сказали бы: «Бесплатное кино пожизненно!»

Я покрутил пальцем у виска, давая понять, что считаю его курицей безголовой. Но тут на мою парту упала тень: мисс Тейт, окруженная облаком моли, стояла перед нами и улыбалась изо всех человеческих сил.

— Ну, так что вы надумали, мальчики?

— Моя тема — секрет, — сказал я.

Тогда она от меня отлипла и перекинулась на Джо.

— Ну, Джо? Не придумал, на какую тему ты хотел бы почитать в библиотеке?

Джо покусал ногти. Потом помотал головой.

— Подумай: про что ты хотел бы написать сочинение «Как это делается»?

Джо никак не мог выйти из роли Озадаченного человека.

— Наверняка ты хотел бы что-нибудь уметь делать.

— Скажем, считать до трех не на пальцах? — предложил я.

— Говард!

Мисс Тейт была в шоке, ясное дело. Она подняла одну бровь, так что глаз чуть не вывалился из орбиты. Но в этот миг Джо-мозгов-с-наперсток наконец придумал.

— Я хотел бы научиться писать поаккуратнее.

Мисс Тейт потрепала его по вихрам, словно это был умирающий с голоду трехногий щенок, найденный в брошенной собачьей будке.

— Думаю, мы все тебе этого желаем, Джо.

Он смотрел на нее с надеждой.

— Тогда, может, я выберу эту тему?

— Какую?

— «Как писать красиво». Могу попытаться.

— Ну что же, Джо. Можешь попытаться.

Не очень-то уверенно прозвучал ее голос. Но Джо, полный энтузиазма, уже открывал свою тетрадь для домашки. И тут я понял, почему мисс Тейт сомневалась. Этот мой сосед Джо имел адский почерк. Я вам так скажу: когда в «Школе поместья Уолботл» будут раздавать награды за чистописание, Джозефу Гарднеру придется выдать личную и заслуженную антимедаль.

— Ух ты! — я аж задохнулся. — Какая жуть!

— Говард! — предупредила мисс Тейт.

Но разве можно взять и перестать пялиться? В жизни не видел такого. Армия пьяных букв с заплетающимися ногами слепо плелась куда-то, разбитая в хлам. На большинстве из них крепко потоптались, может, даже поплясали. Некоторым досталось меньше, они были узнаваемы. (Не настолько, конечно, чтобы взять и сразу прочитать их, но в сравнении с другими калеками — очень даже ничего.)

— М-м-м, смотрите-ка, выглядит весьма обнадеживающе, — не удержался я от язвительного комментария. — Прямо победитель. «Как писать красиво» — слишком сильно сказано. Если спросите моего мнения, нашему Джо лучше бы остановиться пока на чем-то типа «Мои первые шаги в чистописании».

Тон учительницы Счастливого класса стал холодным, даже инеем подернулся.

— Я была бы тебе благодарна, если бы ты помолчал, Говард Честер, — сказала она. — Да, у Джо есть небольшие трудности в чистописании, но он мужественно с ними сражается.

— Мужественно? — скривился я. — Да он калякает как курица лапой.

Джо пролистал страницы к началу тетради.

— Вообще-то у меня явные улучшения, — возразил он. — Посмотри, насколько стало аккуратнее. Я теперь дважды в неделю занимаюсь с миссис Хупер дополнительно.

Я глянул. Пролистал туда-обратно.

— Эта миссис Хупер — смелая женщина, — заключил я.

В голосе мисс Тейт прозвучали металлические нотки:

— Я теряю терпение, Говард.

Ладно, я придержал язык, пока она не отошла. Сидел и наблюдал, как бедняга Джо взял ручку, вцепился в нее изо всех сил — руку ему будто свело, она стала похожа на парализованного тарантула, — и до невозможности медленно вывел вверху страницы:

— Не пойдет, — говорю я ему. — Здесь пять ошибок. Не говоря уж о том, что это далеко от стандартов написания букв.

— Но прочесть-то можно, — Джо пытался защищаться.

— Разве что угадать.

— Это лучшее, на что я способен.

— Значит, ты неправильно выбрал тему, — я говорил очень, очень терпеливо. — Когда берешься за проект, лучше опираться на свои сильные стороны, чем на слабые.

Джо вздохнул.

— Не уверен, что они у меня есть.

Если не возражаете, я прерву повествование, чтобы сделать здесь небольшое публичное заявление. Я знаю, что, если кто-то говорит: «Не уверен, что у меня есть сильные стороны», — ожидается, что ты нежно похлопаешь его по плечу и скажешь: «Ну, что ты, что ты, конечно же есть. Каждый в чем-нибудь да силен. Просто некоторые предпочитают их прятать и не высовываться в школе». Я знал, что нужно изобразить примерно что-то в этом духе. Понятно? Но не стал.

Вместо этого я сказал:

— Ой, ну не знаю. В одном ты действительно всех превзошел: ни у кого нет такого паршивого почерка.

Знаете, в чем была моя самая большая ошибка? Я произнес магические слова «всех превзошел». Вот ошибка так ошибка. Сидит, значит, рядом этот бедолага несчастный, чьи воспитатели и учителя, небось, не поставили ни одного смайлика под его каляками после того, как ему стукнуло три, а я ему, значит, подкидываю вот это «превзошел».

— Ты правда так думаешь?

И улыбается, сияет аж — того гляди щеки лопнут. На какой-то краткий и страшный миг я даже подумал: сейчас не удержится и обнимет меня.

Потом снова его накрыло паникой.

— А ты мне поможешь?

Ну и скажите мне, вы, умники, которые сейчас читают эти строки, что бы вы ответили на моем месте?

Вот он я, застрял посреди Школы счастливой долины, где все такие из себя сладко-медовые, а этот несчастный голова-два-уха думает, что я такой же милый, как остальные.

Посмотрел бы, как вы лучше меня выкрутитесь из такой ситуации.

— Конечно помогу, — сказал я.

Взял я ручку и написал название большими отчетливыми буквами, чтобы Джо мог скопировать их на картонную обложку, одну из тех, которые он с таким усердием нарезал для всего класса. Надо было видеть, как он старался. Не скажу, что получилось сверхаккуратно. И грязными пальцами все заляпано. И не сразу, наверное, получится у него запомнить, в какую сторону смотрит буква «Е».

Но я гордился результатом. И он тоже.

Чуть погодя к нам подкатилась мисс Тейт.

— Ну, как успехи, Джо?

Джо спрятал язык, чтобы ей ответить.

— Хорошо успехи. Говард мне помогает.

Мисс Тейт на это расплылась в улыбке.

— А у тебя, Говард, как продвигается работа?

— Это все еще секрет, мисс Тейт.

— Хорошо, я не против, если ты справляешься.

Я глянул на свою красивую чистую картонку, где я пока не написал ровным счетом ничегошеньки.

— Нормально справляюсь, мисс Тейт.

Она покивала, счастливая, как моллюск. Так моя мама говорит. И это правда. Некоторые учителя настолько уходят в отрыв от реальности, что хоть за юбку дергай — на землю их не вернуть.

Мусор или сокровище?

Мне было бы легче сосредоточиться посреди многополосной автострады в час пик. Не представляете, сколько звуков издавал Джо, пока писал. Ручка падала у него на пол десять раз в минуту. Полдюжины «прости» я выслушивал после каждого случайного тычка локтем. И раз в несколько секунд он открывал крышку парты и копался в сваленном там барахле.

Все равно что рядом с гигантской мышью сидеть.

— Ну в чем дело? — спрашиваю наконец.

Он обратил ко мне взволнованное лицо.

— В смысле?

Я спросил по-другому:

— Почему ты не работаешь?

— Работаю. Сам же видишь: работаю!

— Нет. Я не вижу, чтобы ты работал. Зато вижу, как ты скидываешь вещи на пол, елозишь листком туда-сюда и лазаешь в парту пошуршать мусором.

— Это я так работаю.

— Но ты еще ничего не сделал.

Чистая правда. Пока ему удалось только вот что:

Кажется, я немного переборщил. Вид у него был раздавленный.

— А что это вообще?

— Что?

— Ну вот что ты написал?

— Разве непонятно?

Я вглядывался, крутил головой…

— «Эшиш пьл»?

Он так тяжело вздохнул, что я понял: неправильно, ой, неправильно я себя веду. И снова попытался вчитаться.

— «Эшиш пьт…»

— «Если ты…»

Тут я вытаращился.

— Если?

— Вот «С» и «Л», а это «И», — показал он.

— Это тебе кажется.

— Неправда, не ври, — потребовал он. — Очень похоже на «сли».

— А я очень похож на хомяка. Один в один.

Лицо у него стало совсем кислым.

— Потому я и лазал в парту. Там у меня где-то есть листок, где мне выписали слова.

Я заглянул под крышку парты Джо Гарднера.

— Как в такой куче хлама найти листок?

Он покраснел.

— Еще там где-то словарь.

Я запустил палец в кучу и осторожно выудил два мятых листка.

— Вряд ли там есть книжки.

— Может, на дне лежит, утонула.

— Да почему ж ты не уберешься-то тут, господи? Тогда хоть найти что-то можно будет.

Он печально произнес:

— Я пытался. Просто…

Он не договорил. Да мне и не требовалось продолжения, что ж тут объяснять-то. Я видел, сколько миллионов лет ушло у него на то, чтобы родить (вернее, попытаться родить) два слова. Если такой человек, как Джо, начнет делать уборку, то дай бог закончит к тому времени, когда у него борода до земли отрастет.

Я отодвинул пустые листочки своего сочинения.

— Ладно, — сказал я со вздохом. — Давай с этим разбираться.

— Но мы же должны…

Я не стал слушать. Встал и потопал прямиком к учительскому столу за мусорной корзиной. Когда я протянул за ней руку, глаза-бусины нашей мисс Тейт припечатали меня к месту.

— Говард!

— Я одолжу на минутку, — объяснил я.

— Но, Говард, это корзина для всех.

Ненавижу школу за то, что со мной обращаются как с недоумком.

— Да, я понимаю. Но в данный момент нам с Джо она нужнее, потому что он не может начать работу, пока мы не приберемся и не найдем его словарь.

В глазах ее мелькнул странный огонек.

— Пока вы не приберетесь в парте Джо Гарднера?

Думаю, мой взгляд был достаточно говорящим. Он говорил: «Да, дамочка. С вас причитается. Я делаю за вас вашу работу».

Все, я ее нейтрализовал, больше проблем с ней не должно быть. Я потащил трофей на нашу галерку и поставил рядом с партой Джо. Потом указал ему на свой стул.

— Садись туда.

Он послушно перетек на мое место. (Совсем пластилиновый. Лепи из него что хочешь.)

— Итак, — сказал я, выуживая на свет первую бумажку, истерзанную этими его кошмарными почеркушками. — Мусор или сокровище?

— Мусор, — признал он.

Я взял другую.

— Мусор или сокровище?

— Мусор.

Это приемчик моей мамы. Она надо мной такое проделывает три раза в год, перед бабушкиным приездом.

— А это?

— Мусор. Мусор. Мусор. Мусор.

Шли годы. Пришлось утоптать кучу в корзине, чтобы освободить место. Однако дно ящика неуклонно приближалось. Пару раз нас ждал приятный сюрприз.

— Сокровище! Я потерял этот фунт неделю назад!

Или:

— Мой талон к дантисту! Мама из-за него так ворчала!

И вдруг — победа!

— Ой! Вот он, тот листок!

— Перерыв.

Я подошел к Флоре.

— Одолжишь скотч?

Меня заметила мисс Тейт.

— Говард, — угрожающе сказала она. — Мы не расхаживаем по классу без разрешения, для этого мы поднимаем руку.

К чему, скажите, это дурацкое «мы»? Сама она, к примеру, все утро бродит между партами, а руку еще ни разу не подняла.

— Ой, простите! — проблеял я и поспешно ретировался со скотчем.

Использовал я много, а попортил еще больше (липучка противная!). Приклеил к его парте нужный листок, чтобы больше не убегал. А заодно прочитал.

интеллигентный искусство джентльмен расческа яства парашют считать исподтишка винегрет меридиан ветеринар спозаранку поневоле

Вот-вот. Спозаранку поневоле оказался в этой школе. Может, я просто не в настроении, поскольку так и не начал еще думать над своей работой.

— Ладно, — буркнул я. — В самом деле трудные слова.

Джо посмотрел на меня.

— Точно, — сказал он с благодарностью. — В них легко сделать ошибку.

Ладно, признаю, я ощущал свое превосходство, хотя смог даже не ухмыльнуться, пока мы прорывались сквозь завалы барахла.

— Мусор или сокровище?

— Мусор.

— В помойку. А это что?

Он радостно выхватил у меня из рук книжку.

— Мой словарик дорогой!

— В будущем постарайся держать его ближе к вершине. — Мисс Тейт могла бы брать у меня уроки по искусству разговаривать в назидательном тоне. — А это куда?

Он взял у меня из рук последнюю бумажку из парты.

— Мусор.

Бросил в корзину и едва не наступил, я еле успел выхватить листок из-под его ноги.

— Что это?

— Просто фотография.

— Вижу, что фотография, голова садовая, — довольно грубо сказал я. — На фотографии-то что?

Он пожал плечами.

— Просто модель, я в прошлом году сделал.

— Просто модель? — я присмотрелся к изображению. Потом присмотрелся к Джо. — Прости, конечно, — говорю, — но можно задать тебе один нескромный вопрос? Если ты можешь соорудить трехметровую Эйфелеву башню из макарон, почему ты не можешь поддерживать чистоту в столе?

— Не знаю.

— Ну я вообще в шоке.

Я продолжал на него пялиться, и тут зазвенел звонок. Работу я сегодня не выполнил. Но кое-чего все же достиг. Например, устранил опасный для здоровья завал мусора у соседа по парте. Познакомился с обладателем худшего в мире почерка. И выяснил, что он отнюдь не болван.

Неплохо для первого дня, правда?

В классе становится потише

Вскоре я понял, почему до моего появления он сидел один. Во время урока самостоятельного чтения моя рука чаще поднималась над партой, чем переворачивала страницы.

— Мисс Тейт, Джо проговаривает слова вслух, я не могу сосредоточиться.

— Он меня сводит с ума, мисс Тейт. Разве можно читать под его бормотание?

— Я прочитал четыре страницы. Четыре! Всякий раз, как он начинает гундеть, мне приходится возвращаться к началу.

Мисс Тейт отложила красную ручку.

— Джо, постарайся, пожалуйста, читать потише.

Он покраснел, хотя и до того сидел весь красный.

— Я и так тихо. Меня даже со слуховой трубкой не услыхать.

— Говард тебя хорошо слышит.

— Все слышу, в подробностях, — взорвался я. — К-о-т, кот. П-е-с, пес.

— Неправда, — сказал Джо. — Я про верблюдов читаю.

Дома я спросил папу:

— Что с ним вообще такое? Ему хватает мозгов, чтобы ходить и разговаривать, но при этом он не в состоянии написать «террорист» и «терраса», не сделав восемь ошибок.

— Электропроводка, — мрачно произнес папа. — Неисправная электропроводка. Как на квартире в Рио.

Я едва не погиб при пожаре в той квартире. Так что на следующий день я сделал попытку проявить сочувствие.

— Слушай, — говорю, — или ты берешь себя в руки, или я тебя убью. Что выбираешь?

— Я стараюсь, — ответил он. — Правда стараюсь. Просто не все получается.

— Ты же не дурак. Будь ты дурак, я б тебя оставил в покое.

— Извини. Извини.

Мне почудилось, что он с рождения только и делает, что извиняется.

— Ай, ладно тебе, — буркнул я. — Что-нибудь придумаю.

И кое-что из моих придумок сработало-таки. В тот день я соорудил ему подсказку для сдвоенной «р» в словах «территория», «террорист» и «терраса».

— Слышишь в этих словах рычание?

— Это как?

— Вот так: «Р-Р-Р-Р-Р»! Ну и рычи их.

— Гениально! — воскликнул он, но тут же сник: — А как я запомню, какие из слов рычать, а какие нет, Говард?

— Попробуй их зарифмовать.

И тут с моим соседом по парте произошло полное преображение. Он перекинул через плечо полу невидимого плаща, сделал зверское лицо и прорычал:

Я восторженно пихнул его в бок. Он свалился со стула.

— Надеюсь, вы двое не покалечите друг друга, — сказала мисс Тейт.

Мы маленько поубавили восторги. Я совершил еще одну попытку вернуться к своей работе, но взгляд то и дело притягивался к соседу и его сочинению «Как писать некрасиво». Я вам скажу, этот парень рылся носом в листке, как утка в тине. Выглядело это так жутко, что невозможно было не смотреть. Миллион раз он заносил ручку, но пока не слишком продвинулся.

Я указал на грязное пятно в конце последней строки.

— Это что, по-твоему?

— «Преуспеть», — храбро ответил он. Однако в голосе слышалось плохо скрываемое волнение.

— Сперва «и» замени на «е», а «э» переверни лицом вперед и поменяй местами буквы.

— Теперь правильно?

— Нет, что ты, — говорю безжалостно. — Мы все еще в миле от дома.

Он в сердцах перечеркнул слово и написал вместо него «постараца».

— Зачем? — спрашиваю.

— Этим всегда кончается: приходится менять сложное слово на попроще, с которым я справлюсь.

— Так нельзя. Тебя будут считать недалеким.

— Про меня и без того все так думают.

— И тебя это устраивает?

Я посидел, подумал. Потом говорю:

— Есть! В этом слове не суп, а ус!

— Э?

— Так ты сможешь запомнить!

— Не понял, как это?

— А вот как! Это упростит тебе запоминание. — И я вдохновенно написал большими, ровными буквами, как для детей:

Он смотрел, смотрел и наконец сказал:

— Понял!

Может, и впрямь понял. А может, и нет. Этого мы не узнаем. Будто зачарованный, я наблюдал, как он медленно, вкривь-вкось, продвигается по странице, пока не прозвенел звонок.

— Отличненько! — сказал он, покидав вещи в портфель. — По домам!

— Это на обед. Еще полдня пахать.

— Аа, ну да, — он сник. И, похоже, крепко удивился. А когда пришло время идти по домам, удивился снова.

— У него совсем нет чувства времени, — сказал я вечером папе. — Спроси его, какой день недели, — будет долго думать. Но даже если ему подсказать, что вчера был вторник, он все равно не сразу сообразит, что сегодня среда.

Папа бросил на сковородку порезанный лук.

— А с месяцами у него как?

— Говорит, что месяца знает. Но стал перечислять — и ноябрь пропустил.

— Наверно, Рождество у нас наступит раньше срока. А как у него с алфавитом?

— Понятия не имею.

— Поинтересуйся завтра.

Я поинтересовался. Алфавит ему пришлось пропеть, но пропел всё верно. После «Г» я подхватил, а когда мы закончили победоносным «Э, Ю, Я», говорю:

— Если ты хорошо знаешь порядок букв, почему так подолгу ищешь нужную в словаре?

— Петь — это другое.

Вечером я рапортовал:

— Он сказал, что петь — другое дело.

И, пока папа нарезал петрушку для салата, я изобразил, как Джо Гарднер перекапывает словарь в поисках буквы «В».

Папа оторвал взгляд от доски.

— Показать тебе фокус?

Он забрал у меня словарь.

— Сколько поставишь на то, что я не найду букву «О» сразу?

— Нисколько. — Я не дурак, чтобы рисковать своими деньгами.

Он открыл словарь и показал страницу, полную слов на «О».

— Здорово.

— А сколько поставишь на то, что я не попаду на «З»?

— Нисколько.

Он снова открыл книгу — и попал на страницу со словами на «З».

— Вообще классно.

— Поставь на то, что я не попаду на «С» с одного захода.

— Не, не буду, денег жалко.

Все повторилось. Он открыл страницу со словами на «С». И вернулся к салату. Я открыл словарь, задумав попасть на «Е», а попал на «Д». Потом попробовал найти с одного захода «Б», но открылось на «А».

— Как ты это сделал? — наконец сдался я.

— Старый фокус.

— Но словарь совсем новый, недавно куплен.

— Это срабатывает на всех словарях, — ответил папа. — Открой ровно посередине — и попадешь на «О».

Я попробовал. Папа был прав.

— Теперь открой в середине между серединой и концом.

— То есть четверть с конца?

— Верно. Попадешь на «Ч».

Получилось. Тогда я открыл одну четвертую с начала и попал на «З».

— Еще ни разу не подводило, — признался он.

— Впечатляет.

Джо на следующий день был впечатлен еще сильнее.

— Понимаешь, теперь тебе придется только четверть словаря пролистывать вместо целого, чтобы найти букву.

— Гениально.

Он попробовал, напевая себе под нос алфавитную песенку.

— Работает!

— Конечно работает.

— Ты такой умный, Говард!

— Это все благодаря папе.

Мисс Тейт прервала наш поток славословий:

— Эй, вы двое, вас работа не ждет?

Джо излучал энтузиазм.

— Ой, да, точно! Ждет!

Его, может, и ждала. Мое же сочинение состояло из чистых, как первый снег, листов. Но если он теперь будет поменьше бурчать и пыхтеть, у меня появится надежда. По крайней мере, в классе стало тише.

Почему вы над ним издеваетесь?

Следующую неделю-другую я муштровал Джо в искусстве собирания его неряшливого рюкзака.

— Скажи, куда мы сейчас?

Он осмотрелся: все спешили к дверям, размахивая всякими физкультурными принадлежностями.

— На физру?

(Этот парень просто Шерлок Второй, я в восхищении.)

— Значит, что тебе понадобится?

Я ему не разрешил перечислить вещи, пока он не переложил их аккуратно из шкафчика в рюкзак.

— Кеды. Шорты. Футболка. Носки.

После этого мы отправились на физру. Хотя смысла в этом не было. Подвижные игры — не его конек. (Это я еще преуменьшаю, заметьте. На самом деле Джо был просто кошмарным игроком. Даже мисс-тейтовские паиньки со всей мочи сжимали зубы, чтобы не издать мучительный стон, когда Джо попадал в их команду.)

В математике он тоже не блистал. Когда мисс Тейт вручала ему листок с задачами, он нависал над ним, вздыхая и нервничая, пока у меня нервы не сдавали.

— Ну в чем теперь-то дело?

— Не понимаю я.

— Чего ты не понимаешь?

(Не знаю, зачем я спрашивал. С тем же успехом я мог поинтересоваться у глухого: «Чего ты не слышишь?»)

— Просто не понимаю, и все.

Ну почему вообще я себя изматываю этой лишней нагрузкой, причем без намека на гонорар? Мисс Тейт за это зарплату получает.

— Мисс Тейт. Мисс Тейт! Джо опять застрял.

Бабулька вообще-то молодец, старается. День за днем притаскивает к его парте разноцветные палочки и кубики, раскладывает перед ним — и давай объяснять по новой.

— Так, Джо. Давай шаг за шагом. На этом кубике сколько написано?

— Сто?

Она качает головой.

— Тысяча?

— Нет. Подумай, Джо. Мы ведь вчера это проходили с тобой.

— Значит, десять.

Повезло с третьей попытки. Выбирать-то особо не из чего, но мисс Тейт все равно умудряется найти в себе ресурсы для бодрой похвалы:

— Да, правильно, Джо! Значит, если мы возьмем… — И пошла нудеть: бур-бур-бур…

Джо старается. Кивает. Отвечает на ее вопросы. Но все впустую. Стоит ей отойти — он забывает, как задать себе правильный вопрос, чтобы найти правильный ответ. Ну не может он понять, и все тут. И все эти кубики и палочки на парте так же приводят его в тупик, как и цифры.

— Наверно, с кубиками получается только у тех, кто умеет делать это в уме, — однажды проворчал он.

— А, ты тоже это заметил, Джо!

— Так где же смысл?

Я пожал плечами.

— Обыщи меня, может, найдешь.

Иногда, чтобы подбодрить, она давала ему уже знакомую задачку, но он и здесь умудрялся ошибаться. Я заглянул, чтобы проверить его, и вижу, что он условие неправильно списал. Эта примочка с перевертыванием букв во время письма влезла и сюда, в числа.

— Ты должен был умножать тринадцать, а не тридцать один.

— Правда?

Он потратил десять минут, чтобы найти нужное место в задачнике.

— Точно!

Тогда у него все получилось. Другая ошибка — когда он складывал в столбик, он ставил цифры не на те места.

Он четыре раза перепроверил, чтобы не оплошать. Потом спросил:

— Я не ошибся в сложении?

Я проверил.

— Нет. В сложении нет ошибок.

— Значит, ответ правильный?

— Боюсь, что нет.

И я снова призвал мисс Тейт с кубиками и палочками.

Однажды я у нее спросил:

— Почему вы над ним издеваетесь?

Мисс Тейт в ужасе обернулась.

— Издеваюсь? Боже правый, Говард, что ты говоришь! Я просто спросила, понял ли он.

— Но он не знает, понял он или нет.

— Может, когда-нибудь он поймет. Некоторым же удается.

Она снова повернулась к Джо.

— Итак, Джо, — ее терпению не было предела, — давай попытаемся еще разок. Значит, мы начинаем с этой колонки, так? Так сколько будет семью восемь?

Мы ждали вечность. Потом наконец пришел ответ (Джо прочитал по губам Бет).

— Пятьдесят шесть?

Мисс Тейт ликовала.

— Великолепно, Джо!

Через долю секунды она спросила:

— А восемью семь сколько?

Он в отчаянии смотрел на свои пальцы.

— Давай, Джо. Ты же ответил.

— Я ответил?

— Да.

— Когда?

— Да вот только что. Ты сказал: «Семью восемь — пятьдесят шесть».

— Мне показалось, вы спрашиваете, сколько восемью семь.

— Джо, это одно и то же!

Он отлично сыграл радость. На лице появилось светящееся выражение «я-кажется-понял». А она сделала вид, что купилась (потому что это ее работа). Но мне-то нет необходимости разыгрывать идиота.

— Видите? Вот это я и называю «издеваетесь». Если он даже не соображает, что семью восемь и восемью семь — одно и то же, зачем вы объясняете ему дроби? Это нечестно.

— Но это же очень простые дроби.

— Да, а тиски для пальцев — нежное орудие пытки, если сравнивать с «железной девой»{«Железная дева» — стальной ящик с остриями внутри, в который помещали подвергаемого пытке.}.

— Говард!

Я видел, что она рассердилась. Ну, а я рассердился на нее. Почему неделя за неделей она ведет себя так, будто где-то там, глубоко внутри, мозги Джо устроены точно так же, как у нас с вами? (Если она вообще об этом задумывалась.) Почему не признает, что у него колесики в голове по-другому крутятся?

— Он сейчас гораздо меньше ошибается, правда, Джо?

— Это потому что ему Говард помогает, — говорю я.

— Я уверена, что не поэтому.

— Нет, поэтому.

— Говард!

— Я правду говорю, — гнул я свое. — Джо иногда отвечает правильно, но только если блефует: с вас считывает — угадывает, или читает по губам подсказки Бет, или я ему подсказываю.

— Мне кажется, это неправда.

— Спросите его еще раз, вдруг вам повезет!

Она не рискнула. Она развернулась и пошла к своему столу. Но я знаю, что задел ее за живое. Потому что, когда она снова повернулась к классу, лицо ее было малиновым.

— Наверное, придется тебя пересадить, Говард, — сказала она мне.

Джо взвыл.

— Нет, нет, мисс Тейт! Не разделяйте нас, пожалуйста! Мне нравится сидеть с Говардом! Он мне так помогает!

Она не стала настаивать, но после звонка взяла меня за рукав и оттянула в сторонку.

— Мне кажется, дела у тебя пошли бы гораздо лучше, Говард Честер, если бы ты поменьше интересовался чужой работой и побольше — своей.

Она попала в точку. Ибо, когда я открыл картонную обложку своего сочинения «Как это делается», чтобы доказать ей, как сильно она ошибается, страницы были белым-белы.

Золотые правила

— Сегодня занимаюсь своим сочинением, — сказал я ему.

— Только сначала меня запусти, а! — заныл он.

— Нет, — говорю. — За меня кто мою работу будет делать? С тобой только начни — завязнешь, это бесконечная история.

Он печально засел за свое карябанье.

Бесполезно. Я не мог сосредоточиться. Наконец отложил ручку и достал из конверта фотографии, которые он принес показать мне.

— Я уже говорил тебе и скажу снова. Я не могу понять, как человек, уместивший в крошечной спальне восемнадцать моделей размером с хорошего слона, не отломав при этом ни одной детальки, не в состоянии списать слово из словаря, не потеряв его на странице миллион раз?

Я снова глянул на его листок.

— Или написать шесть слов в строке, не заехав за край листа.

Глядите, что у него вышло на этот раз.

Я пощупал его руку.

— Это те пальцы, что построили трехметровую Эйфелеву башню из спагетти?

— Из макарон.

— Без разницы. — Я щелкнул его по голове. — Это те мозги, которые придумали, как на Хэллоуин заставить маску сестры мигать оранжевыми и зелеными лампочками? Это тот парень, что вставил все штекеры обратно по своим местам, когда Бен Бергонци наступил на них своим громадным копытом?

— Это другое, — грустно сказал он. — Про клей, провода и прочее не нужно учить.

Я покачал головой.

— Ты попал не туда, — говорю. — Тебе здесь не место. Здесь тебе только подрывают уверенность в себе. Тебя должен натаскивать кто-то, кто строит мосты, изобретает цветовые табло для знаменитых музыкальных групп во время туров или пишет вирусы для айфонов.

— Это мне подошло бы.

— Ничего, осталось всего… — я проделал в уме нехитрые вычисления. — Всего тысяча шестьсот сорок шесть дней.

Он поднял голову, заинтересовавшись.

— До чего?

— До того, как ты сможешь заняться тем, что у тебя хорошо получается.

Он жадно впился взглядом в раскиданные по парте фотографии.

— Тысяча шестьсот сорок шесть дней…

Я глянул на часы.

— И один из них очень быстро подходит к концу, — предупредил я. — Так что хватай ручку и скорей приступай к своему Сногсшибательному представлению местного масштаба.

— Я застрял.

— Ты просто старайся. Никто не ждет, что ты выиграешь приз.

— Один раз я выиграл, — гордо сказал он.

— Правда?

Я слушал краем уха. Поскольку внезапно, прямо в этот миг, мысленно увидел, о чем будет моя работа, от начала до последней страницы.

Но он решительно не отставал.

— Да. Выиграл приз. Два года назад на летней ярмарке.

Вид у него был до того гордый, что я, хоть и отчаянно жаждал воплотить собственную идею, не мог не спросить:

— За что приз?

— Там надо было сунуть голову в дырку в картонном стенде и терпеть, когда в тебя швыряются мокрыми губками. Я выдержал дольше всех.

Ну хорошо. Признаю. У меня есть сердце. И оно не из камня. Так вот, в тот момент мой недалекий сосед-двоечник с такой силой потянул за все струны моего сердца, что они едва не лопнули.

— Ладно, — сказал я, беря ручку. — Помогу я тебе.

И, отодвинув в сторонку собственную книжку, я принялся писать в его.

Чтобы писать очень некрасиво (в стиле Джо, как курица лапой), вам понадобятся бумага — подойдет любой старый пожеванный листок — и ручка, которая оставляет пятна. Для работы найдите место покочковатей (подойдут скала или колени, но лучше автобус, потерявший управление). Сядьте ровно. Теперь скривитесь в одну сторону и раскорячьте ноги пошире. Убедитесь, что вы загородили себе свет локтем или стопкой книг.

Сожмите ручку так, чтобы побелели костяшки пальцев. А теперь разверните руку и пишите вверх тормашками.

— Я же так не делаю, правда?

— Неправда. Как раз так и делаешь.

Очень важно не повториться в написании одних и тех же букв. Если хотите, чтобы было понекрасивей, одинаковые буквы в слове пишите совершенно по-разному.

Пример:

Я вручил ему ручку.

— Ну давай. Напиши пример.

— Я? У меня отвратительно получаются примеры. Ты же знаешь. Всегда ошибаюсь.

— Здесь никто, кроме тебя, не напишет так, как надо.

— Правда? — глаза у него загорелись. — А что написать?

— Напиши «блинчики». Там три одинаковых буквы. Если не ошибешься.

Он написал правильно — с моей подсказки.

— Прекрасно! — говорю. — Идеально! Теперь понимаешь, о чем я? Стой на своем. Чтобы никто не подумал, что это три одинаковых буквы.

— Значит, я могу писать все примеры?

— Никто кроме тебя этого не сумеет.

На следующий день мы писали заглавные буквы.

Угадайте, верхняя строчка — чьих рук дело?

Правильно.

С заглавной буквы может начинаться имя человека, название чего-то или новое предложение. Но если хотите писать очень некрасиво, не стоит об этом задумываться. (И постарайтесь делать некоторые заглавные буквы меньше прописных. Так читатель еще больше запутается.)

Пример:

На следующий день мы писали прописные буквы.

Угадайте, кто писал нижнюю строчку. Снова угадали!

Для экономии времени и усилий можно использовать последнюю палочку предыдущей буквы в качестве начала следующей.

Пример:

Не беспокойтесь, вскоре вы сообразите, какие буквы менее важны — и можно вовсе не утруждаться их учить.

На следующий день мы делали отдельные упражнения.

Даже не пытайтесь изобразить соседние буквы одинаковыми по размеру.

Пример:

Длинные буквы всегда наклоняйте в разные стороны.

Пример:

Не пользуйтесь линованной бумагой, если хотите писать очень некрасиво, чтобы ни в коем случае не удерживать строку на одном уровне.

Пример:

Числа мы тоже написали.

Пусть ваша девятка выглядит как прописная буква «д», а шестерка — как «о». Помните, очень важно, чтобы все буквы были нечеткими и размазанными. Хорошо бы еще половину числа для разнообразия писать словом, а половину цифрой.

Пример:

Как видите, это легко можно принять за «тридцать!».

Я подумал, что про точки и черточки над буквами тоже нужно обмолвиться.

Золотые правила для точек и черточек:

Никогда не ставьте точки там, где нужно.

Поставьте их через несколько букв (двигаясь в том же направлении).

Джо соорудил пример.

Потом я еще кое-что придумал.

Всегда ставьте больше точек и черточек, чем нужно. Их можно поместить в любое место на странице.

На этом мы остановились и пошли по домам.

После выходных принялись за пунктуацию.

Слишком много запятых загромождают текст и затрудняют чтение. Забудьте о знаках вопроса и восклицательных знаках и строго следите, чтобы не просочились запятые. Зато точки можете ставить где угодно (только не в конце предложения).

Пример:

Потом, чтобы ничего не упустить, мы уделили внимание расстоянию между словами и расположению фразы на странице.

Дописывайте до самого края листа, даже если предложение не скоро кончится. Умный читатель всегда сможет угадать последнее слово. Или почти всегда.

Пример:

Строчка должна ползти вниз или вверх. И не думай о красной строке. Снискавший уважение обладатель курицелапного почерка никогда не заморачивается такими пустяками.

Я передал ручку Джо.

— Напиши в конце «Удачи».

Высунув язык, он накарябал:

Потом повнимательней изучил последний абзац.

— Что значит «снискавший»?

— Заслуживший. Знаменитый чем-то. Снискать — то же, что сыскать.

— Что еще можно снискивать?

— Снискать можно одобрение, популярность, славу.

Джо, навострившийся за эти несколько дней в примерах, обрадовался:

— Значит, можно сказать так: «Джо Гарднер снискал себе славу человека с плохим почерком».

(С этим вряд ли кто поспорит.)

— Точно. Еще как снискал.

Моя личная маленькая волна преступности

Джо доделал свою работу и начал проявлять интерес к моей.

— Почему ты сидишь в такой позе, весь завернулся? Учишься писать некрасиво?

— Нет, просто от тебя скрываю.

— Почему?

— Потому что это секрет.

Он явно обиделся.

— Я все равно увижу, когда все будут читать на День открытых дверей.

— Да, но не раньше.

Он пожал плечами. Потом мистер Обиженный превратился в мистера Сама-Забота.

— Тебе, наверное, неудобно таким скрюченным сидеть.

— Ну, тебе-то удается при этом не покалечиться.

— Так я привыкший. — Тут глаза у него загорелись. — Придумал! Я тебе смастерю экран!

И смастерил. На следующий же день приволок шикарный экран, сделанный из пачки от кукурузных хлопьев. Когда не нужен, он аккуратно складывался и помещался в парту. Но едва мисс Тейт оповещала класс: «Пора браться за сочинение «Как это делается», Джо вынимал его и раскладывал между нами на парте, для устойчивости выдвинув откидные подпорки и вставив в прорези сплющенные рулоны туалетной бумаги.

Экран прекрасно делал свое дело. Джо не мог подглядеть.

— Блеск! — с благодарностью сказал я. — Так гораздо проще.

Но мисс Тейт явно не была в восторге от новшества.

— Вам обязательно загромождать этим мусором парту, а?

— Это мой защитный экран, — пояснил я. — Помогает работать.

Она вздохнула.

— Наверное, нужно радоваться, что ты хотя бы начал.

Начал? Да я вкалывал как черт! Каждый час использовал, чтобы проверить данные, провести безупречной чистоты линии, убедиться, что в вычислениях не сделано ни единой ошибки. Джо рядом забавлялся с обрезками картона, шнурком и клеем, когда мисс Тейт не смотрела в его сторону, а все остальное время беспокоился за меня.

— Как по-твоему, ты успеешь закончить ко Дню открытых дверей?

— Надеюсь успеть.

Однако уверен я не был. Поэтому взял работу домой и творил в поте лица, пока папа готовил ужин.

— Что за мама-дорогая?

— Это мой проект. Работа из серии «Как это делается».

— Серьезно? Как что делается?

— Как выжить в школе. Это подарок для Джо.

Папа отер с пальцев тесто для пиццы и полистал готовые страницы.

— Тоже мне работа. Просто куча пронумерованных квадратов.

— Это не просто пронумерованные квадраты, — пояснил я. — К Дню открытых дверей здесь будет ровно столько квадратов, сколько останется бедняге Джо до окончания школы.

Папа долистал до последней страницы, пока начерно намеченной карандашом.

— Тысяча шестьсот сорок шесть?

— Вообще-то тысяча шестьсот тридцать восемь, — говорю. — Но я подумал: небось, Джо приятно будет вначале вычеркнуть сразу несколько штук.

— И это все, ради чего ты столько трудишься? Чтобы Джо их зачеркивал?

— Или закрашивал цветными карандашами.

Папа был в недоумении.

— Но в чем смысл?

— Ему будет приятней. Так поступают заключенные в тюрьмах. Это помогает им дожить до конца срока и не сойти с ума.

— Но Джо, слава богу, не в тюрьме. Он в «Школе поместья Уолботл (смешанной)»!

— Для него это все равно что тюрьма. В тюрьме ему вообще-то было бы гораздо лучше. Он бы с удовольствием чинил швейные машинки, на которых там шьют посылочные мешки, и изобретал механизмы для вскрытия замков.

Папа впился в тесто и принялся месить его с утроенной силой.

— Школа все-таки не заключение, — возразил он. — Это прекрасное путешествие ума к вечным ценностям.

— Ты Джо это расскажи, — хмыкнул я. — Для него школа — место, куда ему приходится ходить, потому что его заставляют, место, где его весь день изводят за то, что он все делает неправильно.

Папа ткнул измазанным пальцем в направлении моей работы.

— Думаю, после того как мисс Тейт увидит твою стряпню, Джо будет не единственным, кого изводят в школе.

Я не спорил. Я знал, что он совершенно прав. Но все равно продолжал вычерчивать свои идеальные квадраты всякий раз, как мисс Тейт велела приступать к проекту. А иногда и после того, как она велела заканчивать.

— Отложили ручки! Пора переходить к составлению плана выступлений на День открытых дверей!

Джо пихнул меня локтем.

— Ты должен отложить ручку.

— Ерунда, — сказал я, продолжая чертить. — Старушка-побрякушка не заметит.

Однако старушка-побрякушка заметила.

— Говард! Ты положил ручку последним, так что, боюсь, придется тебе выполнить небольшое задание.

О радость! Я могу выйти на целых пять минут! Но, когда я проходил мимо, одноклассники смотрели на меня с сочувствием, словно посчитали наказание слишком суровым. Одно можно сказать наверняка: никто из этих плакс не втыкал булавки в своих кукол длинными дождливыми вечерами. Ладно, я пошел.

Насвистывая, я пробежался по коридору, завернул за угол, миновал актовый зал и постучал в секретариат. Никого. Зато листок, который я должен забрать, лежит себе спокойненько на столе. «Класс мисс Тейт: список конкурсов на День открытых дверей». И далее следовал скучный перечень.

Лучшая грамотность

Лучшее эссе

Лучшее чтение

Лучшее сочинение на тему «Как это делается»

Лучшее вычисление

Никакой надежды для Джо. И тут на меня снизошло. Я схватил ножницы со стола и отрезал нижнюю строчку. Упс! Прости, Бет. Не видать тебе приза в этом году. Зато сверху я аккуратно напечатал:

Лучшая модель

И быстро ретировался.

Мисс Тейт была занята: боролась с рухнувшим жалюзи на окне и едва на меня взглянула.

— Пристрой куда-нибудь, где все смогут прочитать.

Я выдернул булавку из мерзкой картинки, которая мне больше всех не нравилась, и с удовольствием пронаблюдал, как она отделилась от стены и спланировала в мусорную корзину.

— Есть! — сказал я, прикрепляя листок. — Вот, объявляю список конкурсов в официальном доступе для внимания общественности.

Второе жалюзи рухнуло на мисс Тейт. Скотч покатился по полу под партами, народ начал спорить, чем прикрепить фотографию чучела совы, которое сделала мать Бена, Патриция, для выставки живой природы, и при всей этой суете никто не заметил, как я поднял мою личную маленькую волну преступности.

«Доставка безумных моделей»

Мама сопротивлялась.

— На случай, если ты не заметил, фирма, в которой я работаю, называется «Высокотехнологичные системы», а не «Перевозка гигантских шатких моделей».

— У Джо модели не шаткие, — возразил я. — Он в этом деле эксперт.

— Честер, даже держать такой грузовик на стоянке стоит кучу денег. Ты представь, во что обойдется гонять его по городу для твоих личных нужд.

— Много времени это не займет.

— Учти, еще погрузка-разгрузка.

— Я все устрою.

Она мрачно принялась тыкать вилкой в макароны. Кажется, я победил.

— Я больше ничего не буду просить, — пообещал я. — И больше никогда не буду ныть по поводу новых школ.

Папа аж подпрыгнул.

— Соглашайся! — велел он маме. — Соглашайся немедленно, не то я с тобой разведусь.

Мама согласилась. Пара телефонных звонков — и дело сделано. На следующий день с утра пораньше перед домом миссис Гарднер остановилась длинная фура.

— Мы за моделями, — сказал я женщине, которая как раз пришла убираться. — Для выставки на День открытых дверей.

Уборщица вытаращилась на нас.

— Что? Вы их все заберете?

— Все, — твердо сказал я.

— Даже сплетенную из вареных макарон паутину размером во всю стену?

— Да. И космонавта из одноразовых кофейных стаканчиков. И Колесо фортуны из жестяных банок. И крокодила из собранных на берегу деревянных обломков.

Уборщица аж затряслась.

— Значит, я смогу забраться пылесосом под кровать? И протереть все подоконники? И намыть стены?

— Комната до четырех часов будет в вашем распоряжении, и притом пустая, как иссушенная летним зноем канава. Только покажите, куда идти.

Она пошла, но остановилась на середине лестницы.

— А заберете абажур из сухарей?

— Да, непременно заберем.

От переполнявших ее эмоций она крепче вцепилась в перьевую щетку для обметания пыли.

— Вам сюда!

Не хотелось бы мне проводить слишком много времени в спальне Малыша Джо. Нет, меня не смутило бы, что нужно пробираться под летящей ракетой, сделанной из держателей для туалетной бумаги и самой туалетной бумаги в рулонах. Нет. Или через Долину королей из папье-маше. Но мне бы сильно не хотелось спать под мамонтом из пластиковых бутылок, полных воды. Или просыпаться оттого, что случайно ткнулся пяткой в наполненный желе вакуумный пакет в виде осьминога.

— Ого! Много, правда? — уважительно спросил водитель, когда я под завязку забил фуру.

Уборщица семьи Гарднеров утерла слезу — видать, то была слеза радости.

— Обещаете, что не вернете их до четырех? — спросила она.

— Ни в коем разе, — сказал водитель, нажимая на газ. — Может, вы подумали, что у меня тут фирма «Доставка безумных моделей», но вообще-то меня ждет обычный рабочий день.

(Наверное, в утонченном мире высоких технологий сарказмом заменяют юмор.)

Уборщица нежно помахала вслед нам щеткой. Водитель обернулся ко мне:

— Куда дальше?

— «Школа поместья Уолботл (смешанная)».

— О, так я же там учился, — водитель смущенно пробежался узловатыми пальцами по седым волосам. — У меня была замечательная учительница, мисс Тейт.

— Так я и думал. Сможете заехать с черного хода?

Он знал дорогу. Могу поклясться, что его глаза затуманились, когда мы проезжали мимо старой вывески с названием школы. Он припарковался к пожарному выходу рядом с дверью спортзала.

— Вряд ли вам удастся открыть снаружи, — предупредил я.

— Ты думаешь? — Он картинно сунул руку в щель двери и отщелкнул какой-то замок. — Я постоянно заглядывал сюда после окончания школы — ходил на пение по пятницам.

(Вот что бывает в городишках, где нет ни боулинга, ни кинотеатра. Все съезжают с катушек.)

Он помог мне перетаскать модели через коридор и большой зал, где послушные мальчики-девочки, закрыв глазки, предавались молитве, в наш класс.

— Ничего не изменилось!

— Так-таки и ничего?

И мы стали пристраивать модели. Как Джо удалось воткнуть их в крошечную спальню — ума не приложу. Они все-таки поместились в классе. Но гигантский мамонт из бутылок с водой опасно навис над столом мисс Тейт, а ангорский кролик Бет, позаимствованный для выставки, поглядывал на макаронную паутину на стене, не скрывая беспокойства.

— Шик-блеск, — сказал водитель. — Отличная работа. — И с удовлетворением похлопал по спине явно полюбившегося ему слоненка из жестяных банок. — И, кстати, прочно сработано. Некоторые из наших лучших высокотехнологичных систем развалятся скорее, чем эти малыши.

— Джо всегда использует качественный клей и нитки.

Он еще раз тоскливо огляделся и вздохнул:

— Ладно, пойду я.

— Сегодня не пятница, — сказал я. — Так что пение вы, по крайней мере, не пропустите из-за дополнительной работы.

Он помедлил у дверей, еще раз оглянувшись.

— В этой комнате прошли мои лучшие деньки.

Видите, что я имею в виду? Одна четверть с мисс Тейт — и все, гуд бай, мозги. Навеки.

По всеобщему запросу

Пучок мисс Тейт колыхнулся, когда она захлопала в ладоши. Я присматривался, не поднимется ли облако моли.

— Итак, класс!

Паиньки сидели за партами, сложив ручки, — ни дать ни взять дрессированные собачки в ожидании косточки.

— Надеюсь, все уже оправились от удивления при виде всех этих… — Она нервно покосилась на гигантского мамонта из пластиковых бутылок, грозно скалящего над ней картонные зубы. — … Всех этих чудесных моделей, которые Джо был так любезен привезти нам.

— Я не при…

Я наступил Джо на ногу, чтоб замолчал.

— Потому что, — продолжала мисс Тейт, — как раз настала пора награждать победителей.

Она открыла ящик стола и выудила пять проржавелых на вид медалек, купленных, небось, в каменном веке на блошином рынке. (Я вдруг сообразил, что у водителя фуры точно такая же болталась на зеркальце заднего вида, только из-за качки я обознался, приняв ее за изображение Святого Христофора.)

— Начнем, как всегда, с последней номинации.

Она отколола от стены список.

— Лучшее сочинение на тему «Как это делается».

Верьте или нет, медаль ушла парню, который написал, как нужно красить яйца к Пасхе.

— Лучшее чтение!

Этот приз должен был достаться мне. Я всегда побеждал в чтении во всех школах. Но на этот раз провалился, потому что так невзлюбил нашу книжку «Читаем вместе» («Про шесть маленьких перцев и про то, как они росли»), что всякий раз, как она просила меня встать и почитать вслух, я, понурив голову, ковырял носком пол — типа, стесняюсь, — ну, и бубнил что-то нечленораздельное, чтоб она ничего не расслышала.

Так что в этом году я без приза. О, я несчастный!

— Лучшее эссе!

Разумеется, Флора. За потертой медалькой она шла, сияя, и долго со значением смотрела на кругляшок в ладони, а потом собралась толкнуть неслабую речь наподобие победительниц конкурса красоты.

— Прежде всего я хотела бы поблагодарить свою ма…

Но мисс Тейт довольно решительно ее оборвала.

— Надеюсь, никто не помогал тебе с призовым эссе, Флора. Это должна была быть самостоятельная работа.

Флора захлопнула рот и вернулась за свою парту.

— Лучшая грамотность!

Ну, тут ей пришлось, наверное, жребий бросать. В этом конкурсе обычно я тоже выигрывал. Но и Бен был неплох.

— Бен! — провозгласила мисс Тейт. — Хотя Говард тоже мог взять приз, если бы не ел над тетрадкой гуляш и не заляпал ее так, что некоторые слова я не смогла прочитать.

Вот что получается, когда домашку делаешь дома.

— И последний приз.

Мисс Тейт одарила Бет лучезарной улыбкой, а Бет вернула ей такую же.

— Лучшее вычис…

Я громко закашлялся.

Она снова попыталась.

— Лучшее вычисле…

Я снова закашлял, громче прежнего. Она взглянула на листок.

— Святые угодники! — сказала она. — Я знала, что в этом году будет дополнительный конкурс. Но не думала, что в основной список внесут изменения.

Она вслух прочитала с листа:

— Лучшая модель!

И тут у народа просто крыши посрывало.

— Паутина! — взвизгнула Бет.

— Нет! Нет! Мамонт!

— Да как ты можешь такое говорить! — возмущенно заорал Бен. — Слоненок лучше всех!

— Я бы все отдала за это прекрасное Колесо фортуны, — завистливо протянула Флора.

— А мне осьминожка нравится, — вставил я.

— Этот абажур сделан из черствого хлеба?

— Башня из спагетти!

— Это не спаге…

Мисс Тейт оборвала меня, грозно хмурясь на развопившихся учеников.

— Сдается мне, что после всей проделанной в прошлом году работы по изучению Египта большинство из вас признали бы лучшей модель Долины королей из папье-маше.

Зря я, конечно, написал «Лучшая модель» вместо «Лучший мастер по изготовлению моделей», моя большая ошибка. Теперь они будут спорить целую вечность. Джо сидел как в тумане.

В конце концов решили голосовать. Космонавт из кофейных стаканчиков победил с сильным отрывом. А Джо поднялся за медалью с улыбкой шире мамонтовьей.

— Поздравляю, Джо!

Мисс Тейт вручила ему тусклый кругляшок. Он смотрел на медаль, словно та была драгоценной. Потом сжал пальцы и, зажмурившись от обуявших его чувств, бросился к мисс Тейт и обнял ее крепко-крепко.

— Джо! Ах ты, глупышкин! — сказала она. Но видно было: она чуть не тает от нежности. — Я знала, что у тебя есть скрытые таланты. А теперь, зная, что это за таланты, буду обращаться к тебе за помощью, когда мне понадобятся наглядные пособия для объяснения математики.

Когда он сел, я ткнул его в плечо.

— Видишь? — зашептал я. — Все вышло как нельзя лучше. Если ты все время будешь мастерить ей пирамиды, конусы и тетраэдры, ей некогда будет мучить тебя пониманием примеров.

Он еще шире улыбнулся.

Мисс Тейт захлопала, вновь потревожив моль в пучке.

— Кажется, пора приветствовать наших гостей, пришедших на День открытых дверей.

Она взялась за дверную ручку, но Джо успел ей напомнить:

— Мисс Тейт, а как же дополнительный конкурс?

Она обернулась.

— Упс! Чуть не забыла.

И достала еще одну медаль из ящика.

— А теперь… По многочисленным просьбам и результатам тайного голосования — дополнительный приз! Лучшему помощнику в нашем классе!

И посмотрела прямо на меня.

Сейчас, наверное, Бет пойдет за призом.

Я ждал.

И ждал.

Наконец, мисс Тейт сказала:

— Ну, ты что, не собираешься его брать?

— Я?

— А на кого, по-твоему, я так упорно гляжу?

Я тупо обернулся. Это при том, что мы с Джо сидим на последней парте.

— На тебя я гляжу, на тебя!

— На меня? — тупил я. — Я лучший помощник в классе?

— Я и сама была удивлена не меньше твоего, — сказала она. — Но это было свободное голосование, и на всех бумажках, кроме одной, было твое имя.

Я посмотрел на ребят. Они сидели все такие хорошие, прямо золото, а не дети, и смотрели на меня невиннейшими глазами. Я с некоторым подозрением вышел к учительскому столу, но медаль, протянутая мне учительницей, не взорвалась в руке, не брызнула на пиджак черничным вареньем и не выстрелила струей воды в лицо.

Это был настоящий приз. Без шуток.

Не думайте, что я раньше призов не получал. Получал. За свой короткий век Честер Говард выигрывал конкурсы по всему свету — за чтение, письмо, грамматику и однажды за самое прекрасное чтение детских стихов Армении. (Это была чистая случайность.) Но я никогда не выигрывал призов иного плана: «Самый популярный человек в классе», «Лучшая работа в команде», «Самый вежливый ученик» — ничего того, что говорило бы о достойных похвалы качествах моей личности.

Я пялился на медаль. «Лучший помощник в классе». Честно говоря, я учился в таких школах, где самым хорошим помощником считался тот, кто не плюет одноклассникам в тетради, не поджигает их кеды и не колошматит их почем зря. В школе «Спайк сити юниорс» это был бы человек, который бросит твои костыли тебе, а не в тебя или поможет тебе захоронить чей-нибудь труп.

Но здесь!

Здесь, в «Школе поместья Уолботл (смешанной)», получить такую награду было круче, чем завоевать золотую медаль на Олимпийских играх. Здешние ученики не были грешниками. Они были хорошими. И добрыми. И сами очень помогали другим.

Я не мог это выдержать. Я знаю, что немного повторяю спектакль Бет, но слова выскочили из меня сами.

— Я буду хранить ее как сокровище.

Мисс Тейт ласково подтолкнула меня: иди, мол, на место. Пока я шел по проходу, я заметил, что на каждой парте стояли маленькие самодельные модели в стиле Джо: роботы, какие-то чучелки, ракеты — всё в таком духе.

— Ты всех подкупил, чтобы они за меня проголосовали? — спросил я подозрительно.

— С чего бы мне их подкупать? Я ведь ничего не знаю про твой потрясающий график «Как выжить до конца школы».

Вот ничего себе.

— Эх, правда, откуда ты про него узнал? Это был секрет, я его даже на выставку не отдавал.

Он постучал себя по носу. Потом полез в парту, вынул защитный экран и разложил его. Когда я думал, что все готово, он вдруг поднял секретное окошко на своей стороне конструкции, потом еще одно, а потом развернул ко мне — показать.

— Зеркала!

— Боковой перископ.

— Офигеть!

(Если окажусь без гроша, запродам этого парня секретным службам.)

Я вытащил из парты свой подарок.

— Стало быть, можно его больше не прятать?

— Да уж.

Я подвинул ему тетрадь.

— Надеюсь, тебе это поможет, Джо.

Он смотрел на график примерно с тем же выражением лица, что и на медаль, потом стал медленно листать страницу за страницей. И внезапно меня посетило видение: все эти квадратики, на которые я столько времени угрохал, считанные-пересчитанные десятки раз, постепенно зарисовываются разноцветными фломастерами, неуклонно приближаясь к концу тетрадки. А на задней обложке написано черными заглавными буквами:

ТЕПЕРЬ ТЫ ВОЛЕН ХОТЬ ЦЕЛЫМИ ДНЯМИ ЗАНИМАТЬСЯ ТЕМ, ЧТО У ТЕБЯ ПОЛУЧАЕТСЯ!

(Когда-нибудь эти волшебные слова — «у тебя получается» — я использую в своей книге.)

У него был такой счастливый вид!

— Мне даже не обязательно брать ручку, чтобы их закрасить. Можно приклеить квадратик и побрызгать его блестками, или сухой осенний листик прилепить, или…

— Я так понимаю, что вокруг тебя снова разрастется беспорядок.

Но он не слушал. Он смотрел, как в класс входят родители.

— Мам! Пап! Скорее! Сюда!

Не успели они сделать и пары шагов, как он уже хвастался:

— Мам! Я выиграл приз! Настоящий! Смотри, это медаль!

Его мама, казалось, вот-вот расплачется от гордости, а мистер Гарднер взял медальку из рук сына и подробно изучил.

— Твоя прапрабабушка такую же получила!

Сколько же мисс Тейт учительствует? Тыщу лет?

Джо совал под нос родителям мою работу «Как выжить в школе».

— А еще смотрите, что мне Говард подарил, чтобы я не сдавался!

Мне удалось ускользнуть из их рук без поцелуйчиков. Своих я не ждал, потому что всю четверть из школы слали записки на имя мистера и миссис Честер, ха-ха, и я чувствовал себя в полном праве переправлять их прямиком в мусорное ведро.

И наполовину я оказался прав. Папа услышал весть о Дне открытых дверей, на минуту выскочив в магазин «Деликатесы Харви», но прийти не смог: у него в духовке стояли пирожные «Наполеон». А маме доложил об этом водитель фуры, который пришел отпроситься сегодня пораньше. Но, когда она сказала охраннику у дверей, что ее зовут миссис Говард, ее отправили в совершенно другой кабинет, где она с удовольствием посмотрела на работы чужих учеников.

Позже я спросил:

— Разве ты не заметила, что меня там не было?

— Заметила, конечно. Просто думала, ты смущаешься из-за всех этих чудесных эссе, которые ты написал.

— Каких еще чудесных эссе?

— «Моя самая любимая книга на все времена: “Про шесть маленьких перцев и про то, как они росли”».

И все же безнаказанно мне это с рук не сошло. Водитель фуры пришел в кабинет и стал пристально изучать мои работы.

— Великолепно, Честер, — без устали повторял он. — Ты такой молодец. Да, и это сочинение очень неплохо написано. Да, я вижу, ты постарался.

Потом он подошел к мисс Тейт — рассказать, чем занимался последние сто лет, и высказать свое мнение: мол, несмотря на то, что с делением у меня пока не ахти, в целом дела у меня идут весьма неплохо.

— О да, — сказала мисс Тейт. — Хотя должна признаться, его сочинение «Как это делается» меня слегка разочаровало.

— Согласен. Немного он переборщил. Слишком свободно истолковал задание.

— Довольно-таки нагло, я бы сказала.

— Ну, ничего, не страшно. Большинство остальных работ выполнено без сучка без задоринки.

— Да, — кивнула мисс Тейт. — Мы все очень гордимся Говардом.

Водитель выглядел слегка озадаченным.

— Я говорил о Честере.

— О Честере?

Теперь озадаченный вид был у мисс Тейт. Но водитель, чтобы не тревожить леди, которая подарила ему лучшие годы жизни, поспешно ретировался. Я мог бы ей все объяснить, но нужно было помочь Флоре отнести к машине подарок, Колесо фортуны. Спускаясь по лестнице, я задал вопрос, который так и не отпускал меня на протяжении всего вечера:

— Джо подарил тебе модель, чтобы ты за меня проголосовала?

Она спокойно взглянула на меня поверх Стрелки возможностей.

— Нет.

— Но он же тебе ее подарил, так ведь?

— Да.

— И ты за меня проголосовала?

— Да.

— Потому что он тебя попросил?

— Нет, — сказала она. И потом, видя, что я не до конца поверил, добавила: — Но, может, я проголосовала, потому что он объяснил, как много ты ему помогал.

Я размышлял об этом, пока она договаривалась с водителем, что по пути к Гарднерам он проедет мимо ее дома, чтобы забросить Колесо, а она в обмен вынесет «все, чем владеет», — чтоб все было по-честному. И я решил, что, если Джо взял на себя труд рассказать всем обо мне, значит, наверное, я все-таки ему помог. И эту награду заслужил.

Надо, наверное, когда-нибудь сказать мисс Тейт, где у меня имя, а где фамилия, если мы еще какое-то время побудем в этом богом забытом болоте.

А может, и не надо. В конце концов, Говард как человек гораздо лучше Честера.

Да и гораздо счастливее.

Примечания

НАД КНИГОЙ РАБОТАЛИ

Перевод с английского Дины Крупской

Иллюстрации Марты Журавской

Литературный редактор Евгения Тиновицкая

Корректоры Надежда Власенко, Ника Максимова

Выпускающий редактор Светлана Злобина-Кутявина

Арт-директор издательства Влада Мяконькина

Директор издательства Ирина Балахонова

Оглавление

Плохая новость

Все такие лапушки-паиньки

Жуть

Мусор или сокровище?

В классе становится потише

Почему вы над ним издеваетесь?

Золотые правила

Моя личная маленькая волна преступности

«Доставка безумных моделей»

По всеобщему запросу