Не ради мести (fb2)

- Не ради мести [litres] (Профессионал [Тюрин] - 2) 2031K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Виктор Иванович Тюрин

Виктор Тюрин
Профессионал. Не ради мести

* * *

Пролог

Из дверей филиала банка «Wells Fargo» в Майами вышли четыре человека. Первой вышла женщина, Ева Нельсон, владелица юридической конторы в Лас-Вегасе. Светло-коричневое платье с поясом и белой отделкой на карманах и отложном воротником отлично подчеркивало ее высокую грудь и талию. Двухцветная сумочка и такие же туфли коричневых оттенков отлично дополняли ее наряд. Тот, кто очень хорошо ее знал, сразу заметил бы на ее лице плотно сжатые губы, говорившие о том, что она чем-то сильно недовольна и озабочена.

Следом за женщиной вышел довольный, это было видно по его лицу, мужчина, в сопровождении телохранителя. Его прекрасно сшитый тропический костюм, белоснежная рубашка с высоким воротником, ручной работы галстук, индивидуального пошива туфли – стоимость всего этого составляла полугодовой заработок рабочего на конвейере автомобильного завода в Детройте. По одежде можно было предположить о нем как о преуспевающем банкире с Уолл-стрит, вот только его загорелое и обветренное лицо явно указывало на то, что он – человек, привыкший больше бывать на свежем воздухе, чем корпеть над бумагами в офисе. Смелый взгляд уверенного в себе мужчины и шляпа «стетсон» довершали облик одного из богатейших людей юга Америки – миллионера Роберта Райана, заработавшего свое громадное состояние на военных контрактах во время Второй мировой войны.

Последним из дверей банка вышел я. Пятнадцатилетний подросток, который мало чем отличался от обычного юноши его возраста, если не считать широких, налитых силой плеч, мозолей на костяшках рук и взгляда, который мог меняться в зависимости от сложившейся ситуации. Скучающий взгляд отметил прохожих, парочку клерков с портфелями в руках, полицейского, стоящего на тротуаре. Закончился осмотр двумя машинами, стоящими у тротуара. Интуиция промолчала: опасности не было.

Выйдя, все остановились и прищурились. Яркое солнце с непривычки резало глаза, привыкшие за четыре часа к мягкому свету банковских люстр.

– Ну что, мисс Нельсон, дело завершено? – повернувшись к женщине, спросил Роберт Райан.

Женщина в ответ, мягко улыбнувшись, чуть кивнула головой.

– Вот и отлично! Пользуясь случаем, хочу выразить свое восхищение вашей красотой и деловым складом ума. Извините за прямоту, но это редкое сочетание для женщины. К тому же вы еще и заботливая тетя. Племянник вон какой у вас вымахал, с годовалого бычка.

Услышав эти слова, я опустил глаза, чтобы скрыть невольную улыбку. Кому как не мне было известно, насколько Ева не любит, когда ее называли «тетей». За время совершения сделки мне пришлось ее несколько раз так называть, поэтому новое напоминание не доставило ей ни малейшего удовольствия. Ева Нельсон никогда бы не достигла своего положения, если бы не умела скрывать свои чувства, именно поэтому на ее лице осталось такое же безмятежное выражение.

– У вас и ранчо есть, мистер Райан?

– Есть. Нефтью я зарабатываю на жизнь, а ранчо у меня для души. Вы бы только знали, как у нас хорошо! Воздух! Дышишь – и надышаться не можешь! А закаты у нас какие! Клянусь чем хотите, мисс Нельсон, вы таких закатов никогда в жизни не видели! Стоит вам один раз увидеть, и вы уезжать не захотите! Ну как? Принимаете приглашение?

– Я бы с радостью, – тут женщина бросила взгляд на меня, – вот только, к сожалению, у меня, как у любой деловой женщины, есть свои дела и обязательства.

– Очень-очень жаль. Тогда как вы смотрите на то, чтобы сходить сегодня вечером в ресторан? Любой, на ваш выбор, – при этом миллионер с удовольствием оглядел статную фигуру спутницы.

– Извините, мистер Райан, но никак не получится. И поверьте мне, к моему большому сожалению… – при этом Ева подарила обольстительную улыбку техасцу.

– Нет так нет. Я пробуду здесь еще четыре дня. Вот моя визитка… – он протянул женщине бумажный квадратик. – В любое время. Днем и ночью. Только позвоните, и я у ваших ног.

– Спасибо, – Ева взяла визитку, открыла сумочку и аккуратно ее туда положила. – Только вряд ли мне удастся воспользоваться вашим предложением. Скорее всего, я улечу уже завтра.

– Да. Вы мне говорили, что живете в Лас-Вегасе. Кстати, там мне еще не приходилось бывать. Все времени нет. Даже сюда, бросив все, приехал только из-за выставки. Мне было приятно иметь с вами дело, – техасец коснулся пальцами края шляпы. – До свидания, мисс Нельсон. Пока, парень.

– До свидания, мистер Райан, – в голосе женщины чувствовалось легкое сожаление.

– До свидания, мистер Райан, – как эхо, повторил я вслед за Евой.

Миллионер кивнул нам головой в знак прощания и стал быстро спускаться по ступеням в сопровождении телохранителя. Мы вместе с Евой наблюдали, как мужчина легко несет свое жилистое и мускулистое тело, перескакивая со ступени на ступеньку. Вот он сел в машину. Хлопнула дверца за севшим впереди телохранителем, после чего мощный и дорогой автомобиль, оторвавшись от тротуара, плавно влился в поток машин.

Ева резко повернулась ко мне:

– Откуда он тебя знает?!

– Познакомились как-то. Кстати, неплохой парень этот техасец. А?.. Тетя Ева, ты ему явно приглянулась.

Глаза женщины недобро сверкнули.

– Я тебе не тетя! Понял, Майкл Валентайн! Не зли меня больше! Не хочешь говорить правду, черт с тобой!

Встреча с Робертом Райаном, процедура долгой экспертизы бриллианта, длительный расчет наличными – все это заставляло ее волноваться и нервничать. Я это прекрасно понимал, поэтому ничего говорить не стал, только ожег Еву злым взглядом. Женщина на пустом месте заработала кучу денег и еще чем-то недовольна. Да, риск был, так и процент от сделки она получила солидный. Впрочем, одного моего взгляда хватило, чтобы она пришла в чувство. Извиняться не стала, просто приняла вид, который говорил, что она женщина слабая, импульсивная, а это всего лишь нер вы, поэтому такие вспышки мужчины должны просто прощать.

– Ты пойми, Майкл, так серьезные дела не делаются. Если клиент легко согласился заплатить…

– Понял. Запомню на будущее, – оборвал я ее. – Только еще раз напомню: Максу об этом не стоит знать.

– Не надо – значит, не будет знать, – уже легко, без всяких вопросов, согласилась Ева и вдруг счастливо улыбнулась. Только сейчас женщина полностью осознала, что за свое разовое посредничество она получила столько денег, сколько бы не заработала за четыре года. Теперь она другими глазами смотрела на окружающий ее мир. Не выдержав рвущейся из нее радости, она спросила:

– Майкл, ты как?

– Не понял… – я посмотрел на светившуюся от радости женщину.

– Ты же только что заработал кучу денег! Я бы, получив такую сумму, наверно, прыгала, как девчонка, и орала от восторга.

Я лукаво усмехнулся:

– Хорошая идея, Ева.

Стоило ей услышать эти слова, как улыбка женщины стала гаснуть, ведь кому как не ей знать, что собой представляет этот сумасшедший подросток. Так оно и случилось.

Неожиданно парень сорвался с места, пройдясь колесом сначала в одну, потом в другую сторону, после чего стал прыгать и махать руками, при этом дико крича. Случайные прохожие, клиенты банка, клерки останавливались и искали глазами нарушителя спокойствия, но стоило каждому из них понять, что это просто дурачится какой-то мальчишка, отворачивались и шли дальше. Исключение составил полицейский, стоявший у подножия широкой лестницы. Крутанув в руке пару раз дубинку, он нахмурился, выразив тем самым свое отношение к нарушению порядка на вверенном ему участке, после чего стал неторопливо подниматься по лестнице, давая время расшалившемуся подростку убраться куда подальше.

Ева Нельсон сначала растерялась, глядя на мое представление, потом все же не выдержала и весело рассмеялась.

– Все, Майкл, все! Верю, верю, что ты доволен! Пошли отсюда.

Перестав прыгать и кричать, я придал своему лицу такое важное и напыщенное выражение, что Еве пришлось прикусить губу, чтобы снова не рассмеяться. Полицейский, удивленный мгновенным преображением подростка, замер на месте, не зная, как на это реагировать. Так он и остался стоять, провожая нас недоуменным взглядом до тех пор, пока мы спускались по лестнице.

Глава 1

Утро каждого дня у меня начиналось со специального комплекса упражнений в номере, потом был душ, затем я одевался в соответствии с тем, чем собирался заниматься: тир, частный спортивный зал или бассейн, после чего спускался вниз. На тренировки у меня обычно уходило пять-шесть часов в день. Ближе к обеду я обычно встречался с Максом, если у того не было срочных дел, и тогда мы вместе обедали или просто обменивались новостями.

Бывший детектив полностью погрузился в свою работу и с таким усердием осваивал основы новой профессии, перенимая опыт у своего заместителя, настоящего профессионала, что я решил: еще полгода, и он переплюнет своего учителя. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, так как Макс проводил в казино по десять-двенадцать часов в день, не давая спуску ни себе, ни своим подчиненным. Глядя со стороны, как он несет свою службу, я понял, что Макс Ругер своей принципиальностью и жесткостью вряд ли заслужит любовь персонала отеля и казино, а вот уважать и бояться его будут. Сильный и волевой человек, умеющий разбираться в людях, бывший коп сумел сколотить из своих сотрудников за короткое время вполне сплоченную команду. Двух человек он привез с собой из Лос-Анджелеса, остальных ему помог подобрать уже здесь его заместитель, работавший в сфере безопасности более десяти лет. Его взяли по совету лейтенанта Макензи, и пока, насколько я мог видеть, Ругер был им доволен. Макс не только изучал тонкости своего ремесла, но и налаживал дружеские отношения с отделами финансов и персонала, которые находились в ведомстве управляющего отелем Льюиса Стинга, назначенного на эту должность нашим компаньоном. Тот показал себя опытным администратором и неплохим психологом, сумевшим подобрать нужных людей на ключевые посты, вот только как человек он был самым настоящим дерьмом, общаясь по-хамски со своим персоналом.

Еще при заключении партнерского договора я отметил этот стандартный пункт. Если владельцев двое, то один из них назначает управляющего, второй – начальника службы безопасности. Управляющий отелем имел больше власти, так как все отделы и службы, за исключением казино, находились под его рукой. Мне удалось бы пробить это место для Макса, вот только тот наотрез отказался от этой должности.

Стинг почему-то решил, что он здесь всем управляет, хотя в казино есть свой администратор, он все же попытался влезть в его дела, вот только после столкновения с Максом, пообещавшим сломать ему челюсть в двух местах, быстренько отступил. Вопрос был закрыт, но о нормальных отношениях можно было забыть. Положение надо было исправлять, и я поставил перед собой задачу: со временем убрать этого упыря. Вот только для этого надо было сначала найти такого же профессионала, только без дурных замашек, да и сделать все нужно было аккуратно, чтобы Макс даже не посмотрел в мою сторону, когда все это произойдет.

С переездом в Лас-Вегас наши пути с Максом разошлись в разные стороны, чего, впрочем, и следовало ожидать. Был отдельный промежуток времени, когда мы нуждались друг в друге, но теперь Ругер стал жить своей жизнью. Я временно поселился в отеле, а бывший детектив снял квартиру, но насколько мне было известно, жил по большей части у своей возлюбленной Евы Нельсон. Правда, официально сходиться они не торопились, но, судя по довольному виду Макса, им вместе было хорошо.

Мне, как человеку, совершенно незнакомому с работой отеля и казино, одно время было интересно наблюдать за функционированием этих заведений как бы изнутри. Я ведь мальчишка, а значит, мне обязательно надо совать везде свой нос. Изображая веселого и добродушного паренька, спустя какое-то время я завел себе кучу друзей из обслуживающего персонала отеля и казино. Правда, люди все же относились ко мне с определенной долей настороженности, так как я считался «племянником» начальника службы безопасности (такова была официальная версия наших с Максом отношений), а значит, старались не откровенничать, говоря со мной только на нейтральные темы. Впрочем, это им не мешало жаловаться друг на друга, изливать свои обиды, а также просить меня выполнить несложные поручения. Когда служащие убедились, что паренек не задирает нос, несмотря на то, что является родственником второго по величине босса в здешней иерархии рангов, то мужчины стали относиться ко мне по-дружески, а женщины, в зависимости от возраста, кто по-матерински, а кто шутливо с примесью кокетства. В последних случаях, так как краснеть у меня не получалось, я застенчиво опускал глаза, что приводило в восторг молоденьких девушек.

Наблюдая за жизнью отеля и казино, мне только оставалось радоваться, что все мои нововведения, которые я в свое время предложил, отлично сработали, приводя гостей в восторг. Наш отель на данный момент считался самым комфортабельным отелем Лас-Вегаса. Казино, отличная кухня, телевизоры и кондиционеры в номерах, концертный зал, два бассейна с вышками и баром, парикмахерская и массажный кабинет являли собой замкнутый цикл для гостей, приехавших сюда за удачей и развлечениями. Все это было создано для того, чтобы гостям отеля не хотелось тратить деньги в других заведениях. Когда наступал вечер и гости отеля желали развлекаться, на сцене, предназначенной для выступления звезд эстрады, начинали вращаться зеркальные шары, на которые были направлены с различных сторон цветные прожекторы. Мужчины и женщины, сидящие за столиками, как и танцующие пары, каждый раз были в восторге, когда начиналось радужное шоу. В ресторане, тоже с моей подачи, время от времени стали устраивать ужины, посвященные кухне различных стран мира. Если была турецкая кухня, то официанты носили фески, а в вечерние выступления вставляли музыкальные и танцевальные номера, традиционные для этой страны. Все это вносило новую, живую и оригинальную струю в жизнь гостей отеля, заставляя их крутиться в круге наслаждений. Днем – ресторан, бассейн, телевизор, массажный кабинет, а вечером гостей отеля ждало выступление артистов, изысканный ужин в ресторане, игра в казино. Несмотря на высокие цены, отель был забит полностью. Впрочем, что для миллионера стоимость номера в сто долларов, если за вечер он проигрывал тысячи долларов в казино.

Несколько вечеров, ради удовлетворения своего любопытства, я наблюдал за игроками, глядя на их раскрасневшиеся лица и блестящие от азарта глаза. Большинство из них не скрывало своих эмоций, когда выигрывали или проигрывали. Выигрыш здесь отмечался традиционным заказом шампанского, а крупный проигрыш запивался бесплатным виски.

Проявления эмоций у людей были самые разные, причем здесь немало зависело от самой игры. По моим наблюдениям, самые шумные и зрелищные столы были там, где играли в кости. Я нередко наблюдал, как игроки, приходя в крайнее волнение при выбрасывании костей, начинали визжать, хлопать в ладоши и кричать в зависимости от удачи. В отличие от них, люди, часами самозабвенно дергающие рычаг игровых автоматов, не видели вокруг себя ничего, кроме быстро вращающихся барабанов, отвлекаясь только на то, чтобы кинуть монеты для продолжения игры.

Даже за то короткое время, что я прожил в отеле, мне пришлось столкнуться с нестандартными «развлечениями» богачей. Прошла неделя после открытия отеля, как один богатый тип из Канзаса, много выпив, решил искупать своих подружек в шампанском. Ванны в номере ему показалось мало, и он заказал самую большую ванну в магазине, торгующем сантехническим оборудованием, которую должны были доставить в отель и установить посреди гостиной. Грузчики с ванной, пытавшиеся пройти в отель, сначала были переправлены к черному ходу и оставались там до тех пор, пока миллионер не заплатил отелю две тысячи долларов за установку ванны в его номере, как за дополнительную услугу. После того, как он дал согласие, ванна была доставлена в его номер. О том, как канзасец мыл в шампанском своих подруг, долго ходили легенды среди обслуживающего персонала. Другой миллионер, напившись, заявил, что выкупает один из бассейнов отеля в свое личное пользование на все время своего проживания. Ему сказали: ваше желание – закон, после чего ему было предложено заплатить сто тысяч долларов. Он неожиданно обиделся на предложение и съехал из номера. Были и оригинальные развлечения. Компания богатых молодых людей, в меру упившись, решила устроить соревнование под названием «мамочкино молоко». Своеобразное шоу началось около шести часов вечера, рядом с одним из бассейнов, собрав немало народа. Суть состязания была проста: кто останется стоять на ногах после выпитой бутылки виски. Казалось бы, что тут интересного, вот только само исполнение оказалось довольно оригинальным. Четверо парней полулежали на шезлонгах, запрокинув головы, а над ними стояли девушки с обнаженной грудью, по которым они лили виски прямо в рот «спортсменам». Отсюда и название: «мамочкино молоко». Девушки сами были прилично пьяны, постоянно и беспричинно смеялись, визжали и кричали, что им щекотно. От этих дерганий струйка алкоголя не только попадала в рот, но и растекалась по всему лицу. Стоило виски попасть в глаз одному из парней, как тот завизжал, подскочил и с разгона, расталкивая столпившихся вокруг них зрителей, кинулся в бассейн. Следом за ним под смех и шутки зрителей остальные «спортсмены», а за ними девушки прыгнули в воду.

Веселье закончилось, и народ стал медленно расходиться. К этому моменту появился Макс с одним из охранников, который прочитал молодым балбесам короткую лекцию о правилах поведения в общественных местах. Все бы так и закончилось, но кто-то вызвал полицейский патруль, заявив, что в отеле происходит сексуальная оргия при большом скоплении народа. После того, как приехавшие полицейские узнали от Ругера причину вызова, они громко смеялись и жалели, что им не удалось посмотреть на столь необычное шоу.

Мои попытки проникнуться местной жизнью, прочувствовать азарт и жгущее сердце желание игрока победить казино провалились с треском, впрочем, это не стало для меня открытием. Здесь не было разыгранной противником смертельно опасной комбинации, не было того чувства риска, от которого закипает в крови адреналин и холодеет под сердцем, – всего того, что мне нередко приходилось испытывать в той жизни. А как тонко начинаешь чувствовать все прелести жизни, когда выходишь победителем над хитроумным противником…

Пытаясь хоть как-то заполнить свою жизнь, я решил помочь людям Ругера. За две недели сумел выявить горничную-воровку и бармена, который довольно вольно обращался с запасами спиртного, наливая подвыпившим клиентам дешевый алкоголь, разлитый в бутылки из-под дорогого виски. Сэкономленные таким образом элитные марки виски он отдавал за полцены своему приятелю, работавшему в винном магазине.

Когда воры были схвачены за руку на месте преступления, им было предложено на выбор: тюрьма, большой штраф или они становятся личными информаторами Ругера.

Нетрудно было догадаться, что они выбрали, так как жители Лас-Вегаса почти на восемьдесят процентов составляли обслуживающий персонал отелей, казино и ресторанов. Зато с вором, которого поймали в казино, начальник службы безопасности поступил намного жестче. Взяли его аккуратно, ведь недаром два приятеля Макса, которые приехали с ним из Лос-Анджелеса, были настоящими профессионалами. Жилистые, подтянутые, с невыразительными лицами, бывшие полицейские, никак не афишируя себя, скользили серыми тенями между гостей, вылавливая жуликов, воров и мошенников, а для прикрытия их работы Ругер нанял несколько массивных качков, которые толкались в зале казино, изображая службу безопасности.

Вора привели в комнату охраны, где его ждал Макс с «палачом». В этой должности у Ругера состоял Стив Маккартур, бывший полицейский, которого принял на работу «дядька» по рекомендации своего приятеля-лейтенанта. Судя по некоторым слухам, именно за жестокое обращение с людьми его убрали из полиции. Макс сказал вору пару слов о том, что воровать нехорошо, после чего Маккартур сломал ему один за другим пальцы правой руки, а затем охрана вышвырнула его вон. Делать из этого тайну Ругер не стал, считая, что эта проявленная жестокость должна была стать своеобразным предупреждением всем, кто попробует покуситься на какую-либо собственность отеля-казино или его гостей.

Вернувшись в номер после очередной тренировки в тире, я сходил в душ, затем вышел на балкон, сел в легкое кресло, стоявшее в тени, и в очередной раз задумался над тем, как дальше жить. Я сумел выжить в этом, чужом для меня, времени. Теперь у меня были официальные документы на имя Майкла Валентайна, а у Макса Ругера – оформленная по всем правилам бумага на мое опекунство. Эта бумага появилась на свет благодаря связям Ругера в полиции, а также его репутации, но даже в этом случае на взятки ушло две с половиной тысячи долларов. Обо мне, как о человеке из другого времени, знал только Макс Ругер. Частично догадывался о том, кем я являюсь, старый китаец Ли Вонг, возглавляющий филиал триады в Лос-Анджелесе, но у него было свое, мистическое, представление о мальчике, в которого вселился дух воина. Возможно, что он поделился своими мыслями со своим сыном, но судя по тому, что я видел, у Вэя было практическое мышление американца, так что, скорее всего, он посчитал его откровение за стариковские бредни. Еще обо мне знали Ева Нельсон и Стив, друг детства Ругера, но в их глазах я выглядел довольно странным подростком с повадками взрослого мужчины. Все остальные люди, с которыми мне пришлось столкнуться в начале моего появления в этом времени, обо мне ничего не знали, да и связи у меня с ними сейчас были оборваны. На данный момент я являлся владельцем половины акций отеля-казино «Оазис». В банковской ячейке, в Лос-Анджелесе, у меня оставалась приличная сумма наличных денег, так что я, по американским меркам, считался богатым человеком. Вот все это было хорошо для человека другого склада, так как эта «сиропная жизнь» меня абсолютно не устраивала.

Я не знал точно даты открытия военных действий, но при этом мне был известен год начала войны в Корее. Самое время искать подходы к военным, а затем заняться поставками военного снаряжения и оружия. Мне также было известно, что в Америке еще нет сети «Макдоналдс», как и нет парка развлечений «Диснейленда». Это тоже были хорошие направления для вложения денег. Но! Мой возраст отметал мое участие в этих и других подобным им проектах. Я был лишь пятнадцатилетним подростком! Кто поверит ему на слово, да и кто будет делать бизнес с мальчишкой?! Даже если выйти на таких людей с помощью Евы Нельсон, как я смогу контролировать больший бизнес? Меня просто обманут, а потом выкинут из дела. К тому же я не разбирался в бухгалтерии, у меня не было экономических знаний, а главное… не было желания всем этим заниматься. Работать по своему профилю? Конечно, можно пойти к дедушке Вонгу, который с радостью примет меня, но мне претила работа наемного убийцы в чистом виде.

На данный момент у меня отличное прикрытие и официальный статус, но только стоит мне выйти из-за него, как я окажусь на виду у многих людей, большинству из которых буду казаться легкой добычей. Конечно, это не так, но я человек и в любой момент могу совершить ошибку, которая приведет к трагическим последствиям. Я никому не говорил, что параноик? Так вот теперь знайте: я параноик в квадрате. У меня привычка подозревать всех и вся, автоматически проверяться по пути следования, постоянно оценивая обстановку и возможную степень опасности, исходящую от окружающих меня людей.

Например, входя в кафе, я оцениваю сидящих там людей, затем сажусь так, чтобы контролировать вход и большинство посетителей. Для обычного человека это сложно и неудобно, но для подготовленного профессионала является таким естественным действием, как человеческий вдох-выдох.

Мне была нужна моя прежняя работа, и пока в ином качестве я себя не видел. Уехать в Россию и там легализоваться под чужим именем? Не пойдет. Ближайшие шесть-семь лет там появляться не стоит. Через три года умрет Сталин, и в России опять начнутся разборки. Подрасти и стать здесь полевым агентом? Вот только для этого надо иметь армейскую подготовку и закончить специальную учебку. Убить столько лет на то, что я и так знаю? Не хочу.

«Эх, вернуться бы обратно к той, моей прежней жизни, – подумал я, присовокупив к этому вздох сожаления. – Как было бы хорошо».

Посмотрел на часы. Мне пора было идти на встречу с Евой Нельсон, с которой мы уже больше недели не виделись. Отношения у нас с ней были прохладные: не враждовали, но и общаться друг с другом не стремились.

Эта встреча была ее инициативой. Насколько я мог судить со слов Макса, вчера утром в ее конторе появился клиент с интересным предложением, после чего Ева передала через него желание со мной встретиться. Ругер сразу ухватился за него, так как прекрасно видел, что мне здесь скучно. Он прекрасно знал, что я представляю собой бомбу замедленного действия, которая может взорваться в любой момент, и ему, конечно, очень этого не хотелось. Переехав в Лас-Вегас, бывший частный детектив, считал, что закончил прошлую главу своей жизни и начал новую. К тому же ему нравилась его нынешняя жизнь и совсем не хотелось никаких перемен.

Выйдя из номера, я вызвал лифт. Лифтер, совсем еще молодой парень в красно-черной униформе отеля, зная, что я родственник начальника службы безопасности и у меня свой номер в отеле, сразу подтянулся:

– Какой этаж, мистер Валентайн?

– Первый, – сказал я равнодушно, а про себя невольно усмехнулся.

«Совсем еще зеленый, а значит, пока полон почтения и служебного рвения».

В фойе отеля, благодаря кондиционерам, царила легкая прохлада, что позволяло богатым дамам направляться в казино или на концерт приглашенной знаменитости в вечерних нарядах, отороченных мехами. Быстро и привычно огляделся, оценивая обстановку и людей. Два портье, со служебными улыбками на лицах, пытались справиться с вопросами десятка гостей отеля, толпившихся у стойки. На мягких диванчиках сидели люди, которые разговаривали между собой, читали газеты или просматривали рекламные брошюры, курили. В левой части фойе, расположенный как можно дальше от служебной стойки, находился бар. Сегодня там было довольно шумно. Прислушавшись к голосам, понял, что в «Оазис» въехала какая-то большая компания, решившая сразу отметить свой приезд. Почти сразу мою догадку подтвердил донесшийся оттуда, громкий мужской голос, произнесший короткий тост:

– За отдых!

Направляясь к выходу, я неожиданно почувствовал какое-то легкое беспокойство. Что-то во всей этой картине было неправильно. Но что? Ответ пришел в ту же секунду, стоило мне снова оббежать взглядом фойе. Для этого времени здесь был явный излишек людей.

«В честь чего у нас такое столпотворение? – мысленно спросил я сам себя и тут же увидел спешившего куда-то мальчишку – посыльного, моего ровесника, с большим желтым конвертом в руке.

– Эй, парень! – окликнул я его.

Увидев меня, он замер на секунду, затем с фальшивым почтением на лице и завистью в глазах подошел ко мне. Он прекрасно знал, кто я, но судя по взгляду, считал, что на моем месте мог оказаться и он. Вот только не повезло ему с родителями или звезды не так сложились.

– Да, мистер Валентайн?

– Откуда здесь столько народа, Дон?

– Так сегодня первый день, как в нашем концертном зале выступает Ава Гарднер!

В его голосе прозвучали возмущенные нотки. Дескать. вот же тип! Совсем зажрался! Даже не знает, что сегодня выступает известная певица и актриса, обладательница «лица ангела и тела богини», как про нее писали в «Нью-Йорк Таймс»!

– Спасибо. Теперь все понятно.

Мальчишка побежал по своим делам, а я направился к двери. Большого роста усатый индус – швейцар с хитроумно закрученным тюрбаном на голове – распахнул передо мной дверь. После кондиционированной атмосферы отеля горячий воздух казался вдвойне неприятным, несмотря на то, что было около семи часов вечера.

У нас было два швейцара и оба индусы. Васу и Виджай. Один из них, Васу, своим красивым и смуглым лицом, ростом и широкими плечами привлекал взгляды, а может и не только, дамочек бальзаковского и выше возраста. Виджай был чуть поменьше ростом своего коллеги, при этом имел такие же широкие плечи, правда, в отличие от своего напарника, кроме усов имел густую черную бороду, что придавало его лицу разбойничье выражение.

«Ему бы кистень в руки и на большую дорогу», – подумал я сразу, стоило мне в первый раз увидеть индийца.

С Васу, стоявшим сейчас у двери, мы уже сегодня виделись, поэтому тот только улыбнулся и подмигнул мне в ответ на короткий кивок головой, но стоило ему перевести взгляд на улицу, как улыбка сразу сбежала с его лица. Я сразу проследил за его взглядом. В этот момент длинный лимузин, шурша шинами, остановился у входа. Швейцар кинулся к машине, поспешил открыть заднюю дверцу и помог выбраться пожилой даме в вечернем платье, с ожерельем из натурального жемчуга, и мужчине во фраке. Дама была пьяна, а ее попытки выглядеть трезвой и манерной слегка позабавили меня. Сделав шаг, женщина пошатнулась и, возможно, упала бы, не поддержи ее швейцар, но при этом она громогласно заявила, что не нуждается ни в чьей помощи. Мужчина во фраке с одной стороны и швейцар с другой подхватили даму под руки и почти волоком втащили ее в отель. Не успела машина отъехать, как подъехал другой автомобиль. Такси. Из машины вылезло семейство. Отец, мать и девочка-подросток. За то время, что глава семейства рассчитывался с таксистом, через дверь выбежал бой в красно-черной форме отеля, сбежал по ступенькам. Забрав из открытого багажника два чемодана, он пошел в отель, а вслед за ним двинулась семья, с восторгом глядя на «Оазис».

Я довольно ухмыльнулся. Мне понравились их восхищенные взгляды. При этом я шутливо подумал, что это, наверно, во мне просыпается чувство собственника.

Стоило мне подойти к краю тротуара, как сразу подъехало такси. Таксисты старались ладить с персоналом отелей, понимая свою выгоду, а также и то, что если на них придет жалоба, здесь они больше не получат заказа. Обо мне водители знали из разговоров со служащими отеля, которые не преминули рассказать о пятнадцатилетнем парне, имеющем свой номер в шикарном отеле, а также дядю – начальника службы безопасности, а это, считай, второй по величине босс в заведениях подобного типа.

Только я сел на заднее сиденье автомобиля, как шофер поздоровался со мной, из чего можно было сделать вывод, что он обо мне уже знает. Я назвал ему адрес конторы Евы Нельсон, и мы поехали. Большая часть пути пролегала по Лас-Вегас-стрит, главной улице города, где выстроились отели и казино с фантастическими башнями и куполами, светящиеся неоновым огнем торговые центры, кафе и рестораны, свадебные часовни.

Яркая навязчивая реклама, слепящая глаза, уличный шум, рвущаяся из ресторанов и концертных залов музыка, бьющая по ушам, все это не должно отвлекать клиентов казино от игры. Именно поэтому в казино нет ни окон, ни часов. Странно, но об этом я узнал, только оказавшись в этом времени. Здесь можно выиграть тысячи долларов в игровом автомате или мгновенно разбогатеть, раскрутив рулетку или бросив кости, вот только такое бывает очень редко. В отличие от счастливчиков, проигравших игроков здесь намного-намного больше, именно поэтому в этом городе нередко можно встретить табличку, подобную этой, которую я пару дней назад увидел на бензоколонке: «Аспирин и сочувствие – бесплатно».

Таксист довез меня до места и сразу поинтересовался, не подождать ли ему здесь?

– Спасибо. Нет. Сдачи не надо, – и я вручил ему два доллара, на что он ответил довольной улыбкой.

– Удачи, парень, – и шофер кивнул в сторону вывески юридической фирмы. Я улыбнулся в ответ. Мне было известно отношение простых американцев к таким конторам. В своем большинстве они считали, что все юристы – это жулики и мошенники, которые так и стараются вытащить как можно больше денег из своего клиента.

Войдя, я сразу оказался в приемной. Секретарша, молодая девушка, стоило ей увидеть меня, улыбнулась:

– Хелло, Майкл.

– Хелло, Ада. Когда свадьба?

– Какая свадьба? У меня и парня нет.

– Обижаешь. А я? Такой видный и красивый жених.

Секретарша засмеялась:

– Иди, жених. Мисс Нельсон тебя уже ждет.

Ева для меня существовала в двух ипостасях.

Глядя на довольное лицо Макса, когда речь заходила о его подруге, мне сразу становилось понятно, что он нашел в ней то, что искал в женщинах. С другой стороны, мне прекрасно была известна ее жесткая деловая хватка и циничное умение манипулировать клиентом, раскручивая его на деньги.

Приятная внешность, хорошая, чуть полноватая, фигура, умение вести беседу на любую тему, а главное, неплохое знание человеческой психологии, являлось отличным подспорьем в ее бизнесе. Вот и пойми: какая она настоящая?

В отношении меня она держалась настороженно, но так как была женщиной, а значит, очень любопытна, то не удивительно, что пыталась узнать обо мне как можно больше, сначала у меня, а когда не получилось, у Макса.

В отличие от других людей, она, к моему сожалению, знала обо мне намного больше, чем это нужно, вот только благодаря Еве, владелице юридической фирмы, мне удалось остаться в тени, при этом являясь вторым владельцем отеля-казино «Оазис». Было видно невооруженным глазом, что ей непонятны наши отношения с Максом, которые не вписывались в рамку «дядя» – «племянник», не говоря уже о самом поведении этого самого «племянника», поступки и действия которого никак не походили на поведение подростка его возраста. Когда она сошлась с Ругером, то решила поставить на место, как ей показалось, слишком зарвавшегося его племянника, но тот быстро поставил ее на место, жестко и лаконично объяснив ей, куда не надо совать свой любопытный нос. Сначала она обиделась, списала на обычное мальчишеское хамство, а затем пожаловалась Максу, чтобы тот приструнил своего малолетнего родственника, вот только тот довольно неожиданно отреагировал на ее слова:

– Не лезь к Майклу, и все будет хорошо.

Ева Нельсон умела просчитывать желания, интересы и действия своих клиентов, что немало помогало ей в бизнесе, вот только этот мальчишка был закрыт для нее, к тому же от него веяло опасностью. И чем больше она общалась с ним, тем сильнее это чувствовала.

Была еще одна тайна, которую ей очень хотелось открыть. Почему не у Макса, а у этого подростка столько денег? Она осторожно попробовала узнать об этом у своего любовника, но снова наткнулась на жесткий ответ: не задавай лишних вопросов. Именно поэтому ей пришлось ограничиться только тем, что она видела, а вот понять, что она видит, уже была не в силах.

За все время нашего общения мы с Евой пришли к негласному соглашению, состоящему из двух пунктов: не надоедать друг другу с какими-либо вопросами, если те не касаются рабочего момента, и перейти на нейтрально-приятельские отношения.

– Хелло, Майкл, – женщина улыбнулась.

– Хелло, Ева, – ответил я ей встречной улыбкой.

– Загорел-то как! Прямо негр! Наверно, все время в бассейне проводишь? Как я тебе завидую! Молодость! Никаких забот! А главное, совсем не думаешь ни о возрасте, ни о весе, который начинает тебя… Впрочем, тебе об этом еще рано думать.

– Еще лет двадцать, и я стану как все – взрослым и озабоченным жизнью, – недовольно буркнул я, так как свой возраст считал самой большой помехой в своей нынешней жизни.

Ева покачала головой.

– По-моему, ты уже сейчас достаточно взрослый. Иногда даже слишком.

Женщина взяла паузу в ожидании моей реакции, но, не дождавшись, окинула меня взглядом, но стоило ей увидеть мои руки, как она воскликнула:

– Что с твоими кулаками?! Майкл, ты что, дрался?

Неожиданно для себя я уловил в ее голосе тревожную нотку. Никогда не проявляла обо мне заботу и даже сторонилась, а тут проявила какое-то непонятное волнение.

– Я же боксом занимаюсь. На тренировках и не так приходилось кулаки разбивать.

– Зачем тебе этот бокс? Этот жесткий вид спорта только уродует человека. Другое дело теннис или гольф.

– Мне нравится бокс. На этом все, – ответил я довольно жестко, дав понять, что не собираюсь обсуждать свои личные предпочтения. – Давай лучше перейдем к сути дела, из-за которого я здесь оказался.

Лицо владелицы юридической фирмы уже в следующую секунду стало деловым и серьезным.

– Что тебе сказал Макс об этом деле?

– Ничего толком не сказал, кроме того, что у Евы есть интересное предложение.

– Тогда начну с самого начала. Один бизнесмен, Фрэнк Магон, построил ресторан под названием «LaRue» на выгодном месте, но спустя четыре месяца понял, что неверно оценил ситуацию. Люди, приезжавшие сюда отдыхать, предпочитают получать все удовольствия в одном месте. Да ты и сам это понимаешь.

– Понимаю, – согласился я с ней. – Сегодня в «Оазисе» только первый вечер будет выступать Ава Гарднер, а уже сейчас народу – не протолкнешься.

– Эй, я тоже хочу ее послушать, – сразу заинтересовалась женщина. – Макс обещал меня сводить. Ты ее уже видел? Она действительно настолько красива?

– Еще не видел, но надеюсь, что рекламные плакаты не врут.

– Майкл, ты мне скажи, а правда, что скоро в ваш отель приедет Фрэнк Синатра?

– Правда. Вот только когда точно – не скажу.

– Я его так люблю! Его голос так сексуален! Мне… – но стоило ей наткнуться на мой иронический взгляд, как Ева сразу сменила тон и тему: – Извини, я немного отвлеклась. Так вот, когда Магон понял, что ресторан сам по себе не принесет прибыли, то решил сделать себе игровую лицензию. Не знаю почему, но ему в ней отказали, причем наотрез, после чего он решил продать ресторан, а для этого обратился ко мне. Об этой продаже мало кто знает, но еще день-два и появятся многочисленные желающие купить, причем не ресторан, а именно этот участок земли. Рядом с ним расположен большой торговый центр и самый большой концертный зал Лас-Вегаса.

– Предлагаешь построить еще один отель?

– Майкл, это даже не смешно. Откуда у меня такие деньги! А вот купить прямо сейчас эту землю, а затем спустя какое-то время перепродать, вполне возможно. Думаю, что на перепродаже можно будет заработать от двадцати до тридцати процентов вложенных денег.

– Сколько нужно?

– Он хочет за участок и ресторан двести тысяч. Можно, конечно, попробовать сбить цену на пять-десять тысяч… Но я, честно говоря, в этом не уверена, – в его голосе чувствовалось сомнение.

– Я не разбираюсь в подобных делах, поэтому мне придется полагаться только на твое знание этого вопроса. У тебя есть возможность проверить этого человека?

Женщина в который раз поразилась деловой хватке этого подростка. Взвешенные фразы, спокойный тон и цепкий, внимательный взгляд взрослого, опытного мужчины.

Еще в нем была какая-то жесткая уверенность в себе, в своих силах. Она, как женщина, очень хорошо это чувствовала в мужчинах. Если для Макса, взрослого и опытного мужчины, это было естественно, то появление таких чувств в отношении подростка вызвало у нее новый приступ настороженности.

– Его уже проверяют, но даже те бумаги и рекомендации, которые он предоставил, вполне внушают доверие. Да, я понимаю, что эта торопливость вызывает подозрение, поэтому сама решила участвовать в этой сделке. Хочу вложить свои личные сорок пять тысяч. Ты не против иметь меня в компаньонах?

– Как я могу отказать столь очаровательной женщине. Когда мы сможем получить прибыль?

– Тут трудно что-то сказать. Может, через неделю, может, через месяц. Главное, не спешить и дождаться выгодного предложения. И еще… – она задумчиво посмотрела на меня, не решаясь продолжать. – Я скажу тебе кое-что, только ты Максу не говори. Хорошо?

– Раз так, то и слышать не хочу. Вы тут друг с другом сами разбирайтесь.

– Да я ему уже говорила, а он даже слышать об этом не хочет! – недовольно воскликнула владелица юридической фирмы. – У меня есть еще одно предложение, Майкл. Рядом с рестораном можно построить казино. Земельный участок это позволяет. Думаю, что мне удастся получить игровую лицензию. Как тебе такое предложение?

– Ева, ты и так неплохо зарабатываешь. Ты создала себе имя, у тебя есть клиенты и уважение. Зачем тебе еще это ярмо на шею?

– Разве непонятно?! За год казино принесет мне столько денег, сколько я не заработаю, сидя на этом стуле, за пять лет! Я даже название ему придумала: «Волшебная лампа Аладдина». В детстве это была моя самая любимая сказка.

– Единственное, что мне здесь нравится, то это название, все остальное – нет.

– Нет так нет, – сейчас на ее лице было написано откровенное огорчение. – Но покупку ресторана одобряешь?

– Купим, но только перед сделкой я хочу предварительно ознакомиться с бумагами, а затем лично присутствовать при заключении договора.

– Майкл, ты что, мне не доверяешь?

– Отвечать не буду, лучше расскажу анекдот. Стоит мужчина в ванной, стирает свои обосранные трусы и грустно размышляет: никому верить нельзя. Никому. Даже себе. Я же только пукнуть хотел.

Несколько секунд она удивленно смотрела на меня, а затем, закинув голову назад, начала весело хохотать, причем явно от всей души.

– Ой! Не могу! Ха-ха-ха! Я только… ха-ха-ха! Пукнуть хотел! Ха-ха-ха! Насмешил!

Успокоившись, уже серьезно сказала:

– Я тебя поняла, Майкл. Приходи завтра, к десяти утра. Придет клиент, с ним мы все и обсудим.

Я вернулся в отель, когда концерт Авы Гарднер уже начался.

«Посмотреть на этого ангела одним глазком, или не стоит? – я задумался на пару секунд, а потом решил, что еще успею. – Впереди целая неделя, успею насмотреться».

Пройдя к лифтам, поднялся к себе. Войдя в номер, переоделся, вышел на балкон и подумал о том, что сейчас весь народ на концерте или в казино, а значит, в бассейне должно быть свободно. Сказано – сделано. Спустившись вниз, прошел к бассейнам. Фонари, расположенные по периметру, позволили рассмотреть полтора десятка человек, плавающих или лежащих на шезлонгах возле воды. Раздевшись, прыгнул в воду. Пятьдесят раз проплыв двадцатипятиметровую дистанцию, я вылез из воды и сел на бортике, наслаждаясь минутами тишины и спокойствия, которые так редко бывают в большом отеле.

Прошло несколько минут, как я заметил идущих от отеля в мою сторону двух мужчин. Пиджаки они держали в руках, рукава их белых рубашек были закатаны, а галстуки торчали из карманов брюк. Судя по слегка качающейся походке, оба были хорошо выпивши. Дойдя до выстроенных в ряд шезлонгов, они сели друг напротив друга, кинув пиджаки рядом.

– Как ты, Джеймс? – поинтересовался один из них самочувствием приятеля.

– Все отлично, дружище. За исключением одного.

– Чего?

– Наш отпуск кончается через два дня.

– Брось, Майкл. Когда отъезжать будем, тогда и будем грустить.

– Тоже верно.

– Кстати, сегодня читал в газете, что через неделю в Майами открывается выставка-продажа драгоценных камней и ювелирных изделий. Страховые акулы со всей страны туда обязательно сплывутся. Представляешь, какие сделки там будут проворачивать! Не то что мы с тобой!

– Ты это правильно сказал, дружище: акулы. В точку попал. А почему?!

– Почему? – поинтересовался его приятель.

– Потому что мы с тобой знаешь кто? – продолжать нагнетать интерес его собеседник.

– Кто?

– Кильки! По сравнению с ними мы кильки!

– Килька Майкл Смитсон и килька Джеймс Болларди! Ха-ха-ха! – пьяно и заливисто засмеялся один из мужчин, как я уже понял, страховой агент.

– Ха-ха-ха! – подхватил смех его приятель. – Мы, кильки, слишком мелко плаваем! Ха-ха-ха!

Стоило мне услышать пьяный разговор служащих страховой компании, как сразу пришел на память желтый бриллиант, хранящийся в банке Лос-Анджелеса, после чего я сразу решил, что еду в Майами.

«Чем не причина? К тому же меня здесь ничего не держит. Барбара и та вчера уехала. Решу вопрос с рестораном, и в путь».

Глава 2

Вокруг отеля собралась громадная толпа, глядя на красавиц в причудливых нарядах, актеров, переодетых в костюмы зверей и сказочных животных, и большой оркестр, который играл марши один за другим. У входа вместе со швейцаром стояла пара охранников. Чуть дальше, на углу отеля, стояла патрульная машина, с двумя одетыми в форму копами. Сейчас оба полицейских, вместо того, чтобы стоять на страже порядка, с таким жадным вниманием разглядывали полураздетых красоток, что только слюни не роняли. Все ждали, когда из парадной двери выйдут несколько человек, затем один из них, заместитель мэра, скажет несколько приветственных слов, после чего начнется парад, который станет началом торжественного открытия отеля-казино «Оазис».

Я только что подошел и, сейчас стоя в толпе, не знал, что мне делать. Дело в том, что я собирался приехать на полчаса раньше, чтобы спокойно проскочить в отель до того момента, когда соберется толпа, но на тренировке забыл про время – и вот вам результат: забитая народом улица. Конечно, можно было пройти через центральный вход, но мешала вбитая в меня привычка из той жизни, согласно которой я должен был как можно меньше привлекать к себе внимание. Идти через черный ход, это значило, что мне придется пройти окружным путем, но для начала мне нужно было выбраться из толпы. Только я начал разворачиваться, как меня толкнула в плечо какая-то девчонка, при этом было нагло заявлено:

– Ты чего толкаешься, противный мальчишка!

Резко развернулся на голос, желая высказать все, что я думаю, тупой дуре, которой почему-то взбрело в голову, что ее толкнули. Вот только несоответствие внешности и содержания этой подруги заставило меня промолчать и попытаться разобраться в этом феномене.

«Фигурка девочки. Одета как школьница. Хм. Молодая женщина, а одета, как девчонка. Все ясно. А личико симпатичное. И грудки ничего так. Наливные яблочки».

– Извини, девочка. Честное слово, не хотел тебя обидеть. А где твои родители? Как они могли бросить такую маленькую беззащитную девочку! Кругом грубые мужики, которые так и норовят залезть маленьким девочкам под юбку.

– К мужчинам ты не относишься, так что тебя это не касается. Тебе мама, похоже, только-только бросила вытирать сопливый носик.

– Будешь меня обижать, маме пожалуюсь, – и я скорчил обиженную физиономию.

Она уже более внимательно посмотрела на меня, затем открыла рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент заиграла бравурная музыка. Толпа зашевелилась, девушки, участвующие в параде, начали выстраиваться в колонны. «Школьница» мгновенно встрепенулась:

– Черт! Сейчас парад начнется! Из-за тебя, малолетнего сосунка…

У меня давно не было женщины, к тому же мне нравилась роль, которую она довольно искусно играла, да и за словом в карман не лезла, поэтому я решил продолжить наше знакомство. Посмотрел на часы.

– Не волнуйся, девочка. Парад начнется еще… минут через пятнадцать. Сейчас из центрального входа выйдут толстые дядьки и скажут пару коротких речей. У нас с тобой еще есть время, – при этом я оценивающе посмотрел на высоко торчащую грудь «школьницы».

– Слюни подбери, малыш. Я не для…

– Так ты хочешь увидеть сегодняшний праздник? Увидеть парад? Побывать на концерте? Попить шампанское? Решай живее, потому что я сейчас уйду.

Мои резкие слова и уверенный тон сбили ее с толку, заставив изумленно вытаращиться на странного подростка. Дело в том, что она не могла понять: шутит он или говорит серьезно? Она считала, что знала о мужчинах все… вот только до этого момента. Странный подросток. Неожиданное предложение. Она просто растерялась.

– На концерте? Я… Да. Хочу.

– Тогда пошли быстрее. Иначе они начнут без нас.

– Куда идти? – девушка была в растерянности. – Погоди. Парад же…

Я не стал отвечать, просто схватил ее за руку и потащил за собой.

В отель мы проникли с черного хода. Отельный детектив, Нильс Баррет, скользнув по нам глазами, усмехнулся, затем сделал вид, что не заметил. Лифтер, в свою очередь, при виде нас сделал серьезное лицо, но при этом глаза его смеялись.

– Мистер Валентайн, пятый этаж? – даже зная меня, он спросил, потому что этого требовали правила отеля.

– Да.

Насчет парада я говорил ей правду, так как балкон – терраса моего номера, выходил на улицу, на место проведения парада. Девушка оказалась умненькой, так как всю дорогу молчала, только делала круглые глаза, пытаясь понять, что происходит и почему их никто не останавливает. Когда я буквально втащил ее в свой номер, она резко остановилась, изумленно обводя взглядом богатую обстановку.

– Ух ты! И телевизор есть! А это что?

– Кондиционер.

В ответ она кивнула головой, но было видно, что не знает значения этого слова.

– Ты здесь живешь?

– Папа! Мама! Я жену привел! Выходите познакомиться! – неожиданно закричал я.

Девушка невольно сделала пару шагов назад к двери, бросая испуганные взгляды в сторону двери, ведущей в спальню. Глядя на ее растерянное лицо, я просто не смог удержаться от смеха.

– Ха-ха-ха! Ты бы… видела себя! Ха-ха-ха!

Она только сейчас поняла, что ее разыграли.

Разозленная девушка бросилась на меня, замахнувшись сумочкой. Увернувшись, я схватил ее за талию, резко прижал к себе и впился в ее губы. Она на мгновение замерла, потом стала яростно вырываться, отталкивая меня руками.

– Дурак! Ты просто сумасшедший! Сейчас же отпусти меня!

Стоило мне ее отпустить, как она отскочила от меня, тяжело дыша и глядя на меня злыми и удивленными глазами.

– Что ты на меня так смотришь?! Да ты просто сексуальная маньячка! Вон как набросилась на меня, маленького мальчика! – продолжил я издеваться над ней.

– Я?! Ах ты, маленький паршивый мерзавец! Я тебя!.. – сейчас ее глаза метали молнии. Этот свиненок нагло издевается над ней. Ничего не получится! Она и не таких обламывала!

Я почувствовал, что наступил момент, когда разъяренная девушка сейчас может сказать такое, что поломает наши отношения в самом начале, поэтому решил резко сменить тему.

– Ой! А как же парад?! Он вот-вот начнется! Или ты уже не хочешь смотреть?!

– Ах ты!.. – но мой вопрос сбил ее с тона, пригасив гнев. – Парад?! Да! Конечно, хочу!

– Пошли на балкон.

Только мы успели выйти, как внизу оркестр выдал очередной бравурный марш, который, правда, сразу оборвался, после чего мы увидели вышедших из отеля людей. Трое из них мне были известны: мой компаньон, управляющий отелем и мой друг-приятель Макс Ругер. Помимо них было еще три человека. Представители ассоциации отелей и администрации города. Первым толкнул короткую речь заместитель мэра. Он коротко рассказал собравшемуся народу, как хорошо, что в их славном городе появился такой красивый, современный и вообще самый замечательный отель в мире. За ним выступил мой компаньон, который заверил толпу, что их всегда ждут в этом отеле.

За это время девушки в экзотических костюмах выстроились в колонну, по обеим сторонам которой расположились клоуны и артисты, одетые в костюмы мультипликационных и сказочных героев. Впереди колонны выстроились, образовав четкий квадрат, музыканты.

«Вот же скука», – с этой мыслью я развернулся, подошел к стоящему в углу легкому плетеному креслу, сел и принялся детально изучать фигурку девушки.

«Проститутка. Лет… Гм. Где-то за двадцать. „Школьница”. А что? Вполне может быть интересно».

Пока я так размышлял, девушка жадно смотрела вниз, где уже начало раскручиваться яркое, цветастое представление. Спустя пять минут, не отрывая взгляда от уходящей колонны, она вдруг сказала:

– Может, хватить пялиться на мою попку?

– Она мне более интересна, чем та толпа клоунов и размалеванных девок, на которых ты так восхищенно таращишься.

– Так ведь красиво! Смотри! Смотри! Там кот Том с мышонком из мультфильма! Они гоняются друг за другом! Вон великан шагает! Клоун сам себе подножку подставил и упал! Ха-ха-ха!

В ее голосе было столько радости и детского восторга, что я даже на секунду усомнился в ее возрасте. Наконец, она повернулась ко мне.

– Ты же мальчишка! Тебе что, это совсем не интересно?

– Мальчишки не любят то, что нравится девчонкам, но при этом мальчишки очень любят самих девчонок.

Она ничего не ответила на мое по-детски оформленное, но при этом практически доказанное, жизненное наблюдение, глядя на меня.

– Странный и богатый мальчик, живущий один в шикарном номере, – при этом она внимательно и цепко вглядывалась в меня. – Хотя насчет мальчика могу и ошибаться. Глаза у тебя… Хм. Взгляд, оценивающий и внимательный, как у битого жизнью мужчины. Да и разговариваешь ты не как мальчишка, а как взрослый. Вот только лицо… Нет. Меня не обмануть. Тебе пятнадцать… или шестнадцать лет. Никак не больше. Вот только руки грубые, мозолистые. Настоящие мужские руки. Даже не знаю, что и сказать, кроме одного: таких, как ты, мальчиков-мужчин, мне еще не доводилось встречать.

– И не встретишь. Я чудо-мальчик. Вундеркинд, – сейчас в моих словах проскочила усмешка, которая касалась только меня. – Знаешь такое слово?

Девушка чуть ли не покровительственно усмехнулась:

– Представь себе, знаю. Меня так называл один немецкий господин. Чудесное дитя.

После этих слов девушка заинтересовала меня еще больше.

– Не ожидал. Зовут меня Майкл. А тебя?

– Меня? – молодая женщина усмехнулась и задумалась на мгновение. – Барбара. Я простая девушка.

– Сколько тебе? Двадцать один? Двадцать три?

– Тебе мама разве не говорила, что спрашивать у девушек…

– Не говорила. У меня вообще не было мамы, а только противная, злая мачеха. Я бедный, несчастный сирота. Голодное детство. Деревянные игрушки. Не хочешь пожалеть меня?

– Ну да, ну да, – девушка усмехнулась, принимая мою игру. – Конечно. Откуда мне это знать, я ведь росла, как принцесса, во дворце. Ни в чем мне не было отказа. Еду подавали только на золоте и серебре. Вот только ты почему-то живешь в шикарном номере отеля, а я… Впрочем, это неважно.

– Что ты торгуешь своим телом, я понял на второй минуте нашего знакомства, так что можешь по этому поводу не волноваться. Так сколько ты берешь за сутки?

Девушка закусила губу и, растерянно глядя на меня, задумалась. На вид это был просто наглый подросток, играющий во взрослого мужчину, вот только ее женское начало видело в нем сильного и уверенного в себе мужчину. В ее жизни вполне хватало опасности, поэтому она умела быстро оценивать любую ситуацию, но при этом привыкла верить своей интуиции. Решившись, она сказала:

– Только не сутки. Мне завтра работать…

– Разберемся.

– А на концерт мы пойдем? Или ты это просто сказал, чтобы затащить меня в постель?

У двадцатитрехлетней девушки было много имен и прозвищ. Имена себе старалась подобрать, как она считала, звучные и несложные. Барбара. Кристина. Анели. А вот прозвищ у нее было намного больше, чем имен. Малышка. Ангелочек. Маленькая принцесса. Фея. Проказница. Несмотря на возраст, она по-прежнему выглядела шестнадцати-семнадцатилетней девчонкой. Сохранить девичий вид ей помогал маленький рост – чуть больше пяти футов, и тонкая кость. У нее были большие зеленые глаза и каштановые волосы, к тому же для ее роста у нее было великолепно пропорциональное тело с красивыми коническими грудями, тонкой талией и широкими бедрами. Как-то разоткровенничавшись, она мне рассказала, что торговать своим телом начала с четырнадцати лет, при этом не испытывая терзаний и душевных мук по поводу своей старинной профессии, так как ее мать была проституткой. Просто работа. Вот только, в отличие от большинства других проституток, она имела мечту и все делала для того, чтобы воплотить ее в жизнь. Она копила деньги, чтобы в тридцать лет уйти из грязного бизнеса и обосноваться где-нибудь в пригороде большого города, купив кафе или мотель, затем найти себе мужчину, стать матерью и женой. Первые пять лет она использовала свои внешние данные в полной мере, отдаваясь богатым старичкам и старухам, любителям детской плоти. Она не употребляла наркотики, почти не пила алкоголь и не злоупотребляла косметикой, а когда позволяло время, посещала спортивные залы, стараясь поддерживать фигуру. За эти годы, как я смог понять, она сумела неплохо заработать, тем более что работала сама на себя. Последние годы играть роль невинной девочки становилось все сложнее. Возраст, да и сама работа оставляли на лице и на теле свои знаки, несмотря на все ухищрения молодой женщины.

Жизненный путь привел ее в Лас-Вегас. Сначала она работала с одним сутенером, а потом ушла под руку к Мамаше Кро, пообещавшей ей более выгодные условия. Несмотря на обычную работу, у нее были свои, особые, клиенты. Это были пожилые мужчины, с животами и лысинами, частенько заходившие в заведение Мамаши Кро, чтобы поиграть в игру «папа и непослушная дочка».

Несмотря на свою профессию, Барбара оказалась довольно умной и живой собеседницей, имела чувство юмора и живой язычок, интересовалась кино и театром, так что мы с ней неплохо поладили. Ходить в бордель мне мешал возраст, поэтому пришлось снимать номера в различных мотелях, которых было с избытком в окрестностях Лас-Вегаса. По этой же причине я не приводил ее в отель. Даже одного случая хватило для того, чтобы обо мне заговорил персонал отеля, а «дядя» прилюдно, чтобы показать, что у него нет любимчиков, прочитал мне лекцию о недостойном поведении. Мы встречались с Барбарой уже около трех недель, как она вдруг пригласила меня к себе домой. Так она решила компенсировать мне следующую неделю, в течение которой будет занята с особым клиентом. Оказалось, что два раза в год ее арендует у Мамаши Кро один очень пожилой мужчина, который не способен на постельные игры, зато очень любит одевать и раздевать свою маленькую девочку, причем в специально сшитые наряды, которые он каждый раз забирает с собой. В конце по сложившейся традиции он ведет ее по магазинам, где она выбирает себе подарки. Уезжая от нее, я спросил:

– Когда увидимся в следующий раз?

– В следующую субботу. Приезжай ко мне домой к часам шести… Нет, лучше к половине седьмого. Так вернее. Я тебя жду, мой милый мальчик, – девушка пылко поцеловала меня. – Все. Иди.

В субботу, вернувшись с тренировки в спортивном зале, я двадцать минут провел в душе, переоделся, потом спустился вниз, в ресторан. Со вкусом пообедав, отправился на поиски Ругера, так как не видел его уже двое суток. Один из охранников сказал, что пять минут тому назад видел своего босса в баре. Войдя, увидел, как «дядя» о чем-то негромко говорит с барменом. Стоило мне сесть рядом с Максом на стул, как разговор сразу прекратился.

– Хелло, «дядя». Хелло, Джим. Можно мне стакан апельсинового сока?

Первым откликнулся бармен:

– Хелло, Майкл. Сейчас налью.

Ругер сначала оглядел меня и только потом поздоровался:

– Хелло, парень. Как жизнь?

– Разве это жизнь, – усмехнулся я.

– Ясно. Что-то уже придумал?

Мы говорили с ним полунамеками, при этом прекрасно понимая друг друга.

– Есть мысль, но пока еще над ней думаю.

– Не забудь меня предварительно поставить в известность.

– Конечно, «дядя». Непременно.

– Может, ты, наконец, выберешь время и поужинаешь с нами?

– Думаю, вам и без меня хорошо.

– Кстати, вспомнил. Спасибо тебе за то, что не поддержал Еву. Я имею ее идею с казино.

– Жениться не собираетесь? – негромко спросил я его, когда бармен отошел к клиенту. – Если, конечно, у вас все серьезно.

– Не лезь не в свои дела, – недовольно пробурчал Ругер.

Судя по недовольству, скользнувшему по его лицу, подобный разговор у них, похоже, был. Насколько я мог судить, Ева видела себя деловой и свободной женщиной, считая, что женитьба – это покушение на ее свободу. Макс, наоборот, стоял за брак и семейное счастье.

– Все. Молчу.

– Ладно, пойду, у меня еще куча дел. А! Мы сегодня с Евой идем на концерт Пегги Ли. Не присоединишься?

– Нет. У меня встреча.

– С той малышкой? – неожиданно поинтересовался Макс, который до этого не интересовался, как я провожу время.

– Угу, – и я потупил взгляд, делая вид, что стесняюсь.

Все это было сделано для бармена, который, обслужив парочку клиентов, сейчас мыл стакан, при этом явно прислушиваясь к нашему разговору.

– Удачи тебе, парень, – усмехнулся Ругер и встал. – Если все же надумаешь, ты знаешь, где нас вечером найти.

В четыре больших глотка я выпил сок, поставил стакан и кивнул бармену. Тот в ответ залихватски подмигнул мне правым глазом: дескать, знаю, ты к девчонке идешь. Удачи тебе, парень!

Отпустив такси за квартал до дома Барбары, я неторопливо пошел по улице, не забывая оценивать окружающую обстановку. Даже после того, как я стал официально гражданином Америки Майклом Валентайном, моя настороженность никуда не делась. Она, как и прежде, сидела у меня в подсознании, работая в автономном режиме.

Подходя к дому, взглянул на часы. Так как стрелки показывали шесть часов пятнадцать минут, я замедлил шаг, чтобы прийти точно к назначенному времени. Прошел мимо витрины небольшого универсального магазина, похоже, торговавшего всем, начиная от дешевой обуви и одежды и кончая бумажниками из фальшивой кожи и носовыми платками. Здесь, на окраине, не было ни шумных туристов, ни яркой рекламы, так как по большей части жил персонал, который обслуживал отели, казино и рестораны. Именно поэтому на улице было мало народа. Нежно воркующая молодая парочка, две мамочки с малышами и мужчина с большим бумажным пакетом в руках, только что вылезший из машины. Неожиданно спокойную картину городской улицы нарушило резко вывернувшее к тротуару такси. Остановившись где-то в пятидесяти метрах от меня, машина невольно заставила обратить на себя внимание, а когда из такси поспешно выскочила Барбара и опрометью кинулась к своему подъезду, я насторожился. Испуг на ее лице читался крупными буквами. Я сразу подумал на шофера, который мог неуважительно себя проявить к девушке, но судя по его недоуменному и растерянному лицу, явно не он был причиной такого поведения.

«Что-то случилось с ее „папочкой”? Может быть, убила и ограбила? Да нет. Ерунда в голову лезет. Чего тогда стоишь? Иди и узнай».

Трехэтажный дом, в котором жила девушка, явно требовал капитального ремонта. Покосившиеся двери подъездов, темные потеки на стенах, несмотря на жару. На трети открытых настежь окон под слабым ветерком тихо колыхались занавески. Подходя к подъезду, я отметил, что окно Барбара так и не открыла, хотя делала так каждый раз, приходя домой. Поднялся я по лестнице быстро и удачно, никого не встретив из жильцов. Подойдя к двери, оглянулся по сторонам, затем приложил ухо к двери. Несмотря на то, что дверь была тонкая и хлипкая, никаких звуков я не услышал. Значит, девушка находилась в дальней комнате, в своей спальне. Я негромко постучал, затем снова приложил ухо к двери и сразу уловил осторожные шажки, а потом частое и прерывистое дыхание взволнованного человека. Она прислушивалась, стоя по ту сторону двери.

– Барби, это я, – негромко сказал я.

– Ты зачем пришел? – послышался вопрос после некоторого молчания.

– Как зачем? Мы же договаривались. В субботу, в половине седьмого.

– Ты один?

– Ты что, с ума сошла? Что за дурацкий вопрос?

Дверь приоткрылась. Судя по ее испуганному лицу и большим глазам, в которых плескался страх, у нее были большие неприятности.

– Быстро заходи, – она схватила меня за руку и втащила в квартиру. Тщательно закрыла дверь, потом спросила: – Ты ничего подозрительного на улице не видел?

– Ничего. А что случилось?

– Что случилось! Меня хотят убить!

– Кто?

– Молчи! Не мешай! Я собираюсь! – это даже были не слова, а истерические выкрики. Последние слова раздались уже из спальни, где, судя по звукам, она лихорадочно собирала свои вещи. Расспрашивать ее в таком состоянии, значит, вызвать истерику.

«Подождем…» – подумал я, затем провел рукой по карману, в котором лежал малокалиберный кольт, после чего подошел к окну, выходящему на улицу. Чуть отодвинув занавеску, стал смотреть. Несколько минут ничего такого, что могло вызвать внутри меня беспокойство, не происходило, до тех пор, пока к бровке тротуара, напротив дома, не подъехал серый «бьюик». Стоило мне увидеть, как из него вышел человек, до этого сидевший на заднем сиденье, моя интуиция забила тревогу. Надвинув светлую шляпу на самые глаза, мужчина решительно зашагал к подъезду.

– Похоже, к тебе гости, Барби, – негромко сказал я.

Девушка стремительно выскочила из спальни и подбежала к окну. Стоило ей увидеть мужчину, шагающего к дому, как ее губы задрожали, а глаза наполнились слезами. Из последних сил она попыталась удержать слезы, но, не сумев сдержаться, заплакала навзрыд. Схватив девушку за плечи, я пару раз резко ее встряхнул. Ее голова мотнулась несколько раз, и хотя страх во взгляде никуда не исчез, но уже больше не заслонял собой реальный мир. Девушка вцепилась в мою рубашку обеими руками и быстро забормотала:

– Майки, миленький, хорошенький, не бросай меня. Я все, что хочешь, для тебя сделаю. Только…

– Живо в спальню. Закричишь или заплачешь вполголоса, только когда он выбьет дверь и войдет. Запомни: вполголоса. Не хватало еще, чтобы соседи услышали. Все поняла?

В этот самый момент послышался громкий стук в дверь. Девушка, бросив на меня умоляющий взгляд, кивнула головой и кинулась в спальню. Пригнувшись, я присел за устаревшей моделью большого и громоздкого радиоприемника, стоявшего у окна. На какое-то время установилась тишина. Похоже, мужчина, стоявший под дверью, сейчас прислушивался. Спустя несколько секунд последовал удар ногой в дверь, пониже замка. Раздался хруст ломающегося дерева. Нового удара хлипкая дверь не выдержала и с треском распахнулась, а спустя несколько секунд в комнату ворвался незнакомец. Не успел бросить взгляд по сторонам, как в спальне заплакала девушка. Мужчина тут же направился прямо к двери, ведущей в спальню, одновременно выхватив из кармана нож. Щелчок – и солнечный луч весело скользнул по выскочившему клинку. С того момента, как убийца оказался в квартире, я напряженно вслушивался и теперь был уверен, что он пришел один, а его подельники сидят и ждут его в машине.

Не успел убийца шагнуть в сторону спальни, как за его спиной раздался молодой и задорный голос:

– Куда-то торопишься, приятель?

Бандит от неожиданности чуть ли не подпрыгнул на месте, резко развернулся и удивленно уставился на меня.

– Ты кто? – непроизвольно спросил он меня, но сразу поправился: – А! Мне без разницы!

Он видел перед собой то, что обычно видели все, глядя на меня: крепко сбитый парнишка, который каким-то образом оказался в квартире девушки. Ему, Тимоти Хэнку, убийце и грабителю, имеющему за спиной два срока, было без разницы, оставит он за собой один или два трупа. Именно так он подумал, бросаясь на паренька с ножом. В следующее мгновение нож пропорол воздух, где только что стоял подросток, а еще через несколько секунд убийца вдруг почувствовал, как его рука оказалась в жестких тисках. Хруст сломанной руки отдался резкой болью в его голове, но он даже не успел застонать, как резкий удар ребра ладони перебил его шейные позвонки. Он умер, даже не поняв, что за ним пришла смерть. Острота настоящей схватки – не на жизнь, а на смерть – дала мне уже подзабытое чувство боевого азарта. Я кинулся к окну. Подельники убийцы продолжали сидеть в машине. Правда, теперь водитель непрерывно смотрел в сторону подъезда, а его пальцы нервно барабанили по рулю. Глядя на них, я понял, что надо делать дальше. Быстро подбежав к широко распахнутой входной двери, я только смог прикрыть ее, так как замок наполовину вывалился.

– Ты как? – спросил я в пространство, повернувшись лицом к дверному проему, ведущему в спальню.

– А где он? – раздался дрожащий голос Барбары откуда-то из глубины спальни.

– В аду.

– Ты…

– Быстро сюда.

Выскочив из спальни, она резко затормозила на пороге, с ужасом глядя на неподвижное тело убийцы.

– Не стой. Взяли и потащили.

– Я?

– Ты жить хочешь?

– Хочу.

– Тогда живей!

Только мы успели затащить труп в спальню, как я сказал Барбаре:

– Сейчас я спущусь вниз и приведу сюда его приятелей. Как только мы войдем в квартиру, начинай тихо стонать. Сразу. Как только войдем. Это важно. Все поняла?

– Майкл. Майк, не бросай меня, пожалуйста, – ее лицо жалобно скривилось, на глазах снова выступили слезы. – Ради бога. Я прошу…

– Все будет хорошо, подруга. Я тебе обещаю. Теперь иди в спальню. Я скоро.

На улицу я вылетел с таким перепуганным лицом, словно за мной гнался сам дьявол. Резко крутанув головой по сторонам, бросил взгляд на машину. Наткнувшись на злой и цепкий взгляд водителя, посветлел лицом и кинулся со всех ног к автомобилю.

– Помогите! Там женщина стонет! И дверь выбитая! Третий этаж! Быстрее идите! – я быстро и лихорадочно выплевывал слова, подчеркивая тем самым, что очень взволнован. – А я за полицией побегу!

Тут было два варианта развития событий. В первом случае бандиты могли просто испугаться и уехать, но я более склонялся ко второму варианту, где бандиты должны были подняться наверх и узнать, что случилось с их подельником. Так оно и произошло.

– Эй! Погоди, парень! Не надо полиции. Мы крепкие парни, сами справимся. Да, Том? – и водитель глянул на своего напарника, имевшего жесткий взгляд и сломанный несколько раз нос.

– Сделаем на раз, Джек! – слишком быстро, без раздумья, подтвердил «сломанный нос».

– Так я пойду? – неуверенно спросил я у водителя, который уже вылез из машины.

– Не спеши, парень, – остановил меня Джек Харви, сутенер и грабитель, впервые севший в тюрьму в восемнадцать лет. – Хочешь заработать пятерку?

– Кто же не хочет, мистер? – изобразил на своем лице искренний интерес. – Что надо делать?

– Просто покажи нам квартиру, а потом сам пойдешь по своим делам. С деньгами в кармане.

– Здорово, – воскликнул я. – Так идемте быстрее!

Выйдя из машины, бандиты быстро и решительно зашагали за мной. Быстро поднялись по лестнице, потом зашли в квартиру.

– Эй! Тут есть кто?! – воскликнул Джек Харви, сделав несколько шагов вперед и остановившись на середине комнаты. В ответ раздался приглушенный стон из-за прикрытой двери спальни.

– Я быстро… – сказал Харви, затем бросил выразительный взгляд на своего подельника и направился к спальне. В следующее мгновение у меня в руке был кольт. Легкие хлопки двух выстрелов заглушили звонкий щелчок от выскочившего лезвия ножа в руке «сломанного носа». Бандит, получив две пули в шею, глядя на меня удивленными глазами, еще только начал хрипеть, как Харви уже разворачивался в мою сторону, а его рука скользнула под куртку за пистолетом. Уложив две пули ему в бедро и колено, я решил, что ему этого хватит, но головорез даже не подумал сдаваться. Не обращая внимания на боль, он сделал попытку кинуться на меня, но раненая нога подломилась, и убийца, неуклюже взмахнув руками, завалился на пол. Он мне был нужен живой, вот только никак не хотел сдаваться, сделав новую попытку достать оружие. Не успели его пальцы сомкнуться на рукояти пистолета, как я резко и сильно ударил его ногой по голове, словно пробил по футбольному мячу. Та резко дернулась в противоположную сторону и с глухим стуком упала на пол. Я быстро наклонился. Убийца был мертв.

«Черт с ним», – подумал я, после чего замер, вслушиваясь в окружающие меня звуки. Ни громких криков, ни приближающейся полицейской сирены я не услышал, поэтому позвал девушку:

– Барби, выходи.

Когда та выглянула из спальни, то при виде новых двух трупов ее бледное лицо приобрело зеленоватый оттенок. Ее надо было срочно отвлечь, поэтому я быстро сказал:

– Нам срочно нужны две пары перчаток. Тащи быстрее!

Она захлопала глазами, потом открыла рот, но наткнувшись на мой злой взгляд, развернулась и исчезла в спальне. Спустя несколько минут вернулась с двумя парами перчаток. Серые и белые.

– Эти подойдут?

Ни слова не говоря, я выхватил у нее серые перчатки и натянул их, хоть и с некоторым трудом.

«Хоть здесь с возрастом повезло. Руки пятнадцатилетнего парня – это не лапы взрослого мужика».

– Свои пока не надевай. Наденешь, когда скажу. Вещи собрала?

Девушка кивнула головой.

– Тогда бери чемодан и выходи на улицу. Дойдешь до овощной лавки, там, рядом, стоит телефонная будка. Зайдешь в нее и сделаешь вид, что звонишь. Да и голову пониже держи, чтобы людям твой бледный вид в глаза не бросался. Когда будешь стоять и звонить, сделай вид, что пот с лица платочком вытираешь. Это для маскировки. Чем меньше твое лицо люди увидят, тем лучше. Все поняла?

– Майкл, ты меня не бросишь?!

– Ты совсем дура?! Ждешь меня там. Давай, иди!

Стирать свои отпечатки пальцев в квартире, где уже был и раньше, было бессмысленно, поэтому я только обыскал труп водителя. Найдя ключи от машины, переложил их в свой карман, после чего достал свой карманный кольт, тщательно протер и вложил маленький пистолет в руку водителя, тщательно зафиксировав его пальцы, а его пистолет забрал с собой.

Глупо? Пусть так, зато оружие убийства осталось на месте. Еще раз оглядевшись, подобрал и надел шляпу шофера, после чего выбежал из квартиры. Неторопливо подойдя к машине, сел, завел двигатель и осторожно отъехал от тротуара. Свернув за угол, затормозил напротив стоящей в телефонной будке девушки. Не торопясь вылез, после чего, подойдя к ожидающей меня девушке, взял чемодан и отнес к машине. Открыл багажник и наткнулся на… инкассаторские сумки с пломбами. На секунду остолбенел, потом захлопнул багажник и бросил злой взгляд на стоящую возле меня Барбару.

«Кто-то мне сейчас все объяснит».

Открыв заднюю дверь автомобиля, я засунул чемодан на заднее сиденье. Быстро огляделся по сторонам. Тем редким прохожим, что шли в этот момент по улице, были больше интересны свои собственные дела и проблемы, чем молодая пара, садящаяся в машину.

– Надень перчатки, – после того, как торопливыми и неловкими движениями она надела свои перчатки, бросил: – Теперь залезай!

Только она села, как я включил зажигание, мотор взревел, и мы поехали. Как только мы влились в автомобильный поток на дороге, я спросил:

– Откуда деньги?

Ее лицо, только начавшее приобретать естественный цвет, снова побледнело.

Хотя рассказ получился путаным и эмоциональным, его суть я уловил. Барбара, расставшись с «папочкой», решила еще сама пройтись по магазинам. Выходя из универсального магазина с покупками, на пороге столкнулась с двумя охранниками-инкассаторами. Те сначала пропустили ее, после чего сами вошли в магазин. Посмотрев на часы, она решила ехать домой, чтобы успеть к нашей встрече. Подойдя к краю тротуара, стала высматривать такси, как в этот самый момент услышала хриплый крик-стон, а затем из-за бронированного инкассаторского фургона выскочил мужчина, которого она сразу узнала. Это был ее бывший сутенер, Джек Харви. Она работала на него в самом начале, когда только приехала в Лас-Вегас. Встретившись с ней глазами, он сразу узнал ее и выхватил пистолет. Завизжав от страха, девушка бросилась бежать. Это все, что она видела, а уже потом, спустя какое-то короткое время, раздались выстрелы. Наконец, поймав такси, она поехала домой.

– Почему сразу не обратилась в полицию?

– Испугалась. Я была… как в тумане. В голове билась только одна мысль: спрятаться, убежать, чтобы он меня никогда не нашел. Еще перед глазами стояли его глаза. Они были жестокие и безумные. А что с нами теперь будет?

– Интересный вопрос, – я задумался на какое-то время, затем спросил: – Как можно быстро уехать из Лас-Вегаса в это время?

– Автобус. Они очень часто ходят.

– Ты сможешь указать дорогу к автобусной станции?

– Попробую.

– Тогда показывай, куда нам ехать.

Нам повезло. Мы приехали за сорок минут до отправки автобуса на Лос-Анджелес. Девушка купила билет, затем мы отошли в сторону от группы пассажиров, выстроившись для посадки в автобус. Барбара уже пришла в себя, насколько это возможно после такого потрясения.

– Вот все и закончилось. Забудь и никогда не вспоминай, что произошло с нами, девочка. Помни: никому ни слова.

– Я уже взрослая девочка, Майкл, так что мог бы этого и не говорить. Я уеду как можно дальше, но ведь меня все равно полиция будет искать. Меня в этом доме многие знают. Я снимала эту квартиру…

– Не волнуйся. Я все устрою. Полиция еще сегодня, по горячим следам, раскроет это страшное преступление.

– Как?! Я не понимаю!

– Все очень просто. Как только город вернет себе украденные деньги, у властей сразу пропадет стимул пинать полицейских. В то же самое время копы получат грабителей, пусть даже мертвых. Ты думаешь, они станут кого-то искать, если есть возможность закрыть дело? Да у них своих проблем по горло. Поверь мне, через пару недель дело об ограблении инкассаторской машины будет лежать на полке в архиве.

– Ты так спокойно и уверенно об этом говоришь, что если мне сейчас закрыть глаза, я легко смогу представить себе большого и уверенного в себе мужчину с крепкими кулаками и добрым сердцем. Пусть ты еще не большой мужчина, Майки, но в моем сердце ты именно такой, – она помолчала немного, потом продолжила: – Все-таки ты очень странный, Майки. Странный мальчишка.

– Когда мы были с тобой в постели, ты ничего такого не говорила.

За все это время на бледном лице Барбары в первый раз прорезалась слабая улыбка.

– Ты очень хорош в постели. Ты настоящий жеребец.

– Иго-го, – изобразил я ржание лошади.

Девушка подошла ко мне вплотную, взяла мое лицо обеими ладонями, прильнула губами к моему рту и, чуть приоткрыв губы, вонзилась в меня горячим влажным языком. Замерла на какое-то время, потом уронила руки и сделала шаг назад. Ее лицо пылало от возбуждения, ноздри затрепетали.

– Я тебя никогда не забуду, мой храбрый мальчик. Большое тебе спасибо. Без тебя меня, скорее всего, убили бы. Все, молчу. Пожалуйста, не делай такие страшные глаза. У тебя точно не будет неприятностей?

– Не будет. Все, иди, а то автобус уйдет без тебя.

Махать рукой и посылать воздушные поцелуи я не стал, просто проводил ее взглядом.

Отъехав от автобусной станции, не торопясь, перегнал машину к полицейскому управлению, оставив ее на соседней улочке, потом покружив некоторое время, нашел телефонную будку в соседнем квартале. Снял трубку, набрал номер дежурного, и через платок, сложенный в несколько слоев, сказал:

– Срочно дайте мне лейтенанта Маккартни из отдела убийств.

После нескольких щелчков в трубке раздался незнакомый мне голос какого-то детектива:

– Вас слушают.

– Пошел к черту! Давай лейтенанта. Срочно!

Прошло несколько минут, пока в трубке не раздался знакомый мне голос лейтенанта:

– Маккартни!

– Машина с деньгами стоит недалеко от полицейского управления на улице… Три трупа грабителей лежат в квартире по адресу…

На его быстрый вопрос: «Кто говорит?!» – ответом стали длинные гудки.

Уже поздним вечером, слушая по радио в выпуске новостей репортаж о сегодняшнем ограблении, мне удалось, наконец, полностью сложить картину ограбления инкассаторского фургона.

– Когда инкассаторский автомобиль остановился у универсального магазина Уимбли, который был концом их маршрута, двое охранников, выполняя все предписанные им действия, пошли за выручкой в магазин, а в закрытой машине остался шофер, Тим Филби. Именно у него находились ключи от задней двери фургона, – выразительно вещал диктор, меняя интонации голоса в зависимости от разворачиваемого сюжета. – Не успели оба охранника скрыться в дверях магазина, как перед бронированным инкассаторским фургоном, споткнувшись, упал на мостовую слепой старик. На нем были зеленые очки. Тросточка выпала из его руки и покатилась по земле. Наверно, это было жалкое зрелище! Из самых лучших побуждений Филби выскочил из кабины, чтобы помочь подняться несчастному слепому, но вместо благодарности он получил от грязного преступника два подлых удара ножом. Умирающий охранник хотел схватить своего убийцу, но его сил хватило только, чтобы сбить с преступника очки, после чего Тим рухнул на землю. Подлый убийца склонился над ним, быстро срезал с его пояса ключи и кинулся к задней части фургона. Для злодея сейчас была дорога каждая секунда. Стоило ему оказаться у задней части инкассаторского фургона, как сразу из стоящей недалеко машины ему на помощь выскочило еще два преступника. Один из них кинулся помогать убийце, открывающему заднюю дверь фургона, а другой тем временем встал на страже, держа в руке револьвер…

Когда репортаж радиожурналиста дошел до этого момента, я подумал: «Теперь мне понятно, почему убийца не стал тогда стрелять в Барби. Его выстрел привлек бы раньше времени инкассаторов, а им была дорога каждая секунда».

Глава 3

Утром я встал в бодром, приподнятом настроении. Вчера, даже не зная сути дела, мне удалось правильно оценить ситуацию, сработав на опережение противника. Там, где обычному человеку приходится выживать, я «работал». Большой опыт оперативной работы, отработанные навыки, молниеносные рефлексы, отличное физическое состояние. К этому надо добавить анализ, быстроту мышления, хладнокровие. Это все всегда при мне. Вот только мне не хватает остроты чувств, бурления адреналина в крови, сжимающего сердце страха, а главное – чувства победы над противником, а как это получить, плавая в приторном сиропе, который здесь называется полнокровной жизнью.

Сделав специальную зарядку, я спустился вниз, к бассейну. Сейчас было половина восьмого утра, а это значит, что оба бассейна были практически пусты. За несколько недель я прекрасно изучил жизнь своих (что ни говори, а я владею половиной «Оазиса») постояльцев. Основная часть гостей отеля, вернувшись после бурно проведенной ночи в свои номера, только начинала видеть вторые сны, а меньшинство, те, кто приехал сюда с женой и детьми для того, чтобы потом была возможность похвастаться в кругу друзей и родственников об элитном отдыхе, только проснулись.

Подбежав к большему бассейну, где я обычно плавал, быстро огляделся по сторонам. Вокруг бассейнов по дорожкам прогуливались два десятка пожилых людей, любителей утреннего моциона, да влюбленная парочка ворковала о чем-то на сдвинутых рядом лежаках, возле малого бассейна. Раздевшись, нырнул в бассейн. Отплавав свой ежедневный норматив, вылез из воды, вытерся и сел на шезлонг, чтобы окончательно высохнуть, а заодно продумать предстоящее путешествие.

«До Лос-Анджелеса автобусом, а потом самолетом. Интересно, авиабилеты надо заказывать заранее? Заодно надо узнать, какая там погода в это время года, а то непонятно, что из одежды брать с собой? К тому же отель надо еще забронировать, – вопросы в голове появлялись один за другим, а вот с ответами было негусто, поэтому, сделав очевидный вывод, что без интернета все же плохо, я стал собираться. Вернулся в номер, переоделся и пошел искать Макса, чтобы поставить его перед фактом.

Лавируя между столами и рядами игральных автоматов, я двинулся в глубину казино в поисках Макса. Несмотря на то, что игроков в залах почти не было, если не считать трех десятков наиболее азартных человек. Как однажды высказался Макс про утреннее время в казино: тихо и благопристойно, почти как на церковном собрании. Сейчас я вспомнил его слова и усмехнулся. Действительно, сейчас громадные залы выглядели пустынно и скучно, но пройдет какое-то время, как они постепенно начнут наполняться народом. Снова закипят страсти, раздадутся радостные крики счастливчиков и ругань проигравших, женский визг и смех переплетутся с хлопаньем вылетающих пробок шампанского и звоном стаканов с виски – все это и есть казино.

Краем глаза я заметил сидящую за одним из столов компанию из двух официанток из утренней, только что заступившей смены и сонного охранника по прозвищу Малыш. Девушки о чем-то весело щебетали, но Фрэнки Бостону, бывшему футбольному полузащитнику, игравшему за команду университета штата Невада, похоже, хотелось только одного: сдать смену и свалить спать. Я уже думал подойти к ним, как увидел Марго, девушку-крупье.

– Хелло, детка, – насмешливо я поздоровался с девушкой. – Как прошла ночь?

– Хелло, мальчик. Ночь была еще та. Устала, как грузчик. Мне бы сейчас только добраться до кровати.

– А моя постель тебя не устроит, Марго? Главное, идти далеко не надо.

Марго обычно веселая и смешливая девушка, одна из тех, что за словом в карман не лезет. Мы с ней дружим и, когда случайно встречаемся, постоянно посмеиваемся друг над другом, вот только сегодня у нее был предельно усталый вид. По ее лицу скользнула усталая улыбка и сразу погасла.

– Подрасти сначала, малыш. Все, я пошла. Пока, – и девушка пошла к выходу.

– Пока, Марго, – ответил я, задумчиво глядя на плавное покачивание хорошо очерченных узкой юбкой женских бедер.

Отведя взгляд, с минуту крутил головой по сторонам, пока не увидел Ругера, идущего от зала с рулетками и о чем-то разговаривающего с управляющим казино, Франком Терри. Управляющий, обладая невысоким ростом, семенил рядом с ним, приноравливаясь к широкому шагу начальника службы безопасности. Я не стал подходить к ним, давая им закончить разговор. Отметив, что у начальника службы безопасности было уставшее, но спокойное лицо, решил, что ночь прошла без особых происшествий.

Терри первым заметил меня, попрощался с Максом, кивнул мне издалека головой и направился к выходу, а Ругер неторопливо пошел ко мне.

– Хелло, «дядя».

– Здравствуй, «племянник», – усмехнулся Макс. – Если ты не пошел на тренировку, а стал с самого утра искать меня, значит, мне от тебя надо чего-то ждать. Не томи, скажи сразу.

– «Дядя», я хочу съездить в Майами, – в голос я подпустил просительные нотки для девушки-официантки, которая сейчас проходила мимо нас.

– Майами? Зачем? – сейчас в его голосе звучала подозрительность.

– Как зачем? Пожить в раю для миллионеров! Покупаться в океане. Может, познакомлюсь с дочкой миллионера, а потом женюсь на ней. Нам же лишний миллион в хозяйстве не помешает, «дядя»?

Я шутил, а вот Максу, судя по его серьезному лицу, было не до шуток. Он пытался понять, что за дело появилось у этого более чем опасного человека, скрывающегося под маской подростка. Ругер незаметно оглянулся вокруг и, удостоверившись, что поблизости никого нет, негромко сказал:

– Вы, как я понял, собираетесь с Евой покупать ресторан. Или я что-то путаю?

– Сегодня купим, если с продавцом не возникнет проблем. К чему эти вопросы?

– Как к чему? Им же заниматься надо. Это же серьезное дело.

– Ничего серьезного. Мы, в принципе, покупаем не столько ресторан, сколько земельный участок, чтобы потом его перепродать. Это все. Деньги вложены общие, но заниматься продажей участка будет сама Ева. Она профи в этих делах, так что стоит ли мешаться у нее под ногами такому мальчишке, как я.

– Мальчишка. Ну-ну, – усмехнулся Ругер. – Ладно. Причину ты мне все равно не скажешь. Бог с тобой. Так когда ты собираешься лететь?

– Завтра или послезавтра. Как только выясню насчет билетов. Послушай, может, ты позвонишь и закажешь мне гостиницу и билеты?

– Гостиницу забронирую, а билеты на самолет сам купишь.

– Где купить?

– В аэропорту. Или ты знаешь другое место? – в голосе бывшего детектива послышалось ехидство.

– Пришел, купил билет и полетел. Так?

– Так.

– Спасибо за разъяснение. Я пойду.

– Погоди. Пошли в комнату охраны. Мне тебе кое-что надо сказать.

Когда мы вошли, он закрыл дверь на защелку, потом развернулся ко мне и сказал:

– Я заключил сам с собой пари: насколько тебя хватит? И проиграл сам себе.

– Сколько я выиграл? – сразу поинтересовался я.

– Нисколько. Ты мне лучше скажи: чего тебя туда несет? Что Калифорния, что Флорида, там и там – пляж и океан! Или ты думаешь, что в Майами песок мягче?

– Ты прекрасно все понимаешь. Ты тут работаешь. У тебя здесь любимая женщина. А что я здесь забыл?

Мои слова настолько возмутили бывшего детектива, что он на десяток секунд онемел, зато потом просто выплеснул на меня поток своего возмущения:

– Вы посмотрите на него! Этот парень обнаглел до крайности! Это твой отель! Твое казино! Теперь еще будет ресторан! Ты миллионер! Живи и радуйся! Нет, он, видите ли, не может спокойно жить! Ему, видите ли, риск подавай!

– Да, Макс, я такой. У меня нет цели стать мультимиллионером, мне не нужна власть, я не горю желанием встать на защиту какой-нибудь политической идеи или строя. Мне нужен риск, азарт боя, чувство победы, а если к этому добавить хитроумную комбинацию, я буду просто счастлив. Или ты считаешь, что я ненормальный? Тогда так и скажи.

– Если считать так, то я тоже где-то ненормальный. Только ты мне тогда вот что скажи: зачем тебе был нужен этот отель?!

– Не горячись, Макс. Комбинация с отелем, что мы провернули, сама просилась в руки. Упустить такой шанс было нельзя. К тому же мне было интересно потягаться силой со страшной американской мафией. Насчет отеля скажу тебе так: уже начал жалеть, что он мой.

– Он жалеет. Нет, вы посмотрите на него! Ты что, ребенок? Поиграл с одной игрушкой, надоела, хочу новую. Так, что ли? У тебя есть деньги. Есть свой бизнес. Самое время начинать строить свою жизнь! – сейчас в голосе Макса звучало плохо скрытое раздражение.

– Как? Прикупить еще один ресторан или начать спекулировать землей?

– А почему нет?! Или тебе милее болтаться по стране и наживать врагов?!

– Макс, что ты мне проповеди читаешь? Или ты забыл, кто я?

– Профессионал, – недовольно буркнул бывший детектив, – который человеческие жизни, как спички, тушит. Разве не так?

– А кого я убивал? Тех, кого ты сам считаешь тварями и подонками, которым не место среди людей. Так?

– Только это тебя и оправдывает.

– Вот оно что-о, – насмешливо протянул я. – Ты боишься, что там, в Майами, ты не сможешь меня контролировать. То-то я думаю, почему это «дядя» Макс Ругер завел разговор о бизнесе. Ему очень хочется посадить меня на привязь.

– На привязь… – повторил бывший частный детектив. – Как смешно. Брось дурака валять, «племянник», ты все решал сам и сам делал. Так что помолчи насчет контроля. Да, я тебе помогал и изредка советовал, как лучше поступить. Но это все. К тому же я хорошо знаю, чем заканчиваются твои дела. Скажи мне честно: хочешь расширить местное кладбище?

– Клянусь, Макс. Здесь совсем не то, что ты думаешь.

– Раз так, почему ты мне не скажешь: зачем тебе эта поездка? Только не говори, что ты едешь отдыхать и крутить романы с местными девчонками – Насчет девчонок ты почти угадал, Макс.

– Слово «почти» портит все впечатление от твоего ответа, парень.

– Ладно. Я скажу, а ты мне просто поверь. У меня там намечается одна сделка. Чисто бизнес и ничего более.

Ругер с минуту изучал мою каменную физиономию, потом тяжело вздохнул, и сказал:

– Черт с тобой! Мне остается только надеяться, что ты сейчас сказал мне правду. И последнее. Мне очень не хотелось бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

– Судя по этим словам, я не такой уж и плохой мальчик.

– Скажу так: меня устраивает моя работа, и мне не хочется так просто взять и потерять своего работодателя. Все, идем. Я устал и хочу спать.

Только мы вышли из комнаты, как увидели лейтенанта Маккензи с одним из своих детективов, разговаривающим с одним из охранников. Увидев нас, он махнул рукой, приветствуя нас. Шагая к нему, я удивленно спросил у Макса:

– У нас что-то случилось?

Тот пожал плечами и ответил:

– Сейчас узнаем.

К лейтенанту я относился спокойно, но Макс, который продолжал поддерживать с ним дружеские отношения, как-то сказал мне, что Макензи сильно изменился, причем в плохую сторону. Лас-Вегас не зря называют городом грехов, он легко нащупывает слабости у любого человека, предоставляя тому все виды разврата, были бы только у клиента деньги. Ругер тогда сказал мне, что лейтенант стал слишком легко брать деньги. У бандитов, бизнесменов, проституток. Он уже этого не скрывает, а в пьяном состоянии даже хвастается. Я не стал ему напоминать, что нам он тоже оказал услугу, причем довольно специфического характера, просто спросил его:

– Он что, один такой в управлении? Думаю, у них каждый второй полицейский берет взятки. У вас, в Лос-Анджелесе, что, по-другому было?

– Да! Есть у нас коррупция! Но всему есть пределы! Бери деньги, но зачем хвастаться?

– Макс, ты как ребенок. Он же считает себя твоим другом, вот и хвастается. К тому же ты уже давно не работаешь в полиции. При этом ты мне сам говорил, что он дельный полицейский. Ведь так?

– Он хорош в своем деле. Начальство его ценит. Голова у него хорошо работает, да и в смелости ему не откажешь, за чужими спинами никогда не прятался.

Сейчас, когда мы шли к лейтенанту, я почему-то вспомнил наш тот разговор с Максом.

– Привет родственникам! – с явно искусственной радостью поздоровался с нами лейтенант, так как по лицу было видно, как он устал. – Как жизнь, парень? Ты-то чего так рано вскочил?

– Рано лег, сэр. Вы-то сами чего к нам с самого утра пришли? – в свою очередь поинтересовался я.

– Привет, дружище, – поздоровался со своим приятелем Ругер. – Ты с чем к нам пришел?

– Да все как обычно. Труп. Да не смотри на меня так, Макс! Не у тебя, а рядом зарезали, у ресторана «Ацтек». К тебе заглянул, чтобы ты своих парней немного напряг. Свидетельница утверждает, что убийца был, похоже, невменяемый. Может, наркоман или просто сумасшедший. Если так, то он и к вам прийти может. Кстати, познакомьтесь, – лейтенант хлопнул по плечу стоявшего рядом с ним смуглого мужчину испанского или мексиканского происхождения. – Этот хороший парень, мой детектив, Тони Торрес. У него есть приметы убийцы. Макс, пусть он побеседует с твоими парнями, а также с ночной сменой работников отеля. Сделай так, дружище, чтобы твои парни не формально, а честно отвечали на его вопросы. Ты же сам знаешь нашу работу.

– Знаю. Дэнни! – окликнул он старшего охранника, стоявшего неподалеку и с неприязнью разглядывавшего копов. – Подойди сюда.

Быстро втолковав ему, что требуется от охранников, Ругер отпустил его, потом повернулся к Маккензи: – Ты как насчет кофе?

– Крепкий черный кофе с рюмочкой коньяка – то, что мне сейчас надо, Макс, чтобы встряхнуться после бессонной ночи.

– Сэр, можно вас отвлечь на минуту? – обратился я к лейтенанту.

– Что у тебя, Майкл?

– Сэр, я слышал по радио об ограблении инкассаторской машины…

– А, это! – лейтенант усмехнулся, при этом пренебрежительно махнул рукой. – Деньги найдены, а грабители… Считай, что дело закрыто.

Теперь усмехнулся Макс:

– Слили их, что ли?

Лейтенант ничего уточнять не стал, только кивнул головой, а потом спросил Ругера:

– Так мы идем?

Тот еще не успел ответить, как я напоследок решил напомнить Максу о его обещании:

– «Дядя», ты только насчет отеля не забудь.

– Майкл, ты куда-то едешь? – сразу заинтересовался Макензи. – Мне интересно. Так куда, если не секрет?

– В Майами.

– В Майами, – повторил он за мной. – Ты смотри! Парень едет валяться на пляже и тискать девчонок, а я не могу у своего начальства неделю отдыха выбить. Ты счастливчик, Майкл. Отдохни там и за меня! Стоп! Ты же в Майами едешь?! Вот это совпадение! Туда на днях собирается ехать один отличный парень. Томас Райт. Он у нас четыре с половиной года проработал. Только вчера с ним разговаривал, наверно, поэтому и вспомнил. К чему я все это говорю. Он сам из Майами и теперь возвращается домой. У него с отцом совсем плохо, поэтому он решил вернуться домой. Если ты, парень, не против хорошей компании, то давай-ка езжай с ним. Он местный, так что тебе все там покажет и расскажет. Так как, познакомить?

– Если хороший человек, почему бы нет. Вдвоем веселее в дороге будет.

– Вот и отлично. Я поговорю с ним, и если он согласится, то тогда тебя найдет, – лейтенант повернулся к Максу. – Слушай, совсем забыл. Мне еще нужно поговорить с отельным детективом. Так что давай сначала сходим к нему, а потом уже пойдем кофе пить. Хорошо?

– Сейчас пойдем, – Макс бросил на меня взгляд. – Майкл, ты иди. Все сделаю, как обещал.

– Хорошего отдыха тебе, Майкл, – попрощался со мной лейтенант.

– Спасибо, сэр.

День прошел вполне стандартно, за исключением некоторого количества времени, потраченного на поездку в банк, изучение бумаг и оформление документов в юридической конторе Евы Нельсон. Вышел я уже оттуда совладельцем нового земельного участка. Понимание того, что я занимаюсь бизнесом, как истинный американец, мне радости не прибавило, а наоборот, еще больше утвердило во мнении, что это не мое призвание.

Когда вечером вернулся в отель, то проходя мимо стойки, услышал, как меня окликнули:

– Мистер Валентайн! Вам тут записку оставили!

Подойдя, взял аккуратно сложенный листочек бумаги и поблагодарил портье:

– Спасибо, Джерри.

Развернув листик, прочитал.

«Завтра, в десять утра. Кафе-мороженое на углу… Томас».

«Наверно, исходя из моего возраста, – подумал я, – он назначил местом встречи кафе-мороженое».

На встречу я пришел раньше. Заказав стакан яблочного сока, уселся за столик, в ожидании экс-полицейского и неожиданно подумал, что почему-то меня все время судьба сводит с бывшими копами.

«С Максом Ругером мне реально повезло. Интересно, как будет с Райтом?» – только я так подумал, как открылась дверь и в кафе вбежала стайка детей десяти-двенадцати лет. Они облепили стойку, толкаясь, и перебивая друг друга, компания в несколько голосов начала заказывать себе мороженое. Зазвенела мелочь, падая из детских кулачков и ударяясь о стойку.

Получив свой сок, я успел сделать только пару глотков, как в помещение вошел крепкий мужчина лет двадцати пяти – двадцати семи, аккуратно одетый. Бросил взгляд на галдящих детей, усмехнулся, после чего подошел к моему столику. Уверенный, открытый взгляд.

– Хелло, Майкл, – поздоровался бывший полицейский, садясь напротив меня.

– Здравствуйте, мистер.

– Брось, парень! Если мы подойдем друг другу, то я для тебя Том. Ты как? – после моего кивка головой, продолжил: – Знаешь, а я тебя уже раньше видел. В тренировочном зале. Мне понравилось, как ты разделался с придурком, который вообразил себя крутым парнем со стальными яйцами. Вот только ты его бил на ринге не только руками, но и ногами, словно жеребец копытами. Последний удар у тебя красивый получился. Так врезал ему ногой в грудь, что его бы точно из ринга вынесло, если бы не канаты.

Я помнил этот случай. В зал в первый раз пришел крупный мускулистый парень, который с первой минуты повел себя неправильно. Одна его грубая шутка надо мной обошлась недалекому боксеру сломанными ребрами и разбитой головой.

– А ты как там оказался?

– У меня там приятель время от времени тренируется. Договорились встретиться у входа в зал, но я пришел немного раньше, вот и зашел в тот самый момент, когда ты его добил. Никогда не видел ничего подобного. Приятель мне потом сказал, что это вроде как из какой-то китайской или японской борьбы. Ты где так научился?

– Пришлось пожить какое-то время в китайском квартале, – уклончиво ответил я, – а до этого боксом занимался.

– Да уж, на мальчика из церковного хора ты точно не похож, – Том усмехнулся. – Тебе хоть сколько лет?

– Пятнадцать.

– Лейтенант сказал, что ты едешь в Майами отдыхать. Это так?

– В общем, да. Покажешь там что и как?

– Не волнуйся, парень. Я покажу тебе Майами так, как никто не покажет, хотя и не был дома семь лет, – тут в его глазах мелькнула грусть.

К нам подошла официантка, достала из кармана передника блокнот и карандаш:

– Что-нибудь будете заказывать?

– Нет. Спасибо. Мы пойдем.

Только вышли на улицу, как Том сказал:

– Пива захотелось. Пошли туда. Здесь за углом есть бар.

Мы сели в кабинке. Том заказал себе пиво, а я – сок. Начало нашего разговора было комканое и рваное, как обычно бывает у людей, которые встретились впервые в жизни, но потом мы разговорились и поняли, что у нас вполне достаточно общих тем для разговора. Неожиданно я узнал, что Том два года воевал в Европе. Когда я попросил его рассказать немного о войне, он отказался, только сказал:

– Не хочу себе настроение портить. Поверь мне, парень: там ничего хорошего нет, только грязь, кровь и смерть.

Вместо этого охотно рассказал о своей семье, при этом было видно по его потеплевшему взгляду, как он сильно скучает по родным людям. Узнал от него, что Том отправился воевать за океан из-за того, что сильно поругался с отцом. Причину он говорить не стал, но по тому, как при этом нелестно себя обозвал, его поступок я бы оценил народной цитатой: «отморожу уши назло бабушке». Впрочем, в то время ему не было и девятнадцати лет, только это в какой-то мере его оправдывало. Его упрямства хватило еще на четыре года после того, как он демобилизовался. Вернувшись в Америку, он вместо того, чтобы поехать домой, отправился в Лас-Вегас, где стал полицейским. Все это время он переписывался только с сестрой, так как мать умерла спустя полтора года после его отъезда, когда он еще воевал в Европе. Только вот на днях он получил от сестры письмо, в котором говорилось, что отец очень плох и, если Томас хочет застать его в живых, ему надо приехать домой как можно скорее. Затем пришла моя очередь отвечать на вопросы. Я немного рассказал о себе, не вдаваясь в подробности.

– Да, парень, тебе тоже пришлось много чего пережить. В твои годы потерять родителей – это большое горе… – он помолчал, подчеркивая свое сочувствие, потом продолжил: – Знаешь, Майкл, когда приедем, я тебя обязательно познакомлю со своими родными. Даже с теми, которых еще в глаза не видел. Что так смотришь? Я о племянниках говорю. Одному уже пять, а второму – три с половиной года. Да и отцу ты должен понравиться. Он у меня твердый характером, как железо. Ни сломать, ни согнуть… Вот мы тогда и столкнулись… Эх!

Я смотрел на расстроенное лицо молодого мужчины, который сильно и искренне переживал за ту ошибку, которую совершил семь лет назад. Пришла моя очередь подбодрить его.

– Брось, не расстраивайся, Том. Или ты думаешь, что он тебя не примет?

– Думаю, что примет, потому что, в отличие от меня, мой отец умный человек. Но… все равно внутри меня гложет беспокойство. Ладно, давай наши проблемы пока отставим в сторону. Хорошо?

Я согласно кивнул головой.

– Мне тут сказали, что ты племянник начальника службы безопасности самого крутого отеля в Лас-Вегасе?

– Угу.

– А точно, что твой дядя бывший коп?

– Это ты мог бы узнать у лейтенанта Маккензи. Ведь он с моим дядей когда-то раньше вместе служил в Лос-Анджелесе.

– Принял к сведению. Теперь скажи мне: как ты собирался добираться до Майами?

– Автобусом до Лос-Анджелеса, а потом самолетом.

– Извини, парень, но для меня это слишком дорого. Я уже узнавал: билет на самолет «Пан Американ» до Майами стоит сто тридцать долларов.

Несмотря на наступивший «золотой век», как писали американские газеты об экономическом буме в послевоенный период, средний американец предпочитал путешествовать машиной или рейсовым автобусом, что было намного дешевле, чем лететь на самолете. Я помнил жалобы темнокожей толстушки Доротеи на свою зарплату медсестры в сто сорок долларов и то, как сияла от счастья Изабель, когда Ругер стал платить ей сто долларов в месяц.

– Погоди, Том. Дядя сказал, что все оплатит, – при моих словах молодой мужчина нахмурился. – К тому же тебе надо срочно. Сам же говорил про отца.

– Так-то оно так, вот только нет у меня такой привычки – жить за чужой счет. Так что извини, парень.

«Блин! Да это второй Ругер! Еще один честный и принципиальный! Ну, мне везет!»

– Подожди. Ты же посчитал, сколько тебе надо потратить на дорогу, не так ли?

– Вся дорога с едой – пятьдесят пять долларов. И что?

– Ты вкладываешь эти деньги в авиабилет, а на остальные устроишь мне шикарную экскурсию по Майами, – это все, что я мог придумать на данный момент.

По выражению на его лице нетрудно было видеть, как его мужская гордость сейчас борется с желанием увидеть как можно быстрее больного отца. Чтобы переломить чашу весов в свою пользу, я решил добавить еще один весомый аргумент в копилку. Придав своей физиономии мальчишеский восторг, добавил:

– Знаешь, Том, я никогда не летал на самолете! Как ты думаешь, паровоз с такой высоты будет выглядеть как игрушечный?

Лицо Райта разгладилось, он уже смотрел на меня снисходительно: вроде парень рассуждает по-взрослому, а детство возьми и выскочи наружу. Что тут скажешь: пятнадцать лет.

– Ладно, Майкл, считай, ты меня уговорил, но деньги я тебе потом обязательно верну. Кстати, мне тоже никогда не приходилось летать на самолете, так что насчет паровоза ничего не могу сказать, зато в журнале недавно прочитал, что компания «Пан Американ» выбирает своих стюардесс через особый конкурс. Пишут, что они все, как одна, красавицы с тугими попками, – глаза бывшего копа загорелись, не удержавшись, он весело мне подмигнул. – Вот мы и проверим, правду ли пишут в наших журналах.

Добрались мы до Лос-Анджелеса утром, выехав ночным рейсовым автобусом. У меня было четыре часа перед отлетом самолета, которые я собирался использовать с максимальной пользой. Вручив Тому деньги, я отправил его покупать билеты на самолет, а сам пошел по своим делам. Первым делом зашел в банк, где взял немного денег и четыре фотографии желтого бриллианта, хранившиеся вместе с камнем в банковской ячейке, после чего побывал в книжном магазине, где приобрел энциклопедию по драгоценным камням. Взяв такси, я отправился в аэропорт. После громадных конструкций из стекла-металла-бетона из будущего (мне при моей работе довелось видеть множество аэропортов) лос-анджелесский аэропорт выглядел даже слишком просто. Не успел я войти в здание аэропорта, как раздался голос диктора:

– Совершил посадку самолет рейсом из Сан-Франциско. Повторяю. Совершил посадку…

Прошелся, осматриваясь по сторонам и отмечая все плюсы и минусы современного, по нынешним меркам, аэропорта. Зал ожидания, бар, сигаретные автоматы. Как я успел заметить, глядя на отправляющихся к самолетам пассажиров, никакого досмотра багажа, а также самого пассажира, здесь и в помине не было. Все просто. Покупаешь билет, сдаешь багаж и топаешь в самолет.

С Райтом, как и договаривались, мы встретились у стойки регистрации. За спиной служащих было нечто вроде школьной доски, на которой мелом были аккуратно выписаны рейсы и время вылета.

– Ну что, парень, успел сделать все свои дела?

– Успел. Мы не опоздаем? – я придал лицу озабоченное выражение.

«Подросток, да еще летит в первый раз, – отразилось на лице молодого мужчины. – Волнуется».

– Не волнуйся, Майкл, – Том снисходительно улыбнулся. – У нас еще есть с полчаса. Билеты у меня. Самолет «Boeing 377 Stratocruiser».

– Отлично. Пойдем, купим что-нибудь почитать на дорогу.

Мы только успели купить в газетном киоске пару журналов, как услышали объявление диктора о посадке в самолет, летящий до Майами.

Меня обычно трудно удивить, но самолету компании «Пан Американ» это удалось сделать. Роскошный двухпалубный салон с люксовой мебелью и спиральной лестницей, ведущей в бар-салон, расположенный на нижней палубе, был не просто шикарным и просторным помещением, он создавал элегантную атмосферу роскошного заведения.

В баре с разрисованными на воздушные темы стенами пассажиры могли пообщаться и выпить бокал вина или стаканчик-другой виски после ужина. Если к этому прибавить широкие мягкие кресла, способные превратиться в кровать и не имеющие ремней безопасности, обед из шести блюд на фарфоровой посуде, то можно было сказать, что это не самолет, а «воздушный отель».

Меня, правда, немало удивило, что все пассажиры самолета были одеты так, словно пришли на официальный прием. Мужчины в хорошо сшитых костюмах, женщины в нарядных платьях. Золото, ювелирные драгоценности, меха. Нетрудно было сообразить, что пассажирами были людьми далеко не бедные, раз могли заплатить за билет месячную зарплату медсестры, поэтому считали, что это своего рода «выход в свет», а значит, ему надо соответствовать. Не успел самолет взлететь и лечь на курс, как пассажиры стали ходить по салону, знакомиться, курить. Кто-то пошел в бар, другие читали журналы или играли в карты. Новое оживление среди пассажиров вызвали стюардессы, когда начали разносить напитки, холодные и горячие закуски. Вместе с ними девушки предлагали обеденное меню, где пассажиры отмечали для себя блюда, которые они хотели бы получить на обед.

Первое время я изображал восторженного мальчишку, глядя в иллюминатор, после чего с детской непосредственностью стал изучать «воздушный отель». Единственное, что мне не удалось, так это пробраться в кабину пилотов. Когда мне надоело играть роль подростка, я вернулся на свое место, удобно устроился и стал читать энциклопедию по драгоценным камням. Том, в отличие от меня, пребывал в приподнятом настроении с самой первой минуты нашего полета. С удовольствием пил и закусывал, потом нашел себе интересную собеседницу за тридцать, которая впервые летела в Майами, а стоило ей узнать, что Том прожил там большую часть своей жизни, сразу засыпала его вопросами.

Как я успел заметить, ехала в основном солидная публика, состоящая по большей части из бизнесменов, летящих на отдых. Одиночки были редки, в основном ехали компаниями и семьями. Исключение составляла пара военных, полковник и генерал, и группа веселых, разбитных, молодых людей, судя по экстравагантным костюмам и обрывкам фраз, работающих в одной из кинокомпаний.

Когда в одиннадцатом часу вечера самолет пошел на посадку, нашим взорам в иллюминаторах открылась панорама одного из самых известных курортов Америки. Внизу под нами в лунном свете промелькнула буйная зелень субтропиков, белая паутина улиц и мостов, перекинутых через воды Бискайского залива, залитые неоновым огнем ночные улицы и бульвары.

В одиннадцать часов вечера такси доставило нас в отель «Николь» на Майами-Бич. Когда Том узнал, сколько стоит номер за сутки, он только покрутил головой, выказывая тем самым свое неудовольствие такому мотовству. Наши номера были рядом друг с другом. Перед тем, как разойтись, мы договорились встретиться утром, в восемь часов, чтобы пойти вместе позавтракать.

Встал я, как всегда, рано, поэтому успел не только сделать свою каждодневную зарядку, но и немного пройтись по бульвару. Я уже успел съесть пару кусочков поджаренного хлеба с беконом, когда Райт подошел к моему столику. Судя по его виду, я бы не сказал, что он выглядит как отлично выспавшийся человек, но ничего говорить не стал, просто поздоровался. В свою очередь Томас поздоровался со мной, сел, какое-то время смотрел, как я ем, потом сказал:

– Что, дерьмово выгляжу? Да я и сам это знаю. Просто мне сейчас как-то не по себе. Беспокоюсь: как отец меня встретит?

– Брось, Том. Все будет нормально. Ты ешь давай.

– Слушай, а ты не мог бы сходить со мной?

Я его понимал. Он боялся этой встречи, поэтому ему была нужна хоть какая-то поддержка.

– Конечно, схожу. Поедим и пойдем.

После моих слов Томас даже повеселел и принялся намазывать поджаренный хлеб маслом, а я тем временем принялся за яичницу, только что принесенную официанткой.

Нам пришлось проехать половину города, прежде чем мы добрались до родительского дома Томаса. Встреча отца и сына хоть и была вначале напряженной и несколько скомканной, но при этом закончилась благополучным воссоединением блудного сына с семьей. Когда меня попытались оставить на торжественный семейный обед, я с мальчишеской непосредственностью заявил, что уже столько времени в Майами, а пляжа до сих пор не видел. Под дружные предложения от всех членов семейства заходить в любое время я попрощался и вышел на улицу. Поймав такси, поехал в отель, где переоделся и направился на пляж. Иначе зачем я сюда приехал? Впрочем, поездка в Майами была только внешней стороной моего путешествия. Не говоря уже о том, что у меня в печенках сидел Лас-Вегас со своим вечным праздником, я решил посмотреть новые места, попробовать поискать себе какое-нибудь дело, соответствующее моим способностям, а заодно пристроить какому-нибудь любителю-коллекционеру, если, конечно, у меня это получится, камень.

Еще в Лас-Вегасе я собрал какую только можно информацию о выставке-продаже драгоценных камней. Неожиданно оказалось, что это мероприятие будет настолько масштабным, что на него собираются съехаться коллекционеры из девяти стран, помимо американцев. Канада, Германия, Франция, Гонконг… В программе выставки даже был шикарный банкет, который собрались устроить ее учредители для ее непосредственных участников. Также предполагался аукцион в последний день выставки. На данный момент особый интерес у участников вызывал большой бриллиант из коллекции маркиза Франсуа Де Витри, который наследники собирались выставить на продажу. К моему великому сожалению, цена на камень не разглашалась.

Особый, профессиональный, интерес, помимо коллекционеров и ювелиров, проявили страховые компании, которые собираются отправить своих представителей на это мероприятие, написал журналист в той же статье.

На выставке мне предстояло изобразить юного энтузиаста-любителя, именно поэтому весь полет я усиленно изучал энциклопедию, да и то время, что оставалось до выставки, собирался потратить на изучение подобной литературы. Не то чтобы мне так срочно нужны были деньги, но рано или поздно пришлось бы что-то решать с бриллиантом, так почему не разобраться с ним сейчас, раз выдалась такая возможность.

В банковской ячейке в Лос-Анджелесе у меня оставалось еще около семидесяти тысяч (не менее тридцати тысяч ушло на торжественное открытие отеля-казино и еще сто пятьдесят тысяч на покупку ресторана). Я как-то поинтересовался у Евы, сколько буду иметь от отеля и казино, на что она ответила, что моя партнерская доля составит (за вычетом всех расходов) порядка семидесяти-восьмидесяти тысяч долларов. Зарплата за год квалифицированного врача, обладающего хорошей практикой, составляла в эти годы порядка тридцати – тридцати пяти тысяч в год, а опытные пилоты гражданской авиации, работающие в солидных компаниях, получали сорок – сорок пять тысяч долларов.

Большинство отелей в Майами-Бич, построенных до войны, были маленькими и уютными, в сорок-шестьдесят номеров, вот только все они имели один большой недостаток: в них не было кондиционеров. Только настольные вентиляторы. Среди отелей нередко можно было встретить виллы богатых людей, которые были похожи на маленькие дворцы с башенками, колоннами и античными двориками. Бассейны и густая зелень были непременным атрибутом этих домов миллионеров. Отели Майами более поздней постройки представляли собой многоэтажные здания самой разной архитектуры, вздымавшие свои этажи над песчаной полосой пляжа.

Местный пляж меня тоже удивил. На первый взгляд, он напоминал собой автомобильную стоянку, столько здесь стояло разных машин. Американцы приезжали прямо на пляж, так как никаких стоянок не было, затем сами шли поближе к воде, купаться и загорать. Масса загорелых тел мешалась с белыми вкраплениями вновь прибывших туристов. Кто приезжал сюда семьями, кто компаниями. Одиночек, как я, здесь практически не было. Небольшой отель «Николь», где я поселился, не был предназначен для больших туристических групп. Скорее всего, его можно было назвать домашним отелем, так как подавляющее большинство посетителей составляли семьи или небольшие группы хороших знакомых. После двух дней пребывания в отеле я стал замечать на себе любопытно-осуждающие взгляды некоторых родителей. Подросток, без родителей, обеспеченный, раз может себе позволить отель для среднего класса. Впрочем, ко мне никто не лез, что меня вполне устраивало. Правда, даже в подобном варианте мне это не нравилось, так как я не любил привлекать чужое внимание.

Первые два дня я вел себя как настоящий турист, совмещая пляж и океан с экскурсиями. За это время успел немного посмотреть город, слетать на гидроплане в Ки-Уэст, самый южный город Америки, расположенный на острове, совершить морскую поездку на катере. Мне понравился вечерний Майами-Бич. Дома, стоявшие вдоль моря, были расцвечены огнями неоновых реклам. Потоки разноцветного света падали на многочисленные толпы идущих по улицам людей и проезжавшие автомобили. Рокот океана сливался с шумом бурлящего города. Наступало время, когда многочисленные туристы, которые большую часть дня проводили на пляжах, наводняли улицы, спеша ухватить свою часть удовольствий. Здесь всякий человек, готовый платить, мог осуществить любой свой каприз. Алкоголь, девочки, наркотики, азартные игры.

В одной туристической компании даже присмотрелся к круизной поездке на Карибы и на Кубу, но тут опять препятствием стал мой возраст. Путешествие только в сопровождении сопровождающего взрослого. Никакие другие варианты просто не рассматривались. Следующим пунктом моего плана были собачьи бега, которые проводились по четвергам, в пригороде города. Если на ипподроме мне приходилось бывать и раньше, то собачьи бега были для меня нечто новое. Жгучий азарт игроков, будь то лошади или рулетка, был мне не свойствен. Собирался съездить только для того, чтобы знать, что это такое. Еще оставалась ночная жизнь Майами, но ее я собирался изучать при помощи местного гида – Тома Райта.

Утром третьего дня, выйдя из номера и спустившись по лестнице вниз, я по привычке быстро и незаметно огляделся. Ничего подозрительного. Пара семей с детьми и веселая компания молодежи, которая ожидала опаздывающую пару, Монику и Генри. Об этом можно было судить по их веселым выкрикам и шуткам. В креслах, среди пальм в кадках, сидели только что приехавшие две пожилые пары. Они осматривались вокруг с любопытством, пытаясь составить впечатление об отеле. Три молодые девушки, судя по их легким и ярким нарядам, шли на пляж, но задержались и сейчас стояли у стойки и рассматривали образцы открыток. Все отели успешно торговали этой продукцией. На такой открытке был изображен отель, в котором вы отдыхали, естественно, в самом выгодном ракурсе, а на обратной стороне открытки вы могли написать, как вам здесь хорошо, и отослать ее друзьям и родственникам. Не успел я подойти к стойке портье, как разом закричала молодежь, приветствуя опоздавшую парочку, после чего все они, шумно и весело укоряя на ходу заспавшуюся парочку, сразу двинулись к двери.

– Майкл, привет, – поздоровался со мной портье, с которым я успел познакомиться и зарекомендовать себя компанейским парнем. Это был молодой парень, старше меня лет на пять. Большой любитель комиксов и итальянской пиццы. С его напарником, Карлом, мужчиной в возрасте, общего языка я не нашел. Видимо, многочисленная семья и язва желудка концентрировали все его внимание на себе, мало оставляя внимания для окружающего его мира, а его льстивая услужливость и приклеенная к губам улыбка нужны были для того, чтобы иметь возможность заработать лишние пару баксов.

– Хелло, Сэм. Только заступил?

– Угу-у, – молодой парень зевнул во весь рот. – Извини. Не выспался. Мать с отцом опять полночи ругались. Слушай, тут тебе звонили. Карл записку для тебя оставил. Держи.

Развернул листочек бумаги. На нем было написано: «Буду с семи до восьми вечера. Обязательно дождись. Том».

Из содержания я сначала ухватил суть: Том собирается выполнить свое обещание и показать мне Майами во всей красе, вот только было в ней нечто неправильное, но почти сразу я понял, что меня насторожило: деловой тон.

«Хм. Мы же вроде гулять собрались или что-то изменилось?»

– Когда был звонок? – поинтересовался я.

– Не знаю. Но это же не срочно? Карл бы предупредил.

– Нет. Не срочно. Ладно, пойду.

– Ты сейчас на пляж?

– Сначала на пробежку, а потом окунусь пару раз. Что, завидно?

– Честно сказать? – он сделал паузу и, только когда я кивнул головой, продолжил: – Завидно. Даже очень. Все, иди. Меня работа ждет.

Отмотав пять километров в хорошем темпе, я сбавил скорость и побежал обратно в сторону пляжа. Сгореть на солнце я не боялся, так как солнце Лас-Вегаса сделало из меня настоящего негра.

Кинул на песок белые спортивные туфли, которые до этого держал в руке, затем стянул с себя полотняную, пропотевшую насквозь рубашку с короткими рукавами, а следом упали шорты. Автоматически оглянулся по сторонам, оценивая отдыхающий народ, при этом отметил несколько заинтересованных взглядов девушек и женщин. Хорошо сформированная фигура молодого человека поневоле привлекала внимание женской половины этого кусочка пляжа, причем взгляды дам бальзаковского возраста были отнюдь не материнские, а цинично оценивающие. Как и положено пятнадцатилетнему подростку, я отводил глаза от прямых взглядов и только изредка косился на стройные ноги или грудь какой-нибудь загорелой красотки. Если первый день мне было смешно смотреть на закрытые купальники, сравнивая их с бикини своего времени, то теперь я просто не обращал внимания. После пары заплывов, быстро высохнув под уже начавшим раскаляться солнцем, я отправился обратно в отель.

Через пару дней открывалась выставка-продажа драгоценных камней и ювелирных изделий, и именно сегодня я хотел подойти к распорядителям выставки и узнать, как она будет проходить. Вместе с этим меня весьма интересовали возможные консультации, которые, по всей вероятности, будут давать посетителям работники выставки. Именно у них я собирался узнать приблизительную цену желтого бриллианта.

Для этого случая я оделся модно и дорого. В Лас-Вегасе у меня было время посетить пару ателье и пройтись по модным магазинам одежды, так что за последний месяц я обзавелся приличным гардеробом.

Легкие белые брюки и светлые туфли великолепно сочетались со светло-кофейной рубашкой, которая имела мою монограмму на нагрудном кармане. Я решил, что для разговора с солидными людьми нужен достойный вид, способный расположить их к откровенной беседе.

Подойдя к вилле Виская, где должна была пройти выставка-продажа, я увидел, что дверь широко открыта. Зайдя в здание, заметил, что здесь полным ходом идет работа и монтаж стендов, на которых будут выставлены драгоценности. У одного из столов две женщины сосредоточенно сортировали таблички с названиями и краткими описаниями будущих экспонатов. Пока я искал глазами человека, который мог бы ответить на мои вопросы, мимо меня двое грузчиков в синих комбинезонах с логотипом фирмы на спинах, красные от натуги, тяжело отдуваясь, проволокли кадку с пальмой.

– Поставьте ее в тот угол! – скомандовал им мужчина лет сорока, одетый в летний элегантный костюм, затем он развернулся, оглядываясь по сторонам, и тут заметил меня. Двинувшись в мою сторону, по пути он спросил женщину, которая разбиралась с грудой кусков разноцветной ткани, которую, как видно, собирались использовать для драпировки стендов:

– Жаннетт, что с отдельными кабинетами?

– Два из них уже в полном порядке, мистер Барнетт, – четко отрапортовала молодая женщина, повернувшись к нему лицом, – а в третий сегодня привезут кресла.

– Обязательно сама проследи за этим.

– Все сделаю, мистер Барнетт.

Остановившись передо мной, мужчина быстро окинул меня взглядом, профессионально оценив мою одежду и возраст, после чего выбрал соответствующую форму обращения и спросил:

– Здравствуйте, молодой человек. Чем могу быть вам полезен?

– Добрый день, мистер…

– Барнетт.

– Извините, что отвлекаю вас, мистер Барнетт, но не могли бы ответить мне на пару вопросов.

– Я вас слушаю, – в его тоне появилась снисходительность.

– Так как я интересуюсь драгоценными камнями, то пришел заранее узнать о работе выставки. Мне интересно, будут ли лекции на эту тему? Или на время выставки будут работать консультанты, способные дать ответ на любой вопрос?

При этом я постарался придать себе вид юного любителя-энтузиаста, который увлекается историей драгоценных камней. Когда на губах управляющего заиграла легкая усмешка, я понял, что роль удалась.

– Молодой человек, вы обратились не к тому человеку. Я администратор и занимаюсь только подготовкой, а директор и организатор выставки – господин Бронсон. Адриан Бронсон. Ваши вопросы нужно адресовать ему. Он будет завтра, в десять часов утра. Еще чем-нибудь могу вам помочь?

– Большое спасибо. Вы мне здорово помогли, мистер. Я подойду завтра, к десяти утра. До свидания.

– До свидания, молодой человек…

Удостоившись величественного кивка администратора, я направился к выходу.

Приехав в отель, снова переоделся и направился на пляж. Проведя пару часов, решил, что и здесь отдых мне начинает надоедать. Моя энергичная и предприимчивая натура требовала серьезного дела, а вот его-то как раз и не было.

«Да я так всю квалификацию потеряю, проводя так время», – с этой мыслью я отправился прогуляться. До встречи с Томом оставалось еще много времени, поэтому я решил пройтись и посмотреть, чем торгуют местные магазины. Выйдя на набережную, сделал вид, что меня заинтересовала роскошная витрина магазина «Пасифик энд Ориентал», и как бы невзначай скользнул взглядом в ту сторону, откуда шел, не обнаружив ничего подозрительного, снова зашагал вдоль ярко освещенных магазинов.

Товары, выставленные в витринах, завлекали покупателей неплохими ценами и широким ассортиментом. Здесь можно было найти абсолютно все: от фирменных швейцарских часов до самой изысканной французской парфюмерии.

Второй раз проверился, сделав вид, что загляделся на симпатичную девчонку и посмотрел ей вслед. Подобные проверки проходили почти в автоматическом режиме, став частью моего поведения.

Возвращаясь, не стал доходить до отеля, остановившись у витрины сувенирной лавки, расположенной от входа в «Николь» в тридцати метрах. Здесь стояло много разных предметов, которые могли заинтересовать подростка, поэтому моя задержка выглядела естественно и оправданно, но главное заключалось в том, что с моего места хорошо просматривался центральный вход отеля. Придав своему лицу подобие восторга, я сделал вид, что внимательно рассматриваю выставленные на витрине вещи.

Чучело большого попугая соседствовало с подзорной трубой, невольно навевая мысли о путешествиях в далекие страны. Статуэтка балерины соседствовала с ярко размалеванной африканской маской, а отряд оловянных солдатиков маршировал рядом с медным узорчатым кувшином с узким и длинным горлом.

Спустя несколько минут рядом со мной остановилась молодая пара, которая стала шумно восторгаться выставленным «антиквариатом». Людей на бульваре становилось все больше. Они потоком выливались из отелей и растекались по ресторанам, клубам и другим увеселительным заведениям города. Со всех сторон были слышны голоса и смех. Отойдя от сувенирной лавки, посмотрел на часы. Стрелки показывали семь часов пять минут. Прошелся мимо входа в отель, после чего остановился у витрины цветочного магазина, развернулся и только сейчас увидел, как из такси высаживается Том. Вместо того чтобы пойти ему навстречу, я замедлил шаг, спрятавшись за спинами идущей впереди меня компании молодых людей. Почему я так сделал? Из-за напряженного и взволнованного лица Райта.

«Отец умер? Тогда бы он просто позвонил в отель или не пришел. Похоже, у самого парня проблемы».

Я наблюдал, как Том пару минут покрутил головой по сторонам, после чего решительно зашагал к входным дверям отеля. Не успел Райт скрыться в дверях, как из подъехавшего автомобиля, притормозившего напротив отеля, выскочил мужчина и торопливым шагом последовал за моим приятелем. Уже только то, что он отправился за Томом один, говорило о том, что это любитель, а не профессионал. Любой человек, знакомый с оперативной работой, прекрасно знал, что для слежки такого рода нужны два человека. Один из них должен был следовать дальше за объектом, а другой должен был сесть на хвост тому, с кем у объекта была назначена встреча.

Сам мужчина, рядившийся под туриста, ничего особенного собой не представлял. Острые черты лица, соломенная шляпа, цветастая рубашка навыпуск. Вот только когда он выбирался из машины, то чисто автоматически поправил то, что у него торчало за ремнем, скрытое рубашкой. Это был пистолет.

«Мне уже стало интересно», – подумал я, провожая взглядом непонятного пока для меня типа.

Глава 4

Я проследил за ним взглядом, потом запомнил номер и личность шофера автомобиля, который сейчас стоял в пятидесяти метрах от отеля. Свет фонаря давал возможность рассмотреть плотного, широкоплечего мужчину с квадратным подбородком, который курил сигару, не отрывая взгляда от входной двери отеля.

Судя по первому впечатлению, это были местные бандиты. Вот только что могло произойти за двое суток, пока я не видел Райта? Встречаться с Томом, пока за ним наблюдают, я не хотел. Попасть под наблюдение, не зная, что происходит, это надо быть полным идиотом. Что делать дальше – мне было понятно: отследить этих парней, а затем встретиться с Райтом. Там мы уже решим, что делать дальше.

Народу на бульваре с каждой минутой становилось все больше. Оживленные разговоры, веселые крики, смех неслись со всех сторон. Наступало время другой половины развлечений, ради которых люди приезжают в Майами. Если первую часть курортной программы составляли пляжи, солнце и океан, то сейчас их ждали рестораны, ночные клубы, концертные залы и бордели. Благодаря скоплениям народа на улицах, мне не трудно было следить как за входом в отель, так и за автомобилем преследователей. Спустя какое-то время из дверей отеля вышел Райт. Постоял несколько минут, покрутил головой, на минуту задумался, затем резко развернулся и снова исчез в отеле. Бандит за рулем явно напрягся.

«Надеюсь, они не собираются устраивать стрельбу, – неожиданно в голове мелькнула подобная мысль, но я сразу себя успокоил: – Если не полные отморозки, то не будут. Во-первых, интенсивное движение, на машине не уйдешь, а во-вторых, слишком много свидетелей».

Предугадать, что произойдет в ближайшие десять минут, не составило труда. Том, не найдя меня, поедет домой, значит, мне срочно нужно было свободное такси. Быстро огляделся по сторонам – машины поблизости не было. На мое счастье, Райт задержался в отеле, что дало мне возможность найти такси. Автомобиль притормозил и остановился у бровки тротуара, высадив молодую и веселую пару. В следующее мгновение я уже стоял у такси.

– Свободны, мистер?

– Свободен, парень. А ты шикарно одет. На свидание собрался?

– Не угадали, мистер. Решил в шпионов поиграть.

– Ты мне тут шутки не шути. Мне работать… – но стоило ему увидеть банкноту в пять долларов у меня в руке, как он сразу заткнулся, потому что одна эта банкнота составляла для таксиста три поездки по городу вместе с чаевыми, а значит, с этим лощеным парнишкой надо считаться.

– Если поймаем шпиона, пять долларов будут вашими, мистер.

Таксист хмыкнул:

– Как скажешь. Пусть будут шпионы.

Только я сел на пассажирское сиденье, рядом с водителем, как из отеля вышел Том, а еще спустя пару минут показался и следящий за ним бандит. Райту в отличие от меня повезло сразу. Не прошло и двух минут, как он поймал такси. Стоило гангстеру убедиться, что его цель собирается уезжать, как он резко рванул с места, добежал до своего автомобиля и сел на переднее сиденье, рядом с водителем. Оба бандита сразу начали оживленно говорить. Стоило машине с Райтом отойти от тротуара, как я показал таксисту на автомобиль гангстеров, сказал:

– Как только машина поедет, следуйте за ней, только не сильно к ней прижимайтесь.

Водитель недовольно покосился на меня, но заветная бумажка в пять долларов позволила ему отбросить ненужные сомнения. Для того чтобы снять напряжение, возникшее между нами, я стал расспрашивать его, чисто по-детски, прямо и непосредственно, о его жизни.

Ведь каждый человек – это своя отдельная история, со своими особенностями, характерами, амбициями, поэтому надо уметь создать некую атмосферу общения, чтобы ему было с вами комфортно. Для этого много не нужно – улыбочка на лице и проявление искренней заинтересованности, поддерживаемое в нужных местах вопросами и восклицаниями.

Лицо таксиста разгладилось, и я узнал, что сам он из Айовы, но при этом служил во время войны в Европе, здесь, в Майами, где формировались и тренировались подразделения армии США, а затем, после демобилизации, остался тут. Его зовут Генри Крейг, он женат и имеет двух отличных парней, из которых старшему на прошлой неделе исполнилось четыре года. Жизнь у него неплохая, да и на заработки грех жаловаться, вот только работа немного нервная, так как время от времени больно странные клиенты попадаются. При этом, но уже с хитрой улыбкой, он покосился на меня.

Главное – найти в разговоре темы, которые будут твоему собеседнику интересны, после чего того уже не нужно подталкивать, он сам расскажет тебе все что нужно, через наводящие вопросы. Впрочем, с первых слов стало ясно, что для Генри главное в жизни – его семья, поэтому поддакивая рассказу о проделках его сыновей, я как бы отвлекал его, не давая правильно оценивать обстановку. К тому же вид пятнадцатилетнего парня никак нельзя было связать с каким-нибудь серьезным делом. Так, за живым разговором мы пересекли город и переехали на другую его сторону, где дома и бунгало выходили уже на залив Бискейн. Судя по маршруту, которым мы ехали, у меня не осталось сомнений, что мы едем к дому Райтов. Машина гангстеров притормозила метрах в пятидесяти от такси, из которого вылез Том и вошел в дом. Водитель бросил на меня вопросительный взгляд, но я прямо сейчас пытался понять, что мне делать: дождаться, пока эти типы уедут, и пойти поговорить с Томасом или последовать за ними, чтобы понять, зачем была организована слежка за Райтом. К тому же меня еще насторожило то, что машина преследователей уже несколько минут стоит на месте. Только я подумал, что те, возможно, собираются дежурить здесь всю ночь, как из одного припаркованного дальше, в пятидесяти метрах, автомобиля вылез мужчина и направился к машине с бандитами. Как только тот подсел к парочке гангстеров, мне пришлось воспринять ситуацию с Томом как некое довольно серьезное дело.

«Да его обложили, как зверя. Что же Том такое натворил за последние сутки?»

Такого продолжения вечера я точно не ожидал. Впрочем, мне давно надо было встряхнуться, поэтому я пока решил принять правила их игры, а дальше, как говорится, будет видно.

Мой шофер, стоило ему увидеть мужчину, подсевшего к бандитам, сразу напрягся. Мой сосредоточенный вид дал ему понять, что эта поездка может оказаться серьезней, чем он думал. Мне было видно, что Генри уже жалеет о том, что связался со мной. Его напряженный взгляд и нервное постукивание пальцев по рулю говорили о том, что он сейчас про себя решает: может, плюнуть на деньги и высадить мальчишку? Мне нужна была машина и не хотелось конфликтовать с шофером, поэтому я пошел на опережение событий: положил водителю на колено пять долларов. Не глядя на меня, он аккуратно сложил банкноту, положил ее в карман и стал смотреть вперед.

Стоило наблюдателю за домом Райтов выйти из машины и двинуться в обратном направлении, как машина с двумя бандитами тронулась с места.

– Поехали за ними, – сказал я.

Насколько я мог судить, мы двигались в северную часть Майами. Поинтересовался у таксиста: так ли это? После того как я получил положительный ответ, больше мы с ним не разговаривали. Еще через пятнадцать минут машина гангстеров подъехала к мотелю, стоявшему на берегу океана. Я попросил Генри остановиться и выключить фары.

У входа в мотель стояло несколько столбов, на которых висели лампочки под жестяными абажурами. Они освещали вход в здание и стоянку машин, на которой сейчас стояло три автомобиля. Света от фонарей мне вполне хватило, чтобы увидеть, как водитель и пассажир вышли, постояли, покурили, перебрасываясь словами, а затем неторопливо пошли к входу в мотель. Неожиданно хмыкнул водитель. Я вопросительно посмотрел на него.

– Да вот что мне удивительно: рекламный щит у «Русалки» не горит. Вон видишь у самой дороги… Впрочем, в темноте тут черта с два что увидишь! Только я тебе скажу так, парень, когда старик Бриксон здесь заправлял, этот щит светился не хуже рождественской елки. Издалека было видно, как переливаются цветные лампочки. Давно я здесь не был. Уж года два как. Хм, – водитель на минуту задумался, потом сказал: – Хотя, возможно, что «Русалку» продали и тут другой хозяин, но даже если так, как же без рекламы? Сейчас самый сезон. Да и народу почему-то мало живет. По прежнему времени всегда полтора, а то и два десятка машин стояло. Да и народ гулял, дети бегали…

– Этот мотель стоит далеко от города? – спросил я водителя, перебив его размышления.

– Мили три от городской черты. Кстати, очень красивое место. Года два тому назад я несколько раз возил сюда пассажиров. Зелени здесь много. Плодовых деревьев, кустов. Видно, здесь раньше дом стоял, потом его продали и построили мотель. Старик Бриксон, как мне говорили, организовал тут классную рыбалку. Но и это еще не все. Главное, парень, что здесь есть свой пляж и небольшая пристань. Мне бы такой мотель, я бы тут…

Опасность растворилась в темноте вместе с непонятными типами, похожими на бандитов, и Генри Крейг, испытывая облегчение, снимал свое напряжение болтовней.

Я же, кивая головой и таким образом поддерживая разговор, прямо сейчас решал, что мне делать. Возвращаться к дому Райтов не имело смысла, за ним следили, значит, нужно оставаться здесь и попробовать понять, что это за люди. К тому же мой основной принцип формулировался так: взялся за дело – доводи его до конца. Да и моя интуиция сделала стойку, чувствуя риск и кровь.

– Ну что, парень, поедем?

– Я подумал и решил переночевать в этом отеле.

– Да что тебе в голову взбрело? Поиграл в шпионов и хватит. Да и время позднее.

– Спасибо за заботу, – я открыл дверь и вышел. – Пока, мистер таксист. Сыновьям своим от меня привет передайте.

Шофер довольно заулыбался. Ему было приятно, что я вспомнил о его семье.

– Удачи тебе, парень, – с этими словами таксист включил зажигание, заработал мотор. Машина тронулась с места, потом медленно развернулась на дороге и поехала обратно в город.

Несколько секунд я смотрел вслед такси, а затем направился к густому кустарнику, который, по-видимому, играл здесь роль ограды. Свою светлую рубашку я снял сразу, так как она меня демаскировала. Спустя полчаса изучил (правда, только снаружи) сам мотель и близлежащую территорию. Таксист не соврал, зелени на участке вполне хватало. За время моего наблюдения от мотеля отъехала только одна машина с водителем. Судя по тому, что только четыре окна светились на первом этаже, можно было сделать два вывода. Либо клиентов в мотеле нет, либо они все разом отправились веселиться в город. Сразу напрашивался вопрос: почему рекламный щит без освещения, а мотель пустует? Причина проста: кто-то использует мотель не по назначению, а для прикрытия своих целей. Спустившись по пологому откосу к океану, я обнаружил то, о чем говорил мне водитель. Шесть домиков – бунгало, стоящие на пляже, и лодочный сарай, рядом с пристанью. Обойдя все, убедился, что все домики были заперты. Что меня удивило больше всего, так это стоявший у пристани большой катер.

«Если постояльцев нет, то что ему тут делать?»

Только я собрался осмотреть катер, как со стороны мотеля послышались мужские голоса.

Трое или четверо мужчин шли в мою сторону. Оценив ситуацию, решил спрятаться за лодочным сараем, который стоял немного в стороне. Сначала хотел просто прижаться к стене, но немного подумав, стащил с себя брюки и снял туфли. Аккуратно сложив одежду у стенки сарая, я лег на землю. Сейчас мой загар являлся отличной маскировкой. Из обрывков разговора подошедших мужчин я мало что понял, за исключением того, что сегодня им придется как следует поработать.

Осторожно выглянув из-за угла сарая, я увидел, как один из троих мужчин поддернул рукав легкой куртки и посмотрел на часы. Несмотря на то, что уже совсем стемнело, луна светила ярко, давая разглядеть циферблат.

– Через пять минут. Держите, – сказал он и передал какую-то сумку одному из двоих своих подельников. – Теперь идите.

Теперь все стало на свои места. Это были контрабандисты. Правда, это никак не объясняло, что связывало их с Томасом Райтом. Я наблюдал, как двое контрабандистов ловко перебрались на катер. Один из них отвязал канат и встал у руля, а другой тем временем взял багор и стал с силой отталкивать катер от причала. Мужчина, оставшийся на берегу, снова посмотрел на часы, потом дважды включил фонарик. Я посмотрел в сторону океана. Там вдали трижды мелькнул свет. Контрабандист снова дважды мигнул фонариком, после чего негромко скомандовал:

– Пошли!

Взревел двигатель, и, сделав широкий разворот, моторная лодка рванула в темноту. В этот момент луна скрылась за облаком, и катер растворился в непроглядной тьме. Сначала громкий, потом делавшийся все тише звук двигателя, наконец, затих. Прошло около получаса, когда я снова услышал звук приближающегося катера. Даже на таком расстоянии было слышно, что мотор лодки работал натужно, с усилием.

«Лодка предельно нагружена. Интересно, что они там везут? – подумал я, вглядываясь в темноту, где постепенно из бесформенного темного пятна формируется все более четкий силуэт катера, но спустя пару минут получил ответ. – Нелегалы».

Когда до берега оставалось метров сто, один из силуэтов, стоящих у борта, резко дернулся и исчез за бортом. Я услышал громкий всплеск, взволнованные женские крики и изощренный мат контрабандистов. Через минуту все успокоились, и я смог услышать приближающийся рев мотора, шедший со стороны мотеля. К этому моменту я уже мог разглядеть большой надувной плот, на котором горой громоздился контрабандный товар, прикрытый черной прорезиненной накидкой, который тащил за собой катер. Рулевой начал маневрировать, подтягивая плот к берегу, а из подъехавшего грузовичка выскочило двое мужчин, которые сразу присоединились к общей работе. Судя по всему, они этой работой далеко не первый раз занимались, так как каждый из контрабандистов знал, что ему делать.

«Да у них все здесь по-взрослому устроено», – отметил я про себя.

Когда остальные стали заниматься отгрузкой плота, контрабандист, который оставался на берегу и подавал сигналы, получил от рулевого катера сумку, с которой сразу, торопливо, зашагал к мотелю. Вслед за ним один из его подельников повел женщин в том же направлении. Остальные быстро и слаженно принялись разгружать катер и плот, перегружая мешки и коробки в кузов «форда». В основном, как я определил, контрабанду составляли наркотики, женщины и сигары. Причем предположение по поводу сигар я сделал из легкости, с которой контрабандисты таскали объемные коробки в машину. Спустя двадцать минут водитель сел за руль, а двое его подельников залезли в кузов, застучал двигатель автомобиля, после чего машина двинулась в сторону мотеля. На берегу остался только один контрабандист, который принялся уничтожать оставшиеся следы их деятельности на берегу. Полученная мною информация ничего мне не прояснила в деле со слежкой Тома, но при этом какая-то связь между деятельностью контрабандистов и Райтом существовала.

«Разговор с Томом расставит все по своим местам», – решил я, после чего, взяв свою одежду в охапку, я осторожно, перебежками, обошел по дуге работающего на берегу контрабандиста, а затем неторопливо пошел вдоль океана по берегу. Луна, временами прячась за облаками, то окунала землю в чернильную темноту, то освещала мне дорогу.

Я уже прошел пару сотен метров по слежавшемуся, чуть влажному песку, как заметил, что в густой темноте, висевшей над океаном, появились габаритные огни удалявшейся большой яхты.

«Избавились от контрабанды – теперь можно легально плыть, – усмехнулся я, но тут же насторожился, заметив какое-то движение в темноте. – А это кто? А, понял. Это та пловчиха, что сбежала от плохих ребят».

Другого варианта и не могло быть. Кто будет болтаться на пустынном побережье ночью, далеко от города? Стоило мне определиться, как я перестал ее замечать, продолжая идти своей дорогой. У каждого своя судьба. Вот только она так не думала, когда поняла, что это совсем молодой парень, который, правда, непонятно что делает на берегу океана, причем ночью. Как бы то ни было, для нее это был шанс, и она решила его использовать.

Когда стало понятно, что кубинка меня догоняет, я развернулся, чтобы сказать: иди-ка ты, подруга, куда подальше… Вот только не сказал. Вынырнувшая луна осветила стройную фигурку девушки, стоявшей, как и я, в одних трусиках. Светлая кожа. Метиска. Большие черные блестящие глаза. Довольно крупные для ее фигуры груди, упругие на вид, нагло торчали, нацелившись на меня. В одной руке она держала мокрую тряпку – свое платье. В этой ситуации меня слегка удивило только одно: мой взгляд совсем не смутил беглянку. Сложилась пикантная ситуация: парень и девушка, увидев друг друга впервые в жизни, стоят на пляже, ночью, в полураздетом виде. Она меня заинтересовала, но инициативу в разговоре я решил предоставить кубинке, тем более что не знал испанского языка, за исключением трех десятков слов. Девушка поняла мое молчание правильно и, сделав ко мне еще несколько шагов, неожиданно заговорила, пусть с акцентом, по-английски:

– Мистер, очень прошу: помогите мне, пожалуйста.

«Так проще будет», – решил я, при этом сделав вид, что удивлен и растерян:

– Откуда вы здесь взялись?

– Я… здесь была с компанией, а потом поругалась со своим парнем и ушла. Они, видно, потом уехали, а я пошла наугад. Мне стало страшно, и я очень рада, что вас увидела.

«Ты смотри, даже легенда у нее есть. Шустрая девочка, ничего не скажешь, – промелькнуло у меня в голове. – Да и с мужиками у тебя, похоже, проблем нет, судя по тому, как ты держишься. Сейчас ты начнешь соблазнять маленького мальчика, чтобы тот ей помог».

У меня была мысль закрутить курортный романчик, но я отложил это до встречи с Томом, только сейчас передо мной стояло довольно симпатичное решение этого вопроса. К тому же у Райта проблемы, и ему, похоже, сейчас не до веселья. Дешевый отель и одежда, что еще беглянке нужно? За несколько дней она освоится в городе, а потом – пока, подруга!

Просчитать кубинку было несложно по ее поведению, поэтому я решил закончить игру и расставить все на свои места.

– Приехали отдыхать в тот мотель? – спросил я с издевкой, одновременно показывая рукой за спину девушки.

– Нет, мы приехали на машине…

– Хватит врать, – жестко оборвал я ее. – Что, на Кубе совсем плохо?

– Плохо, – ответила она тихим прерывающимся голосом, собираясь заплакать.

– Хорошо, помогу тебе, только…

Не успел я договорить, как девушка бросилась мне на шею. Отбросив мокрое платье в сторону, обхватила меня руками за шею и прижалась ко мне горячим телом. Она прекрасно знала, на что поймать пятнадцатилетнего подростка. От такого предложения я отказываться не стал и приложил все усилия, чтобы получить нам обоим удовольствие по максимуму. Для девушки оказалось новостью, что подросток, которого она собиралась соблазнить, был опытным любовником, но при этом с удовольствием включилась в любовную игру. Успокоились мы нескоро, только где-то через час, после чего какое-то время приводили себя в порядок. Когда я оделся, девушка внимательно оглядела меня, и, судя по ее повеселевшему взгляду, она решила, что ей улыбнулась удача в лице этого подростка. Самое интересное, что я был такого же мнения о своей симпатичной находке на берегу океана.

Мы так и продолжили идти дальше, вдоль побережья, так как кубинка являлась поводом держаться как можно дальше от автострады. Из разговора я узнал, что она родилась в небогатой семье лавочника, у которого было четверо детей. Три девочки и мальчик. Оливия Вальдес была старшим ребенком в семье. Сначала помогала отцу в лавке, затем работала на табачной плантации, потом по счастливой случайности (она любила и умела танцевать) в одном баре ее заметил управляющий одного из ночных клубов. После трех месяцев обучения (это были самые счастливые месяцы в ее жизни) она начала танцевать и петь в ночном клубе. Такая работа приносила стабильный доход, и она могла помогать, пусть немного, своей семье. Вот только Оливия была девушкой с характером, что не нравилось ее боссам, которые требовали от нее беспрекословного подчинения. Спустя полгода перед ней встал вопрос: или она становится профессиональной проституткой, или вылетает с работы. В этот переломный момент ее жизни одна ее подруга поделилась с ней секретом: некто набирает танцовщиц для работы в Америке. Так она оказалась на яхте контрабандистов. Ее уверили, сказав, что Америка – страна широких возможностей, а значит, у нее может появиться шанс стать знаменитой танцовщицей.

– Танцы – это моя жизнь, Майкл. Поверь мне, я стану знаменитой и сама буду определять свою жизнь, – это было сказано твердо и с такой убежденностью, что я ей в этот момент даже поверил.

– Откуда английский знаешь?

– В клубе был бармен-американец, бывший учитель английского языка. Вот он и научил.

– Вроде взрослая девушка, а поверила каким-то бандитам. Несерьезно как-то все.

– Просто… наступает момент, когда надо решиться. Бросить все и уехать. Не знаю, поймешь ли ты это…

– То есть тебе надо было срочно бежать с Кубы. Так?

– Можно сказать… и так. Попав на борт яхты, я только утвердилась в том, что все сказанное вербовщиком является наглым враньем. Не для этого я бежала с Кубы, чтобы здесь стать проституткой. Я неплохо плаваю, поэтому хотела прыгнуть за борт, как только яхта встанет на якорь, но потом услышала из разговоров матросов, что придет катер, и решила подождать. Когда катер стал подходить к берегу, я сразу прыгнула в воду.

Некоторое время мы шли и молчали, потом девушка неожиданно спросила:

– Майкл, а ты кто?

– Кто-кто, Дед Пихто, – по-русски буркнул я, после чего добавил по-английски: – Маленький мальчик, который любит гулять по ночам. И давай без лишних вопросов.

– О кей. Как скажешь, Майкл.

– Тебе сколько лет?

– Девятнадцать.

Я задумался. У меня из знакомых в городе было только семейство Райтов, для которых я никто. Правда, как я понял из обрывков разговоров во время нашего знакомства, Адель, младшая сестра Тома, владела сувенирным магазинчиком, а ее муж – шеф-повар и управляющий семейным рестораном.

«Вот только как будет выглядеть моя просьба? Возьмите к себе девушку, сбежавшую с Кубы. Ну, не знаю. Я бы десять раз подумал».

– Что ты умеешь делать?

– Могу работать в магазине. Могу готовить, стирать…

– Все-все. Я понял.

Разговор сам собою заглох, а спустя какое-то время я заметил, что Оливия идет из последних сил. Тревожная ночь, бегство, секс с незнакомым парнем – все это сказалось на девушке.

– Идем к шоссе, а то ты прямо на ходу свалишься и уснешь.

– Майкл, давай просто полежим, а уже утром пойдем дальше.

– Мысль неплохая, но дело в том, что мне нужно как можно раньше быть в городе.

Какое-то беспокойство поселилось в моей душе. Я очень не любил такие ощущения, поэтому хотел как можно быстрее поговорить с Томом.

Выйдя к дороге, я стал голосовать, а девушка села на землю и закрыла глаза. Не прошло и двадцати минут, как рядом со мной остановился автомобиль. За рулем сидел пожилой мужчина, рядом с ним сидела женщина.

– Ты чего здесь, парень, делаешь? – спросил меня водитель.

– Я бы сказал, что грибы собираю, так вы же мне не поверите, – пошутил я.

В этот самый момент с земли поднялась Оливия, сонно щурясь.

– Хороший грибок ты нашел, парень. Ха-ха! – засмеялся мужчина. – Место не подскажешь, где такие растут?!

– Замолчи, Фред! – прикрикнула на него жена. – Девушка с ног валится, а ты только зубы скалишь.

– А я что? Да садитесь, не стойте, детки, довезем вас до города.

Пожилая пара, мистер и миссис Мартин, оказались довольно деликатными людьми и не стали нас спрашивать, что мы делали за чертой города в ночное время. Впрочем, такой вопрос они могли задать только мне, так как Оливия, стоило ей сесть на сиденье, почти сразу заснула. К тому же миссис Мартин оказалась настолько любезной, что стоило ей увидеть босые ноги Оливии, как она выудила из багажника кожаные сандалии и подарила их девушке. Я попытался дать деньги, но супруги только возмущенно замахали руками. Они высадили нас на Бискайском бульваре, после чего уехали. Я посмотрел на часы. Четыре часа тридцать пять минут. Надо было устраивать Оливию и решать вопрос с Томом. Спустя десять минут блуждания по пустым улицам мы наткнулись на небольшой отель.

Разбуженный портье, мужчина лет сорока пяти, с невыразительным лицом и громадными залысинами, разглядев нас, хотел выразить свое недовольство, но я положил на стойку десять долларов и жестко сказал:

– Мистер и миссис Смит. Завтра утром мы съедем. Сдачи не надо.

Цена за номер в таком дрянном отеле, насколько мне было известно, не превышала трех с половиной долларов, поэтому портье пришлось захлопнуть рот и выразить свое неудовольствие злым взглядом. Он взял деньги, достал ключ и протянул мне со словами:

– Номер шестнадцать.

Поднявшись на второй этаж, мы открыли дверь и вошли в номер. Я огляделся. Кровать. Шкаф. Небольшой круглый стол. Два стула. Все старое, ветхое. На подоконнике лежала пыль, в углу висела паутина.

Со словами «Санта Мария, как я устала» девушка, не стесняясь, скинула свое платье и направилась в душ. Я сел в ожидании ее на стул. Спустя какое-то время она вернулась, завернутая в два полотенца, и села на кровать.

– Отдыхай. Мне надо сейчас уйти, – при моих словах девушка, несмотря на усталость и слипающиеся глаза, напряглась, а в ее больших черных глазах появился страх.

– Ты надолго уйдешь?

– Не знаю. Это тебе, – на стол легли две банкноты по двадцать долларов. – На еду и одежду. По городу не болтайся.

– Майкл, погоди. Я очень благодарна тебе, – кубинка порывисто вскочила, сделала шаг ко мне, замялась. – Я… все для тебя сделаю. Ты только скажи.

– Разберемся. Пока.

Спустившись вниз, я прошел мимо стойки. Портье проводил меня удивленно-злым взглядом, в котором явственно читалось: какого черта ты тут туда-сюда бегаешь, сволочь малолетняя.

Первым делом я нашел такси и отправился в свой отель – принять душ, сменить одежду и позавтракать, после чего собирался позвонить Тому и предупредить его о слежке. Только я вошел в фойе, как вскинул голову дремавший за стойкой Сэм:

– Майкл, ты где был?!

– Где был – там меня нет. Меня кто-то искал?

– Вчера вечером приходил мужчина, назвался Томом. Очень ему хотелось тебя видеть. Если я правильно его понял, то у вас должна была быть встреча. Но это еще не все. Был еще один тип, который интересовался, к кому приходил этот Том. Предлагал мне десять долларов. Еще угрожал, сказал, что свернет мне шею, как цыпленку, если я что-то скрою, – я выжидающе смотрел на портье. – Я не сказал. Вернее сказал, что человека, о ком спрашивал Том, в нашем отеле нет. Я все правильно сделал?

Достав десятку, я положил банкноту на стойку. Глаза Сэма радостно вспыхнули.

– Послушай, Майкл, я не ради денег. Чисто по дружбе.

– И я по дружбе. Что-то еще?

Сэм замялся, а потом с неловкостью в голосе спросил:

– Ты никуда не влез, Майкл?

– Ты не моя мать, Сэм. Если есть что – говори.

– Этот мужчина незаметно скинул мне записку и негромко сказал: для Майкла. Держи, – и он протянул мне маленький комочек бумаги. Я развернул его. Прочитал, но понял написанное только наполовину.

«Что за ерунда? Мне-то это зачем?»

Поднял голову и увидел полные любопытства глаза Сэма. Что там?!

– Спасибо, друг, – поблагодарил я его.

– Майкл! – услышал я уже за спиной окрик портье, но оглядываться не стал, а только помахал рукой в воздухе.

Освеженный, но толком не отдохнувший, через час я спустился вниз. В фойе сразу увидел оживленную группу туристов, которые с утра пораньше ехали на какую-то экскурсию. Сэма уже не было, а за стойкой стоял его сменщик, Карл. Мы вежливо поздоровались друг с другом. Позавтракав в ближайшем кафе, я поехал к Тому. Загадку нужно было решить как можно быстрее, чтобы знать, куда двигаться дальше. С самого утра на улицах было не так много народа. Большинство туристов отсыпалось после ночных похождений, другие только садились завтракать, чтобы затем пойти на пляж, третьи, самые малочисленные группы, ждали, когда им подадут экскурсионные автобусы.

Без труда поймав такси, я уже спустя двадцать минут вышел за квартал до дома Райтов и пошел по улице, ища глазами телефонную будку. Здесь, в жилых кварталах, за деловой частью Майами, даже не пахло ленивой изнеженностью побережья. Тут жили трудовые люди, у которых сейчас начинался обычный рабочий день. Отцы едут на работу, дети идут в школу, а матери и жены их провожают.

Телефон-автомат я нашел на перекрестке, рядом с газетным киоском и универсальным магазином, напротив которого на другой стороне улицы расположились аптека и овощная лавочка. Перед тем как зайти в телефонную будку, бросил взгляд на дом Райтов, расположенный в ста метрах. Картинка мне не понравилась с первого взгляда. Перед входом на тротуаре стоял полицейский автомобиль. Несмотря на то, что на нем не было никаких опознавательных знаков, я знал это точно. Автомобиль был марки «форд», а этот автомобильный гигант, как мне уже было известно, являлся на то время основным поставщиком полицейских машин.

«Что-то явно случилось. Но что? Если полиция в доме, думаю, пока не стоит звонить Тому».

Только я успел так подумать, как из дома вышли два копа в цивильной одежде и остановились у автомобиля, начали о чем-то оживленно говорить, время от времени бросая взгляд на дом. Может, для кого-то другого они и выглядели обычными людьми, но только не для моего профессионального взгляда. Быстро пробежал по ним обоим глазами, чтобы запомнить обоих детективов. Один из них был одет в светлый легкий костюм и такую же светлую шляпу. Костюм был явно пошит у хорошего портного, потому что пистолет в подмышечной кобуре с левой стороны практически не выделялся. Он был среднего роста. Имел сухое костистое лицо и рыжие волосы. Коп остановился у машины и о чем-то спросил своего напарника, плотного мужчину в помятом светло-сером костюме за тридцать долларов. В Лас-Вегасе у меня было время разобраться в здешней моде, и теперь я на глазок мог определить стоимость той или иной вещи. Кожаные туфли ручной работы рыжего детектива тянули на сотню долларов, тогда как давно не чищенные туфли второго детектива хорошо, если стоили двадцать пять – тридцать долларов. Темно-серая шляпа, надвинутая на глаза, не дала толком рассмотреть его лицо, но аккуратные усы я отметил. Чтобы не привлекать излишнее внимание идущих по улице людей, я зашел в телефонную будку и сделал вид, что звоню, но только когда детективы сели в машину и уехали, я набрал номер, который мне дал Райт. Мне пришлось ждать секунд двадцать, когда на другом конце телефонного провода сняли трубку.

– Здравствуйте, мистер. Мне нужен Том.

– Хелло, парень, – ответил мне чуть хрипловатый мужской голос. – Он сейчас не может подойти к телефону, но если ты скажешь, что тебе нужно, я ему обязательно передам.

– Передайте, что звонил Майкл. Мы с ним летели из Лас-Вегаса. Вы не скажете, когда он будет?

– Погоди немного, – полицейский, а это был он, явно с кем-то консультировался, после чего продолжил: – Майкл, ты не мог бы подъехать к дому Тома?

– Сейчас не могу. Собираюсь ехать на экскурсию. Пусть Том зайдет ко мне в отель после пяти. Спасибо. До свидания, – выдал я все это скороговоркой, не дав полицейскому вставить хоть слово, после чего повесил трубку.

Насчет полиции в отношении себя у меня не было ни сомнений, ни волнений. Родные Тома подтвердят насчет подростка, с которым Том к ним приходил, сразу после приезда из Лас-Вегаса. Естественно, что детективы захотят со мной поговорить, но только для того, чтобы поставить очередную галочку в опросе свидетелей.

«Тома нет. В квартире полицейская засада.

Значит, он исчез… или убит. Скорее всего, второе, иначе бы полиция так быстро не подключилась. Дела-а. Тут еще и связанные с ним каким-то образом контрабандисты».

Вспомнив о контрабандистах, я сразу вспомнил о кубинке. Честно говоря, была большая вероятность, что я ее больше не увижу. Кубинская диаспора в Майами довольно многочисленная, к тому же девушка жизнь знает, а теперь и деньги у нее на первое время есть. Встретит своих соотечественников и растворится на просторах Америки. Впрочем, не до нее пока сейчас. Если с Томом случилось что-то серьезное, то в какой-то мере здесь есть моя вина. Возможно, если бы я с ним тогда встретился, то все пошло по-другому, а возможно, и нет. Вопрос, влезать в эту историю или не влезать, передо мной не стоял. Любое дело надо доводить до конца, и я решил поиграть в частного детектива.

«Хоть какое-то применение моим способностям», – с определенной долей сарказма подумал я и принялся за дело.

Строить какие-то планы, пока собираешь информацию, нельзя, иначе ты сам того не замечая, можешь пойти по ложному пути. Именно сбором информации я сейчас и собирался заняться.

Перейдя улицу, я зашел в аптеку, где купил шоколадное мороженое, после чего пошел по улице, медленно облизывая холодный и сладкий шарик, с выражением явного удовольствия на лице. Каждый, кто шел мне навстречу, косился на меня с улыбкой. С каким наслаждением паренек ест мороженое! А паренек, между прочим, внимательно сканировал улицу на предмет подозрительных лиц. На всякий случай. Вот только моя интуиция молчала. Уже заворачивая за угол, я заметил, как из дома вышла семейная пара, сестра Тома со своим мужем. Сев в машину, они уехали. Лица, как я успел заметить, были у обоих мрачные и напряженные. Вспомнив, что у нее есть сувенирный магазинчик на набережной, который назывался «Три попугая», я решил туда наведаться за информацией. Найдя телефонную будку, стал листать телефонный справочник до тех пор, пока не нашел адрес сувенирной лавки, после чего отправился искать такси.

Адель появилась за пятнадцать минут до открытия магазина, который уже отперла, как видно, продавщица, пришедшая ранее. Через стекло витрины, на которой красовались три ярких цветных попугая, сделанных из папье-маше, были видны многочисленные полки сувенирного магазинчика, уставленные шкатулками, статуэтками, чучелами крокодильчиков и морскими раковинами, а стены увешаны многочисленными картинами – в основном акварелями с пальмами и морскими пейзажами. Я перехватил хозяйку магазина перед самой дверью.

– Здравствуйте, миссис Вернер.

– Майкл, мальчик, у нас такое горе! Ты не представляешь! Какие-то бандиты вчера вечером убили Тома! – ее глаза наполнились слезами.

– Вон как… – я изобразил на лице крайнюю степень удивления. – Теперь понятно. Примите мое глубочайшее сожаление, миссис Вернер. Но как это случилось?

– Мы не знаем, – она вытерла глаза платком. – Кто-то выстрелил несколько раз в него на улице.

– Это было ограбление?

– Нам ничего не говорят! Похоже, полиция сама ничего не знает. Милый брат. Господи, за что нам такие муки?! Он только приехал к нам после долгих лет… – ее голос прервался, а на глазах снова появились слезы.

В этот самый момент из магазина вошла девушка, которая, видимо, увидела нас через стекло витрины. Увидев свою хозяйку в слезах, она сразу спросила:

– Миссис Вернер у вас все в порядке?!

– Все плохо, Марша. Я пришла сказать, что ты сегодня будешь работать одна. Вот держи ключи от конторки.

– Что у вас случилось? У вас слезы…

– У меня брат умер.

– Ой! Святая Мария! Какое несчастье! Что с ним случилось?!

– Потом, Марша. Все потом. Ты справишься?

– Не волнуйтесь. Все будет хорошо, миссис Вернер.

Когда мы отошли от магазина, Адель спросила:

– Как ты оказался здесь? Ты что-то хотел узнать?

– Понимаю, что не вовремя, но мне очень нужно поговорить с вашим отцом.

– Зачем тебе это? Мой брат был для тебя чужой человек.

– Это не простое любопытство, поверьте мне.

Женщина посмотрела на меня, словно увидела впервые.

– Ты очень странный мальчик. Тебе сколько лет? Пятнадцать? Шестнадцать?

– Пятнадцать. Вы не ответили на мой вопрос.

– Я так понимаю, что это не праздный интерес, – она на несколько секунд задумалась, при этом смотрела мне прямо в глаза: – Хорошо, поговори с отцом, Майкл. Ты ему в прошлый раз понравился. Теперь мне надо бежать.

Проводив глазами такси, увозившее сестру Тома, я медленно пошел по улице, пытаясь понять, что это за дело, в котором сплелись воедино контрабандисты, смерть Тома и записка, которую он мне оставил. Можно было предположить, что Тома застрелил съехавший с катушек грабитель-наркоман, вот только записка, которую мне передал портье, говорила о том, что он что-то положил в ячейку банка. Возможно, именно в этом были заинтересованы контрабандисты. Правда, пойти и узнать, что там лежит, у меня не было возможности. В ней не было названия банка, которое он, видимо, хотел мне сказать при личной встрече. Обдумав все, я решил, что отдам эту записку отцу Тома, поговорю с ним, а там как получится.

Выйдя из такси, которое остановилось у дома Тома, подошел к двери. Помедлив, я нажал кнопку звонка. Спустя пару минут на пороге показалась женщина, далеко за пятьдесят, круглолицая, с крепкой фигурой. В прошлый раз, когда я был в этом доме, ее не видел.

– Тебе кого, мальчик?

– Мне нужен мистер Райт.

– Он болен и никого не принимает, – строго заявила женщина, готовясь закрыть дверь.

– Я говорил с миссис Вернер, и она разрешила мне навестить ее отца. Мне нужно поговорить с ним о его сыне. Это очень важно. Да, я знаю, что Том умер, и все же доложите обо мне. Меня зовут Майкл, – твердо сказал я.

Женщина заколебалась, не зная, что делать.

– Передайте ему это, – и я подал ей аккуратно сложенный кусочек бумаги. – Если он не захочет меня принять, я пойму.

Я ждал у двери минут десять и был уже готов принять отказ, когда входная дверь открылась, и женщина предложила мне войти. Она проводила меня на второй этаж, где находились спальни. Зайдя в комнату отца Тома, я незаметно поморщился. Это ударил в ноздри специфический запах спальни тяжелобольного человека, прикованного к кровати.

Подойдя к кровати, я сказал:

– Здравствуйте, сэр. Приношу вам свои соболезнования. Извините меня за то, что осмелился вас побеспокоить в такой день, но мне очень нужно с вами поговорить.

В ответ я получил легкий кивок головой, после чего больной тихо сказал, с трудом выталкивая из себя слова:

– Садись, Майкл. Ты… иди, Сара.

Женщина, до этого стоявшая в двери, тихо вышла. Я сел на стул. Хозяин дома какое-то время смотрел на меня, потом спросил:

– Откуда… у тебя эта бумажка?

– Мне передал ее Том, через портье.

– Ты понял… что там написано?

– Не трудно догадаться.

– Спасибо, что принес ее, Майкл. Тебе шестнадцать?

– Пятнадцать, сэр.

– Совсем молоденький. Ты хочешь что-то спросить у меня?

– Понимаю, сэр, вам больно об этом говорить, но мне хотелось бы знать причину смерти Тома. Неужели из-за этой бумажки?

– Иди в свою гостиницу, мальчик. Тебя ждут девочки, пляж, океан. Уходи.

– Неужели вы не хотите узнать, почему умер ваш сын?

– Тебе пятнадцать лет. Что ты можешь сделать, кроме как натворить глупостей? Посмотри на себя. Ты смешон, мальчишка. Для этого есть полиция. Это их дело, а не для малолетнего молокососа.

– Сэр, мне очень понравился ваш сын. Он был прямым и открытым человеком. Мне хотелось бы, если вам не трудно, чтобы вы рассказали о нем.

Старик с минуту смотрел на меня, пытаясь понять, чего добивается этот парень, потом тяжело вздохнул и медленно сказал:

– Хорошо. Давай поговорим. Очень тяжело лежать одному и думать… Так что ты хотел узнать?

Старик оказался сильным человеком. Даже сейчас, когда ему было плохо, а в голове бродили черные мысли о смерти сына, в нем чувствовалась твердость духа, а в глазах – вызов судьбе.

От отца Тома мне стало известно, что его сын не всегда был благонамеренным гражданином Америки. Будучи совсем молодым человеком, он подпал под влияние Микки Кинли, главаря банды малолетних преступников в их районе. Спустя какое-то время они даже стали приятелями, хотя и расходились во мнении по многим вопросам. Том, насколько было понятно из рассказа его отца, представлял себя этаким Робином Гудом.

– Их обоих взяли во время ограбления квартиры одного ростовщика, довольно гнусного типа. Несмотря на то, что обоих взяли на месте преступления, Кинли на допросах заявил, что Райт не знал, что происходит, и оказался там случайно. Хотя такое признание звучало довольно глупо, мой старый приятель, будучи тогда лейтенантом полиции, сейчас он уже капитан, сумел вытащить моего сына. Вот только мой мальчик сделал одну большую глупость. Вместо того чтобы понять все правильно, он, как норовистый жеребец, закусил удила и сделал новую, еще большую ошибку. Поругавшись со мной, он назло нам поехал воевать за океан. Ты, парень, еще ничего не знаешь о жизни, поэтому тебе не просто понять, что произошло на самом деле. Стоило мне узнать об этом, я сгоряча заявил, что отрекаюсь от сына, а моя дочь, не подумав о последствиях, сообщила ему об этом в письме. Цепочка человеческих глупостей… и вот к чему она привела. У моего Тома характер, как у меня, именно поэтому он после того, как война закончилась, не приехал домой, а оказался в Лас-Вегасе. Он пошел работать именно в полицию, тем самым говоря, что понял свою ошибку и раскаивается в том, что в свое время сделал. Я думал, что он сделает первый шаг, но теперь понимаю, что это мне нужно было пойти ему навстречу. Вот такой я старый и упрямый дурак, парень. Что мне стоило написать ему письмо?

После этой длинной для умирающего старика речи он некоторое время просто лежал, тяжело и хрипло дыша, глядя куда-то в пространство. Когда он отдохнул, мы снова продолжили нашу беседу.

История с запиской, которую передал мне тем вечером Том, была бы завершением занимательного авантюрно-приключенческого романа, если бы в ней не было убийства.

История, которая завершилась столь печально, началась еще в далеком детстве отца Томаса. У него в детстве был друг, Мартин Эшли. Помимо крепкой дружбы, которую они сохранили на всю жизнь, их объединяла детская мечта о том, что, когда они повзрослеют, то обязательно станут миллионерами, затем купят себе отель на берегу океана и будут целыми днями лежать на пляже в шезлонгах, попивая холодный лимонад. Если со временем у отца Тома эта мечта превратилась в детское воспоминание, то для Мартина она постепенно превратилась в навязчивую идею. Он хотел стать миллионером во что бы то ни стало и поэтому влезал в разные авантюры. То купит акции компаний, обещавших суперприбыль, то нефтеносные участки, то земельные участки в горах, где вот-вот найдут золото.

– Мартин как-то рассмешил меня до слез, вложив десять тысяч долларов в поиски многомиллионных сокровищ, которые собиралась извлечь с морского дна одна компания. При этом скажу тебе так, парень, Эшли умел считать деньги и знал, как их выгодно вкладывать. К тому времени, когда я окончательно расплатился с банком за ресторан, у него уже имелось три магазина по продаже одежды.

Дальше я узнал, что Мартин Эшли дважды был женат, но развелся, а детей так и не завел. Последний год, он, как и отец Тома, тяжело болел, что очевидно и окончательно превратило его в тихого сумасшедшего.

Время от времени Мартин звонил своему старому приятелю, но при этом все его разговоры сводились к одной теме: миллион долларов и что он будет с ним делать. Недели за три до приезда Томаса он снова позвонил и радостно заявил, что своего добился и теперь он почти миллионер. Райту уже давно было ясно, что за словами Эшли ничего нет, только мечты выжившего из ума больного старика, поэтому спокойно пропустил весь этот бред мимо ушей. Вот только после этого разговора вечером следующего дня пришел посыльный и принес пакет, в котором были документы на участок земли, расположенный где-то в горных отрогах Колорадо. В пакете лежала записка, написанная рукой Мартина, в которой говорилось, что эти бумаги необходимо хорошо спрятать и никому не отдавать. Отец Тома собирался позвонить своему приятелю и потребовать объяснений, но в тот день он чувствовал себя плохо и отложил звонок, а потом просто о нем забыл. Вспомнил только спустя два дня, когда его официально известили, что Мартин Эшли умер.

– Приехал нотариус и официально заявил, что Мартин умер, а я теперь являюсь его наследником. Поговорить с ним толком мы не успели, так от этого известия мне стало плохо, и нотариус, видя, что разговора не получается, уехал. Еще через сутки раздался звонок. Трубку взяла дочь. Сказала, что это хотят поговорить со мной. Звонивший неизвестный мне мужчина предложил отдать бумаги на участок за вознаграждение в пятьдесят тысяч долларов. Этот разговор мне не понравился, но с ходу отвергать это предложение не стал, сказав, что подумаю. Затем пришла мысль: а что если Мартин прав насчет своего миллиона долларов? Тогда я решил посоветоваться с дочерью и ее мужем, но что они могли сказать? Продай, сказали они, деньги хорошие. Я сказал им, что еще подумаю. Мне хотелось понять, что за всем этим стоит, и тут неожиданно приехал Том, которому я все рассказал. Сын сказал, чтобы я не волновался, он все сделает сам. Если бы я знал…

Неожиданно он хрипло закашлялся, при этом лицо старика покраснело и напряглось. Я подождал пару минут, пока его дыхание выровнялось.

– Как вы себя чувствуете?

– Лучше не будет, а к смерти я уже давно готов. Что ты еще хотел узнать?

– Человек, который вам звонил и предлагал деньги за участок, не назвался?

– Нет. Он сказал, что принесет деньги, заберет документы, и больше я его никогда не увижу. Ах да, он еще сказал, что позвонит через сутки.

– В таком случае у вас дома должна быть организована засада. Вы приглашаете его к себе домой, а полицейские тут его – раз и схватят! – я изобразил речь пятнадцатилетнего паренька, чтобы хоть как-то замаскировать серьезность вопросов, которые я задавал.

– Они сказали, что как только я договорюсь о времени и месте встречи с незнакомцем, то сразу должен был им позвонить. Даже два номера телефона мне оставили. Вот только… он тогда не перезвонил.

– Тогда? Значит, позвонил позже?

– За сутки до приезда моего сына. Теперь я все время думаю, что не может ли смерть Тома как-то быть связана с этими звонками. Если это так, то надо искать того, кому нужен этот проклятый участок! Это он убийца! Он!

Старик снова захрипел и стал задыхаться. Я вскочил, готовый бежать за Сарой, но старик слегка помахал рукой. Жест, по которому я понял: никуда не ходи, останься. Снова сел на стул. Мне чисто по-человечески было жаль смертельно больного старика и очень не хотелось, чтобы он умер в результате моих расспросов.

– Сэр, может, я все же схожу за…

– Не… надо. Все… пройдет.

Еще несколько минут хрипы рвались из его горла, но потом затихли. Сошла багровая краска с лица, глаза ожили. Несколько минут прошли в тишине. Старик приходил в себя, а я обдумывал следующие вопросы.

– Вы сказали об этом детективам?

– Сказал. На что они мне ответили, что будут рассматривать и эту версию.

– Как-то все это странно.

Я на минуту задумался. Меня удивила непонятная для меня реакция полицейских на слова старика. С другой стороны, я никогда не занимался расследованием убийств, да и толком не знаю всех фактов. Вот только мне что-то подсказывало, что здесь не все чисто.

– Чего замолчал? Или мысли уже какие-то пришли в голову? – неожиданно спросил меня старый Райт.

– Да нет. Ничего такого. Я вот что хотел у вас узнать: не подскажете, где мне найти Мика Кинли?

– Не надо тебе с ним говорить, паренек. Гнилой он человек. Когда-то этот бандит сбил с пути моего Тома, за что я буду проклинать его до самого последней минуты своей жизни. Вот только, правда, на суде, он не потащил его за собой, взял все на себя. Том тогда много говорил мне про Мика. Что он верный товарищ, что у него принципы, кодекс чести и все такое, я ему не верил и ругал его последними словами. Вот тогда мы с ним сильно разругались. Все мой характер… Да и у сына он был не сахар…

Старик замолчал, задумался, что-то вспоминая. Я молчал, ожидая, когда он обратит на меня внимание.

– Эх, сынок, сынок… – отец Тома тяжело вздохнул и, вынырнув из своих мыслей, посмотрел на меня. – Говорили, что у него ночной клуб есть. «Синяя сова». Только не связывайся с ним, парень. Я тебя прошу.

– Как скажете. А кроме Кинли, у него друзья были? Или враги? Может, тут дело в старой вражде? Если с Микки они были хорошими приятелями, так может, кто-то из бывших врагов затаил на него обиду? Случайно встретились…

– Про врагов сына ничего не скажу, а вот друзья… Дай подумаю, – старик прикрыл глаза и несколько минут молчал, вспоминая. Только я подумал о том, что он заснул, как он снова открыл глаза: – Карл Мозе и Джозеф Шпиц. Где Карл – не знаю, а Джо, журналист, работает в «Майами ньюс».

– Спасибо большое, мистер Райт, что уделили мне время… – Я встал.

– Для своего возраста ты очень разумный и рассудительный мальчик, поэтому, мне так кажется, ты не позволишь себе совершить глупость, о которой потом пожалеешь. И еще. Ты мне нравишься, Майкл. Будет время, приходи навестить старика.

Глава 5

Я вышел из дома, провожаемый Сарой, которая всем своим видом излучала свое крайнее недовольство. Автоматически проверился насчет наблюдения, а заодно попробовал определить местонахождение возможной полицейской засады. Ничего явного обнаружить мне не удалось, но при этом показалось, что по мне царапнул чей-то взгляд. Впрочем, это мог быть взгляд любопытной соседки из дома напротив. Медленно пошел по улице, одновременно раскладывая информацию по полочкам и пытаясь выстроить цепочку фактов, которые могли бы привести к раскрытию убийства младшего Райта. В моей прежней жизни мне не доводилось расследовать преступления, но анализировать и строить логические цепочки приходилось.

«Изначально, наверно, нужно исходить из предположительного наличия золотоносного участка. Пока это исходная точка для развития версий. Мартин Эшли покупает участок, на котором находят золото, а затем он пытается его продать. Или его заставляют продать? Вполне возможно, так как он прячет пакет документов у своего друга детства. Тогда, может быть, Эшли не сам умер, а его убили? Нет, в это я лезть не буду. Идем дальше. Тут приезжает сын, которого просят разобраться с этим делом. Том узнает нечто такое, отчего решает спрятать документы в банковской ячейке, а информацию о ней передать мне. Тут два вопроса. Что он такого узнал за двое суток, пока мы не виделись, и почему именно мне он оставил записку, а не своему отцу? Так как ответы на эти вопросы мне неизвестны, я их пока отложу. Что у нас дальше? Незнакомец, которого интересуют документы на земельный участок, узнает, что Эшли передал их старому другу. Стоп! Вопрос: откуда он это узнал? Хм. Информация, скорее всего, протекла от полицейских. Кожаные туфли у того детектива явно не на зарплату куплены. Идем дальше. Отцу Тома звонят и предлагают деньги, а на следующий день убивают его сына. Нет в этом никакой логики. Тем более что этому неизвестному типу не отказали. Сказали, что подумают. Что-то тут не вяжется. Хотя с другой стороны, кто сказал, что у этого незнакомца, а возможно и убийцы, нормальные мозги. Миллион – это большие деньги, у кого хочешь крыша поедет. Итак, что мы имеем на выходе? Золотоносный участок. Звонок неизвестного человека. Убийство Тома. Кроме этого имеются контрабандисты, которые следили за Томом. Так, может, это они грохнули парня? Только где они пересеклись? Но при этом факт слежки присутствует. Итог: логическую цепочку нельзя построить без дополнительной информации, которую нужно искать. Пока у меня три человека, которые так или иначе связаны с покойником. Микки Кинли. Джозеф Шпиц. Карл Мозе. Бандит, журналист… Думаю, последнего пока можно откинуть. Можно начать с гангстера, так как с ним не стоит церемониться. Одним больше, одним меньше – никакой разницы. Только вот Кинли не рядовой головорез, и к нему так просто на улице не подойдешь, а привлекать к себе лишнее внимание на данном этапе расследования рано… – Я задумался. – Можно пойти по другому пути. Съездить в мотель, взять «языка» на предмет получения сведений. Вот только как определить человека, который владел бы нужной мне информацией. Если ошибусь, то насторожу всю банду. Нет, лучше пока остановимся на журналисте».

Найдя телефон-автомат, полистал справочник, найдя телефоны редакции, набрал номер и позвонил. Шпица, как и следовало ожидать, на месте не оказалось. Журналиста, как и волка, ноги кормят. Решил позвонить позже, а прямо сейчас решить вопрос с Оливией, а заодно узнать, что ей известно про контрабандистов.

На месте ночного портье сейчас сидел мрачный взлохмаченный старичок. Сморщенное морщинистое лицо, впалые щеки и взгляд, в котором читалась тщательно скрываемая ненависть к людям. Он был из той породы старичков-паучков, которые разжигали рознь между соседями, писали доносы, нашептывали всякие гадости за спинами людей.

Он посмотрел на меня с брезгливостью и злобой, так, словно увидел таракана, а потом спросил надтреснутым голосом:

– Тебе чего?

– Мистер, мне нужен ключ от шестнадцатого номера.

– Мистер и миссис Смит. Понятно, – полуобернувшись к стойке с ключами, он посмотрел на ячейки, после чего сказал с какой-то непонятной издевкой: – Миссис Смит у себя в номере.

Я поднялся по лестнице наверх. Подошел к двери, постучал.

– Кто там? – раздался из-за двери голос Оливии.

– Это я.

Дверь резко распахнулась. Девушка хотела произвести на меня впечатление, и ей это удалось. Столь разительного превращения из смертельно уставшей кубинки в полную сил и жизненной энергии молодую симпатичную девушку я никак не ожидал. Судя по всему, она не только прошлась по магазинам, но и побывала в парикмахерской. Она учла все мужские пристрастия. Ее высокая грудь великолепно смотрелась под белой рубашкой с большим отложным воротничком. Бежевого цвета короткая юбка с широким поясом и карманами великолепно подчеркивала стройность ее ног. Ее наряд довершали белые носочки и двухцветные летние туфли.

– Ух ты, какая красавица! – воскликнул я, припустив немного восхищения в голос.

Девушка выжидающе внимательно посмотрела на меня, пытаясь понять: она действительно произвела впечатление на подростка или тот так шутит. За то короткое время, что они провели вместе, Оливия сделала для себя два вывода. Во-первых, он не похож на обычного подростка. В нем не было ни внутренней застенчивости, ни развязного нахальства, идущего от неуверенности. Во-вторых, от него веяло настоящей мужской силой и уверенностью в себе. Женщины хорошо это чувствуют. Была еще одна причина, по которой ей нравился этот юноша. Девушка считала, что в достаточной степени умеет обращаться с мужской половиной человеческого рода. На ее родине мужчины были от нее без ума, вот только этот американский паренек был для нее загадкой. К тому же Майкл оказался опытным любовником, сумев это доказать на берегу океана. Она была вынуждена признаться сама себе, что не она завлекла его к себе, а он ее привлек. Захочет – возьмет ее, и она не будет сопротивляться, потому что он не мальчишка… а настоящий мужчина ее мечты.

Девушка впустила меня в комнату, я закрыл дверь на ключ, потом прошел к столу и сел на стул. Оливия села на кровать. Она старалась держать себя в руках, но было видно, что волнуется.

– Как тебе Америка? – задал я ей вопрос.

При моем вопросе она прямо вспыхнула радостью. Тут даже без слов стало понятно, что первые впечатления были хорошими.

– Все просто замечательно. Такого изобилия я просто никогда в жизни не видела. И люди кругом все такие милые.

– Рад, что тебе все понравилось. Оливия, скажи: у тебя есть здесь родственники и знакомые?

Вопрос был для нее неожиданностью. Не таким она ожидала начало разговора. Поцелуи, жаркие объятия и все такое прочее. Неужели она ему не понравилась?

– Нет. Никого нет.

– Тогда какого черта ты сюда приехала?

– Я же говорила! Хочу нормально жить. По-человечески! Это разве непонятно?! – начала себя взвинчивать девушка, не понимая, к чему эти неуместные сейчас вопросы.

– Это мне понятно. Только как можно жить по-человечески, приехав нелегально в Америку? Без денег, без документов.

Судя по злости, вспыхнувшей в ее глазах, она хотела сказать что-то резкое, но передумала, какое-то время молчала, пытаясь найти ответ на мой вопрос. Наконец, ответила:

– Не могу прямо сейчас ответить на этот вопрос. Знаю только одно: у меня будет хорошая жизнь. Настоящая. Семья, дети, деньги, благополучие.

Ее голос, несмотря на мягкость и мелодичность, сейчас звучал жестко, при этом в нем чувствовалась уверенность девушки в себе и своих силах.

«С характером подруга. Что есть, то есть!»

– Надеюсь, что так и будет. Теперь расскажи мне, что говорили вам контрабандисты. Все, что можешь вспомнить.

– Матросы, что на яхте, много чего говорили и обещали…

– Нет, Оливия, не это мне нужно, – перебил я девушку. – Что ты можешь сказать про контрабандистов, которые вас встречали? Может, они называли какие-то имена или клички?

Девушка виновато улыбнулась и отрицательно покачала головой.

– Извини, но я тогда ничего не видела и не слышала, ожидая момента, чтобы прыгнуть в воду.

Какое-то время мы молчали, потом она, глядя на меня большими черно-бархатистыми глазами, тихо спросила:

– Ты мне поможешь?

Я усмехнулся:

– Сначала посмотрю на твое поведение.

В ответ она лукаво улыбнулась. Шедший до этого странный и непонятный разговор наконец вошел в привычное для нее русло.

В постели Оливия была живым огнем. Опаляя меня, она заставляла пылать меня огнем страсти. В ней было столько детской непосредственности, которая непонятным образом сочеталась с неподдельной страстью искушенной женщины, что я в какие-то моменты просто терял голову, становясь пятнадцатилетним подростком, впервые дорвавшимся до женского тела. Она с радостью брала у меня уроки любви, сразу же претворяя их в жизнь.

В номере было душно и жарко, несмотря на приоткрытое окно, и только душ спасал, смывая липкий пот с наших разгоряченных тел. Когда мы в очередной раз сидели, освеженные, на кровати, Оливия вдруг неожиданно встала, взяла простыню и в одну минуту соорудила себе из нее короткую юбку. После чего встав на середину комнаты, принялась танцевать, создавая для себя ритм мягкой и певучей песней на испанском языке. Импровизированная юбка, как я понял, была вызвана не порывом стеснительности, а нарядом для танца, который придавал ее стройной фигурке еще больше сексапильности. Пластичные движения ее молодого упругого тела завораживали меня. Каждое движение было полно изящества.

«Она, похоже, не врала. Умеет танцевать. Голос тоже есть».

Закончив танец под мои аплодисменты, она спросила:

– Тебе, правда, понравилось?

– Очень, девочка. Очень.

Она удовлетворенно кивнула головой и тут же без всякого перехода запела песню по-английски, в которой говорилось, что хорошие девочки отправляются на небеса, а плохие – куда захотят, при этом танцуя в ритме рок-н-ролла. Быстрый темп и раскованность движений просто заворожили меня, а когда от резких движений с ее бедер стала сползать простыня, внеся нотку эротики, я стал аплодировать девушке, уже откровенно восхищаясь как самой Оливией, так и ее мастерством.

Закончив танец, она, тяжело дыша, села на кровать. Ее обнаженная грудь бесстыдно уставилась на меня.

– Майкл, я тебе нравлюсь?

– Даже очень, девочка, но скажу сразу: за ручку по жизни тебя не поведу, а устроиться на первых порах помогу.

По ее лицу было видно, что не этого ответа она от меня ждала, но при этом приняла мои слова достойно.

– Мне и этих слов достаточно. Спасибо тебе, Майкл, – прижавшись, она потянулась ко мне губами. Мы оба устали, поэтому наше первое свидание закончилось этим поцелуем. Приведя себя в порядок и одевшись, я бросил взгляд на девушку, лежавшую на кровати.

– Я сейчас уйду, а ты оденешься, пойдешь и снимешь себе жилье на неделю. Почище и лучше, чем эта помойка. Вот, держи, – с этими словами я положил на стол пятьдесят долларов. – Потом вернешься сюда и оставишь для меня записку у портье. Все понятно?

– Да, мой маленький мужчина, – Оливия кивнула головой. Несмотря на горячую и вспыльчивую натуру, она привыкла к тому, что у мужчин постоянно какие-то дела. Это прекрасно вписывалось в ее понимание жизни: они должны делать деньги, чтобы содержать женщин. Ее маленький мужчина был тоже из их числа.

– Вот и хорошо, – подвел я итог.

– Перед тем как ты уйдешь, ты должен поцеловать меня крепко-крепко, чтобы показать, как ты любишь свою маленькую Оливию, – при этом она встала с кровати, игриво и многообещающе улыбнулась, после чего сделала шаг ко мне.

Выходя из отеля, я был доволен, как кот, досыта наевшийся сметаны, но при этом от меня не укрылся брошенный на меня недовольный взгляд портье, снова сидевшего на своем месте. Нетрудно было понять, откуда в нем эта неприязнь ко мне. Он завидовал малолетнему щенку, у которого есть симпатичная подружка и деньги, а у него, прожившего большую часть своей жизни, нет ни того, ни другого. Как сейчас, так и в будущем. Проходя мимо, я кивнул ему головой и улыбнулся, при этом с удовольствием отметив, как невзрачного мужичка прямо перекосило от моей напускной вежливости.

«По-моему, оба эти придурка друг друга стоят», – подумал я, сравнив его с ненормальным старичком, его сменщиком.

Выйдя на улицу, поймал такси. Добравшись до редакции, я спросил у дежурного журналиста о Шпице.

– Парень, если у тебя есть стоящая новость, то можешь рассказать ее мне, – сразу ошарашил меня своим заявлением журналист.

– Нет, мне нужен Шпиц. Это личное.

– Личное? – дежурный посмотрел на часы. – Знаешь что, парень, попробуй заглянуть в бар «Пьяная лошадь». У него там бармен в приятелях ходит. Когда наш еврей не бегает по делам редакции, то обычно сидит там. Может, тебе повезет.

Оказалось, что этот бар находится недалеко, в половине квартала от редакции. Войдя, быстро огляделся. Внутри было довольно просторно, в помещении господствовала барная стойка с медными поручнями на фасаде, за которой стоял худой бармен с мелкими, невыразительными чертами лица. За его спиной стояли полки с разнокалиберными бутылками. Стандартный набор удобств и развлечений: телефон, висящий на стене, музыкальный автомат и висящая на стене мишень для игры в дартс, утыканная стрелками. Единственным отличием от обычного бара были три десятка самых разных подков, прибитых к стенам и стойке. Сам бармен вместо того чтобы протирать очередной бокал, о чем-то тихо говорил с посетителем, сидевшим напротив него, на стуле. Кроме этого клиента, за столиками сидело еще полдюжины человек, пивших пиво или виски. На меня посмотрели с любопытством: что нужно незнакомому пареньку в баре? Оценив народ, сидящий за столиками, как безобидный, я подошел к стойке, затем сел на табурет.

– Здравствуйте, мистер, – поздоровался я с барменом. – Если вас не затруднит, налейте мне, пожалуйста, холодного апельсинового сока.

Бармен бросил на меня еще один любопытный взгляд и повернулся, чтобы выполнить мой заказ.

– Вы Джозеф Шпиц, мистер? – обратился я к худому мужчине в очках, с чисто еврейской внешностью (ему только ермолки и пейсов не хватало для полного образа), сидевшему на табурете у стойки. Повернув ко мне голову, он профессиональным, внимательным и цепким взглядом оббежал всего меня, от туфель до прически, после чего сказал:

– Это я. Я тебя должен знать, паренек?

– Нет. Мне надо поговорить с вами о Томе Райте.

– Твой сок, парень, – и бармен придвинул мне запотевший стакан.

– Спасибо, мистер, – только я протянул к нему руку, как распахнулась входная дверь. Сидя спиной к двери, мне не было видно, кто именно сейчас вошел, но судя по мгновенно напрягшемуся лицу бармена, в бар входила большая неприятность.

– Братья Уолш? – негромко спросил застывшего бармена, не оборачиваясь, журналист.

– Угу, – грустно мотнул головой бармен, затем тихо добавил: – Сволочи. Правда, пришел только старший, Эрл. Интересно, где его брат?

Журналист грустно усмехнулся:

– Не трудно догадаться. Ждет свою жертву у черного хода.

Шум в баре мгновенно стих. Я повернулся на стуле. У входа стоял костолом, который привык избивать и запугивать людей. Такие, как он, выставляют напоказ свои уродливые шрамы и неоднократно сломанные носы, тем самым говоря: смотрите, что сделали со мной, а теперь подумайте, что я могу сделать с вами. Таким, как этот Эрл, нравилось ломать людей, чувствовать их страх. Мощные мускулы громилы были налиты животной силой, его кулачищи выглядели, как гири, а в глазах – звериная жестокость. Оббежав глазами бар, громила остановил свой взгляд на Шпице, ухмыльнулся, затем сказал:

– Эй, Шпиц! Я тебе говорю!

Журналисту, который до этого сидел к нему спиной, пришлось развернуться к головорезу. При виде ухмылки Эрла его лицо побледнело, он попытался выдержать взгляд бандита, но не смог, отвел глаза.

– Штаны не намочил, жиденок? – издевательски спросил его Уолш.

После этого вопроса наступило тяжелое молчание, которое обычно возникает перед большой дракой.

– Не дождешься, Уолш. Чего тебе надо от меня?

– Допивай свою лошадиную мочу и выходи. У нас с братом к тебе разговор есть. И не тяни – хуже будет, – высказавшись, костолом толкнул дверь и вышел на улицу. Не успела за ним хлопнуть дверь, как народ в баре стал негромко шептаться, бросая при этом любопытно-сочувствующие взгляды в сторону журналиста. Шпиц снова повернулся лицом к стойке.

– Может, позвонить в полицию, дружище? – наклонившись в сторону журналиста, тихо спросил его бармен.

– Это не выход, Фил. Мне уже приходилось через это проходить. Пустые угрозы. Ничего они мне не сделают, – несмотря на подобные слова, в голосе Шпица не чувствовалось уверенности.

– Кто это был? – спросил я у бармена.

– Лучше тебе не знать, парень. Пей давай свой сок и топай по своим делам, – недовольно бросил Фил.

– Я очень любопытный мальчик, – и я посмотрел в глаза бармену. – Что за братья?

Наткнувшись на тяжелый и колючий взгляд подростка, бармен на мгновение оторопел, но потом быстро отвел глаза и буркнул:

– Подонки. Эрл и Дуайт. Изобьют, сломают руку или ногу. Только плати.

Как бармену, так и Шпицу не хотелось говорить о костоломах, именно поэтому журналист решил сменить тему:

– Ты так и не сказал мне, кто ты и что тебя связывает с Томом.

– Поговорим, но только не здесь, – только я так сказал, как понял, что своими неосторожно сказанными словами загнал журналиста в тупик, который явно не собирался выходить из бара. По крайней мере в ближайшее время. Это было видно по его мгновенно вспотевшему лбу и вспыхнувшему страху в глазах. Надо было срочно исправлять ситуацию, а то журналист еще подумает, что я специально подставляю его под кулаки этих уродов.

«В таком случае я ни черта от него не узнаю», – сделал я для себя вывод и начал действовать.

– Туалет у вас там?

– Там, – нахмурился бармен, которому я, похоже, уже совсем перестал нравиться. – Только сначала заплати.

Оставив на стойке десять центов, я соскользнул с табурета и направился в туалет.

«Хвала стандарту», – усмехнулся я, найдя рядом с туалетом дверь черного хода.

Выйдя на улицу, я сразу увидел второго брата. За его спиной стояло несколько мусорных баков и несколько картонных коробок, сложенных горкой. Так же, как Эрл, младший Уолш имел разбитую и покалеченную в десятках драках физиономию. Плечистый, с тяжелыми кулаками Дуайт был почти копией своего брата, только с одним отличием. Его левое ухо было искалечено и несимметрично торчало. Быстро оценив бойцовские качества громилы, я решил, что здесь делают ставку только на грубую силу.

Костолом, бросив на меня быстрый взгляд, усмехнулся. Видно подумал, что меня послали на разведку.

– Здравствуйте, мистер, – поздоровался я, изобразив при этом испуганный вид.

– Чего ты здесь делаешь, крысеныш? – оскалился бандит, считая, что таким образом он наведет на меня еще больший страх. – Иди сюда. Да живее ногами шевели, сучонок.

– Мистер, да я просто вышел, – принялся лепетать я, подходя к бандиту.

Младший Уолш только протянул руку, чтобы схватить подростка и задать ему взбучку, как я начал атаку-комбинацию. Проведя мощный удар в солнечное сплетение, я заставил громилу согнуться и подставить челюсть под второй удар – локтем той же руки. Когда голова Дуайта мотнулась назад, провел завершающий удар – ребром ладони по кадыку.

Разбитая гортань с большим трудом пропускала воздух. Лицо громилы побагровело, глаза полезли из орбит. Вскинув руки к горлу, громила захрипел и упал на колени, но не простоял и двух секунд, как сильный удар ногой в голову бросил его на землю. Больше не обращая на него внимания, я быстро прошел мимо мусорных баков и выглянул из-за угла. Все было так, как я и предполагал. Перед входом в бар стоял белый «форд», в котором на месте водителя сидел спиной ко мне старший Уолш. Он курил сигарету, бросая время от времени взгляды на входную дверь.

«Что и требовалось доказать».

Быстро развернувшись, я пошел обратно, чтобы забрать Шпица из бара. Я уже находился в нескольких шагах от распахнутой двери черного хода, как увидел появившегося на пороге журналиста. В первое мгновение он даже меня не заметил, так как сразу прикипел взглядом к красно-багровому лицу бандита, который, хрипя, корчился на земле. Чтобы не терять зря времени, мне пришлось привести его в чувство окриком:

– Эй!

Шпиц вздрогнул и, наконец, увидел меня. Его глаза округлились до размеров серебряного доллара.

– Ты… его…

– Идемте, – и я махнул рукой журналисту. – У нас еще будет время поговорить.

Тот спустился со ступенек, обошел хрипящего бандита и подошел ко мне.

– Глазам не верю…

– Все потом, а сейчас идемте.

– Но там Эрл.

Мне надоело ему что-то объяснять, поэтому я просто прошел мимо мусорных баков и вышел на улицу, ни секунды не сомневаясь, что журналист последует за мной. Эрл Уолш сидел в той же позе, в машине, в ожидании своей жертвы. Пройдя за его спиной, мы смешались с прохожими, затем дойдя до конца улицы, завернули за угол. Журналист, пока мы шли по улице, все же не удержался и пару раз оглянулся. Все это время мы молчали, но стоило дойти до следующего перекрестка, как журналистская натура не выдержала, и Шпиц просто засыпал меня вопросами:

– Кто ты такой, парень? Ты что, боксер? Откуда ты знаешь Райта? А кто тебе сказал обо мне?

– Сначала давайте найдем тихое место, чтобы мы могли спокойно поговорить. Я не местный, так что полагаюсь на вас, мистер.

Мой спокойный тон заставил его внимательно посмотреть на меня и вспомнить о правилах приличия.

– Извини меня, парень. Когда нервничаю, начинаю много болтать. Работа журналиста – это сплошные нервы. Как сказал мне один хороший знакомый, мои нервы, как хорошо натянутые гитарные струны, только почему-то на них играю не я, а все время кто-то другой. Есть в его словах правда! Есть. Мне тут пару дней назад звонили с угрозами, а теперь появились эти костоломы – братья Уолш. Понимаешь, я веду расследование… Впрочем, это неважно. Скажу честно: ты мне сегодня очень помог. Знаешь, я получил немалое удовольствие, глядя на эту грязную тварь. Как ты его приложил! От всей души спасибо тебе, парень! Погоди… Ты же говорил… Да-да. Насчет «тихого места»… – Шпиц огляделся по сторонам, а потом показал рукой влево. – Там, через улицу, есть сквер. Думаю, там мы могли бы поговорить.

Какое-то время мы шли и молчали, потом я решил, что журналист уже пришел в норму и можно начинать разговор:

– Меня зовут Майкл. Боксом занимаюсь три года. С Томом мы вместе приехали из Лас-Вегаса. Подружились, можно так сказать. Он обещал показать мне город, а тут его убили.

– Я Джозеф Шпиц, впрочем, ты это уже знаешь. Журналист газеты «Майами ньюс». Об этом ты уже тоже догадался. Так кто тебе сказал про меня?

В этот момент мы вошли в сквер и сели на лавочку в тени.

– Отец Тома. Мы с ним сегодня разговаривали.

– Как он?

– Держится.

Шпиц снова оглядел меня с ног до головы и задал вопрос, который мне уже порядочно надоел:

– Сколько тебе лет, Майкл?

– Пятнадцать.

– Ты давно знаком с Томом?

– Неделю.

– Более чем странный интерес у подростка к человеку, которого тот знает всего лишь неделю.

Мне уже надоело его многословие, поэтому я решил поставить наш разговор на деловую основу.

– Я помог вам, теперь – ваша очередь.

– Что тут скажешь? В духе времени, – произнес он эти слова с легкой издевкой, но наткнувшись на мой недовольный взгляд, спросил: – Так что ты хочешь от меня узнать?

– Все, что знаете о Томе. С начала и до конца.

Джозеф Шпиц подтвердил почти все, что мне довелось услышать от отца Тома. Из нового мне удалось узнать только то, что Микки Кинли провел полтора года в тюрьме, потом вернулся, сколотил банду и занялся вымогательствами.

– Сначала обложил налогом мелких лавочников в северной части Майами, потом подмял под себя магазины и конторы. На сегодняшний день он является владельцем ночного клуба, ресторана и пары магазинов. Под его рукой два десятка бандитов, которые контролируют два района в северной части Майами. Все, как всегда. Рэкет, наркотики, проституция, азартные игры, – в его словах звучала горечь.

– Том мог встретиться с Кинли?

Шпиц задумался.

– Не думаю. Ведь именно из-за Кинли Том разругался с отцом, которого очень уважал и любил. Пусть даже на суде Микки изобразил благородство, взяв все на себя, но мне кажется, здесь не все так просто. Думаю, этим он хотел привязать Райта к себе. Вот только Том все поломал, взял и уехал на войну. Мне стало известно об этом уже поздно, после его отъезда, от его сестры, с которой мы случайно встретились на улице. За прошедшие годы я несколько раз звонил Райтам, чтобы узнать, как там Том. Так мне стало известно, что он вернулся в Америку и стал полицейским в Лас-Вегасе. Нетрудно было понять, что службу в полиции Том выбрал специально, тем самым давая всем понять, что его дружба с Микки Кинли большая ошибка, и он никогда ее больше не повторит. Так что их пути разошлись окончательно.

– Может, тогда это месть за предательство? Кинли в свое время ведь взял вину на себя.

– Нет-нет-нет! Кинли хоть и гангстер, но далеко не дурак! Да из-за чего? Нет! Тут не месть. Тут что-то другое. Вот только что…

Обдумав слова Шпица, я решил, что версию мести можно отодвинуть на второй план. У бывших друзей просто не было никаких точек соприкосновения. Вынырнув из мыслей, заметил пристальный и испытующий взгляд журналиста.

– Смотрю на тебя и не могу понять: кто ты, Майкл? Вопросы ты задаешь правильные и рассуждаешь логично, как взрослый мужчина. Ты какой-то особенный, что ли?

Вопрос был задан не прямой, с определенным подтекстом. Ответишь – хорошо, не ответишь – тоже неплохо.

«Обойдешься», – подумал я, а потом спросил:

– Как был убит Томас?

– Его тело нашла молодая парочка. Труп лежал у стены здания, где в это время не было людей, так как все помещения арендовали различные фирмы и конторы.

– А сторож?

– Сторож есть, вот только выпив стакан виски, он завалился спать и по этой причине выстрелов тоже не слышал. Только вот что интересно. Эта улица представляла прямой путь от дома Райтов к местному полицейскому участку. По версии полиции, Том шел по улице, как вариант, в полицейский участок, когда к нему подъехала машина, из которой сделали два выстрела. И еще. Тело Райта, после того, как он был убит, несколько раз переворачивали. Видно, что в его карманах искали что-то важное.

«Может, они искали ту самую бумажку, которую он мне оставил у портье? Если так, то подтверждается версия с золотоносным участком».

– Судя по всему, он шел в полицию, имея при себе документы, которые были нужны убийцам, – озвучил я свои мысли.

– Точно такие слова я слышал от детектива Джека Сомерсема. Он, кстати, довольно неплох в своем деле.

– У него есть усы?

– Есть, – удивленно сказал Шпиц. – Откуда ты его знаешь?

– У него еще напарник есть. Одевается по последней моде.

– Дон Даггерт. Когда-то он был хорошим полицейским, а теперь поговаривают, что он получает деньги от хозяев заведений, закрывая глаза на их грешки, но как говорится: не пойман – не вор.

– Чем тогда копы отличаются от гангстеров?

– У одних – значки, пистолеты и дубинки, у других – только пистолеты и дубинки.

– Остроумно, – после чего я вернулся к основной теме разговора: – Вы уже знаете про участок земли?

– Когда я вчера звонил Райтам, Адель рассказала мне про них. Она считает, что именно они погубили ее брата. При этом она сильно ругала Эшли, считая его главным виновником несчастья, свалившегося на их семью. Что тут скажешь: женщина, она и есть женщина.

– Что вы сами думаете об этом?

– Есть у меня одна мысль. За прошедшие сутки мне кое-что удалось узнать у своих приятелей-журналистов. Так вот, они мне рассказали, что когда Мартин Эшли заболел и больше не мог управлять своим бизнесом, он решил продать свои магазины. Он их продал одному человеку. Луису Винсенту. Есть у нас такая в городе богатая и влиятельная сволочь. Ночные клубы, магазины, рестораны, земельные участки, таксомоторный парк, газета, радиостанция. Узнав об этом, я подумал: если у Эшли появился богатый золотом земельный участок, то он, скорее всего, предложит его человеку, с которым уже раньше имел дело.

– Так-то оно так, вот только с чего это такому солидному бизнесмену подсылать убийц к человеку, которого он в глаза не видел?

– С первого взгляда так оно и выглядит. А вот если посмотреть пристальнее… Дело в том, что Винсент не только друг мэра и начальника полиции, но и в близкой дружбе с местной мафией. У меня нет фактов, есть только подозрения, что именно люди Энтони Карфано помогали Винсенту улаживать дела с некоторыми городскими коммерсантами.

– Кто такой Карфано?

– Бандит, гангстер, представитель Фрэнка Костелло в Майами, – он посмотрел на меня, потом тяжело вздохнул. – Слушай, зачем я тебе это говорю? Даже сам не знаю.

– Наверно, потому, что я внимательно слушаю. И мне известно, кто такой Фрэнк Костелло, так что продолжайте.

Журналист удивленно посмотрел на меня, потом покачал головой. Его жест легко читался: таких подростков я еще не видел.

– Карфано, известный как «Маленький Оджи», открыл в Майами целый ряд заведений – отелей, ресторанов и клубов, которые стали прикрытием для игорного бизнеса.

– А местные бандиты дали ему так просто здесь обосноваться?

– Траффиканте, босс Флориды, сидит в Тампе и носа сюда не показывает. Ему сюда нет ходу.

– Откуда эти сведения?

– Разговаривал с одним парнем из сенатской комиссии по азартным играм. Он приезжал сюда пару месяцев тому назад. Я ему кое в чем помог, а он мне кое-что рассказал. Только ты, парень, об этом никому больше не говори. Такие бандиты, как Маленький Оджи, шутить не любят.

– Где я, а где мафия, – пошутил я, но шутка не удалась, и журналист непонимающе посмотрел на меня. – Не волнуйтесь, мистер журналист. Со мной любая тайна, считайте, захоронена, как в могиле. Ладно, я отвлекся. Значит, Винсент. Рассмотрим этот вариант. Мартин Эшли умирает, а после его смерти владельцем участка становится отец Тома.

– Погоди, Майкл! Адель рассказала мне про документы, про золотоносный участок, но не говорила, что ее отец стал его наследником! Это точно?

– Точнее не бывает.

– Ха! Тогда все просто. Если Винсент собирался купить у Эшли землю, а тот не захотел продать… Стоп! А почему Мартин не захотел продать участок?

– Здесь тоже все просто, – и я рассказал ему о тихом сумасшествии Эшли.

– Он так хотел стать миллионером? Да-а… Знаешь, Майкл, ничего плохого в его желании не вижу. Я не сумасшедший, но тоже хочу стать миллионером. Ладно. Тогда может действительно Эшли умер не своей смертью? Впрочем, это уже никому не интересно. Хм. Винсент, значит, обрадовался, а тут – бац! – и новый наследник. Раз ты говоришь, что кто-то звонил и предлагал деньги старику… Стоп! Чем не вариант! Может, парень, так все специально было задумано. Тома убивают из расчета, что сердце старика не выдержит. Сразу двоих одним ударом! Как тебе ход?! Остается только Адель. С ней, я думаю, он просто договорился бы или запугал. Как ты сказал: пятьдесят тысяч долларов обменять на миллион. Отличная сделка. Прямо в стиле этого выродка, гада и подлеца Луиса Винсента!

Журналист, разрабатывая свою версию убийства своего друга детства, совершенно преобразился. От возбуждения он даже вскочил со скамейки и стал расхаживать передо мной. Судя по всему, он уже складывал у себя в голове большую разоблачительную статью.

«Сейчас он похож на легавую, что взяла след и вот-вот кинется за зверем… – подумал я, но прошло пару минут, и Шпиц сдулся, словно шарик, который проткнули иголкой. Ссутулился, поскучнел лицом.

– Даже если все так, тут ничего не сделаешь. Винсент меня просто в пыль сотрет. Его адвокаты сначала меня догола разденут, а затем в тюрьму упекут, если, конечно, до этого парни Маленького Оджи меня на корм рыбам не пустят. Как дерьмово этот мир устроен, ты, парень, просто не представляешь. Свобода совести! Свобода слова! Пустая болтовня! Я тебе вот что скажу!..

– Мне это неинтересно, – перебил я его. – Я же мальчишка, а политика – это для таких взрослых дядек, как вы. Вы все знаете, все умеете.

– Издеваешься? Ну-ну. Впрочем, ты прав, поэтому на правах всезнающего взрослого все же дам тебе один совет: не лезь в это дерьмо.

– Я вас услышал. Теперь скажите мне, мистер журналист: у вас есть связи в полиции? Мне нужно узнать, кому принадлежит одна машина.

И еще. Кому принадлежит мотель «Русалка»?

– Это как-то связано с делом Тома?

– Не знаю, – увидев недоверие в глазах журналиста, добавил: – Честно говорю: еще не знаю.

– Завтра точно буду знать. Вот только как тебя найти?

– Я сам вас найду. Еще одна просьба: не надо никому обо мне говорить.

Журналист, у которого мгновенно проявилось понимание на лице, быстро кивнул головой.

«Не о том ты подумал, Шпиц. Мне плевать на Эрла».

Если Том был пусть своенравным и упертым парнем, но при этом имел характер и силу воли, то Джозеф Шпиц, если и имел нечто подобное, то за последние годы все растерял. Было в журналисте что-то неправильное в его ненависти к богачам. Зависть? Злоба? С другой стороны, он не был плохим человеком, но было видно, что в нем что-то надломилось.

«Похоже, что он исчерпал веру в то, что делает. Впрочем, у каждого свой путь».

Идя по улице, я занялся анализом полученной информации, одновременно пытаясь сложить полученные от журналиста факты в логическую цепочку. Версия выглядела правдоподобно и логично, если бы не один факт, который Шпиц упустил. Зачем сначала звонить и предлагать старику деньги, а потом убивать его сына? Если этот Луис Винсент такой известный в городе человек, то не проще ли заинтересовать Тома, как будущего наследника, чем-нибудь. Например, предложить ему какую-нибудь должность. В той же полиции Майами.

«Хотя кто его знает. Если в этом деле действительно фигурирует миллион, то тут все может быть».

Остановившись на перекрестке, я посмотрел на часы и подумал, что с этой игрой в детектива совсем забыл о еде. Как и о кубинке.

«Судя по времени, она уже должна была снять себе номер и оставить мне записку. Совместим прекрасное с полезным», – с этими мыслями я стал ловить такси.

Не доехав до отеля, я проделал часть дороги пешком, несмотря на то, что стояла тяжелая, вязкая жара. Таксист, который меня вез, сказал, что к вечеру ожидается гроза. Войдя, я подумал, что в фойе можно было открывать филиал финской бани. Подойдя к стойке, я вдруг почувствовал запах какого-то противного одеколона, которым несло от портье. К тому же мне показалось, что он ухмыльнулся при виде меня. Подойдя к стойке, я сказал:

– Мне должны были оставить записку.

– Нет. Никто ничего не оставлял, – вот только в его голосе не было той убежденности, когда человек говорит правду.

Стоило мне посмотреть ему в глаза, как он их сразу отвел, принявшись перебирать какие-то бумаги, лежащие перед ним. Я быстро оглянулся по сторонам. В маленьком фойе никого не было, что меня совсем не удивило, так как эта дешевая гостиница, в отличие от пляжных отелей, относилась к типу арендных зданий, где в большинстве номеров живут служащие. Об этом говорило ее местоположение, на границе деловой части города. Утром служащие уходят на работу, вечером возвращаются.

«Если с девушкой что-то случилось…»

Я не стал делать поспешных выводов, но у меня уже появилось желание что-нибудь ему сломать. Мне и до этого момента было ясно, что портье из породы подлых людей, который будет изворачиваться до последнего, но правды не скажет, если только из него ее не выбить, именно поэтому я предпочел действовать, а не продолжать разговор. Мгновенно напрягшись, я бросил тело над стойкой. Портье явно не ожидал от подростка решительных действий, поэтому растерялся, попытавшись чисто инстинктивно отпрянуть в сторону, но и это ему не удалось. Мощный удар в солнечное сплетение сломал его пополам. Портье, выпучив глаза на красном лице, пытался вдохнуть воздух. Я только собирался приступить к допросу, как вдруг почувствовал на себе чужой взгляд, при этом входная дверь не открывалась и посторонних звуков, говорящих о присутствии человека в фойе, не было. У меня за спиной была дверь, которая вела в служебное помещение. Резко обернулся. Так и есть. На пороге служебной комнаты, расположенной сбоку от стойки, стоял всклокоченный старичок, которого я недавно видел. Он был в одних носках, что объясняло его бесшумное появление, причем один из них рваный. Из дыры выглядывал большой палец. В глазах та же сумасшедшинка, а по губам блуждает слабая улыбка, вот только на лице появилось новое украшение – под его левым взглядом расплылся хороший, качественный синяк. Мне не нужен был свидетель, поэтому я уже приготовился отключить его на пятнадцать-двадцать минут, как вдруг он рассмеялся. Тут стало видно, что у него нет нескольких передних зубов, а его смех напоминал легкое дребезжание идущего вразнос металлического механизма. Смех резко оборвался, как старичок, не обращая на меня ни малейшего внимания, вытянув руку, стал тыкать пальцем в портье и поливать его всевозможными ругательствами.

– Сукин сын! Ублюдок! Тварь! Мерзавец!

Продолжая сыпать ругательствами, дедуля неожиданно сунул руку под стойку и достал оттуда дубинку.

– Сейчас я тебе добавлю! Нет! Я тебя просто убью, тварь ты этакая!

Причем старичок непросто так сыпал угрозами, а сразу перешел от слов к делу. Подскочив к портье, он уже замахнулся на него дубинкой, как я перехватил его руку.

– Сначала я задам ему свои вопросы, а потом вы, мистер, можете с ним беседовать сколько хотите. Договорились? – при этом я выразительно посмотрел на старика.

– Не трогай меня! Ты тоже тварь! Ублюдок! – и сумасшедший старик попытался ударить меня ногой, но получив слегка кулаком по ребрам, скорчился и тихо застонал. Так как в любой момент в отель могли прийти люди, я решил ускорить процесс получения необходимой информации. Выдернув из руки старика дубинку, тут же врезал ею портье по колену, после чего тот с криком завалился на бок. Старичок сразу перестал стонать и довольно захихикал.

– Где девушка? Прямо сейчас не ответишь, начну ломать тебе конечности.

– Она же просто шлюха. С нее не убудет.

Его попытка сопротивления меня даже где-то удивила. Я просто не знал всей ситуации.

Портье исходил из своего мировоззрения. Именно поэтому, стоило мне уйти, он решил, что эта девчонка – шлюшка, которую привел мальчишка, работает сама по себе. Исходя из этих мыслей, он решил подзаработать на ней немного денег, сдав местному сутенеру Лопесу новую проститутку. Он уже давно работал с этим мексиканцем, поставляя шлюх своим жильцам. Что с того, если парни Лопеса ее немного поучат, а потом пустят в оборот? Да и что стоит этот малолетний сучонок против головорезов Лопеса. Им человеческую кровь пролить, что стакан текилы опрокинуть. Вот только все повернулось по-другому. Мальчишка не только вернулся за подругой, но и сумел испугать его до глубины души.

Резкий удар каблука раздробил ему два пальца на руке, которой он опирался на пол. Дикая боль окончательно сломила его сопротивление, заставив закричать:

– Скажу! У-у-й! Все скажу! Не надо меня мучить! Не надо…

Старичок, уже пришедший в себя, глядя на корчащегося от боли портье, довольно потирая сухонькие ладошки, стал радостно выкрикивать:

– Так тебе и надо, ублюдок! Бей его! Бей! До смерти!

– Заткнулся быстро! – прикрикнул я на старика, затем задал вопрос портье: – Где девушка?

– У Лопеса, – сказал он плачущим голосом. – Я позвонил ему…

Спустя пять минут я знал все об организации сутенера, вплоть до суммы, которую Лопес платит за покровительство сержанту Уинстону. Сто долларов в неделю.

– Сам он кто, этот Педро Лопес?

Тут неожиданно в нашу беседу снова включился старичок.

– Сам он мексиканский педрила, а шлюхами занимается. Смех, да и только! – и он снова зашелся дребезжащим смехом, как вдруг резко замолк, словно ему в рот кляп вставили.

«Точно псих», – подумал я, глядя на перепады его настроения.

В следующую секунду он стал тыкать пальцем в лежащего на полу портье, дергаясь при этом всем телом:

– Эта тварь – мой сын! Я его поил, кормил, воспитывал, а чем он мне ответил?! Урод! Падаль! Убить его мало!

Меня почему-то не удивил этот факт. Не обращая на старичка внимания, я спросил у портье:

– Где этот Лопес сейчас?!

Тот только открыл рот, как в наш разговор снова влез его отец:

– Он с ним в доле! У-у… гнида!

Бросив взгляд на старика, я заметил, что в его глазах стали разгораться злые и безумные огоньки.

– У него офис в «Орхидее». Номер триста шестнадцать.

Получив адрес, я подумал о том, что надо качественно нейтрализовать портье, так как знал, что эта сволочь сразу позвонит сутенеру, а затем – в полицию.

«Оглушить… Нет. Есть идея получше…» – и я протянул дубинку безумному старичку.

– Твоя очередь, старик.

После этих слов я обогнул стойку и быстрым шагом направился к выходу. Уже подходя к двери, я услышал за спиной звуки глухих ударов, сопровождаемые криками от дикой боли.

Глава 6

Третьеразрядный отель «Орхидея», в котором находился офис сутенера, расположился в том же районе, но был рангом повыше, о чем говорила довольно чистая ковровая дорожка, зеркала и лифт. В остальном интерьер был тот же: пыльные пальмы в кадках и потертые диванчики.

Стоило портье узнать, что я направляюсь к мистеру Лопесу, как он, зная о пристрастиях сутенера, гнусно осклабился и сказал:

– Мистера Лопеса сейчас нет, мальчик. Будешь ждать?

– Когда мы говорили по телефону, мистер Лопес сказал, чтобы я подождал его наверху, – соврал я.

– Раз так, то иди, мальчик, – противно усмехнулся портье. – Номер триста шестнадцатый.

Я не стал подниматься на лифте, а вместо этого воспользовался лестницей. Перед тем как идти по коридору, сначала убедился в отсутствии постояльцев, затем, быстро дойдя до нужной мне двери, постучал. Выждав минуту, я снова постучал, и только тогда дверь приоткрылась, после чего стали слышны приглушенные женские крики.

«Порву тварей», – пообещал я сам себе.

Из-за приоткрытой двери выглянул худощавый мексиканец лет тридцати пяти, около пяти футов десяти дюймов роста. Пуговицы голубой рубашки в мелкую полоску расстегнуты, выставляя напоказ потную волосатую грудь. Лицо у бандита было помятое и грубое, к тому же от него тянуло свежим перегаром и табаком. Быстро оглядев меня, он спросил:

– Тебе чего?

– Мне нужен мистер Лопес.

– А-а! Ясно, – бандит ухмыльнулся, расслабился, широко распахнул дверь, и только сейчас я увидел у него в руке короткую дубинку. – Только одного не пойму, чего ты сюда приперся, а не к нему домой? Разве он тебе не сказал, что здесь только вечером появится.

Его размышления вслух прервал неожиданный и резкий удар по горлу, который заставил его со всхлипом втянуть воздух, после чего он захрипел, судорожно пытаясь дышать и багровея лицом, прямо на глазах. Когда он автоматически вскинул руки к поврежденному горлу, я вырвал у него из руки дубинку, которая неожиданно оказалась довольно тяжелой, а затем, с силой ударил его в нужное место на шее, отправляя бандита в беспамятство.

Убивать я его не собирался, так как неизвестно, чем закончится дело с портье и его сумасшедшим папашей. Ведь если здесь обнаружат трупы, то копы, если они не полные дураки, довольно быстро свяжут два факта, в которых фигурирует один и тот же подросток. Мне это надо? Совсем нет.

Когда бандит с грохотом рухнул в прихожей, из комнаты раздался злой мужской голос, который громко что-то спрашивал по-испански. Бросив взгляд по сторонам, я в очередной раз убедился, что свидетелей нет, перешагнул порог и закрыл за собой дверь на замок.

Пройдя через комнату вроде гостиной, так как здесь наличествовал стол, стулья и стоящий в углу торшер, остановился на пороге спальни. На кровати извивалась обнаженная девушка, которую с трудом удерживал второй насильник. Он был без штанов, в расстегнутой рубашке. У него было красное и мокрое от пота лицо, на котором резко выделялась белая полоска шрама, наискосок пересекавшего рот и заканчивавшегося на подбородке.

При виде меня оба – насильник и жертва – на мгновение замерли. При виде этой картины внутри меня всколыхнулась и опала ярость. В голове мелькнула мысль сломать ему шею, но я сумел сдержать себя в руках.

– Ты кто? – только и успел спросить меня насильник по-английски, как последовал молниеносный взмах руки, и дубинка со всего размаха врезалась в бандитскую физиономию. Я успел еще услышать хруст ломающихся хрящей носа, перед тем как заорал бандит. Отпустив Оливию, залитый кровью бандит попытался вскочить, но новый удар дубинки по скуле не дал ему удержаться на ногах, бросив на пол. Не успел мексиканец рухнуть, как вскочила на ноги Оливия. Тут она сильно удивила меня. Вместо того чтобы устраивать истерику, она неожиданно подскочила к бандиту и ударила пяткой по ладоням, которыми тот закрывал окровавленное лицо. Мексиканец дико взвыл и попытался закрыться, свернувшись на полу. Девушка ударила его ногой, но неудачно, болезненно вскрикнула, а затем резко развернулась ко мне. Разъяренная, сверкая бешеными глазами, она сейчас выглядела как самая настоящая фурия.

– Дай! Дай мне!

Я протянул ей дубинку.

Схватив ее, она подскочила к лежавшему бандиту и обрушила на него град ударов, причем первые удары пришлись на его гениталии. Теперь он даже не кричал, а визжал от острой боли, но стоило ему попытаться прикрыть руками причинное место, как следующие удары пришлись на лицо насильника, и до того представлявшее кровавое месиво.

«Убьет же его, дура!»

Быстро шагнув вперед, я перехватил ее руку, затем вырвав дубинку, оттолкнул разъяренную девушку от хрипящего бандита. В своем неистовстве, ничего не видя перед собой, она попыталась ударить меня, но уже в следующую секунду ее рука оказалась в жестком захвате.

– Ой-ой-ой! – закричала она, морщась от боли.

– Пришла в себя? – спросил я довольно холодно.

– Да. Да! Отпусти меня сейчас же!

Отпустив ее руку, я сказал ей медленно и раздельно:

– Все. Хватит. Одевайся.

Несколько секунд раздувая ноздри и тяжело дыша, она зло смотрела на меня, потом сказала, причем копируя меня:

– Они. Меня. Изнасиловали. Ты понял? Они. Меня…

– Я всегда все понимаю с первого раза. Или тебе нужна его смерть?

Девушка какое-то время смотрела на меня, но в ее глазах уже не было опаляющей ее изнутри ярости. Ничего не сказав, отвернулась, затем, найдя свою одежду, принялась одеваться. Я стоял и терпеливо ее ждал. Все это время она старалась не встречаться со мной взглядом.

– Оливия, постарайся… – я положил руку на ее плечо, но она ее резко сбросила. – Как хочешь. Пошли.

Я прошел через комнату, не задерживаясь, и обойдя лежащее на полу тело второго насильника, остановился у двери и только тогда оглянулся. В этот самый момент на лицо второго бандита с силой опустилась массивная бронзовая пепельница, которую я видел, когда проходил мимо стола в гостиной. Очнувшийся от дикой боли бандит открыл рот, чтобы заорать во все горло, но последующие два удара пришлись на широко распахнутый рот, заставив его захлебнуться собственным воплем, закашлялся, выплевывая красные сгустки с белыми вкраплениями осколков зубов.

– Хватит. Пошли.

Она бросила на меня свирепый взгляд, затем, отбросив пепельницу, произнесла длинную, но довольно эмоциональную фразу на испанском языке. Не надо быть знатоком языка, чтобы понять, это была площадная, изощренная ругань. После чего кубинка плюнула в лицо воющего бандита и только тогда, повернувшись ко мне, сказала:

– Идем.

Спустившись, прошли под удивленным взглядом портье и вышли на улицу. Мы долго шли, пока Оливия, наконец, не заговорила:

– Я еще никогда не чувствовала себя такой беззащитной…

– Ты понимаешь, что чуть их не убила? Ты и так висишь на волоске…

– Это ты не понимаешь. Они. Меня. Изнасиловали, – дальше полился эмоциональный поток испанской речи, которая была повторением той площадной ругани, которую я слышал тогда в номере. Мы еще долго ходили по городу, и все это время девушка то плакала, то зло ругалась. Когда она, наконец, немного пришла в себя, я отвез ее в отель, где она сняла номер.

– Тебе что-нибудь надо?

– Спасибо тебе за все, Майкл, но сейчас мне хочется остаться одной. Я позвоню тебе в отель через несколько дней. Хорошо?

– Как скажешь, девочка.

Мои слова неожиданно вызвали у Оливии новые слезы. Не прощаясь, она резко повернулась ко мне спиной и торопливо зашагала к входу в отель. Какое-то время я смотрел ей вслед, потом подошел к краю тротуара, выискивая глазами такси.

Я стоял напротив входа в ночной клуб «Синяя сова», который считался штаб-квартирой Микки Кинли, и изображал мальчишку-зеваку, наблюдающего за началом зарождающегося скандала. Перед плечистым охранником топтался худой мужчина невысокого роста, лет тридцати пяти. Лицо овальное, жиденькие волосы так коротко подстрижены, что образуют на макушке подобие полупрозрачного нимба. Охранник представлял собой широкоплечего здоровяка, с широким лицом и квадратной челюстью. Во взгляде отчетливо видна брезгливость, смешанная с жалостью.

– Давай, Дон, иди отсюда по-хорошему! Босс сказал, чтобы твоей ноги здесь не было до тех пор, пока не отдашь долг! Причем заметь, он поступил с тобой по-честному!

– Рей, ты должен пропустить меня! Мне только надо с ним поговорить! Ты пойми…

– Уходи, я тебе сказал! – уже злым голосом сказал ему охранник. – Не доводи до греха!

– Послушай, мне надо с ним только поговорить! Он сразу все поймет.

Не знаю, до чего бы они договорились, но тут из клуба вышел крепкий мужик с пудовыми кулаками. Судя по тому, как подтянулся охранник, вышел старший смены. Он сделал вид, словно никого тут нет, сразу спросив охранника:

– Все нормально?

При виде него проситель резко подался назад. Охранник на мгновение замялся, потом все же сказал:

– Да вот, Дональд Дуглас хочет поговорить с боссом.

Громила скривил губы в ухмылке и посмотрел на стоящего в двух метрах мужчину. Я заметил, как мужчина сразу съежился и опустил глаза в землю. Он явно боялся старшего охранника.

– Гони его в шею! Или ты забыл, что сказал босс насчет него?

– Пока полностью не вернет долг, в клуб не пускать.

– Ты понял, придурок? Или ты хочешь познакомить свою челюсть с моим кулаком?!

Охранники засмеялись. Дуглас отступил на шаг. Верзила повернулся к охраннику:

– Помнишь, Рэй, на прошлой неделе я одного типа кулаком так приласкал, так тот потом в больнице три недели лежал, питаясь через трубочку.

– Помню, как не помнить.

– Да отдам я эти деньги. Отдам, – голос у Дугласа был тихий, просящий. – Мне только прямо сейчас с Кинли поговорить надо. И это все.

– Свалил отсюда сразу. На минуту задержишься – сломаю челюсть. Ты меня знаешь. Время пошло… – в его тоне чувствовалось, что здоровяк не грозил, а просто объяснял, что сделает с Дугласом, если тот не уберется прямо сейчас.

Мужчина понурился, плечи обвисли, затем повернулся и пошел по улице. У него на лице было такое выражение, что вот-вот и он заплачет. Я наблюдал за входом в клуб более трех часов, прежде чем наткнулся на эту сцену.

«То, что надо», – подумал я, идя за поникшей фигурой Дугласа.

Шел тот недолго, до ближайшего бара, я зашел вслед за ним. У него денег хватило только на пару стопок виски, дальше за дело взялся я, заказывая для него выпивку. Пьяный и злой, он нашел во мне внимательного слушателя и теперь выплескивал на меня свои обиды, рассказывая о том, какие кругом все сволочи. Осторожно подталкивая его к нужной мне теме, я спустя какое-то время уже знал о Кинли немного больше. Дуглас, как оказалось, некоторое время даже работал в «Синей сове».

– Подумаешь, долг в триста восемьдесят долларов! Это разве долг?! А он не считал, сколько я ему принес денег! Именно ему! В его карман! Вот сегодня я просто чувствую, что у меня игра пойдет! Да, я точно знаю! А они: долг! Долг!

Когда его окончательно развезло и пошел пьяный бред, я встал из-за стола и ушел. Он был в таком состоянии, что даже не заметил моего ухода, продолжая что-то бубнить. Завтра он, может, и вспомнит подростка, подсевшего к нему, но о чем мы говорили – это вряд ли. Виски с пивом – русский «ерш» по-американски, отбивает память однозначно.

Выйдя на улицу, я посмотрел на часы. Если верить словам пьяницы и игромана, то где-то через сорок – сорок пять минут машина заберет своего босса от черного хода «Синей совы». Дуглас утверждал, что Кинли постоянно каждый день уезжает в половину девятого вечера и возвращается в клуб уже в полночь, где проводит еще час-полтора, а затем окончательно уезжает.

Шел по улице, которая здесь, на северной городской окраине, представляла собой место, куда стекался местный народ, жаждущий развлечений. Бары, ночные клубы, бордели. Названия заведений сияли и переливались разноцветными огнями. У эмблемы клуба совы был залихватский вид: она подмигивала то правым, то левым глазом жаждущему развлечений народу. Иди сюда! Здесь есть все! На любой вкус! Виски, рулетка, девочки!

Черный вход «Синей совы» я обнаружил еще тогда, когда начал вокруг клуба прочесывать территорию. Свернув за угол, прошел мимо бара, потом мимо какой-то конторы, так как свет в окнах не горел, прошел по улице. Народу здесь было намного меньше. Какой-то прилизанный тип с сальной улыбкой, стоявший у входа в бар, с двумя такими же уродами, хлопнул меня по заднице. Сделал себе в памяти заметку: если у меня все пройдет как надо, а этот пидор будет еще стоять на этом месте, то я ему обязательно что-нибудь сломаю. Было понятно, что с Кинли у меня пообщаться не получится, но оценить, что собой представляет мелкий гангстерский босс, вполне смогу.

Прогулявшись до следующего перекрестка, перешел на другую сторону улицы, после чего неторопливо двинулся обратно, замедляя шаг перед светящимися витринами, всем своим видом показывая, что мальчишка просто гуляет и никуда не торопится. Если я правильно рассчитал, то через десять-двенадцать минут должен подойти к месту, когда туда подъедет автомобиль, который заберет владельца клуба «Синяя птица». Как рассказал мне Дуглас, когда Кинли выходит из клуба, до автомобиля его сопровождает вооруженный охранник, а его водитель-телохранитель в это время стоит у машины, следя за тем, чтобы никто не сунулся неожиданно с улицы.

Скользнув взглядом на идущую впереди меня пару, которая оживленно разговаривала и смеялась, я бросил взгляд по сторонам и сразу заметил стоящий у тротуара «форд», которого не было еще пятнадцать минут тому назад. В машине сидело двое мужчин. Автомобиль был припаркован так, что стоял довольно далеко от освещенных витрин, рядом с закрытой страховой конторой, где была подсвечена только табличка золотистого цвета, оповещавшая проходящий люд о том, что здесь находится страховое общество с нежным названием «Афродита». Можно было предположить, видя огоньки их сигарет, что парни перед походом по барам или в бордель курят травку, вот только те обычно ведут себя расслабленно и громко разговаривают, эти же сидели молча, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания.

«Наемные убийцы? По душу Кинли? Шпиц говорил, что у него нелады с местным боссом. Или все-таки это связано с убийством Райта? Хм. А может, именно эти типы поджидали тогда Тома? – вдруг неожиданно подумал я. – Только как этот гангстер связан с этим делом? Через золотоносный участок?»

На эти вопросы у меня не было ответов, но одно было ясно: только если Кинли останется в живых, я смогу рано или поздно получить нужные мне ответы, поэтому идти дальше не стал, так как они могли меня запомнить, а завернул в китайскую закусочную.

Четыре грязных столика, еле втиснутых в помещение, узкий проход, два посетителя, евших нечто-то наподобие лапши с кусочками мяса, повар, стоящий за стойкой, и молоденькая китаянка-официантка, которая, увидев меня, сразу направилась в мою сторону. Вот только не успела она ко мне подойти, как я развернулся и вышел, уже изображая посетителя закусочной, снова перешел улицу, находясь вне поля зрения наемников. За пару минут я успел создать объемный вариант этого куска улицы, затем прикинуть возможные действия наемных убийц, которые сводились к одному варианту, а поэтому знал, что произойдет через пять-десять минут.

«Как только цель выедет, водитель перекроет ему дорогу, а второй убийца начнет стрельбу. Тут уже, что у него отработано: или прямо из машины, или выйдет и тогда начнет стрелять».

Исходя из всего этого, было нетрудно определить свое место в этом плане, а также варианты моих возможных действий. Наметив автомобиль, припаркованный у тротуара, как место своего укрытия, я направился к нему. Дойдя до него, скользнул взглядом по машине наемников и заметил, как киллер, сидевший рядом с водителем, посмотрел на часы, затем быстро вылез из машины, подошел к задней двери, остановился и бросил взгляд по сторонам, оценивая обстановку. Меня он видеть не мог, так как в этот самый момент я сделал вид, что у меня развязался шнурок, и наклонился, полностью заслоненный автомобилем. Спустя пару минут из проулка, куда выходил черный ход ночного клуба, раздался рев мощного мотора. Одновременно с ним заработал двигатель «форда» наемников. Стоило мне его услышать, как я приподнялся и осторожно выглянул, вызвав любопытно-снисходительные взгляды нескольких проходящих мимо прохожих. Подросток, он и есть подросток, все никак с детством не расстанется.

Все пошло так, как я и предполагал. Убийца, стоявший у задней двери «форда», быстро нагнулся, а затем резко выпрямился, но уже с автоматом в руках, еще несколько секунд прикрытый автомобилем. В следующее мгновение наемник, сидящий за рулем «форда», уже вырулил на дорогу, перекрывая путь кадиллаку Кинли. Он настолько резко выскочил вперед, перекрыв дорогу, что шофер Кинли еле успел нажать на тормоз. Это единственное, что он успел сделать, так как в следующее мгновение в руке второго убийцы, водителя «форда», оказался пистолет с удлиненным глушителем стволом, и почти сразу напротив фигуры водителя в лобовом стекле кадиллака появились три отверстия в паутине трещин. Палец второго убийцы уже нажал на спусковой крючок, и автомат только затрясся в его руках, выплевывая из ствола свинцовую смерть, как что-то с еле уловимым свистом пронеслось в воздухе. Убийца внезапно вскрикнул, когда что-то вроде огненной иглы проникло в его мозг. Дернув головой, он прекратил стрелять и, опустив автомат, схватился за левый глаз. Даже для профессионала это оказалось настолько больно и неожиданно, что несколько секунд он просто ничего не соображал, целиком отдавшись этой боли.

Внутренняя сторона глазного яблока человека соединена с множеством нервных окончаний. Если правильно нажать на глаза, то человека можно «вырубить», пусть не на долгое, но на вполне достаточное время. Серебряный доллар весом двадцать шесть и семьдесят три десятых грамма, пущенный в полет с предельной силой, вызвал у убийцы такой же болевой эффект, как если бы я ткнул ему в глаз пальцем.

Когда его напарник опустил автомат и замер, схватившись за левый глаз, водитель «форда», резко обернувшись, попытался понять, что происходит, как вдруг из расстрелянного кадиллака раздались пистолетные выстрелы. Пули, ударившие в грудь убийцы, заставили того пошатнуться, затем упасть на колени. Судорожно хватая ртом воздух, хрипя и булькая, он пытался наполнить им простреленные легкие.

Я видел, как из обессилевших рук наемника с глухим стуком сначала выпал автомат, потом изо рта хлынула темная кровь, а еще через мгновение он умер, упав на мостовую. Увидев смерть напарника, водитель «форда» не стал испытывать судьбу, нажал на газ, и машина рванулась по улице, чтобы спустя пару минут раствориться в сумерках. На несколько мгновений наступила тишина. Густая, липкая от страха тишина. Вокруг меня было слышно тяжелое, тревожное дыхание людей.

Вот только стоило людям понять, что все закончилось, как то тут, то там стали видны выглядывающие из-за машин головы. Одни смотрели на расстрелянный автомобиль, другие на стоящую рядом фигуру Кинли с пистолетом в руке. Гангстера явно потряхивало после пережитого. Спустя еще несколько минут возле него уже были охранники из клуба, которые забрали своего босса. Если до этого момента людей сдерживал пистолет в руке гангстера, то когда его увели, вокруг трупов и расстрелянного кадиллака собралась большая толпа. Правда, смотрели они недолго. Только стоило через пару минут взреветь приближающейся полицейской сирене, как люди сразу стали расходиться. В отличие от большинства зевак, я не стал торопиться уходить с места происшествия. Интересно было бы послушать разговор Кинли с полицейскими, вот только кто мне даст такую возможность. Кинул последний взгляд на только что подъехавшие полицейские машины, затем развернулся и пошел в китайскую закусочную.

Во-первых, я был голоден, как зверь, так как за весь день мне удалось только спокойно позавтракать, а во-вторых, мне нужно было осмыслить то, что произошло на моих глазах.

Китайцы, повар и официантка, стоявшие у входа в свое заведение, явно удивились моему приходу, но попусту тратить время не стали. Не успел я сделать заказ и сесть за столик у окна, как передо мной уже стояла тарелка с куриным супом, заправленным лапшой. Он оказался очень вкусным, я даже подумал, не взять ли мне вторую порцию, но когда официантка принесла мне на тарелке горку обжаренных и политых острым соусом куриных ножек и крылышек, обложенных вокруг рисом, мне пришлось отказаться от этой мысли.

Не успел я съесть и половины порции, как в закусочную зашли двое полицейских. Проходя мимо, они бросили небрежный взгляд на меня, а затем стали опрашивать повара и официантку на предмет того, что они видели и слышали. Китайцы сразу придали своим физиономиям отсутствующий вид и заявили, что ничего не видели, а только слышали выстрелы, после чего, в знак уважения к представителям власти, предложили им покушать за счет заведения. Копы не стали отказываться от дармового угощения и сразу сели за столик. Оба полицейских были несколько возбуждены, а оттого разговорчивы, поэтому мне удалось узнать кое-что интересное.

– Похоже, Микки откусил слишком много, раз к нему прислали убийц.

– Не дай бог, Джеф, если воевать начнут. Опять будем без выходных. Меня жена тогда со света сживет. Она и сейчас косится, когда дежурства на выходные дни приходятся. Постоянно ворчит: дома тебя нет, дома тебя нет. А я что могу сделать?

– Можно подумать у меня по-другому. Когда эти проклятые бандиты перестреляют друг друга?

– Э! Одних убьют, другие придут. Слушай, а кого там убили?

– Хотели убить Микки Кинли, да обломались. Погиб его водитель и один из убийц.

– Кинли… Погоди! Ведь это он эти районы держит! Клуб «Синяя сова» его?

– Его. Я тут краем уха слышал, что говорил лейтенант. Так он вроде сказал, что убийца, которого грохнули, сам Чистильщик.

– Это тот, про которого всякие страсти рассказывали? Типа чисто работает и промахов не дает. Это он?

– Он! Он. Только если это действительно Чистильщик, то вроде как говорят, что он человек Маленького Оджи. Про Фрэнка Костелло слышал?

– Не слышал и слышать не хочу, – недовольно буркнул коп. – Нам своих бандитов хватает, так что приезжих нам не надо.

– Согласен. А суп вкусный оказался. Тебе как?

– Неплохо. Только все это мне не нравится. Может, это только начало? Чем разборки этих ублюдков для нас дальше обернутся?

– Чего ты паникуешь! Не будет в городе никакой стрельбы. У Кинли кишка слаба воевать с Маленьким Оджи. Если сейчас не пристрелили, значит, договорятся… или потом как-нибудь пристрелят. Да и хватит об этом говорить! Слушай, Энтони, мы с женой хотим в «Серебряное кольцо» сходить. Ты как? А то бери Марту и присоединяйся к нам.

– Было бы здорово. Вот только как с малышом быть? Нам не с кем его оставить.

– А твоя сестра? Вроде раньше выручала…

Дальше я их слушать не стал, расплатился и вышел из закусочной. После того как я наелся, мне захотелось спать.

Добравшись до отеля, я сразу отправился в номер. День был настолько предельно насыщен событиями, что я уснул, стоило мне положить голову на подушку.

С утра, на свежую голову, я снова разложил по полочкам полученную мною информацию, но ничего такого, что могло пролить свет на убийство Райта, как и раньше, не наблюдалось. По поводу покушения на Кинли я был согласен с патрульными полицейскими. Скорее всего, это разборки гангстеров.

«Пусть так, вот только в этом есть одна странность. Покушение на Кинли совершено через сутки после убийства Тома. Может, все-таки это звенья одной цепочки, на которой висит кулончик ценой миллион? Луис Винсент узнал, что у Кинли есть интерес в этом деле. Что он сделает? Закажет его Маленькому Оджи, с которым, по словам журналиста, Винсент очень дружен. Впрочем, это только предположение. Версия. Все, хватит пока в детектива играть».

Сорок минут отдал зарядке, после чего последовала пятикилометровая пробежка, завершившаяся, по установившейся традиции, плаванием в океане. Вернувшись в отель, принял душ, переоделся, затем спустился вниз, где меня встретила уже привычная, шумная и веселая, гостиничная суета. Кто-то уезжал, кто-то шел завтракать, некоторые ждали автобуса, чтобы ехать на экскурсию. Карл, стоявший за стойкой, что-то объяснял двум молодым женщинам. Привычно осмотревшись и оценив обстановку, я двинулся к стойке, чтобы отдать ключ портье, но, не дойдя пары шагов, вдруг неожиданно услышал громкий и возмущенный голос пожилой женщины:

– Убить своего сына! Это ужасно!

Замедлив шаг, повернул голову и увидел пожилую пару, которая стояла у стенда с газетами и журналами. Подойдя к ним, заглянул через плечо и прочитал заголовок в развернутой женщиной газете: «Ужасное убийство в отеле!» Рядом с ним было фото, на котором стоял знакомый мне сумасшедший старичок между двумя дюжими копами. Глядя на фото, я думал не о нем, а о покалеченных, но при этом оставшихся в живых мексиканцах: «Вы даже не подозреваете, как вам повезло, уроды».

Стоило мне отвернуться, как я уже выкинул из головы эту историю. После завтрака я поехал на выставку, собственно, ради которой приехал в Майами. В руке у меня был портфель, в котором была большая иллюстрированная энциклопедия по драгоценным камням, купленная еще в Лос-Анджелесе, и пара цветных фотографий желтого бриллианта. На каждом таком фото драгоценный камень снят на фоне газеты «Лос-Анджелес таймс» недельной давности. Кроме этого на оборотной стороне фотографий был приклеен листок, отпечатанный на машинке, с почтовым адресом: «Главпочтамт Майами. До востребования. Биллу Барнсу».

Перед самым отъездом я намекнул владелице юридической конторы о возможной сделке, попросив ее держать это в строгой тайне, а для большей уверенности пообещал ей десять тысяч долларов за посреднические услуги. Сумма ей понравилась, после чего она сказала, что подумает над моим предложением, но при этом не замедлила добавить: все должно быть в рамках закона. Подобному заявлению я только усмехнулся про себя, так как помнил, с какими нарушениями закона мы оформляли мои бумаги на владение половиной отеля-казино.

Единственное, чего я пока не знал, так это, каким образом мне выйти на потенциального покупателя, а просто надеялся, что мне подвернется удачный случай.

Как обычно, остановил такси, не доезжая до виллы Вискайя, где проводилась выставка драгоценных камней. Выйдя из машины, неторопливо пошел по направлению к вилле. Уже на подходе к вилле я заметил не менее двух десятков припаркованных автомобилей самых престижных марок. Мне уже было известно, что входной билет на выставку стоит семьдесят пять долларов, что составляет треть месячной зарплаты патрульного полицейского. Устроители этой выставки поставили своей целью отсечь лишних людей и тем самым облегчить охрану выставки. Уже на подходе, перед самой виллой, находился усиленный полицейский пост, состоявший из полицейского наряда в форме и детектива в штатском.

Пройдя мимо них, я нашел у входа стоящего служащего, который совмещал функции контроля и справочного бюро. Он мне объяснил, как найти кассу, и предупредил о стоимости билета. Рядом с ним стоял охранник из частной фирмы. Оплатив в кассе стоимость входного билета и получив брошюрку с описаниями главных экспонатов выставки, я вернулся к контролеру, предъявил билет и был пропущен внутрь виллы.

По периметру большого зала стояли стенды, где под стеклом находились драгоценные камни или ювелирные изделия. Помимо общих выставочных стендов были два тематических, где представлены драгоценности в виде ожерелий, перстней и прочих подобных украшений от двух крупных международных ювелирных фирм. Помимо таких стендов было около полутора десятков своего рода высоких постаментов, на которых лежали наиболее ценные и интересные экспонаты из личных коллекций. Охраняли все это богатство одиннадцать сотрудников частной охранной фирмы. Все они были вооружены, кроме этого, у каждого на поясе была дубинка и висели наручники.

Вместе с брошюрой я получил каталог драгоценных камней и ювелирных изделий, которые можно будет приобрести на выставке. Цены в каталоге были указаны, а их владельцы – нет. Хочешь что-то купить, тебе придется сначала обратиться в администрацию выставки, и только после этого тебя сведут с хозяином драгоценного камня. Переговоры ведутся прямо здесь, на вилле, где для этих целей были оборудованы три приватных кабинета. Также я почерпнул из брошюры, что здесь ежедневно, с начала и до конца работы выставки, дежурят юрист и страховой агент, которые помогут вам советами, если вы захотите совершить сделку. Меня больше заинтересовали услуги персонала выставки, которые должны были помочь посетителям получить интересующие их сведения по любому экспонату.

Мне было нужно узнать, пусть даже приблизительно, стоимость желтого бриллианта. Я стал медленно ходить по залу, время от времени останавливаясь у стендов, при этом делая вид, что мне это интересно. Несмотря на то, что было десять часов двадцать минут, а для отдыхающих миллионеров это довольно рано, народа наблюдалось немало. Причем они уже составили небольшие группы и о чем-то оживленно переговаривались.

Как я ни старался выглядеть незаметней, все равно приходилось ловить на себе любопытные взгляды. Приехавший один, хорошо одетый юноша с портфелем в руке уже сам по себе вызывал интерес. Впрочем, тут хватало различных богатых личностей.

Насколько я мог заметить, прямо здесь и сейчас собралась элита Майами-Бич и Майами. Приезжие миллионеры, отдыхающие в Майами-Бич, и местные городские воротилы, представляющие власть и бизнес. Для них всех выставка была своего рода выходом в свет. Именно об этом говорили дорогие наряды и драгоценности жен миллионеров, а также золотые часы известных марок и летние костюмы мужчин, пошитые у лучших мастеров портновского дела. Одни из них прогуливались среди пальм и фонтанчиков, переходя от одной экспозиции к другой, другие, собравшись в группы, о чем-то разговаривали, стоя у стеклянных витрин. Кроме стекла и охранников, все экспозиции были отгорожены барьерами в виде тросов, скрученных из материи и висевших на столбиках, изображающих якоря.

Помимо обычных посетителей ближе к середине зала стояли две небольшие группы мужчин. Все они говорили тихо и слушали друг друга очень внимательно. Это были коллекционеры и ювелиры, которые уже вели предварительные деловые переговоры. Это мне стало известно из обрывка разговора, который я услышал, проходя мимо них.

«Вот с кем бы мне поговорить, – подумал я и незаметно вздохнул. – Ладно, я, как большевики, пойду другим путем. Переговорю с сотрудниками. Правда, насколько они компетентны в этом вопросе…»

Мои мысли прервал только что появившийся в зале парнишка лет восемнадцати, в форме посыльного. Держа в руке большой желтый конверт, он растерянно оглядывался по сторонам. К нему сразу направился охранник, с сердитой физиономией.

– Ты что тут делаешь, парень?

– Я посыльный, мистер. Мне нужен мистер Роберт Райан. Мне нужно передать…

– Райан? – перебил его охранник. – Это… тот «нефтяной король» из Техаса?

– Наверно, мистер. Мне сказали, что он очень богатый человек. Причем сказали, что это срочно и что я его найду здесь, на выставке.

– Стой здесь, – охранник пробежался глазами по залу, потом заметил молодую худенькую девушку, проходившую недалеко от нас, и сразу обратился к ней: – Мисс Брайт, Роберт Райан у нас здесь есть?

– Райан? – остановившись, она наморщила лоб, вспоминая, потом сказала: – Да. Есть. А что?

– Да вот, посыльный пришел к нему.

Она бросила взгляд на паренька, потом развернулась, оббежала взглядом зал, снова повернулась к охраннику:

– Знаешь, Дэн, скорее всего, он сейчас находится в одном из приватных кабинетов.

Охранник коротко кивнул головой, говоря тем самым, что принял ее слова к сведению.

– Посыльного туда не пустят. Пусть ждет, – и девушка пошла дальше.

Парень растерянно посмотрел на охранника:

– Я не могу долго ждать. Мне…

– Ты и не будешь здесь ждать. Иди и стой на входе, – оборвав посыльного, категорично и строго заявил охранник.

Я подошел к ним.

– Если хочешь, я могу передать Райану твой конверт, – сказал я окончательно растерявшемуся парню. – Мне все равно надо с ним встретиться.

Охранник бросил на меня цепкий и изучающий взгляд, но ничего говорить не стал. Дорого одетый подросток, позволивший себе купить билет, стоивший в треть его месячного жалованья, мог позволить себе всякую блажь. В том числе поработать курьером.

– Мистер, большое вам спасибо. Мне действительно…

– Просто передать конверт или что-то еще надо сказать? – перебил я его.

– Нет. Ничего. Большое вам спасибо. До свидания, мистер.

– Пока, – небрежно бросил я ему.

Посыльный развернулся и торопливо зашагал в сторону выхода, в сопровождении охранника.

«Судя по первой информации, мне повезло. Миллионер и коллекционер-любитель. Мне уже нравится подобное сочетание».

В моей голове созрел план. Теперь главное – не пропустить техасца, а затем вручить ему свои фотографии вместе с конвертом посыльного. Теперь надо было, не теряя времени, узнать цену на бриллиант. То, что он мне достался бесплатно, не говорило о том, что я собираюсь отдать его за копейки. К тому же мне очень не хотелось нарваться на профессионала, который расколет мальчика – любителя драгоценных камней за пару минут. Оббежав глазами зал, я понял, кто мне нужен, когда увидел мисс Брайт, которая прямо сейчас консультировала какую-то пожилую пару по поводу выставленных на стенде драгоценных камней.

«Вот ты-то мне и нужна», – подумал я и направился в их сторону. Встав недалеко от нее, я сделал вид, что внимательно рассматриваю драгоценные камни, лежащие под стеклом. Дождавшись, когда пожилая пара отойдет от девушки, быстро подошел к ней.

– Извините меня, мисс Брайт. Могу я задать вам пару вопросов?

– Здравствуйте…

– Извините меня, пожалуйста, что я сразу не представился. Меня зовут Джозеф, – я придал себе смущенный вид, чем вызвал легкую улыбку девушки.

– Вот мы и познакомились. Задавай свои вопросы, Джозеф, ведь я для этого здесь и нахожусь.

Вытащив из портфеля книгу, я раскрыл ее на закладке, а затем ткнул пальцем в статью под названием «Австрийский жёлтый бриллиант».

– Вы не знаете, этот бриллиант так и не был найден? – при этом я постарался придать себе вид молодого энтузиаста с горящими глазами. Видимо, мне это удалось, потому что в глазах девушки появились смешинки.

– Как же! Как же! Знаю. «Флорентиец». Мне тоже довелось читать о нем. Даже помню, что этот желтый бриллиант имел вес сто тридцать семь карат. Я не ошиблась?

– Не ошиблись, мисс.

– Отвечаю на твой вопрос: нет, не нашли. Может, ты знаешь место, где он сейчас находится? – теперь легкая насмешка появилась в ее голосе.

– К сожалению, не знаю, мисс Брайт, но, как тут пишут, он сейчас находится в Америке. Может, он сейчас лежит в сейфе одного из этих людей. Его что, совсем не искали?

– Может, и искали, но мне об этом совсем ничего не известно.

– Стоит найти такой камень и твое имя навсегда останется в истории, – заявил я, добавив пафоса в голос.

Девушка не выдержала и рассмеялась:

– Какой же ты все же мечтатель, Джозеф.

– Я не мечтатель, миссис, просто следую одному выражению, которое я прочитал в какой-то книге: все тайное когда-нибудь становится явным.

– Удачи тебе в поиске, Джозеф. Ты мне понравился, поэтому хочу тебя сразу предупредить. Ты, насколько я поняла, знаешь историю этого бриллианта?

– Знаю. Даже в нескольких вариантах.

– Так вот, значит, ты знаешь, что «Флорентинец» попал в нашу страну нелегальным путем. Его украли и тайно привезли. Тут есть два варианта. Такой камень может быть продан в частную коллекцию, а значит, пропасть для всего человечества на долгие десятилетия. Обычно только острая нужда в деньгах заставляет владельца продать бриллиант, и тогда он может появиться на аукционе. Но есть и другой вариант: камень могут распилить и продать по частям.

– Если бы я такой бриллиант нашел, то не стал бы его уродовать, – я тяжело вздохнул, чем вызвал новую улыбку у девушки. – А кстати, сколько он может стоить?

– Бриллианты такого веса, само по себе, очень редкое явление, а бриллиант лимонного цвета, отличающийся фантастической яркостью, да еще такой чистоты и размера… он просто уникален.

– Хорошо. Тогда во сколько оценивается его уникальность? – теперь уже в моем голосе звучала усмешка.

– Хм. Если ко всем его достоинствам добавить историческую ценность, то думаю, что «Флорентинец» будет стоить… не менее миллиона долларов, но при этом сразу скажу: это далеко не точная цена. Даже может больше…

Тут за моей спиной раздался мужской голос, оборвавший наш разговор:

– Мисс Брайт, я вас ищу! У меня к вам срочное дело!

– Извини, Джозеф, но мне надо идти.

– Спасибо вам большое, мисс Брайт.

Девушка отошла, а я подумал: «Похоже, я опять стану миллионером».

Закрыв энциклопедию, спрятал ее в портфель, потом стал переходить от стенда к стенду, изображая предельную заинтересованность. Временами я проверялся, но чьего-то особо пристального внимания к своей личности не заметил, тем более что народу на выставке прибавилось. Мысль о миллионе за драгоценный камень стала для меня несколько неожиданной, так как по своему невежеству я рассчитывал на намного меньшую сумму. Сто пятьдесят – двести тысяч долларов. Теперь я уже не был рад, что завязал эту сделку на Еву. Она женщина деловая и, когда узнает, что при миллионной сделке получит лишь десять-пятнадцать тысяч долларов, то такой крик поднимет…

«Там и до Макса дойдет, что дело нечисто. Если, конечно, она ему все просто не выложит, как оно есть. Просто из чувства женской мести, – этого мне бы очень не хотелось, так как Ругер был единственным человеком в этом мире, с кем я чувствовал себя самим собой. – Предложу ей десять процентов. Это как-никак сто тысяч. Глазки у нее завидущие, а ручки загребущие. Не устоит. Однозначно».

Переходя с места на место, я осторожно следил за дверью, за которой находились кабинеты для личных переговоров. Она не только была прикрыта плотными шторами, но также перед ней стоял охранник. Из выходящих оттуда людей мне надо было вычислить миллионера из Техаса. Прошло полчаса, но за это время вышло лишь только двое мужчин, которые остановились возле одного из стендов и стали о чем-то оживленно спорить. Остановившись недалеко от них, я определил по называемым именам, что это не те люди, которые мне нужны. Прошло еще двадцать минут, как штора отодвинулась, и в зал вышло трое мужчин. Двое мужчин попрощались с третьим и направились к выходу.

«Ты-то мне и нужен», – подумал я и быстро направился к оставшемуся стоять мужчине. Ошибиться было трудно. Загорелое, обветренное лицо. Живой и острый взгляд. Но даже не это говорило, что он техасец, а ковбойская шляпа «стетсон» и галстук Боло на его шее, выполненный в виде шнурка с оригинальным зажимом.

– Здравствуйте, сэр. Я не посыльный, как вы могли подумать. Только вот это вам просили передать, – я залез в портфель и достал конверты.

– Хелло, парень. Как жизнь?

– Хорошо, сэр. Вот возьмите, – я протянул ему два конверта, но при этом сделал так, чтобы мой оказался снизу.

Он оглядел меня внимательным и оценивающим взглядом, потом взял оба конверта, но открывать не стал.

– Ты, похоже, парень, не здешний. Взгляд у тебя прямой, открытый. У местных взгляд неприятный, бегающий, как у конокрадов.

– Ваша правда, сэр. Так я пойду?

– Если тебе больше нечего сказать, то ты свободен.

– До свидания, сэр.

– Пока, парень.

Только я успел отойти от Райана, как к техасцу подошел мужчина и с ходу завязал беседу, и тем самым помог мне выиграть время, дав возможность спокойно уйти. Все, что я наметил для себя, было выполнено, теперь только осталось ждать реакции миллионера на фотографии желтого австрийского бриллианта. Направляясь к выходу, я, прощаясь, кивнул головой Джулии, которая в этот момент разговаривала с нарядно одетой дамой, та только успела ответить мне кивком головы, как в следующую секунду девушка неожиданно воскликнула:

– Извините меня, мисс Паркер! У меня срочное дело! – и торопливо зашагала к выходу.

Нетрудно было догадаться, куда она торопилась: в выставочный зал входила группа китайцев. При виде их местная американская элита сделала своеобразную «стойку», изобразив презрение на своих лицах. Ничего удивительного в этом не было. В это время негры, латиноамериканцы и китайцы были для американцев людьми второго сорта. Место узкоглазых было в прачечных и лавках, торгующих китайской едой, но никак не на престижной ювелирной выставке, среди богатых и влиятельных людей. Видимо, исходя из подобных мыслей, из глубины зала к ним сразу направились два охранника, но на полпути были остановлены окриком элегантного мужчины, подходившего вслед за Джулией к группе китайцев. Вслед ему к вновь прибывшим гостям потянулось сразу несколько человек в дорогих костюмах и с вежливыми улыбками, которые они только что нацепили на свои лица. Спрятав презрение и брезгливость, они шли на запах больших денег. Если часть посетителей была в какой-то мере шокирована появлением китайцев на престижной выставке высокого уровня, то у меня возникло удивление другого рода, стоило мне увидеть в свите китайского миллионера знакомое лицо. Это был средний сын Ли Вонга – Вэй Вонг.

«Триада? Здесь? А почему нет? Торговля бриллиантами, хоть и приносит намного меньший доход, чем наркотики, но все равно выгодна».

К моему сожалению, мы успели с Вонгом обменяться взглядами и узнать друг друга, прежде чем мне удалось отвернуться.

«Эта Америка – одна большая деревня», – при этом подумал я, продолжая идти к выходу.

– Господин Ван Донг, это большая честь для нас! Мы рады приветствовать самого богатого человека в Гонконге на нашей выставке! – раздался голос устроителя выставки. Следом раздался синхронный перевод китайца, исполняющего роль переводчика. Внимание посетителей выставки на какое-то мгновение полностью переключилось на торжественную встречу, которую устроили китайцам. Как подросток, я должен был качественно выполнять свою роль, а значит, таращить глаза на китайцев. Именно этим воспользовался Вэй, когда негромко спросил по-китайски у рядом стоящего соотечественника:

– Ужин в отеле «Эльдорадо» заказан на девять часов вечера?

Проходя в пяти метрах от него, я прекрасно все расслышал, так же как и растерянный ответ китайца, не понимающего, почему именно сейчас его об этом спрашивают:

– Да, господин.

«Понятно. Вэй просит прийти в отель „Эльдорадо” к девяти часам вечера. Ему надо, а мне-то зачем?»

Оказавшись на улице, мне пришлось удвоить осторожность, так как теперь в городе был человек, хорошо знавший, на что способен Майкл Валентайн. Если до этого я вел себя относительно расслабленно, то теперь моя паранойя подняла голову, намекая на то, что с Триадой шутить не стоит.

Не прийти на назначенную встречу значит выказать неуважение. Или потерять лицо, как говорят китайцы. Связь со стариком Вонгом мне обрывать было нельзя, к тому же я чувствовал к себе его хорошее отношение, но главным было то, что он являлся для меня важным источником различной информации. В дополнение ко всему меня заинтересовало сочетание: Триада – бриллианты.

«Если услуга, которую он попросит, окажется необременительной, то Вэю трудно будет отказать в моей ответной просьбе. Думаю, у Триады найдется лишний миллион, чтобы купить у меня желтый бриллиант, тем более что я не собираюсь заламывать цену».

Несмотря на то, что встреча явно была случайной, я решил перестраховаться и на время сменить место проживания.

Зайдя по дороге в дешевый магазин готовой одежды, я купил себе то, что купил бы себе обычный паренек, чтобы походить на богатого туриста. Кроме этого, купил сумку и средства личной гигиены, после чего отправился в «Николь». Сегодня дежурил Карл. Подойдя к нему, я сказал:

– Посмотрите там, у себя, в книжке. У меня оплачено на три дня вперед. Так?

Портье заглянул в книгу записей, после чего подтвердил, что это так, после чего выжидательно уставился на меня.

– Меня пригласили пожить пару дней у себя хорошие знакомые моего дяди, – я сделал вид, что задумался. – Если кто-то будет меня искать, пусть оставляют свой телефон. Вернусь, позвоню.

Пятидолларовая банкнота даже не успела лечь на стойку, как тут же исчезла, словно по мановению волшебной палочки. Карл изобразил улыбку и заверил меня, что все выполнит в лучшем виде.

Таксист сначала выехал на трассу, ведущую вдоль побережья на юг, в деловую часть Майами. По обе стороны дороги тянулись богатые поместья, утопающие в зарослях бугенвиллей и красного винограда. Свернув на один из мостов, мы проехали над сверкающей гладью залива, обдуваемые легким соленым ветерком, затем проскочили деловую часть города и оказались в спальных районах города. Не доезжая до гостиницы, я рассчитался с таксистом и оставшуюся часть дороги проделал пешком. Этот небольшой отель я приметил еще тогда, когда изучал город. Он находился сразу за деловой частью Майами, на границе спальных районов. Туристов из-за его местоположения здесь не было, а номера снимали мелкие офисные служащие. В фойе, как всегда, пара стандартных пыльных пальм в бочках и два ветхих диванчика, между которыми стоял обшарпанный столик, а на полу – настолько потертый коврик, что определить его рисунок уже не представлялось никакой возможности. Все говорило о бедности этого отеля. Сидящий за стойкой толстый мужчина, лоснящийся от пота, несмотря на включенный настольный вентилятор, без всякого любопытства посмотрел на меня скучным взглядом, а затем ничего не выражающим голосом спросил:

– На сколько суток?

– На трое, мистер.

Портье уже оценил мою весьма недорогую одежду, а значит, автоматически просчитал количество денег в моем бумажнике. Ярко-голубая рубашка навыпуск, светло-серые шорты, летние мокасины с кисточками из патентованной белой кожи и голубые носки в тон рубашке. Простая дорожная сумка дополняла образ небогатого парнишки, приехавшего из какого-нибудь кукурузного штата.

– Сутки – три пятьдесят. Оплата вперед. Как тебя записать?

Я положил на стойку банкноту в десять долларов, потом достал из кармана мелочь, набрал еще один доллар, после чего с виноватой улыбкой положил на стойку. Все это должно было сыграть на образ мальчишки, который приехал из какого-нибудь захолустного городка, посмотреть на «рай для миллионеров». Судя по презрительно-снисходительному взгляду, брошенному на меня, роль мальчишки-простака мне удалась.

– Дональд Квин, мистер. Сдачи не надо.

Портье сгреб деньги, потом подал мне ключ с жестяной биркой, на которой был выбит номер комнаты, и сказал:

– Второй этаж.

Первым делом я открыл окно, чтобы хоть как-то проветрить душный и прокуренный номер. Обставлен тот был предельно просто. Узенькая кровать, тумбочка, шкаф, стол, стул, санузел. Все старое и потертое до такой степени, что казалось, только тронь – рассыплется. Впрочем, меня это не волновало. Осторожно присев на стул возле открытого окна, я начал просчитывать варианты, а также возможные риски от встречи с Вэем.

«Наведаюсь к журналисту, предупрежу Оливию, а там посмотрим. Теперь Вонг.

Интересно, что за дело, которое он прямо с ходу решил мне предложить? Если бы не его старик, послал бы я тебя, китаец, куда подальше. Ладно, выслушаю его. Заодно надо мельком поинтересоваться, насколько интересен Триаде исторический бриллиант».

Снова огляделся и сморщился. Это была самая настоящая дыра по сравнению с моим номером отеля в Майами-Бич, не говоря уже о моем роскошном номере-квартире в «Оазисе».

«Ладно. Нечего сидеть. Пойду, займусь сбором информации».

Глава 7

Выходя, поинтересовался у портье, в какой стороне находятся пляжи и океан, добавив еще один штришок в образ малолетнего туриста. Сделал удивленно-глупое лицо, когда узнал, что я поселился в Майами, который расположен на берегу залива Бискейн, а также, что Майами-Бич и Майами – это не одно и то же. Как видно толстяку понравилось поучать подростка, который с большим вниманием смотрит ему в рот, поэтому он довольно доходчиво объяснил, как лучше добраться до набережной в Майами-Бич. Я вежливо поблагодарил толстого портье, после чего вышел на улицу. Первым делом я добрался до отеля Оливии, а когда узнал, что девушки нет на месте, оставил для нее записку, затем, найдя телефон-автомат, позвонил в редакцию, где мне сказали, что Шпица здесь ждут к четырем часам. Причем приедет он обязательно, так как ему надо сдать материал. До четырех часов еще было много времени, поэтому я занялся основательной подготовкой к встрече с сыном Вонга. Приехав к отелю, я исходил из того, что представитель гонконгской Триады появился на выставке не просто так, а значит, будут вести переговоры о возможных закупках или продажах драгоценных камней. Даже для предварительного разговора деловым людям понадобится немало времени, чтобы согласовать хотя бы общие вопросы.

Великан швейцар, при виде моего дешевого наряда, не стал торопиться открывать дверь, с явным сомнением глядя на меня. В его взгляде читалось: иди-ка ты, паренек, мимо. Вот только когда пятерка, которую я небрежно ему протянул, мгновенно исчезла в его лапище, внешность цербера мгновенно преобразилась. Широкая улыбка, легкий полупоклон и мгновенно распахнутая передо мной дверь.

Отель «Эльдорадо» оказался заведением высшего класса. Солидные швейцары, дубовые двери со сверкающими медными ручками, ковровые дорожки, мягкие диваны, вышколенная прислуга. Да и посетители под стать дорогому отелю. Мой вид явно не соответствовал имиджу отеля, что отражалось в презрительных взглядах и улыбках, как гостей отеля, так и обслуживающего персонала. Единственный, кто поддержал меня, это был мальчишка в униформе отеля. Когда я скользнул по нему взглядом, он подмигнул мне: дескать, не робей, парень. Подойдя к стойке, я вежливо поздоровался с портье, предварительно бросив взгляд на стоявшую перед ним табличку с завитушками с надписью «Мистер Роберти»:

– Здравствуйте, мистер Роберти.

Он не торопился отвечать мне, поэтому я успел рассмотреть прилизанные черные волосы мистера Роберти, разделенные пробором посредине, гладкое, словно выутюженное личико, ослепительно белый воротничок и бледно-голубой галстук, заколотый позолоченной булавкой. Наконец, прикрывшись служебной улыбкой, он решил мне ответить:

– Здравствуйте. Чем могу быть вам полезен?

– Мне угодно снять у вас номер, – в тон ему ответил я.

– Вы в этом уверены? – при этом его голос был приправлен большой дозой ехидства.

– Так у вас есть свободные номера, или мне пойти в другой отель? – глядя ему прямо в глаза, поинтересовался я.

– Есть. Вас устроит двухкомнатный люкс на четвертом этаже, с видом на океан?

– Устроит. Двое суток.

– Восемьдесят долларов. Плата вперед… – называя сумму, он уже предвкушал, как этот парнишка в дешевой одежде замнется, покраснеет, будет неловко извиняться, а затем уйдет как оплеванный. За этой сценой сейчас наблюдало несколько пар глаз. Как служащие, так и проживающие здесь люди, вроде хорошо одетой молодой пары, стоявшей у стойки и до этого разговаривавшей со вторым портье, но сейчас они с нескрываемым любопытством наблюдали за нами. Всем было интересно, чем это все закончится. Вот только невзрачно одетый паренек сумел всех удивить. Небрежным движением он достал из кармана портмоне, причем демонстративно раскрыл его так, чтобы портье увидел стопку денег.

– Сколько ты там сказал? Всего восемьдесят долларов? – при этом я придал своему голосу капризно-небрежное отношение к такой маленькой сумме.

Портье растерялся и испугался до такой степени, что на лбу и верхней губе появились мелкие бисеринки пота. Малолетний сволочной шутник! Сынишка какого-то миллионера, который решил его разыграть! Ах ты, сучонок! Злоба и страх промелькнули в глазах бледного, словно простыня, портье, после чего он, вытянувшись по стойке «смирно», отчеканил:

– Да, сэр. Восемьдесят долларов. Но это очень хороший номер, он стоит этих денег, вы не пожалеете.

Сейчас он ел глазами малолетнего паршивца, который только и умеет, что тратить папашины деньги, и пытался понять, как он так промахнулся с богатым клиентом. Он прекрасно знал, что о его промахе будет доложено начальству, и сейчас страшно боялся допустить новую ошибку.

– Держите, – и я небрежно кинул две бумажки по пятьдесят долларов на стойку.

– Сэр, – портье придал голосу торжественность, – добро пожаловать в наш отель! Мы надеемся, что у нас вам будет так же хорошо и уютно, как в родном доме!

Я небрежно кивнул головой на эти слова, краем глаза отметив, как удивленно переглянулись стоявшие недалеко от меня мужчина и женщина.

– Сэр, ваша сдача.

Я сгреб банкноту и небрежно засунул ее в карман. Портье, понимая, что у него был шанс получить хорошие чаевые, проводил ее грустным взглядом, затем спросил:

– Как вас записать, сэр?

– Дик Данди.

После того, как портье записал мое имя, он подал мне ключи от номера и крикнул:

– Фредди, живо сюда! Возьми сумку нашего уважаемого гостя!

Ко мне подскочил мальчишка, который подмигнул мне, схватил сумку, затем с легким поклоном головы и отработанным движением показал рукой в сторону лифтов:

– Прошу вас, сэр.

Я внутренне усмехнулся и торжественно зашагал в указанном направлении, провожаемый любопытными и непонимающими взглядами. Лифтер, в свою очередь, удивленно поглядел на меня, но после того, когда Фредди сказал: «Четвертый этаж», – нажал на кнопку.

Войдя в номер, я вышел на балкон. Действительно, вид на океан был великолепен. Вернувшись в комнату, сказал:

– Мне нравится. Держи, парень, – и я дал доллар обрадованному парнишке, для которого перестал быть своим парнем, а стал богатым клиентом, которого надо уважать и угождать. – Надеюсь, в вашем отеле приличная публика?

– Да, сэр.

– Ты уверен? А вот мне сказали, что у вас остановились узкоглазые. Это так? – я нахмурился.

– Все верно, сэр, – паренек смутился, – только вы зря волнуетесь. Их номера на третьем этаже и в другой части отеля.

Я саркастически хмыкнул, тем самым показывая, что врать нехорошо. Посыльный, которого только что уличили в обмане, сразу постарался исправить положение. Сделал он это, как свойственно подростку, решив поделиться со мной секретами.

– Господин Ван Донг – очень богатый человек, – я посмотрел ему в глаза, и он сразу поправил себя: – Мне так сказали. Клянусь! Он один занял трехкомнатный люкс. Номер триста три. У него есть два охранника, которые живут в триста четвертом номере. Когда он выходит из своего номера, они везде его сопровождают. Сам видел.

– Два телохранителя?

– Ага.

– Откуда он?

– Говорят, из Гонконга. Рядом с ним живут еще два китайца. Один из них переводчик. Он тоже из Гонконга, а вот второй – мистер Вонг. Он говорит по-американски. Я с ним разговаривал, когда нес его вещи в номер.

– Так он тоже из Гонконга?

Парень обрадовался, что у меня больше нет повода сердиться, с удовольствием начал мне рассказывать про китайцев.

– Нет. Он в Америке живет. Приехал на день раньше всех остальных китайцев. Сначала внимательно осмотрел номера и только потом дал подтверждение, что они заселяются. При этом произошло нечто странное, – и он посмотрел на меня таинственным взглядом. Вернее всего, это он так думал. – Мистер Вонг остался ночевать в номере господина Ван Донга, хотя у него был свой собственный номер. Мы все недоумевали: зачем?

– Очень интересно. А действительно зачем? – я придал лицу крайний интерес.

– Сами не знаем, но Сэмми… Это наш бармен… предположил, что это было сделано для того, чтобы тому в номер чего-нибудь не подложили.

– Точно! Этот богатый китаец опасается… мести. Я читал такое в одном из комиксов о Черном плаще!

– Так и есть! – глаза мальчишки восторженно засверкали. Судя по его виду, он являлся большим поклонником подобной литературы.

– Тогда получается, что Вонг его первый помощник? Ну, если он ему так сильно доверяет, – продолжал я раскручивать паренька.

– Не могу сказать, но у него тоже хороший номер. Такой же, как у вас, сэр. Триста седьмой.

– Да и черт с ними, узкоглазыми! – узнав все, что мне нужно, я свернул тему, показывая, что мне они не интересны, и перевел разговор на комиксы, изобразив любителя дешевых журнальчиков. – Слушай, а ты не читал комикс с душителями из Индии? Там еще есть богиня Кали. Они душили людей цветными платками, которые носили на шее.

Изучение комиксов в то время, когда мне пришлось пару дней пожить в Китайском квартале, сейчас принесло свою пользу.

– Да! Это было здорово! Я его тоже читал! Тогда копы никак не могли определить орудие убийства. А Черный плащ…

Оживленно переговариваясь, мы спустились вниз. Я даже не взглянул в сторону стойки, откуда на меня виноватым взглядом смотрел портье.

– Еще увидимся, поговорим, – я подмигнул парнишке. – Передай этому надутому индюку ключ, а я пока пойду, погуляю.

Выйдя из отеля, я принялся за изучение близлежащих улиц, не забывая незаметно оглядываться по сторонам. Находясь рядом с отелем, я вдвое усилил осторожность.

Мои отношения с китайцами можно было назвать нейтральными. В свое время я их устраивал как наемник, но если они вдруг посчитают, что я представляю угрозу для их организации, то обязательно постараются меня ликвидировать. Вот и сейчас, когда мне предстоит встреча с представителем Триады, мне нужно было принять все меры к своей личной безопасности. Вот только, к сожалению, предусмотреть все невозможно, даже при моем богатом профессиональном опыте, но насколько было возможно, я внимательно изучил близлежащие улицы и заведения рядом с отелем.

Определил для себя пару мест, подходящих для разговора с китайцем, с возможностью отсечь слежку, затем нашел недалеко от входа в «Эльдорадо» итальянское кафе, из которого можно было наблюдать за входом в отель, сел за столик и заказал пиццу, решив таким образом совместить приятное с полезным. Мне повезло, всего спустя полчаса перед «Эльдорадо» остановилось два автомобиля, из которых вышли китайцы и проследовали в отель. Спустя минуту, после того как последний китаец скрылся за дверью, я увидел торопливо переходящего улицу молодого мужчину в темно-сером костюме. Вот он вошел в отель. Откуда он взялся, я не мог видеть из-за ограниченности своего обзора, но, судя по первому впечатлению, он сильно походил на полицейского агента. Мысль о том, чтобы навестить Вэя в номере, у меня был такой вариант встречи, увяла сама собой. Обдумав сложившуюся ситуацию, я решил, что если о приезде представителя гонконгской Триады стало известно в полиции, то это автоматически означало проведение какой-то спецоперации.

«Погоди-ка. Насколько я знаю, все зарубежные преступные группировки относятся к делам ФБР. То есть это был „федерал”. Хотя, с другой стороны, эта слежка может быть простой формальностью. Может, местным агентам просто нужно поставить галочку в отчете, показав своему начальству, как они хорошо работают».

Рассчитавшись за пиццу, я посмотрел на часы, затем подошел к телефону-автомату, висящему недалеко от стойки, и набрал номер редакции. Пришлось перезванивать еще раз, через пять минут, так как журналист все еще сидел в кабинете редактора.

Мы встретились в том же скверике, где разговаривали вчера. На этот раз встреча оказалась малоинформативной. Ответ по мотелю «Русалка» ему обещали дать только завтра, а автомобиль, на котором ездили бандиты, следившие за Томом, был куплен человеком по имени Бред Салливан.

– Съездил я по адресу этого парня. Это небольшой магазин бакалейных товаров, а человека по имени Бред Салливан никто из них не знает. Ни хозяин, ни его продавец.

– Спасибо, мистер Шпиц. Как говорится, отрицательный результат – тоже результат.

– Интересное выражение. Надо будет запомнить. М-м-м… Тут такое дело. Тебя ищет Эрл Уолш. Он уже приходил в бар и грозился переломать кости человеку, который избил его брата.

– Вот же хулиган. Куда только полиция смотрит?

Журналист никак не ожидал такого хладнокровия от подростка. Майкл вообще не выразил никаких эмоций, а в голосе была только одна издевка. Перед его глазами неожиданно встало хрипящее и дергающееся на земле тело младшего Уолша. Ему довелось слышать рассказ своего собрата-журналиста, которому представился случай видеть драку братьев с пятью матросами – англичанами в портовом баре. Так они уложили всех островитян и при этом остались стоять на ногах. А этот паренек в одиночку избил одного из громил, чему он стал свидетелем. Он просто не понимал, как такое может быть, и это его сильно интриговало. Ему хотелось понять этого странного подростка.

– Тебе что, совсем не страшно?

– Страшно. Вы же видите, у меня уже даже коленки дрожат.

Несмотря на то, что Шпиц понял мою шутку, он при этом все равно мазнул взглядом по моим коленям. А вдруг? К тому же сам он прекрасно знал, если бы за ним вот так вот стал охотиться Эрл, у него бы точно колени дрожали. Потому что это не заказ на сломанную руку, а месть полного психа с тяжелыми кулаками.

– Вижу, что ты большой шутник, Майкл.

– Какой есть. Когда завтра встречаемся?

– Погоди. Я сейчас прикину по времени.

Журналист, раскладывая в уме расписание своего рабочего дня, одновременно умудрился вывалить на меня кучу новостей. Так я узнал про выставку драгоценных камней и дикую цену за билет в семьдесят пять долларов, про скачки на ипподроме и о возможном фаворите, на которого у журналиста есть наводка, о том, что в городе ждут сенатскую комиссию во главе с председателем, сенатором Генри Вильсоном.

Еще раз прошелся мимо отеля, оценивая обстановку. Роскошные автомобили, дорогие меха и бриллианты, пошитые на заказ костюмы – всего этого было в избытке возле элитного отеля «Эльдорадо». Вместе со стоящим у входа швейцаром-великаном я увидел дежурившего рядом с ним отельного детектива. Атлетически сложенный мужчина, лет сорока пяти, в строгом темном костюме, внимательно и настороженно разглядывал входящий и выходящий из отеля народ.

Зная пунктуальность китайца, я рассчитал свой маршрут таким образом, чтобы в девять часов проходить мимо входа в «Эльдорадо». Неторопливо идя по улице в толпе народа, я вертел головой, беззаботно глазея по сторонам, как обычный подросток, которому все интересно, все хочется увидеть: рассмотреть поближе дорогой автомобиль, оглянуться на яркую рекламу, остановиться у освещенной витрины, а затем идти дальше.

Вот широкая дверь отеля открылась, пропуская сразу нескольких гостей. Вместе с ним спустились по ступеням молодая семейная пара и плотно сложенный молодой мужчина в черной шляпе и темно-сером костюме. Вэй должен был заметить меня и пойти следом. Пройдя метров сто, я сделал вид, что засмотрелся на ярко освещенную витрину магазина, пропустил китайца вперед и пошел за ним по улице, вертя головой, как обычный мальчишка, полный любопытства. Пройдя еще какое-то расстояние, я «засмотрелся» на припаркованный у кромки тротуара дорогой и роскошный автомобиль какого-то миллионера. Мой взгляд второй раз засек мужчину в сером костюме, чуть позже мне удалось перехватить его взгляд и обнаружить второго агента, который сейчас медленно ехал по улице. Разобравшись в ситуации, я обогнал неспешно идущего китайца, а через два десятка метров, дойдя до перекрестка, резко свернул за угол. Пройдя мимо парочки домов, зашел в кафе. Народу здесь было немного. Это было маленькое кафе, куда приходят выпить чашку кофе и съесть пару бутербродов рабочие и служащие. Подойдя к стойке, я положил двадцать центов на стойку, попросил стакан яблочного сока, после чего поинтересовался: есть ли в заведении туалет? Получив положительный ответ и направление куда идти, не торопясь выпил сок, забрал сдачу и направился в сторону туалета. Я уже днем был в этом кафе, поэтому мне было известно, что туалет в этом кафе соседствует с черным входом. Теперь нужно было, чтобы Вонг понял, в чем заключается мой план. Китаец, войдя в кафе, увидел меня, подходящего к туалету, затем подошел к стойке и о чем-то негромко спросил бармена. В это время я уже открыл дверь черного хода, а затем, широко распахнув, спрятался за ней. Вонг все понял правильно. Спустя пару минут он подошел к распахнутой двери. Он не мог меня видеть, зато мог слышать.

– Иди налево, мимо мусорных баков. Выйдешь на параллельную улицу, там уличный киоск с мексиканской едой. У него жди меня.

Только китаец окончательно растворился в полностью сгустившихся сумерках, как к двери подбежал «серый костюм». Не рискнув безоглядно броситься в темноту, он резко затормозил, сунув руку за борт пиджака, и в этот самый миг, шагнув из-за двери, я оказался за его спиной. Он только успел почувствовать кого-то за своей спиной, но ничего сделать не сумел.

Саданув преследователя ребром ладони по шее, в последнюю секунду я чуть смягчил удар. У того подогнулись колени, и он упал через порог, на ступени. Быстро перешагнув через тело, я торопливо зашагал в темноту. На агента я даже не посмотрел, прекрасно зная, что тот жив и придет в себя минут через десять. Еще раз проверившись, я прошел немного вперед и остановился у уличного киоска, торгующего мексиканской едой.

Подойдя, купил себе завернутый в бумагу тако с мясом и овощами, а к нему лимонад, после чего присоединился к китайцу, который уже что-то жевал. Теперь мы ничем не отличались от полудюжины клиентов, жующих жгучую мексиканскую еду и запивающих ее пивом. Пару минут мы просто ели, бросая время от времени друг на друга взгляды. Я ждал, что мне скажет китаец. Аккуратно доев, он сначала вытер руки салфеткой, потом достал из кармана платок. Я уже ощупал взглядом его фигуру и убедился, что у него нет огнестрельного оружия, если он, конечно, не носил с собой, как и я, карманный кольт. Только когда второй раз он вытер руки, китаец поздоровался со мной:

– Хелло, Майкл.

– Хелло, Вэй.

– Давно тебя не было видно, Майкл.

– Дела, Вэй. Как отец?

– Хорошо, – затем китаец сделал длинный глоток из бутылки, после чего спросил: – Кто это был?

– Я его не разглядывал, но он не больно похож на полицейского агента.

– Так я и думал, – буркнул китаец, но ничего объяснять мне не стал. А больше мне ничего и не надо было, он только что подтвердил то, о чем я уже почти догадался. За Триадой следят федералы.

Какое-то время он молчал, о чем-то думая. Я за это время дожевал тако, вытер руки и мелкими глотками стал допивать лимонад. Неожиданно он поднял на меня глаза и сказал:

– Я так и знал, что ты знаешь китайский язык.

– Немного.

– Ты сам понимаешь, что я тебя попросил прийти не потому, что по тебе соскучился. Мне нужна твоя помощь, Майкл. Причем прямо сейчас. Поможешь?

– Сразу говорю: я тут никого не знаю. Так что вряд ли смогу тебе помочь.

– Мне нужно встретиться с одним человеком. У меня есть номер его телефона, который никто из посторонних людей не знает. Ты позвонишь по нему и назначишь встречу. Сразу объясню: есть шанс, что телефон прослушивается, а у меня, несмотря на то, что долго живу в Америке, остался акцент. Думаю, ты знаешь, что сейчас есть аппараты, которые записывают звук. А это улика. Именно поэтому я хочу, чтобы ты договорился с ним о встрече. Мы с тобой приезжаем, я с ним какое-то время говорю, потом уезжаем. За это я заплачу тебе тысячу долларов. Это честная цена, Майкл.

– Все это выглядит заманчиво, только мне не подходит. У меня здесь есть своя работа, и я не хочу ей рисковать.

– Хорошо, я удвою цену.

– Дело не в деньгах, Вэй, а в ненужном для меня риске.

– Для меня эта встреча очень важна, Майкл. У меня намечается большая сделка с человеком по имени Кинли, но так получилось, что мне, кроме тебя, больше не на кого положиться. О слежке за собой мы узнали только сутки назад, поэтому не можем воспользоваться полезными знакомствами.

«Кинли. Хороший способ завести знакомство».

В душе я уже был согласен поехать вместе с китайцем, но вместо этого покачал головой, показывая тем самым, свои сомнения:

– Ну… даже не знаю. – А этот Кинли… Ты в нем так уверен? Он не может привести за собой агентов?

– Я уже с ним встречался… Раньше. Ему не меньше, чем нам, нужна эта сделка.

– Он будет один?

– С шофером и телохранителем. Как и я. Так ты согласен?

– Хорошо, но только из уважения к вашей семье.

– Отец будет рад, когда я ему расскажу о нашей встрече.

– Теперь еще вопрос: место встречи. Или есть договоренность?

– Есть. Просто скажешь: дядя Микки, встретимся на прежнем месте, там, где яма. Через час.

– Если его нет на месте?

– Он ждет моего звонка.

Выкинув бутылки и мусор в урну, мы отправились к телефону-автомату. Остановившись, я выжидающе посмотрел на него: где бумажка с телефоном? Ничего не объясняя, Вэй сам прошел в будку, сняв трубку, набрал номер. Говорил он по-китайски. Он вызвал машину для поездки, которую мы ждали около двадцати минут, и только когда она остановилась рядом с телефоном-автоматом, дал мне бумажку с номером. Я набрал номер. Услышав на другом конце провода грубый мужской голос, сказал:

– Здравствуйте, мистер. Мне нужен мистер Кинли.

– Сейчас будет, – буркнул чей-то грубый голос. – Жди.

– Да, – раздалось в трубке спустя несколько минут. – Кто говорит?

– Это я. Дядя, давай встретимся на прежнем месте. Там, где яма. Через час.

– Как скажешь, парень. Через час, – повторил тот и повесил трубку.

Я пытался запомнить дорогу, хотя знал, что в данном случае это бесполезно. Во-первых, я практически не знал города, а во-вторых, было уже темно. Там, где улицы были освещены, можно было отметить только общие признаки: деловая часть, центр, залив, но чем больше мы приближались к окраинам, тем меньше становилось освещенных улиц.

Китаец-водитель, видимо, неплохо знал этот маршрут, так как в нужном месте свернул с трассы на грязную дорогу.

Место, куда мы приехали, было похоже на заброшенную стройку или нечто похожее, о чем говорили два барака с выбитыми окнами, остатки забора и гора песка. Нас уже ждали. Как только наш автомобиль подъехал, фары машины Кинли вспыхнули, осветив наш «форд».

– Выходим, – бросил нам с китайцем-водителем Вонг.

Стоило нам выйти, как фары «паккарда» погасли, дверцы распахнулись и из машины вышли четыре темные фигуры. Лунного света не хватало их рассмотреть, поэтому под шляпами были видны только неясные бледные силуэты лиц. Правда, Кинли мне уже приходилось видеть, хотя и мельком, потому что прибежавшие на выстрелы охранники чуть ли не на руках утащили своего босса обратно в клуб. Теперь он, широко шагая, направился к Вонгу, а двое других, разойдясь в разные стороны, последовали за ним. Вонг сделал несколько шагов навстречу Кинли и остановился. Член китайской триады и американский гангстер встретились. Поздоровались, после чего гангстер задал странный вопрос:

– Все в силе?

В этот самый миг моя интуиция взревела тревожной сиреной. Что-то не так, но что именно?! В эту секунду за моей спиной послышался легкий шорох, и я наполовину обернулся. За моей спиной стоял четвертый гангстер с пистолетом в руке. Краем глаза я уловил новое резкое движение. В руке водителя-китайца появился направленный на меня пистолет. О том, чтобы достать из брюк карманный кольт, даже думать не приходилось, как и бежать. Пытаться понять, что происходит, не имело смысла, поэтому я стал разыгрывать свой один-единственный козырь – образ испуганного пятнадцатилетнего паренька.

Китаец знал, что я опасен, а вот гангстеры понятия не имели, кто попался им в руки, значит, ему надо противопоставить тот образ, что сейчас видят головорезы. Испуганное и растерянное лицо подростка, хнычущий голос, взгляд, полный страха. Надо заставить их потерять бдительность, а там посмотрим…

– Э-э… Мистер Вонг! Что происходит?! Почему со мной так?! Я же ничего не сделал!

Я сделал первый ход, и он оказался удачным, на лицах бандитов появились брезгливые ухмылки. Только по губам китайца скользнула холодная усмешка.

– Карл, разберись, – отдал приказ Кинли.

После этих слов ко мне подошел верзила, до этого стоявший по правую сторону от своего босса. Крепкий тип, с физиономией классического громилы. Квадратная челюсть, перебитый нос и острая, режущая глаз жестокость в его взгляде. Это был не человек, а самый настоящий зверь. Он быстро провел руками по моим карманам, вытащил карманный кольт, буркнул: «Бабская пукалка», – после чего сунул его себе в карман. Когда он достал из моего другого кармана портмоне с деньгами, заглянул в него, после чего довольно осклабился и забрал его себе.

Мощный удар в живот согнул меня пополам. Несмотря на то, что я уловил движение его руки и попытался его ослабить, удар выбил из меня воздух. Схватившись за живот, я застонал, затем упал на колени, всем своим видом показывая, как мне плохо.

– За что? Я не сделал…

Мое нытье прервал удар по голове, бросивший меня на землю. Гангстер бил без особой силы, только для острастки.

– Пасть закрыл, сучонок, – с ленцой в голосе бросил мне бандит. – Говорить будешь, когда спросят.

Так я лежал минут десять, всем своим видом показывая, как мне страшно, и только время от времени всхлипывал. Все это время Вонг и Кинли, отойдя в сторону, о чем-то тихо говорили. Закончив беседу, оба подошли и встали в трех метрах от меня. Теперь я мог более внимательно рассмотреть лицо гангстера. В его чертах было что-то жесткое и непреклонное, а глаза смотрели холодно и безжалостно.

– Мистер Вонг, вы будете с ним говорить? – поинтересовался гангстер.

Тот кивнул головой.

– Джо, иди в машину, – скомандовал босс бандиту, стоявшему за мной с пистолетом в руке.

Бандит спрятал оружие, затем, обойдя меня, пошел к «паккарду». Карл, уже без приказа, вернулся и встал по правую сторону от своего хозяина. Китаец сделал ко мне пару шагов и остановился.

– Если чужак знает о Триаде, значит, работает на нее. Если нет, умирает. Так было всегда. Ты, американец, знаешь о нас, так почему ты еще живой?

Он это сказал по-китайски, что Кинли не понравилось. Он был бандитом с большими амбициями и считал, что все должны проявлять к нему уважение. Только как можно говорить об уважительном отношении, если с ним никто не считается, вот как этот узкоглазый, который при нем трещит на своем дурацком языке.

«Нет, крыса китайская, так не пойдет».

– Извините, мистер Вонг, но у нас так не принято. Хотите что-то сказать: говорите по-американски.

Китаец холодно кивнул головой на эти слова, показывая тем самым, что приносит извинение, и без перехода продолжил говорить уже на английском языке:

– Мы тебе помогли в большом деле, а ты после этого вдруг внезапно исчез. Так не поступают со своими друзьями. Подними голову. Посмотри мне в глаза, Майкл.

«Вэй, зря ты считаешь себя умным, так как прямо сейчас сделал большую ошибку», – подумал я, автоматически проанализировав его слова, после чего скорчил плачущую физиономию, поднял голову и противно заныл:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мне всего пятнадцать лет. Я ничего плохого не сделал в своей жизни. В чем моя вина?

Неожиданно я заметил нечто странное. Один из бандитов Кинли, одетый так, словно собрался на великосветский прием, стоявший слева от гангстера, чуть наклонив голову к боссу, что-то негромко ему сказал. Не знаю, что было сказано, но Кинли сразу бросил на меня взгляд. В нем читался откровенный интерес. Китаец, похоже, ничего не заметил. В данную минуту в глазах Вэя светилась неприкрытая радость от того, что его враг сейчас умрет.

Мне очень не хотелось умирать. Сердце резко зачастило, горло пересохло.

– Дай! – требовательно обратился Вэй к своему шоферу.

Китаец подошел и с легким поклоном передал ему пистолет, затем отошел обратно на свое место. Вонг снял пистолет с предохранителя и начал медленно поднимать оружие. Чувство самосохранения рвало мозг на части, но я, хоть и с трудом, сумел подавить приступ паники, продолжив играть роль насмерть перепуганного паренька. Только теперь в моем голосе не было ни малейшей фальши.

– Нет. Нет! Я не хочу умирать! Пожалейте меня! Это только деньги, мистер Вонг! Я отдам!

– Ты просто жалкий клоун, Майкл. Мой отец почему-то считает, что в тебе заключен дух воина.

#Так вот, я решил выпустить его на свободу, – он поднял пистолет и направил ствол мне в голову.

– Погодите, господин Вонг! – голос гангстерского босса звучал решительно и напористо.

– В чем дело, мистер Кинли? – тон китайца был предельно холоден.

– Красавчик только что сказал, что видел этого щенка, когда тот выходил из одного дома. Мне обязательно нужно знать, что он там делал.

– Так спросите его сейчас! – в голосе Вонга послышалось раздражение.

– Красавчик, это точно он? – повернул к нему голову Кинли.

Стоило тому подойти ко мне, как я сразу почувствовал исходящий от него липко-сладкий запах какой-то парфюмерии. Какое-то время тот внимательно на меня смотрел. Только сейчас я обратил внимание на внешность гангстера, из-за которой он видно и получил свою кличку. Прилизанные усики, костюм, пошитый на заказ. Из верхнего кармана его пиджака торчал конец белого платка.

– Да он это, конечно он! – уверенно ответил бандит.

– Мистер, вы меня с кем путаете! Я никогда вас не видел! Чем хотите поклянусь!

При этом я еще больше ссутулил плечи, сжался, прижимаясь к земле, показывая всем своим видом, как мне страшно. Нетрудно было заметить брезгливость, проступившую на лице Красавчика.

– Уважаемый господин Вонг, мне нужно кое-что узнать от этого щенка, но так как мы с вами оба торопимся, предлагаю сделать все для нашего обоюдного удовлетворения. Я оставлю здесь пару своих парней, которые не торопясь с ним поговорят, а потом тут же зароют.

– Вы не понимаете! Он опасен!

– Хорошо. Тогда для вашего спокойствия, господин Вонг, я оставлю здесь трех парней. Поверьте мне, они отлично знают свое дело.

– Его нельзя оставлять в живых! Он только выглядит мальчишкой! Он опасен! – продолжил настаивать Вэй.

Чтобы сгладить впечатление от его слов, я снова заныл:

– Я ничего плохого не сделал! За что со мной так?!

В ответ я получил от стоявшего рядом Красавчика удар ногой по ребрам и окрик:

– Заткнись, сучонок!

– Красавчик, забирай его! – последовал новый приказ гангстера. – Карл! Вытряси из него все! Все! У него должны быть деньги! Ты меня понял?

– Понял. Сделаю, босс.

При этих словах у китайца что-то дрогнуло в лице. Похоже, он только сейчас понял, какую совершил ошибку, сообщив, пусть невольно и образно, гангстеру о деньгах, которыми с ним не поделились. Мне только и осталось ему подыграть. Затем вместо того чтобы сразу нажать на спусковой крючок, он вступил в разговор с гангстером, тем самым окончательно упустил свой шанс лично убить меня, зато у Кинли теперь было две причины, чтобы настоять на своем решении.

– Идемте, господин Вонг. Мои парни знают свое дело, – это было сказано таким тоном, что сразу становилось ясно, это его окончательный ответ и никаких возражений он больше не примет. Китаец понял, что настаивать на своем уже бессмысленно, отдал своему шоферу пистолет, после чего зашагал к машине. Кинли, в свою очередь, развернулся и пошел к «паккарду». Заработали двигатели, и машины, одна за другой, медленно развернулись и уехали. Шансы мои выросли, но не настолько, чтобы сильно радовать, поэтому я поднял голову и снова заныл:

– Отпустите меня, пожалуйста. У меня мама больная, ходить не может. Без меня она умрет. У меня еще дома деньги есть. Три тысячи. Я их скопил. Все отдам…

– Вот же врет, мелкий паскудник. Смотри, как на жалость давит, гаденыш, – усмехнулся Красавчик, поглаживая пальцем свои аккуратно подстриженные усики.

– Эти три тысячи мы оставим твоей больной маме на лекарство! Цени нашу доброту, сосунок! – впервые высказался до этого молчавший третий бандит.

Их тупой юмор говорил о том, что они расслабились, и я уже собрался выдать им новую порцию своего нытья, как вдруг неожиданно Карл скомандовал:

– Гвоздь, возьми его на мушку!

Гангстер, ни слова не говоря, достал пистолет и направил его на меня, а я уже был готов встать на ноги и поделиться с бандитами своим богатым опытом ведения рукопашного боя, только теперь мне нужно было менять свою линию поведения.

– Вставай, крысеныш! – скомандовал Карл.

– Эй! Ты там еще не обоссался? – снова проявил своеобразное чувство юмора Гвоздь.

Красавчику шутка, по-видимому, понравилась, потому что он весело рассмеялся, а вот Карл только скривил губы в ухмылке. При этом он не отводил от меня внимательного взгляда, вероятно, пытаясь понять, что такого опасного нашел во мне китаец.

– Из-за чего этот узкоглазый тебя ненавидит? – наконец спросил он меня.

– Какое-то время я жил рядом с Китайским кварталом. Там познакомился с его дочерью…

Теперь бандиты засмеялись все вместе. Они мне не поверили, просто посчитали за грубую шутку, которая им была понятна.

– Ну и как девка?! – поинтересовался Красавчик.

– Отпустите меня, дяденьки! Ну, пожалуйста! – снова заныл я.

– Заткнись и вставай! – скомандовал Карл.

Поднялся я на ноги с самым понурым видом, который смог себе придать. Плечи опущены, руки висят. Я ждал момента, когда расслабится Гвоздь, который не только не опустил пистолет, а наоборот, еще более напрягся и отступил на шаг.

– Пошел. Туда! – снова скомандовал Карл и мотнул головой в сторону груды песка.

Подволакивая ноги, я медленно пошел, одновременно пытаясь всесторонне проанализировать сложившуюся ситуацию. Как Карл, так и Красавчик, они оба не представляли для меня особой опасности без оружия в руках, а вот бандит с пистолетом, шагавший за моей спиной, сводил мои шансы к нулю.

«Так вот что это за яма», – определил я место, когда мы остановились на краю.

Это была действительно яма, глубиной шесть-восемь метров, точнее не определишь из-за царившего там сумрака. Ее противоположный край был скошен и более полог. Я даже смог рассмотреть подобие дороги, которая вела к яме.

«Сколько в диаметре? Метров пятьдесят-шестьдесят», – автоматически прикинул я.

Темнота и отвалы песка сглаживали расстояние, не давая точно определить размеры ямы.

К моему сожалению, Гвоздь занял очень правильную позицию: достаточно далеко от меня, чтобы я не смог выбить у него оружие, и в то же время достаточно близко, чтобы среагировать на любое мое движение даже в темноте. Этот тяжеловес с квадратной челюстью был просто громилой, который, похоже, всего лишь делает, что ему говорят. Именно поэтому он будет стрелять не задумываясь. Лицо у Карла было одутловатым, поэтому глаза, прятавшиеся в складках мясистого лица, в тусклом свете луны походили на пару больших стеклянных бусинок.

– Скажу сразу и больше повторять не буду, – начал говорить Карл. – Если будешь врать, Гвоздь прострелит тебе твои вонючие кишки. Ты будешь корчиться от боли, кричать и очень долго умирать, а мы будем смотреть на тебя и смеяться. Будешь умницей, все закончится мгновенно и не больно. Ты меня понял, парень?!

– Да. Да! Мне все понятно, но я не хочу умирать. У меня действительно есть деньги…

– Что за дело, которое ты там провернул с китайцами?!

– Это было в Лос-Анджелесе. Чисто случайно узнал про сейф с деньгами у одного богатого человека. Так как я действительно жил рядом с Китайским кварталом, у меня были там знакомые мальчишки. Я рассказал им об этом… Потом вдруг неожиданно появился мистер Вонг. Он меня заставил все ему рассказать, а затем пойти с ними в этот дом ночью. Китайцы вскрыли сейф, но в доме неожиданно оказался вооруженный охранник. Он начал стрелять. Все это время я лежал на полу. Когда стрельба кончилась, китайцы и охранник были мертвы. Я взял, что было в сейфе, и убежал. Это все.

Мое вранье было чистой импровизацией, но слова китайца о большом деле, а главное – желание отомстить, придавали ему подобие правды.

– Сколько взял? – первым спросил меня Красавчик.

– Чуть больше ста тысяч, – тихо сказал я.

– Где деньги? – резко спросил Карл.

– Если вы меня отпустите, я отдам вам эти деньги. Я только немного из них потратил. Две тысячи долларов.

– Я спросил: где деньги, сучонок?! – повторил свой вопрос Карл.

– В банке. Я положил их в банковскую ячейку.

Какое-то время бандиты будут заворожены суммой, но через минуту уже поймут, что все, сейчас рассказанное мною, наглое вранье. Стоит им сообразить, что китаец не требовал вернуть деньги, а просто хотел убить этого парня. Какой ему в этом смысл? Мне надо было сбить их с мысли.

– Поехали прямо сейчас, я все отдам. Честно! Честно все! Только жизнь сохраните! Я жить хочу! Жить! – затараторил я.

– Куда сейчас? Ты же, падла, сказал, что они лежат в банке, а сейчас ночь! Или ты…

Не дав договорить Карлу, я снова зачастил:

– Часть их лежит в моем номере. Отдам! Прямо сейчас отдам! Я не вру! Только отпустите! Сразу уеду домой, и вы меня больше никогда не увидите!

– Сколько там?

– Пятнадцать тысяч. Я все отдам! Все! Только не убивайте меня! Я умоляю вас!

– Живо заткнулся!

Спокойно обдумать ситуацию бандитам мешали мои истеричные выкрики и названные мною большие суммы. Они сбивали их с толку, мешая логично думать. Они грабили и убивали людей ради денег, и вот прямо сейчас им предоставлялась возможность хорошо набить свои карманы. Никто из них полностью не поверил моему рассказу, но при этом они имели частичное подтверждение этих слов китайцем, а также у них был приказ босса.

– Не мешало бы для начала проверить его номер. Там сразу станет ясно, есть у него бабки или нет, – как бы между прочим сказал Красавчик.

– Какой отель? – спросил Карл.

– «Эльдорадо». Номер четыреста шестнадцать. Деньги лежат под матрасом.

– Ну, ты и идиот. Нашел где их прятать, придурок, – высказался Красавчик насчет моих умственных способностей.

– Так как насчет него? – поинтересовался Гвоздь.

– Прострелим ногу, потом отвезем к себе. Пусть пока в подвале у нас посидит, – ответил ему Карл.

Развести гангстеров мне не удалось, они оказались недоверчивыми и по-своему хитрыми, но даже сейчас у меня был шанс.

«Ладно. Придется решать проблему здесь и сейчас».

– Теперь рассказывай, что делал у Райтов? – неожиданно спросил меня Карл.

– У Райтов? – удивленно переспросил я.

«Так это они следили за домом Райтов?! Получается…» – но додумать мне не дал новый вопрос Карла:

– Чего замолчал?

– Так я это… Тома просто так знаю, – постарался я изобразить крайний испуг. – Вместе летели сюда из Лос-Анджелеса, вот и познакомились. Он сказал, что сам из Майами и все знает, что покажет все мне здесь. Договорились встретиться, а он не пришел. Тогда я пришел к нему домой, а там сказали, что он убит. Ну я и ушел. Это все.

– Точно все? – спросил меня Карл, когда я закончил говорить. – Не крути, сучонок, а иначе плохо будет.

– Все так, как рассказал. Мы с ним в самолете познакомились. И все! Я правду говорю! Спросите его сестру! Я с ней разговаривал! Как ее зовут… Адель? Или Абель! Нет, точно Адель.

– Похоже, не врет, – поддержал меня Красавчик. – Да ты не ссы, парень! Если что, лежать здесь будешь в хорошей компании. Рядом с «федом».

– Заткнулся, кретин! – неожиданно накинулся на него Карл.

– Пошел на хрен! Ты мне что, босс?! – зло и напряженно оскалился в ответ бандит.

Гангстеры сцепились друг с другом яростными взглядами, невольно отвлекая на себя внимание Гвоздя. Вот он мой шанс! Я упорно насаждал в мозгах бандитов образ трусливого подростка, который виноват лишь в том, что украл деньги у китайцев. Именно это они и смогли понять. Узкоглазый из мести оговорил его перед ними. Даже оружие играло в мою пользу, говоря головорезам о том, что перед ними сосунок, который выбрал пистолетик чуть лучше детского пугача. Все это работало на меня, ослабляя их бдительность и снимая настороженность. Вот и Гвоздь, до этого не сводящий с меня глаз, невольно бросил на них взгляд и зло процедил:

– Чего сцепились, как собаки? Сначала дело надо…

Договорить он не успел, как я, извернувшись, боком нырнул в карьер. Упал на песок, какое-то время катился, пока не остановился. Гвоздь среагировал на мое движение и выстрелил, вот только не успел, опоздав на секунду. Пуля пронзила воздух там, где я только что стоял.

Запоздавший выстрел стал неожиданностью для бандитов, заставив тех дернуться и разразиться руганью. Неожиданный прыжок мальчишки и внезапно прозвучавший выстрел дуплетом ударили по сознанию расслабившегося Карла, заставив его на мгновение растеряться, но уже спустя пару секунд он принялся командовать:

– Красавчик, заходи с другой стороны! Гвоздь, не стой, прыгай за ним!

Гангстер не сумел правильно оценить обстановку и совершил ошибку, которой я не замедлил воспользоваться. Прыгнувший следом за мной Гвоздь скользнул по песку, отчаянно взмахнул руками, пытаясь утвердиться на ногах, но оказался сбит с ног, а уже в следующее мгновение ребро моей ладони перерубило ему трахею. Стоило пистолету оказаться в моей руке, как я сразу почувствовал уверенность, которая у меня всегда возникала при ощущении рубчатой рукоятки. Несмотря на полную луну, светившую в небе, на шестиметровой глубине царил сумрак, и сразу разобрать, что происходит в глубине, было непросто, чем я решил воспользоваться.

Карл мгновенно сообразил, что произошло, и принялся стрелять в глубину ямы, вот только я сумел воспользоваться парой секунд задержки, приподняв над собой хрипящего бандита. Пули с глухими шлепками врезались в тело Гвоздя, оборвав его хрип. Взбешенный гангстер высадил остаток обоймы, затем отскочил от края карьера, понимая, что сейчас, при свете луны, он представляет четкую мишень для хорошего стрелка. Мне было слышно, как он, ругаясь, сейчас перезаряжал пистолет.

– Красавчик, – неожиданно закричал он, – этот гаденыш Гвоздя завалил!

Бандит в это время обегал карьер по большой дуге, стараясь держаться от края подальше, понимая, что край ямы может осыпаться. Вот только крик Карла его не столько насторожил, сколько подстегнул к действию. Подбежав к краю ямы, гангстер замер, пытаясь отыскать меня глазами в глубокой тени. Держа пистолет обеими руками, я вскинул оружие и дважды выстрелил в четко освещенный силуэт. Бандит вскрикнул, пошатнулся, сделал подгибающимися ногами неровный шаг вперед, затем другой… Неожиданно край земли осел под его весом, и он, глухо вскрикнув, кувыркаясь, полетел по откосу. Карл правильно рассчитал, что, стреляя, я должен был повернуться к нему спиной, поэтому решил использовать свой шанс. Над краем ямы показалась верхняя часть туловища бандита, который сразу принялся стрелять в темную глубину. Я быстро нырнул в сторону, прижавшись к слежавшемуся песку. Стоило двум пулям впиться с глухим чмоканьем в тело Гвоздя, как я застонал. С надрывом, как положено. В той жизни меня дважды ранили, поэтому я умел качественно стонать. Стоило бандиту услышать стон, как стрельба прекратилась, и голова Карла исчезла из моего поля зрения.

– Красавчик! – вдруг закричал он. – Эй! Ты как?!

Подельник ему не ответил, а я изобразил давящий кашель, снова перешедший в стон, который резко оборвался. Пару минут ничего не происходило, потом над обрывом снова появилась верхняя часть силуэта Карла. Чувствовалось, что он напряжен и готов при малейшей опасности отпрянуть. В тот самый миг, когда он нащупал меня взглядом, я вскинул пистолет, держа его обеими руками, и начал стрелять. Гангстер успел нажать на спусковой крючок только раз, потом фигура бандита словно переломилась, и он рухнул с откоса. Какое-то время мертвое тело скользило по песку вниз, потом замерло. Он только один раз то ли судорожно вздохнул, то ли всхлипнул, после чего затих навсегда.

Я встал на ноги. Сердце колотилось как сумасшедшее, горло пересохло, а ноги были словно ватные. Спустя минуту меня начало потряхивать из-за бурлившего в крови адреналина.

«Ушел. Снова ушел от смерти».

Так я простоял несколько минут и только тогда, когда окончательно пришел в себя, подошел к телу Карла. В карманах бандита нашлись ключи от квартиры, платок, бумажник с тремя сотнями долларов и мое портмоне с карманным кольтом. Забрал только свое. Развернувшись, подошел к телу Красавчика, который лежал, уткнувшись лицом в песок. Перед тем как проверить карманы покойника, постоял, прислушиваясь и просеивая сквозь себя звуки окружающего меня пространства. Бумажник, настоящая кожа, приютил внутри себя триста пятьдесят долларов. Перевернув тело, нашел подмышечную кобуру, из темной грубой кожи, а рядом лежащий на песке немецкий «Вальтер П38».

«Серьезное оружие», – отметил я.

Трогать ничего не стал, оставив лежать. Единственное, что я забрал у мертвеца, так это был ключ зажигания от автомобиля. Именно он был целью моих поисков, поэтому тело Гвоздя обыскивать не стал, а вместо этого тщательно вытер пистолет, из которого стрелял, и вложил его в руку бандита. Сделал из него уже бандитской рукой два выстрела в сторону тела Карла. Полицейские без труда определят, что на месте перестрелки был четвертый человек. Вот только четвертого преступника надо еще искать, а так дело можно сразу закрыть, представив отчет начальству, что один бандит убил двух своих подельников, а потом сам умер от смертельных ран. Причем я исходил не столько из своих фантазий, сколько из рассказов Макса Ругера о полицейских расследованиях подобных перестрелок между бандитами. Восемьдесят процентов таких дел, как мне рассказывал бывший полицейский с более чем двадцатилетним стажем, даже не рассматривалось, а сразу закрывалось, чтобы затем лечь на полку в архиве.

С некоторым трудом выбравшись из ямы, я пошел искать машину Красавчика. Долго ходить не пришлось: бандитский кадиллак стоял сразу за бараками. Перед тем как сесть, попытался почиститься, но скоро понял, что это пустой труд. Сел в машину, вставил ключ, повернул. Зажглись фары, взревел мотор. Объехав бараки, я отправился в обратный путь, но так как направление помнил только по тем пометкам, что остались в моей голове, времени на дорогу у меня ушло в два раза больше. Сделал только одну остановку, возле телефона-автомата. Вылез. Кинул монету, набрал номер.

– Полиция. Дежурный слушает, – раздалось в трубке.

– В карьере за городом валяются три трупа. Найдете – будут ваши.

Уже вешая трубку, расслышал крик дежурного:

– Кто говорит?! Кто…

Приехав в «Николь», я поднялся в номер. Первым делом забрался в душ, затем переоделся, после чего, не теряя времени, нашел такси и поехал навестить китайца. Почему сразу к нему? А потому, что уже утром он будет знать, что я выжил, и сразу исчезнет из отеля. Этого нельзя было допустить. Во-первых, мне не хотелось портить отношения со стариком Вонгом, значит, с Триадой, а во-вторых, мой жизненный опыт о подобных случаях говорил так: нельзя оставлять врага за своей спиной.

На часах было начало второго ночи, но постояльцев в фойе оказалось достаточно, чтобы не привлекать излишнего внимания. Кто-то возвращался из ресторана, другие – из концертного зала или ночного клуба, но были и такие, кто выходил из отеля, собираясь окунуться в ночную жизнь Майами. Поднявшись лифтом на свой этаж, я открыл дверь и зашел в номер. Судя по моему опыту, обретенному в Лас-Вегасе, к двум часам ночи все гости утихомирятся – и тогда мне можно будет навестить китайца. Спустя час я покинул номер и по лестнице спустился на этаж ниже. Нашел триста седьмой номер и постучался. Спустя минуту раздался сонный голос:

– Кто там?

– Это я, Вэй. Не ждал?

Какое-то время за дверью стояла тишина, потом щелкнул замок и дверь открылась. Надо было отдать должное китайцу: при виде меня на его лице ничего не отразилось. Почему он открыл дверь? Ему было лет сорок пять, а значит, он был человеком старой закалки, членом Триады, что автоматически подразумевало почитание старых традиций. Он не мог «потерять лицо», выказав страх перед каким-то паршивым американским мальчишкой.

– Не ждал, но все равно заходи, – негромко сказал китаец, затем повернувшись ко мне спиной, пошел в комнату. Закрыв дверь на замок, я быстро прошел вслед за ним. Вонг остановился у стола, повернулся ко мне. С минуту мы смотрели друг на друга. Мы оба следовали основным традициям своего народа. Он как китаец «не мог потерять лицо», а как член Триады выказать трусость, я же исходил из русского правила «око за око, зуб за зуб». Я пришел, чтобы его убить, но при этом у меня не было к Вэю ненависти. В отличие от меня, в сыне Вонга клокотала ярость. Другой человек ничего не сумел бы прочитать на его неподвижном лице, но хорошо зная китайцев, я сумел уловить ее тень.

– Американские тупоголовые придурки… – вдруг неожиданно сказал он, и только сейчас в его голосе прорвались яростные нотки.

– Больше ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил я его.

– То, что хотел, я тебе уже сказал, – ответил он, несколько секунд помолчал и вдруг неожиданно спросил: – Деньги возьмешь?

– Сколько?

– У меня здесь, с собой, четырнадцать тысяч. Остальные тридцать шесть тысяч отдам завтра.

– Ты себя совсем не ценишь, Вэй.

– Хочешь больше?

– Ты же понимаешь, Вэй Вонг, я не за этим сейчас пришел.

– Понимаю, Майкл Валентайн, – этими словами он поставил в нашем разговоре точку.

Несколько секунд мы мерили друг друга взглядами, пытаясь высмотреть в глазах противника направление первого удара. Потом китаец слегка выставил вперед левую ногу, и его руки медленно, словно две клешни, поднялись на уровень груди, а в следующую секунду Вэй подпрыгнул вверх и в прыжке выбросил ногу, метя прямо мне в челюсть, но на какую-то долю секунды запоздал. Я резко откинул тело влево и ответил ударом ногой, но, как и Вонг, промахнулся. Мы снова замерли, оценивая и анализируя возможности противника. Глаза китайца едва заметно прищурились, он был готов атаковать, только я не стал ждать, а напал первым. С силой толкнув тело вперед, нанес китайцу удар в плечо. Мой кулак достиг цели, но только наполовину, так как Вэй, пусть в последний миг, но попытался вывести тело из-под удара. Когда китаец отскочил назад, я хотел продолжить атаку, но тут же пришлось отступить назад, уходя от удара ноги Вэя. Мы замерли в очередной раз, пытаясь разгадать очередной ход противника, заодно я отметил, что лицо Вэя излишне напряжено и побледнело, видно мой удар в плечо хорошо его достал. В следующую секунду Вонг глухо, гортанно вскрикнул и, с силой толкнув тело вперед, попытался нанести мне удар кулаком в грудь. Отскочив в сторону, я в свою очередь бросился вперед и попытался нанести китайцу удар в пах, но тот сумел частично увернуться: удар скользнул по левому колену. При этом он оказался для Вэя достаточно болезненным, о чем мне сказала скользнувшая по его лицу гримаса боли, но он сумел преодолеть боль и снова бросился на меня. Его напор и решительность говорили о том, что он решил сделать ставку на один мощный, сокрушительный удар, который даст ему возможность завершить схватку. При этом я даже не почувствовал, а понял, что в китайце вместе с болью и яростью родился страх. Именно это сочетание дало мне возможность предугадать направление атаки. Парировав кулак своего противника левой рукой, я тут же правой нанес ему сокрушительный удар в живот.

Китаец даже не вскрикнул. Чуть откинув тело назад, он несколько секунд стоял с открытым ртом, словно пытаясь вдохнуть воздух, потом его руки упали вниз, а в следующую секунду Вонг ничком упал на пол. Его тело, словно вытащенная на берег медуза, дрогнуло один, другой раз, но это были уже посмертные сокращения мышц. Наконец, оно замерло.

Я стоял, тяжело дыша, и бездумно смотрел на лежащее на полу тело Вэя. Сердце бешено колотилось в грудной клетке. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя. Эта ночь выжала меня, как лимон, поэтому даже ощущение победы было не пьяняще острым и ярким, а смазанным и невнятным. Когда напряжение ушло, я достал из кармана тонкие перчатки и принялся за обыск номера. Мне хватило часа, чтобы найти деньги и понять, что больше ничего интересного здесь для меня нет.

Осторожно приоткрыв дверь, я какое-то время прислушивался к тишине, потом вышел, пройдя по коридору, поднялся на свой этаж и незамеченным вошел в свой номер. На часах было около трех часов утра. Посмотрел на кровать, но понял, что спать мне не хочется. Я вышел на балкон, сел в легкое плетеное кресло и стал отрешенно смотреть на мерцающую серебром в лунном свете гладь океана.

Глава 8

Телефонный звонок прозвонил дважды, прежде чем владелец ночного клуба «Синяя сова» оторвал голову от подушки. Прежде чем поднять трубку телефона, он нащупал, а затем нажал кнопку ночника. Свет из-под зеленого абажура упал на тумбочку, очертив круг.

– Да, – зло буркнул в трубку Кинли хриплым спросонья голосом, одновременно глядя на наручные часы, лежащие на прикроватной тумбочке. На золотистом циферблате швейцарских часов стрелки показывали пять часов десять минут.

«Дьявол! Только пять утра! Какая сволочь меня…»

– Убит твой китаец, – неожиданно прозвучало в трубке. – Сегодня. Смерть наступила примерно с часа до трех ночи.

Гангстер узнал голос детектива, своего осведомителя из полиции, но стоило ему осознать смысл сказанного, как он замер, настолько поразило его это сообщение.

– Этого не может быть! – эти слова невольно вырвались у него изо рта. – Точно он?!

– Он, – подтвердил голос в трубке.

Как же так?! Сделка, которую он готовил последние три месяца, провалилась! Сделка, стоимостью четверть миллиона! Кто нанес ему такой удар?! Кто?! Ведь никто не знал! Он все поставил на эту сделку! Убрал все препятствия!

Сейчас Микки Кинли лихорадочно пытался понять, что же пошло не так, но ясности не было, мысли в голове метались, словно испуганные птицы. Он даже забыл о телефонной трубке в своей руке и своем собеседнике, пока не услышал встревоженный голос детектива:

– Эй! Ты где?!

– Здесь я! Здесь. Лучше скажи: как он умер?

– Ни резаных, ни огнестрельных ран на нем нет, так же как и следов удушения. Так что пока непонятно. В лучшем случае причину смерти узнаем к вечеру. Однозначно можно сказать только одно: умер не сам. В его номере кто-то был, так как дверь была открыта. Горничная шла по коридору, заметила неплотно закрытую дверь, постучала. Никто не ответил, вошла. Дальше все ясно.

– И что? Никто ничего не слышал?

– Никто. По крайней мере на данный час свидетелей у нас нет.

– Так может, сами китайцы между собой чего-то не поделили?

– Может быть, но мы разберемся в этом, чувствую, не скоро, – сухо ответил голос, находящийся на другом конце телефонного провода. – Только это еще не все.

– Дьявол! Что там еще случилось?!

– Еще одна плохая новость для тебя. Сегодня ночью патруль выехал на сообщение по телефону и обнаружил три мужских трупа в карьере. Карл, Красавчик и Гвоздь. Про то, что там произошло, ничего не знаю, так как там работали другие детективы.

У гангстера перехватило дыхание, а затем ударило в пот. Он провел свободной рукой по лицу. Посмотрел, ладонь была даже не влажной, а мокрой. Вытер ее о простыню. Ему стало страшно, так как он понял, кто убил китайца и его людей. Только как он это сделал?!

«Я же видел эту мелкую тварь! Обычный сопливый щенок. Может, только немного крупнее и сильнее, чем обычный мальчишка. И ныл противно… Так он просто притворялся? Кто он вообще такой?! Суметь убить трех его парней, у которых руки по локоть в крови, а за ними и китайца. Как такое возможно? Вонг, узкоглазая сволочь! Он предупредил, и что?! А сказать не мог, что эта маленькая поганая сволочь – дьявол во плоти! Мать вашу!.. – больше Кинли не мог сдерживаться, и из его рта полился самый отборный мат.

Пару минут он ругался, сливая через грубые матерные слова переполнявшую его дикую ярость.

– Эй! Эй! – неожиданно послышалось в трубке. – Занятно, конечно, но ничего нового я для себя не услышал. У меня все. Ты мне ничего не хочешь сказать?

– Как он их убил?

– Погоди, ты хочешь сказать, что знаешь…

– Пасть закрой! И отвечай только на мои вопросы!

– Как скажешь, босс, – теперь в голосе полицейского появилась откровенная издевка. – У одного из них разбито горло, а двух других просто застрелили.

– У китайца тоже разбито горло?

– Нет. Ничего такого.

«Дьявол! Может, тут действительно действовали разные люди. Не мог же он их всех…»

– Деньги сегодня будут на прежнем месте? – перебил его мысли голос из трубки.

– Да! Да, дьявол тебя возьми! – рявкнул, не сдерживая свои эмоции, гангстер.

– Двойной тариф. За срочность, – снова раздалось в трубке.

– Получишь! – снова рявкнул Кинли и бросил трубку на аппарат.

Неожиданно у гангстера появилось ощущение, что вокруг его шеи стягивается петля. Оно было настолько реальным, что он даже поднес руки к шее, но поняв, что это только обман разума, опустил руки и вскочил с кровати, принявшись расхаживать по спальне. Так ему легче думалось.

«Бежать? И все бросить? Столько лет я добивался власти и уважения… Я сделал сам себя! У меня деньги вложены… Нет. Нет! Я не могу бросить все! Стоп. Почему я дергаюсь? Ведь меня нельзя связать ни с китайцем, ни с Карлом. К тому же они оба мертвы. Да, меня видели с Карлом. Ну и что? Просто приятели. Как арестуют, так и выпустят. Так что никуда я не побегу! Они все еще меня узнают! Всем глотки вырву! Вот только что мне делать с этим сучонком? Если именно он убрал их всех, то следующий на очереди я. Он же как-то узнал, где живет узкоглазый. Надо все спокойно обдумать».

Меня разбудил солнечный луч, нашедший щелку между плотными шторами. Потянувшись, взял часы, лежащие на прикроватной тумбочке, бросил взгляд на циферблат. Девять часов тридцать пять минут утра. Вчера у меня была напряженная и тяжелая ночь, поэтому я чувствовал, что полностью не отдохнул, вот только еще полежать у меня не получится. Сегодня было много дел. Сев на кровати, стал вспоминать и анализировать вчерашние слова бандитов.

Красавчик, один из подручных Кинли, следил за домом Райта. Зачем? Контрабандисты и головорез Кинли. Связаны или нет? Предположим, что связаны, но зачем ему смерть Тома? Или все-таки дело упирается в бумаги на золотоносный участок?

Тогда кто звонил старику Райту? Непонятно. Нужна информация, поэтому пока это дело отложим. Теперь мне надо нейтрализовать Микки. Он теперь знает обо мне, как и то, на что я способен. Так что теперь я для него враг номер один. Без сомнения, он будет меня искать. Естественно, что он захочет мне отомстить, вот только как скоро у него это получится, это еще вопрос. В городе сейчас вся полиция стоит на ушах. Четыре трупа за одну ночь. Если с китайцем его ничего не связывает, то насчет трупов трех его бандитов в карьере Кинли будут нещадно трясти. Спору нет, адвокаты, конечно, не дадут засунуть его в камеру, но копы от него просто так не отвяжутся, так что в эти пару дней ему точно будет не до меня, а там посмотрим. Правда, есть вариант, что он может просто сбежать из города.

Кстати, надо узнать у Шпица адрес Микки. С этим ясно, а что у нас сегодня? Оливия. Узнать, как у нее дела… Журналист. Мотель… Да еще надо разобраться с деньгами, потому как в номере их нельзя оставлять… Еще надо обязательно заглянуть на почту, может, уже откликнулся техасец.

– Все! За работу! – и соскочив с кровати, я начал разминку.

Выйдя из лифта, сразу отметил, что в атмосфере отеля витает тень нервозности. Несмотря на то, что в фойе царила обычная для этого утреннего часа суматоха, несложно было наметанным взглядом увидеть напряженные и испуганные лица персонала отеля, спрятанные под дежурными улыбками, а также тихое перешептывание в небольшой компании, стоявшей недалеко от входа. Понятно, что полиция и администрация столь престижного отеля сделали все, чтобы слухи о смерти постояльца не просочились дальше стен номера, в котором произошло убийство, но это отель, а значит, большое количество людей. Кто-то из них обязательно проговорится, и пойдет гулять эта страшная новость от человека к человеку, вот только воспринять ее по-настоящему смогут немногие, так как в праздничной и веселой обстановке отдыха она будет выглядеть ненастоящей, тусклой и невнятной. Вот и сейчас шумный и веселый, отдыхающий народ пересекал фойе в разных направлениях, стараясь не потерять ни минуты из своего отпуска.

Отдавая портье ключ, я отметил детектива в штатском, который, стоя рядом со стойкой, делал вид, что интересуется прессой, выставленной на стенде. Второй полицейский сидел на диванчике, недалеко от входа. Он курил, стряхивая пепел в большую напольную пепельницу. Несмотря на наряд туриста, копа выдал цепкий и пристальный взгляд.

Уже подходя к двери, я услышал за своей спиной чьи-то громкие голоса.

– Милая, успокойся, пожалуйста! Нам же сказали, что у него просто сердце не выдержало.

– Ни минуты не останусь в этом отеле! Тут живут убийцы! Уезжаем домой! Прямо сейчас!

Обычно в таких случаях руководство отеля идет на все, чтобы задобрить своих клиентов и не допустить распространения слухов, но тут им видно попалась чересчур импульсивная и впечатлительная дамочка.

Выйдя на улицу, я первым делом отправился в ближайший банк, где оставил деньги, затем поехал в отель, где жила Оливия. Ее не было в номере, как и не было записки для меня. Нетрудно было сделать вывод, что девушка в очередной раз решила проявить свой характер и самостоятельно пробивать себе дорогу в жизни.

«Флаг ей в руки!» – подумал я, решив на этом закончить наше знакомство.

Найдя телефон-автомат, я позвонил в редакцию, и тут мне неожиданно повезло. Шпиц оказался на месте, и к тому же для меня у него были новости. Спустя час мы встретились с ним в баре, который только что открылся, поэтому помимо нас здесь был только один посетитель, сидевший с кружкой пива за одним из столиков. Шпиц взял себе пиво, я – сок, и мы уселись за столик, стоявший за музыкальным автоматом.

– Как дела, мистер журналист?

– Могли быть и лучше. Теперь насчет мотеля. Ты, похоже, парень, на правильном пути. «Русалку» три года тому назад купил… Мартин Эшли.

– Эшли? – я по-настоящему удивился. – То есть, если я все правильно понимаю, то по завещанию этот мотель принадлежит Райтам?

– Думаю, да. Меня этот факт тоже в достаточной степени удивил. Тут остался только один вопрос: отписал ли он «Русалку» старику Тома? Ведь Эшли мог завещать его какому-нибудь сиротскому приюту.

– Это вряд ли. Судя по тому, что я о нем слышал, он не такой человек. Скорее всего, мотель вошел в общее наследство, которое Эшли завещал своему другу детства.

«Вот оно – связующее звено! Осталось только уточнить кое-какие подробности у его отца. Даже это…»

– О чем задумался, парень? – неожиданно сквозь мои мысли пробился голос журналиста.

– Да так. Не обращайте внимания.

– Не могу, я же журналист, а значит, везде сую свой нос. Я же тебе помогаю, а следовательно, заслуживаю толику внимания к себе. Иначе говоря, жду от тебя объяснений.

– Согласен, только не сейчас, так как мне самому не все еще ясно. Как только придет время, обещаю, все расскажу. Думаю, у вас получится сногсшибательная горячая статья, которой вы утрете нос всем местным писакам.

– Хотелось бы верить, – тяжело вздохнул Шпиц. – Ладно, так и быть, подожду. Знаешь, я собираюсь сходить к Райтам. Хочу лично выразить свое соболезнование. Я эту семью знаю много лет…

«Карл, узнай, что его связывало с Райтами», – снова вспомнилась мне фраза, сказанная Кинли.

У меня уже не осталось сомнений, что убийство Тома совершили люди Кинли.

«Точкой преткновения двух бывших друзей, скорее всего, стала именно „Русалка”. Только непонятно, что Том забыл в этом мотеле? Еще не совсем ясна связь контрабандистов с Кинли, но думаю, что связующее звено – это наркотики. Они доложили о Томасе своему боссу, а тот, неплохо зная характер младшего Райта, отдал приказ. Вот тогда и прозвучали те выстрелы. Хм. Осталось только уточнить, что делал Том в мотеле? На этот вопрос мне мог бы ответить его отец».

– Парень, ты здесь? – снова пробился в мое сознание голос журналиста. – Я тебе рассказываю, а потом оказывается, что ты меня не слушаешь, а спишь с открытыми глазами.

– Извините меня, ради бога, мистер Шпиц. Так о чем вы говорили?

– Да что с тобой, парень? Если это травка, то бросай это дурное дело! То ли дело виски! Впрочем, все это ерунда! Не услышал так не услышал. Повторять не буду. Ты куда сейчас? Я на машине, еду в центр. Могу подбросить, если нам по пути.

– Хорошо.

Я помахал рукой официантке. Когда она подошла, мы рассчитались и вышли.

Пока мы ехали, я делал вид, что слушаю Шпица, который, похоже, вообще не мог молчать, а сам думал о том, как рассказать обо всем этом старику Райту. К тому же надо было подумать, что делать с Кинли. Я был уверен, что он не убежит из города, так как это для него значило потерять все, к чему он шел всю жизнь: власть и деньги.

В центральной части Майами не было толп туристов, так как здесь не было ни пляжа, ни океана, ни развлекательных зрелищ. Вместо туристических отелей здесь находились административные здания; юридические и страховые конторы, сувенирные лавочки сменяли магазины писчебумажных товаров, а ночные клубы – рестораны для деловых встреч. Жизнерадостных туристов здесь заменяли деловито шагавшие по улицам банковские и офисные служащие, торопились по поручению своих боссов посыльные и курьеры. Несколько раз мне доводилось проезжать через деловую часть Майами, но устраивать экскурсию в эти места я не собирался, поэтому, когда Шпиц остановил машину у «Гранд-отеля», в самом центре деловой и административной части Майами, мне стало интересно посмотреть, как живет здесь местная власть. Вышли из машины. Я покрутил головой по сторонам. В глаза сразу бросилось величественное здание с колоннами и государственным флагом, а перед ним расположилась небольшая площадь, в центре которой стоял какой-то памятник. От площади в разные стороны расходились четыре улицы. Судя по вывескам ближайших зданий, здесь располагались государственные учреждения и офисы всевозможных контор. Мне это было неинтересно, поэтому я перевел взгляд на небольшое столпотворение перед входом в «Гранд-отель».

Прямо перед зданием отеля стояли две патрульные машины. Двое полицейских находились у входной двери, а другая пара – на нижней ступени лестницы. Перед ними сейчас топталось два с половиной десятка возбужденных журналистов. Одни о чем-то говорили друг с другом, другие спорили, а третьи уже что-то строчили в своих блокнотах. За их спинами, в трех десятках метров, выстроились два десятка машин, как раз напротив центрального входа в отель. Не успел я толком понять, что происходит, как приехала третья патрульная машина. В ней находилось трое полицейских, но так как они только открыли дверцы, но вылезать не стали, их звания нельзя было определить. Единственное, что можно было сказать, так это было полицейское начальство, судя по их вольному поведению.

– Слушайте, а почему здесь так много полиции?

– Майкл, чем ты слушал? – вдруг неожиданно возмутился Шпиц. – В городе произошли убийства! Четыре человека! Было застрелено трое гангстеров и какой-то китаец. В городе сразу пошли слухи, что их смерти каким-то образом связаны с приездом сенатора Вильсона. Очень сильная фигура в нашей сегодняшней политике. К его словам прислушивается президент. К тому же буквально сегодня утром я узнал о том, что с ним приехала группа специальных агентов ФБР. Тут есть над чем подумать. Как ты думаешь?

– Наверно, есть, – я это сказал для того, чтобы показать, что поддерживаю разговор, так как на самом деле мне было это совершенно неинтересно.

– Тут, зная расклад, несложно сделать выводы. Смотри. Полиция, ФБР и сенатор Вильсон, который является председателем специального комитета сената США по расследованию преступлений в торговле между штатами. Это он выявил причастность государственных чиновников нашего штата к коррупции, связанной с азартными играми, после чего комитет выдвинул обвинения в том, что выборная кампания нашего губернатора Уоррена финансировалась организованными преступными группировками. Дело, правда, тогда замяли. Теперь, без всякого официального объявления, сенатор Вильсон неожиданно снова приезжает во Флориду, да еще с агентами ФБР. Тут пахнет большой тайной и громадной сенсацией! Я просто чую это!

– А при чем здесь полицейские?

– Губернатор до смерти боится, что с сенатором может что-то произойти в Майами. Ведь в таком случае ему предъявят обвинения в покушении на Вильсона. Тогда ему точно не выкрутиться! Понимаешь, что чувствует сейчас вся наша власть, эти взяточники и воры? Да они просто трясутся от страха! Особенно сейчас, когда сенатор неожиданно дал свое согласие на проведение пресс-конференции. Вон смотри! – он небрежно ткнул рукой в сторону журналистов. – Тут собрались писаки, приехав со всего штата.

После его слов я более внимательно прочесал глазами местность и почти сразу заметил в одном из автомобилей, стоящем с краю, трех мужчин. Сомнений не было, что это и есть агенты ФБР. Снова бросил взгляд на отель.

– Монументальное здание, – отметил я.

– Согласен. Здесь банкиры проводят свои симпозиумы и конференции, а время от времени зал арендуют для различных мероприятий. Как сейчас. Зал большой, рассчитан на шестьдесят человек. Ну все, Майкл. Расстаемся. Сейчас приедет Вильсон, и мне… Погоди! Да вот он едет. Вон туда смотри!

Я повернул голову в ту сторону, куда показал Шпиц. К ряду стоящих машин подъезжал светло-кремовый кадиллак. Наблюдая за подъезжавшей машиной, я краем глаза заметил, как из автомобиля вылезли агенты ФБР и сразу направились к остановившейся машине сенатора. Трое полицейских, до этого спокойно сидевшие в автомобиле, выскочили и сразу рассредоточились, насколько возможно охватив подходы к сенатору. Лейтенант и два полицейских сержанта. Мне стало интересно. Политика, а также сами политики меня никогда не интересовали, так как не входили в сферу моих интересов, но почему бы не использовать возможность посмотреть вживую на известного политика?

Самым первым из машины вышел телохранитель, кинувший взгляд по сторонам, за ним шофер, который быстро подошел к задней дверце с этой же стороны кадиллака, открыл ее и помог вылезти из автомобиля женщине. Сразу было видно, что это ухоженная, следящая за собой дама, лет сорока пяти, одетая с изяществом, во все светлое. Одновременно с ней с другой стороны выбрался из автомобиля подтянутый мужчина высокого роста, с аккуратной прической, держа в руке шляпу. Сенатор был одет в дорогой светло-кремового цвета летний костюм и белую рубашку с подчеркнуто безупречным узлом модного галстука. Идеально прямая стрелка его брюк была способна повергнуть в отчаяние самого взыскательного критика. Уголок носового платка, в меру высовывающийся из нагрудного кармана пиджака, мог бы послужить последним штрихом к портрету прекрасно одетого джентльмена.

– Сенатор Генри Вильсон, – негромко сообщил мне журналист. – А это его жена – леди Мария Вильсон.

В этот момент к сенатору подошел один из агентов ФБР, который сразу начал о чем-то говорить главе сенатской комиссии, а мисс Вильсон тем временем, пройдясь взглядом по сторонам, вдруг неожиданно замерла, уставившись на меня. Спустя несколько секунд женщина вздрогнула, побледнела и, не отрывая от меня взгляда, вдруг неожиданно громко воскликнула:

– Генри! Майкл!

Сенатора от этих слов словно током ударило. Он вздрогнул, резко повернулся на голос жены, затем, заметив меня, замер, как и его жена. Непонятная и загадочная ситуация не укрылась от взглядов топтавшихся у входа журналистов, которые толпой, почуяв сенсацию, сорвались с места и почти бегом бросились в нашу сторону. Федерал, который только что разговаривал с сенатором, развернувшись, коротко бросил:

– Перекрыть!

Охранник сенатора сразу выдвинулся вперед, закрывая хозяина. Его правая рука нырнула за левый обшлаг пиджака. Трое полицейских и один из агентов, выполняя приказ, преградили дорогу журналистам. Остановленные журналисты, еще ничего не понимая, бросая взгляды то на меня, то на сенатора и его жену, сначала пытались сообразить, что здесь произошло, а когда поняли, что им никто ничего объяснять не собирается, загалдели разом:

– Джо! Что за парень с тобой?! Эй, парень! Как тебя зовут?! Что тут случилось?! Шпиц, пятьдесят долларов за эксклюзивное интервью!

Шпиц тем временем недоуменно посмотрел на меня, затем открыл рот, но передумав, сразу закрыл, так как к нам подходил один из федеральных агентов. Остановившись перед нами, он бросил подозрительный взгляд сначала на Шпица, потом на меня.

– Вы двое! Ваши имена! – скомандовал он.

– Журналист Джозеф Шпиц. Газета «Майами ньюс», – первым представился журналист.

– Представительская карточка, – и агент требовательно и резко протянул к нему руку.

Получив документ, внимательно его изучил, потом вернул его журналисту, после чего повернул голову ко мне.

– Майкл Валентайн. Живу в Лас-Вегасе.

– Документы?

– Нет, – и я пожал плечами.

– Пойдешь со мной, – заявил он приказным тоном.

Ничего не понимая, я пошел рядом с агентом. Не дойдя пяти метров до сенатора с женой, меня остановил агент, который до этого разговаривал с сенатором.

– Кто ты? Что здесь делаешь?

– Майкл Валентайн. Живу в Лас-Вегасе, – ответил я теми же словами, что его подчиненному, при этом сделал испуганное лицо.

– Старший агент Бигли, пусть он подойдет к нам, – неожиданно вступил в наш разговор сенатор. – И отгоните этих стервятников как можно дальше. Моя личная жизнь не предмет обсуждений в их лживых статьях.

Спустя несколько минут полицейские и федеральные агенты вернули толпу журналистов на исходные позиции, к входу в отель, а меня пригласили сесть в автомобиль, где уже расположилась на заднем сиденье жена сенатора. Перед тем, как сесть в машину, сенатор сказал шоферу:

– Фред, иди, подыши воздухом.

Водитель тут же вылез из машины и быстро отошел, встав рядом с телохранителем сенатора. Я думал, что мне сейчас все объяснят, но на меня смотрело две пары глаз с каким-то непонятным мне трепетным ожиданием. Тишина тянулась уже минуту, пока я не сказал:

– Извините, леди, извините, сэр, но может быть, мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит.

– Его голос, – дрожащим голосом прошептала женщина и, достав платок, заплакала.

– Мария, я прошу тебя, пожалуйста, успокойся, – сенатор повернулся ко мне. – Ты очень похож на нашего сына. Очень похож, а тут еще… имя и его голос.

– Извините меня, но я не знаю, что сказать. С вашим сыном что-то случилось?

– Наш мальчик пропал, – и женщина снова заплакала.

– Две недели тому назад, – дополнил ее слова сенатор, – и никто не знает, где он.

– Ему тоже пятнадцать лет?

– Нет, – горько усмехнулся сенатор Вильсон. – Ему неделю назад исполнилось двадцать четыре года.

При этих словах его жена еще сильнее заплакала. Я не знал, что сказать. У людей настоящее горе, а я сейчас вроде соли, которой посыпали на их рану.

– Очень надеюсь, что все у вас будет хорошо. Так я пойду?

– Извини нас, Майкл, – у сенатора даже голос немного сел от волнения.

– Ничего. Всего вам хорошего, – не успел я коснуться ручки на дверце автомобиля, как раздался голос жены сенатора: – Майкл, погоди. Мы остановились в «Империале». Номер триста двенадцать. Я буду очень рада, если ты найдешь время и навестишь нас сегодня вечером. Да, Генри?

– Хорошо, милая, – сенатор повернулся ко мне. – Молодой человек, тебя устроит… м-м-м… половина восьмого вечера.

– Сэр, вы, безусловно занятой человек, поэтому вам не стоит ради меня нарушать свое расписание. В отличие от вас, я здесь на отдыхе. Так что мне подойдет любое время.

Супружеская пара замерла на какое-то мгновение, переваривая то, что я сказал. Их удивление было понятно, я опять показал себя до неприличия взрослым человеком.

– Довольно разумно сказано для пятнадцатилетнего подростка, – одобрил мой ответ сенатор. – Гм. Тогда так. Скажи, где ты живешь, и я пришлю за тобой машину. Время с девяти до десяти часов вечера. Тебя устроит?

– Вполне, сэр. Отель «Николь». Номер двести сорок, – я назвал отель, в котором изначально поселился под своим настоящим именем. – Теперь вы извините меня, я пойду.

Шпиц и остальная журналистская братия проводила меня любопытными взглядами. Чувствую, что у некоторых из них появилось сильное желание бросить пресс-конференцию и кинуться за мной вслед. Только пока они колебались, я подошел к краю тротуара, поднял руку, и почти сразу подъехало такси. Некоторые журналисты с фотоаппаратами пытались сделать фото, но все их попытки оказались безуспешными, так как я все время старался держаться к ним спиной.

«Шпица они точно порвут на части, – подумал я, садясь в такси, – пытаясь узнать хоть что-то обо мне».

– Майкл, проходи, садись, – у миссис Вильсон был грустный и нежный взгляд. – Ты уже ужинал?

– Да, миссис Вильсон, я сыт. Большое спасибо, – придав своему лицу застенчивое выражение, опустил глаза.

– Муж вот-вот подъедет. Чай, кофе, лимонад?

– Спасибо, если только сок. Яблочный или апельсиновый.

Глаза жены сенатора повлажнели. Видимо, их сын тоже любил сок из этих фруктов.

– Есть апельсиновый, – и она вышла в другую комнату, а спустя минуту вернулась со стаканом сока.

Села напротив меня и какое-то время смотрела, как я пью, потом спросила:

– Ты живешь здесь один?

– Да. Я вполне самостоятельный парень, – с оттенком гордости заявил я.

Она улыбнулась уголками губ.

– А кто твои родители? Чем они занимаются?

– Я сирота. Мои родители погибли год тому назад.

Женщина замерла, глядя на меня с каким-то непонятным выражением в глазах.

– Ты сирота? С кем ты тогда живешь? – в ее голосе чувствовалось волнение.

– У меня есть опекун. Макс Ругер. Он бывший полицейский и бывший частный детектив, а теперь возглавляет службу безопасности в одном большом отеле. В Лас-Вегасе.

– Где ты живешь в Лас-Вегасе?

– В отеле «Оазис».

– Ты живешь в гостиничном номере? Почему твой опекун не снимает вам нормальную квартиру?

– Не знаю, но меня все вполне устраивает, миссис Вильсон.

– Ты хорошо учишься? Какие предметы тебе нравятся?

– Я не хожу в школу. Учусь сам.

– Как так можно? Это неправильно! Послушай, Майкл, ты сейчас закладываешь основы своей будущей жизни. Ты это понимаешь?

«Вот зануда, – почти по-детски подумал я о миссис Вильсон. – Интересно, что бы она сказала, узнав, что сейчас воспитывает сорокалетнего мужика».

– Понимаю.

В моем голосе не было ни малейшего следа раскаяния. Она это почувствовала.

– Пойми, твоя вольная жизнь сейчас кажется тебе легкой и привольной, но на самом деле она ничего тебе не дает. У тебя должна быть цель, к которой ты должен стремиться. Скажи мне, какая у тебя цель в жизни?

Мне не очень хотелось ехать на эту встречу. Просто так сложились обстоятельства, что было проще согласиться, чем отказаться. Вот только я никак не думал, что с самого начала разговора меня начнут учить и воспитывать, но при этом прекрасно понимал, что эта женщина задает мне все эти вопросы из добрых побуждений. Только поэтому я ответил так, как сказал бы каждый второй американский подросток:

– Стать миллионером.

Услышав этот почти детский ответ, женщина слегка улыбнулась.

– А что этот заветный миллион придется заработать тяжелым трудом, ты об этом не думал?

От ответа меня спас стук входной двери, а затем в комнату вошел сенатор. Жена бросила на него вопросительный взгляд, но Вильсон только отрицательно качнул головой. Даже мне стало понятно: никаких новостей о пропавшем сыне он не принес. Лицо женщины словно накрыла туча, но она взяла себя в руки.

– Ты ел, дорогой?

– Спасибо, моя хорошая, ел, – сенатор сел, с минуту смотрел на меня, потом сказал: – Ты действительно очень похож на нашего сына.

– Ты знаешь, Генри, он сирота. Его родители погибли год тому назад.

– Сирота? И приехал отдыхать сюда, в Майами?

Я почувствовал, как сенатор напрягся.

– Нет, Генри… – и женщина рассказала мужу, что услышала от меня.

– Сирота. Лас-Вегас. Опекун – начальник службы безопасности большого отеля. Я ничего не упустил? И наша неожиданная встреча. Хм. Может, она уже и не такая неожиданная?

Взгляд сенатора стал цепким и подозрительным. Мне была понятна его настороженность. Он же политик высокого ранга, а значит, во всем должен видеть ловушку для себя, потому что у таких людей должна быть тьма-тьмущая врагов. Судя по словам Шпица, он там, в Вашингтоне, залез довольно высоко, а следовательно, желающих спихнуть с пьедестала и занять его место уже выстроилась длинная очередь. Я тут же озвучил свои мысли:

– Это чистая случайность, сэр. Впрочем, у вас есть право подозревать меня. Вы сенатор, занимаете видное место в обществе, а значит, у вас есть могущественные враги, которые захотят использовать эту ситуацию в свою пользу. Я все правильно изложил?

– Даже очень правильно, что наводит на определенные подозрения, и вообще у меня складывается мнение, что я говорю не с пятнадцатилетним подростком, а со взрослым человеком.

– Извините меня, но я лучше пойду. При вашей подозрительности у нас вряд ли выйдет нормальный разговор.

– Погоди, парень, – остановил меня сенатор. – Мне очень хочется верить, что ты здесь ни при чем. Вот только журналисты уже пронюхали о нашем горе, а твое неожиданное и эффектное появление подлило еще больше масла в огонь. Теперь они будут тебя искать, а когда найдут, будут предлагать деньги за интервью. Так вот, мне интересно, что ты им скажешь?

– Сэр, во-первых, никто не знает, где я живу. Даже журналист Джозеф Шпиц, с которым мне довелось пару раз беседовать. Во-вторых, мне очень не нравится, когда на меня начинают давить. В этом случае я могу профессионально дать в морду. Извините, миссис Вильсон, за не совсем тактичное слово. В-третьих, вы мне оба понравились, поэтому у меня даже мысли нет чем-либо вам навредить. Это все.

Меня поразила реакция Вильсонов на мои слова. Муж и жена, оба, смотрели на меня так, словно я был ангелом с беленькими крылышками и только сейчас, у них на глазах, сошел с небес.

– Господи, – первой пришла в себя миссис Вильсон, – как этот мальчик все правильно изложил. Ты ему и сейчас не веришь, Генри?

– Кхе-кхе, – прокашлялся сенатор. – Чуть позже, Мария, я скажу, что думаю, только мне сначала хочется задать ему один вопрос. Что значит «профессионально»?

– Я больше трех лет боксом занимаюсь, сэр.

– Этому жесткому виду спорта нужен сильный дух и уверенность в себе. Они в тебе есть. С этим мне все понятно. Теперь я хочу сказать о том, что твое неожиданное появление вызвало у журналистов…

– Извините меня, сэр, за то, что вас перебиваю, но просто вынужден уточнить одну деталь. Не мое появление, а именно ваша с женой реакция на меня вызвала такой эффект.

– Гм. Да ты, наверно, прав, – теперь у сенатора во взгляде появился вопрос: кто ты, парень? – Скажу прямо, моим политическим врагам очень бы не хотелось упустить такой удобный случай. Например, назвать тебя моим внебрачным сыном, затем поднять шумиху в прессе. Я прямо так и вижу заголовок: «Сенатор Генри Вильсон – многоженец!» А если к этому прибавить твое интервью, то я даже не знаю, как бы мне удалось отмыться после такого скандала. Только дело…

– Дорогой, ты, по-моему, сильно преувеличиваешь. У тебя отличная репутация. Да и Майкл…

– Извини, милая, что перебиваю, но я еще не договорил. Дело в том, что все слова Майкла – чистая правда. По моей просьбе ФБР еще днем запросило свои отделения в Лос-Анджелесе и Лас-Вегасе. Они по большей части подтвердили его слова. Перед самым моим приходом агент Бигли передал мне отчет, который я внимательно прочитал.

– Генри, зачем ты это сделал? Он же просто мальчишка! Как ты мог его подозревать?!

– Я должен был быть уверен. В политике нет честных приемов, и ты это прекрасно знаешь!

– Мне это прекрасно известно, но ты почему-то забываешь, что он еще ребенок! Ему только пятнадцать лет! Причем приличный и разумный мальчик, а не уличный хулиган!

– Я не ребенок и не мальчик, леди, – делано возмутился я, – а самостоятельный парень. Прошу меня извинить за выражение, но мой опекун как-то выразился обо мне так: у тебя, парень, стальные яйца.

По губам сенатора скользнула легкая улыбка. Было видно, что ему понравился мой ответ. Его жена, наоборот, поджала губы.

– Твой опекун довольно необычный человек, и у него, похоже, слишком своеобразное понятие о воспитании пятнадцатилетнего юноши, – сейчас в голосе женщины сквозило неодобрение. – И вообще я не понимаю, как государство могло оставить мальчика без должного надзора? Это неправильно. Мальчику нужна забота и правильное воспитание. Да и что ему может дать бывший полицейский?!

– Мария, это не наше дело. Судя по нашей беседе, парень не витает в облаках и довольно здраво мыслит. Если это заслуга его опекуна, то он мне уже нравится, – сенатор повернулся ко мне. – Майкл, я знаю, что ты тоже пережил большое горе. Прими наши искренние соболезнования.

– Генри, что не так с родителями Майкла? Я же вижу, что ты что-то от меня скрываешь!

– Их убили люди Микки Коэна, – вместо сенатора ответил я.

– Коэна? Гангстера из Лос-Анджелеса? Я слышала, что там была какая-то страшная история, когда убили много людей.

– У тебя хорошая память, милая.

– Бедняжка, – негромко сказала миссис Вильсон. – В твои годы потерять родителей – это невероятно тяжело. Мы от всей души сочувствуем тебе в твоем большом горе.

– Большое вам спасибо, – поблагодарил я, при этом чуть наклонил голову.

Мне нравились эти люди. Сенатор был из тех прямых и жестких людей, которые при необходимости проявят гибкость, но при этом предпочитают схватку с противником лицом к лицу. Мария выглядела женщиной довольно строгих правил, но нетрудно было увидеть, что она верная жена и любящая мать.

– Майкл, а у тебя есть мечта?

Только я собрался попрощаться и навсегда исчезнуть из их жизни, как моему намерению помешал новый вопрос миссис Вильсон. Если говорить честно, мне все меньше нравились ее вопросы и бросаемые на меня заботливо-внимательные взгляды. Я сделал серьезное лицо и сказал:

– Ничего не могу сказать вам, леди, так как еще не определился в жизни. Как мне говорит дядя Макс: не мечтай попусту, а определяй для себя ближайшую цель и иди к ней. Так ты рано или поздно найдешь дело, которое будет тебе по душе.

– Твой Макс правильно говорит, – поддержал меня сенатор. – Вот что значит настоящий американец. Знаешь, парень, а я действительно не прочь познакомиться с твоим опекуном.

– Скажи, Майкл, а у твоего опекуна есть женщина? – неожиданно поинтересовалась миссис Вильсон.

– Есть. Ева Нельсон. Она владеет юридической конторой.

– Вот об этом я и говорю! – торжествующе воскликнула сенаторша. – У него своя жизнь!

Возможно, будет семья, а затем и дети появятся. А что будет с Майклом?

Теперь и Вильсон понял, куда клонит его жена.

– Мария, не надо вмешиваться в чужую жизнь, – он сказал это веско и твердо. – Это неправильно.

После его слов женщина сразу поникла:

– Да. Да, я не права. Просто подумала… Извините меня. Я сейчас приду.

Прижав к глазам платочек, она встала и торопливо удалилась в спальню. Сенатор тяжело вздохнул, глядя на уходящую жену, потом посмотрел на меня:

– Знаешь, парень, как тяжело ждать и надеяться на то, что он возьмет и вдруг появится, а вместо него появился ты.

Я ничего не стал говорить, хотя бы потому, что мои слова не были нужны убитому горем отцу. Несколько минут прошло в молчании, потом я осторожно сказал:

– Сэр, я, наверно, уже пойду.

– Хорошо. Только жена сейчас выйдет, попрощаетесь.

– Да. Обязательно.

– Кто этот Шпиц, с которым ты стоял? – спросил меня сенатор, но не из любопытства, а для того, чтобы не сидеть молча.

– Журналист местной газеты.

– Что вас обоих, интересно, связывает?

– Он мне помогает в расследовании убийства Томаса Райта… – и я коротко изложил о деле, но не стал озвучивать выводы.

– Ты серьезный человек, Майкл Валентайн, и у тебя настоящее, мужское понятие о дружбе. Ты истинный американец, настоящий гражданин своей страны!

«Ох уж эти политики, – усмехнулся я про себя. – Даже в обычном разговоре цитаты из своих речей выдают».

Тут из спальни вышла миссис Вильсон. В руке она держала несколько фотографий. Сенатор нахмурился.

– Мария, Майкл собрался уходить.

– Еще несколько минут, дорогой, – женщина встала рядом со мной. – Майкл, я хотела показать тебе нашего сына.

Взяв в руки фото, я стал перебирать их, делая вид, что внимательно их просматриваю, пока не наткнулся на кадр, где молодому человеку, похожему на меня, торжественно вручают значок агента ФБР.

«Если что, лежать здесь будешь в хорошей компании. Рядом с „федом”… Так сказал тогда Красавчик. У них пропал сын. Федеральный агент. Неужели это он, там? В яме?»

Мои мысли перебил встревоженный голос женщины:

– Майкл, что с тобой?

– Он… действительно очень похож… на меня. Я просто не ожидал…

Миссис Вильсон не дала мне договорить, неожиданно обхватила руками мою голову и прижала к себе. Я замер. Так продолжалось с десяток секунд, пока женщина снова не заплакала и не убежала к себе в спальню. Я бросил быстрый взгляд на закрытую дверь спальни, потом повернул голову к сенатору:

– Сэр, мне необходимо вам кое-что сказать, но только наедине.

Сенатор сначала удивленно посмотрел на меня, потом на дверь спальни, где скрылась его жена, нахмурился. Его взгляд сразу потяжелел.

– Ты что-то знаешь о нашем сыне? – спросил он вполголоса.

– Давайте не здесь, – ответил я ему негромко.

Несколько секунд он жег меня взглядом, потом поднялся и вышел из комнаты. Хлопнула входная дверь. Его не было несколько минут. Стоило ему вернуться в комнату и сесть на свое место, как открылась дверь спальни и вышла его жена.

– Может, все же попьем чаю, – предложила миссис Вильсон. – Есть очень вкусные пирожные.

Не успел сенатор открыть рот, как раздался стук в дверь.

– Генри, кто это может быть?! – со страхом и надеждой воскликнула женщина.

– Подожди, милая, я сейчас узнаю.

Еще через минуту он вышел в комнату и сказал:

– Дорогая, мне нужно ехать.

– Сын? – в голосе женщины было столько боли, что даже у меня сжалось сердце.

– Еще не знаю, милая. Майкл, я подброшу тебя, – затем он снова повернулся к жене. – Не жди меня, дорогая. Постарайся уснуть.

Вниз мы спускались вчетвером. Я, Вильсон и два агента ФБР. Честно говоря, у меня не было уверенности, что я все делаю правильно, но этим душевно измученным людям мне почему-то захотелось помочь. Прекрасно понимая, что своим признанием я сильно подставлял себя, указывая сенатору на прямую связь между собой и тремя трупами гангстеров за городом. Работа оперативника требовала от меня здорового цинизма, практичности и хладнокровия, но не проявления чувств, вот только нет правил без исключений. Именно поэтому я решил положиться на порядочность сенатора и его желание найти пропавшего сына.

Выйдя из отеля, мы подошли к кремовому кадиллаку. Водитель уже стоял наготове и тут же распахнул заднюю дверь автомобиля. Телохранитель замер у капота. Мы с сенатором сели в машину. Водитель отошел в сторону, а оба агента остались стоять в двух метрах от автомобиля.

– Парень, ты мне нравишься, поэтому постарайся не испортить мое мнение о тебе, – в тоне сенатора не было угрозы, но сама фраза была составлена так, что звучала как предупреждение.

– Постараюсь, сэр. Скажу вам сразу: это лишь моя догадка. Вы уже слышали от меня рассказ об убийстве Томаса Райта. Так вот, один из бандитов, связанный с этим делом, сказал при мне одну фразу, которой в тот момент я не придал значение. Свой смысл она приобрела только сейчас, стоило мне узнать, что ваш сын агент ФБР.

– Что он сказал?!

Я привел сенатору слова бандита. Тот закрыл лицо ладонями и несколько минут так сидел. Наконец он убрал руки, посмотрел на меня и сказал:

– Ты имеешь какое-то отношение…

– Сэр, очень вас прошу, давайте обойдемся без лишних вопросов. Вы и ваша жена мне очень нравитесь, поэтому мне очень хотелось бы обойтись в наших отношениях безо лжи.

Генри Вильсон бросил на меня сердито-напряженный взгляд, затем открыл рот, желая что-то сказать, но в последнюю секунду передумал. Сжатые в тонкую полоску губы, потом легкое покачивание головы в такт своим мыслям сказали мне, что он все-таки принял мои слова к действию.

– Пусть так, Майкл. Слушаю тебя дальше.

– Если я прав, то могила вашего сына, возможно, находится в том самом карьере, где полиция сегодня нашла трупы трех бандитов.

– Могила… моего сына… – голос Вильсона прервался.

Этими словами я подтвердил самые худшие его подозрения, окончательно похоронив ту слабую надежду, которая еще теплилась в его душе, но при этом сенатор сумел показать себя сильным человеком. Он не поддался давящим на душу и мозг эмоциям и продолжил разговор, несмотря на сильнейшую душевную боль:

– Как-то все странно сложилось. Неожиданно появился ты, похожий на моего сына. Теперь именно от тебя я узнаю… о смерти Майкла. Причем ты явно знаешь больше, чем говоришь. Я это чувствую. Кто ты, Майкл Валентайн?

– Извините меня, сэр, но вы, по-моему, сейчас просто теряете время. В любом случае вы меня найдете в отеле, и что вы мне потом скажете, будет только на вашей совести. Я пойду. У вас будет очень трудная ночь, но вы сильный человек, сенатор. Вы все выдержите, хотя бы ради вашей милой жены.

Я уже повернулся, взявшись за ручку, чтобы открыть дверцу машины, как раздался голос Вильсона:

– Ты так и не сказал, кто убил моего сына?

– Он был убит по приказу Микки Кинли, – ответил я, полуобернувшись.

Вильсон, узнав о смерти сына, даже ощутил где-то в глубине себя непонятное облегчение. Это могло показаться странным, но две недели неопределенности, которая жгла его изнутри огнем, для уверенного и сильного духом человека не прошли даром. Его душа измучилась, и вот теперь пришла определенность. В глубине души он чувствовал, что его мальчик умер, но теперь после этих страшных слов пришла уверенность. Вместе с этим пришла мысль, что этот Майкл Валентайн мог быть послан им сверху. Разве не чудо, что мальчишка, похожий на их сына в пятнадцатилетнем возрасте, появился ниоткуда и помог им найти их Майкла. Сенатор всегда был практичным и деловым человеком, поэтому ходил в церковь крайне редко, в основном по просьбе жены. Уже то, что именно он пришел к подобной мысли, говорило о невозможности объяснить происходящее. С ними говорил явно не подросток, а сильный и уверенный в себе человек. Как могло проявиться столько ума, опыта и уверенности у этого пятнадцатилетнего подростка, он просто не мог себе представить.

«Вы сильный человек, сенатор…» – вдруг неожиданно он вспомнил слова непонятного для него подростка, которые неожиданно придали ему силы. Сенатор опустил стекло и крикнул стоящему недалеко водителю:

– Едем!

Водитель и телохранитель, ни слова не говоря, кинулись к машине. Только один из агентов спросил:

– Куда едем, сэр?!

– В главное управление полиции Майами!

Вильсон оказался не только сильной личностью, но и весьма энергичным и деловым человеком. Где властью, где угрозами, а где деньгами он заставил зашевелиться не только городские власти и полицию, но и местную штаб-квартиру ФБР. Когда я в своей кровати досматривал третий сон, на площадке перед бараками, рядом с карьером, остановились пять машин. Одна из них, грузовичок «форд», привезла шестерых рабочих с лопатами и заступами. Еще в трех машинах приехали полицейские детективы, агенты ФБР и эксперты.

Через два часа интенсивных поисков были найдены три захоронения. Все мужчины. Одним из них был Майкл Вильсон. На сенатора было страшно смотреть, когда его попросили засвидетельствовать личность его сына. Только когда тело сына перевезли в морг, он поехал к жене.

Глава 9

Двухэтажный особняк Микки Кинли, расположенный на берегу залива Бискейн, окружала полутораметровая массивная стена из светлого известняка. Из-за забора были видны стройные австралийские сосны и пальмы. В ограду были врезаны массивные ворота и расположенная в двух метрах от них калитка. Над ней, на металлической арке, висела лампа, выполненная в форме средневекового фонаря. Даже здесь, у входа, был слышен рокот набегающих на берег волн залива.

Еще не было восьми часов утра, когда раздался приближающийся рев мотора, а еще спустя несколько минут напротив калитки остановился автомобиль «форд», седан тысяча девятьсот сорок седьмого года выпуска. Из него вышли три человека, одетые в костюмы и шляпы темных цветов. Один из них был постарше возрастом и массивнее своих спутников. Все трое были жилистые и крепкие на вид парни. Один из них, подойдя к калитке, нажал на звонок. Спустя пару минут подошел охранник.

– Чего надо?

– Нужен мистер Кинли.

– Кто такие?

– Федеральное бюро расследования. Также скажи хозяину, что у него есть выбор: отвечать на вопросы у нас в офисе или у себя дома.

– Скажу.

Охранник вернулся спустя пять минут и открыл калитку. Взгляд у него был злой и настороженный. Видимо, ему не нравился утренний визит федеральных агентов. Вчера его, как и хозяина, допрашивали в полиции, но если его отпустили через полтора часа, то хозяин просидел на допросе не меньше пяти часов. Теперь еще и агенты ФБР явились, будь они неладны, большими буквами читалось на лице сорокапятилетнего мужчины. Он уже два года работал охранником на этой вилле, имел один срок, и обратно в тюрьму ему очень не хотелось. Пропустив агентов во двор, он увидел в руке одного из них среднего размера чемодан.

– Что это? – ткнул в него пальцем охранник.

– Не твое дело, – ответил ему федерал, держащий в руке чемодан.

Охранник зло покосился на агента, затем тщательно закрыл калитку и повернулся к незваным гостям.

– Идемте за мной, – буркнул он неприветливо.

Гангстер, плохо спавший ночь, сейчас находился в раздраженном состоянии. Он даже не был уверен, правильно ли сделал, приняв федералов у себя дома. Услышав топот ботинок, он еще раз посмотрел на стоящий на столике телефонный аппарат и снова подумал: «Может, все же позвонить адвокатам?»

Но сразу отбросил эту мысль, решив подождать, так как надеялся, что федералы с самого раннего утра приехали не просто так, а с каким-то, возможно выгодным, предложением. Сначала он выслушает их, а если что-то пойдет не так, то тогда позвонит адвокатам. Несмотря на свою твердую уверенность, что предъявить ему ничего не могут, внутри него сидел липкий и холодный страх. Чтобы показать, что он ничего не боится, Кинли принял незваных гостей в домашнем халате, в гостиной, но стоило ему увидеть непонятный чемодан в руке одного из агентов, как страх снова подкатил к сердцу, но будучи сильным человеком, гангстер сумел его подавить, после чего грубо спросил:

– Чего надо?

Поздороваться он тоже не посчитал нужным, пусть федералы знают, кто в доме хозяин. Старший агент Бигли отвечать не стал, а вместо этого сухим и официальным тоном сам задал вопрос:

– ФБР. Специальный агент Бигли. Мистер Кинли?

Тот криво усмехнулся:

– Можно подумать, вы сами не знаете, к кому пришли.

– Просьба ответить на поставленный вопрос, – невозмутимо сказал старший агент.

– Да, я Микки Кинли.

Они оба знали друг о друге, хотя лично не были представлены. Агент в свое время изучал дело Кинли как потенциального противника, а бандиту, чисто случайно, на Бигли показали на улице, заодно рассказав, что он собой представляет. Вот только так, лицом к лицу, они встретились впервые. Гангстер еще не знал о том, что труп Майкла Вильсона был найден за городом, но не трудно было догадаться, что убитого его людьми агента сейчас везде ищут, и вполне возможно, что именно этой причиной был вызван их визит.

«Точно! Именно поэтому они приехали ко мне. Будут задавать свои хитрые вопросы».

Вот только будучи предельно напряжен и взволнован, он не заметил, что федералы сами нервничают.

– Мистер Кинли, мы хотели бы с вами поговорить наедине.

Хозяин дома криво усмехнулся, бросив взгляд на агентов, а затем на своего охранника, который, приведя федералов, остался стоять на пороге, бросая на них неприязненные взгляды. Найдя причину, как он думал, их появления, хозяин дома слегка расслабился.

– Иди, Джо.

После того как за охранником закрылась дверь, Кинли уселся в кресло, так и не предложив сесть непрошеным гостям, открыл стоящую на курительном столике коробку с контрабандными сигарами, достал одну, раскурил. Все это время трое агентов стояли и смотрели на него.

«Ничего у них на меня нет. Просто попытаются запугать, как они всегда делают, вот только руки у них коротки. Один звонок, и здесь будут мои адвокаты», – эти мысли еще больше успокоили гангстера.

– Я вас слушаю.

– Микки Кинли, ты обвиняешься в убийстве федерального агента Майкла Вильсона и Томаса Райта.

Неожиданное заявление стоящего перед ним специального агента перехватило его дыхание и заставило поперхнуться дымом.

«Майкл Вильсон! Так вот почему приехал в город сенатор! Это его сын! Но как они узнали про Райта?!» – эти мысли мельком пронеслись в его голове, заставив его вскочить с кресла. Звериный инстинкт толкал его к бегству, но гангстер сумел взять себя в руки.

– Это серьезное обвинение, агент, поэтому я вынужден позвонить своим адвокатам.

Гангстер сунул сигару в пепельницу, затем сделал пару шагов к телефону, как вдруг его голова словно взорвалась, а затем пришла тьма. Агент, который ударил его дубинкой со знанием дела, и Бигли еле успели подхватить падающее тело хозяина дома, а затем подтащить обратно к массивному деревянному креслу, на котором тот сидел еще пару минут тому назад. Тем временем Фред Адамс, поставив чемоданчик на пол, быстро подошел к двери, резко открыл ее, выглянул. Никого не найдя, закрыл ее на замок, потом подошел по очереди к двум большим окнам, ведущим в сад, осторожно выглянул из-за штор, убедившись, что ничего подозрительного не наблюдается, стал помогать своим коллегам.

Спустя десять минут хозяин дома был раздет до пояса и аккуратно прикручен к креслу специальными широкими матерчатыми ремнями, которые практически не оставляют следов на теле, после чего Адамс поднял с пола чемодан и поставил его на курительный столик, рядом с Кинли, а затем открыл. В нем оказалась портативная модель магнитофона, специально разработанная для спецслужб. Выдернув вилку напольного торшера, агент подсоединил его к сети, затем включил и начал настраивать аппарат. Тони Романо какое-то время с интересом наблюдал за работой коллеги. Будучи потомком итальянцев, которые приплыли в Америку полсотни лет назад в поисках счастья, он слабо разбирался в современной технике, но зато был отличным исполнителем-боевиком. Он хорошо стрелял, виртуозно владел ножом и дубинкой, работу с которой только что продемонстрировал.

Стоило старшему агенту Бигли достать из внутреннего кармана пиджака металлическую коробку, положить ее на стол и открыть, как Романо переключил свое внимание на начальника. Тони видел, как старший агент уверенными движениями достал и вскрыл ампулу с прозрачной жидкостью. Встретившись глазами с Тони, он сказал:

– Иди сюда.

Когда тот подошел, сунул ампулу в руку Тони, после чего достал шприц. Наполнив его жидкостью из ампулы, кивнул головой в сторону гангстера, после чего скомандовал:

– Рот заклей, а потом приведи в чувство.

Романо ничего говорить не стал, а сразу начал делать, что ему приказано. Из всей троицы его меньше всего волновала законность их действий, так как по своему характеру он больше был авантюрист, чем законопослушный гражданин Америки. С другой стороны, то, что они собирались делать, не было прописано ни в одном уголовном кодексе. Дело в том, что магнитофоны стали практиковаться в их ведомстве совсем недавно, а прозрачная жидкость в шприце, или, как в народе ее стали называть, «сыворотка правды», была настолько засекречена, что мало кто знал о ее существовании. Ходили только невнятные слухи о препарате, который, расслабляя волю, заставляет говорить людей правду, при этом американские спецслужбы уже давно практиковали подобный метод допросов. Об этом говорил спецкурс, который несколько месяцев назад прошел специальный агент Фрэнк Бигли. Именно этот препарат, под названием ЛС-140, пришел на память агенту, когда сенатор Вильсон попросил федерала о личной услуге. Дело в том, что сенатор Генри Вильсон несколько раз приезжал во Флориду по делу о связи губернатора с местной преступной группировкой, при этом он каждый раз навещал своего сына. Так уж получилось, что первым наставником Майкла Вильсона стал старший агент Фрэнк Бигли. Именно тогда они познакомились и поняли, что у них немало общих интересов. В жизни, в политике, в спорте.

Сначала Фрэнк хотел отказаться. Одно дело выполнять приказы вышестоящего начальства, а совсем другое – действовать на свой страх и риск, пусть даже не напрямую нарушая закон, вот только когда сенатор предложил каждому участнику тайной операции по пятьдесят тысяч долларов, Бигли не устоял. Ему до пенсии оставалось семь лет, при этом его мечта о собственном доме с каждым прожитым годом не становилась ближе. В этом случае он сразу решал свою проблему. Людей для дела он подобрал сам. Фред Адамс согласился на эту авантюру из-за денег, которые требовались на операцию его старшей дочери. Тони Романо любил хорошие автомобили, веселые вечеринки и девочек, а для этого нужны деньги.

Стоило Кинли очнуться, как он начал дергаться в разные стороны, при этом кидая злобные и одновременно полные страха взгляды на федералов. Он уже понял, что агенты затеяли нечто противозаконное, а в понимании гангстера это значило, что его не оставят в живых. В этот момент ему так сильно захотелось жить, что он был готов сделать все что угодно, лишь бы его не убили, как вдруг он услышал, как один из федералов сказал:

– У меня все готово. Можно начинать.

Стоило Адамсу немного отойти в сторону, как гангстер увидел рядом с собой стоящий на столике магнитофон. Он уже видел их раньше и знал, что с помощью этих аппаратов можно записывать различные звуки, просто ему еще не доводилось видеть такие аппараты в портативном виде. На какое-то время ему стало легче.

«Они будут меня допрашивать и записывать мои показания на пленку. Нет, ублюдки, ничего вы от меня не узнаете…» – в этот самый момент он увидел в руках у Бигли шприц, наполненный прозрачной жидкостью. Агент увидел направленный на него взгляд, затем подмигнул ему и спросил:

– Как тебе это нравится, сволочной ублюдок?

Кинли невольно замычал сквозь заклеенный рот, пытаясь, таким образом, спросить, что с ним собираются делать. Яд?! Страх снова сжал его сердце. К тому же гангстер только сейчас заметил, что руки федерала были в тонких нитяных перчатках. Он бросил взгляд на других агентов. На них тоже были перчатки. Уже это подсказало ему, что он может не только не обратиться к своим адвокатам, но и даже не дожить до суда.

– Смотри на меня, Кинли, – неожиданно обратился к нему старший агент. – Видишь шприц у меня в руке? Как ты думаешь, что это такое?

«Он издевается?! Поганый фед! Сволочь легавая!»

В гангстере запылала ярость, он зарычал, пытаясь вытолкнуть через залепленный рот угрозы и самые грязные ругательства, которые ему пришли на ум. Видно, при этом он выглядел довольно смешно, потому что на лицах всех трех агентов появились веселые ухмылки. При виде их веселья Кинли, переполненный дикой злобой, стал еще сильнее рваться, бешено вращая глазами.

«Вам не жить, поганые феды! Убью ублюдков! Горло вырву! На кусочки порежу!»

– Впрочем, ты все равно тупой бандит и никогда в жизни не догадаешься, что это за жидкость. Так и быть, я тебе скажу, что это такое. Это так называемая сыворотка правды. Да-да. После того, как я тебе ее вколю, ты нам подробно все-все расскажешь. Кому ты отдавал приказы. Кто для тебя убивал. Ты сдашь нам вся и всех! Ты меня понял?

Кинли бросил взгляд на магнитофон. Если все это правда, то его секреты окажутся на пленке, после чего каждый, кто захочет, сможет их услышать. Его тайны. Его осведомителей. Его планы. Его счета в банках. Как только все это выплывет на свет, за его жизнь никто не даст и цента. Ему здорово повезет, если его смерть будет быстрой.

«Может, попробовать договориться с федами? – сразу мелькнула мысль. – Я им все расскажу под запись, заплачу денег, а за это попрошу несколько часов, чтобы успеть убраться из города. Да! Так я и сделаю! Прямо сейчас!»

Бандит снова замычал, при этом интенсивно замотал головой, стараясь привлечь внимание федералов.

– Чего он клоуна разыгрывает? – спросил Романо. – Может, дать ему еще разок по его тупой башке?

– Не надо, – сказал ему Бигли, который, в отличие от своего подчиненного, уже догадался, почему гримасничает гангстер. – А ты, Кинли, успокойся. Мне совсем не трудно было догадаться, что ты собираешься нам сказать. Ты хочешь рассказать нам под запись, как твои подручные вымогали деньги, грабили и убивали людей. Еще скажешь, что ты просто бизнесмен, который управляет своими клубами и просто верил этим негодяям, которые за твоей спиной проворачивали свои темные дела. После чего ты предложишь нам денег, а за это попросишь, чтобы мы запись придержали до завтрашнего дня, так как тебе нужно снять со своих счетов деньги и забрать наличные из тайников. Я все правильно изложил?

Кинли ничего больше не оставалось, как только кивнуть головой, соглашаясь с этими словами, хотя он прекрасно видел, что Бигли над ним просто издевается.

– Я вот тебе что еще скажу, ублюдок. Дело в том, что запись на пленке не считается доказательством в суде. Так что получается, все твои признания будут для нас бесполезны. К тому же ты в любой момент можешь заявить, что они были выбиты из тебя силой, а затем подашь на нас в суд, где у тебя будут неплохие шансы обвинить нас во всех грехах. Нас, конечно, не посадят, но с работы вполне могут выкинуть. Теперь тебе понятно, что твое предложение нас никак не устраивает?

Кинли снова задергался и замычал.

– Не надрывайся. Тебе же сказано, – насмешливо произнес Бигли, – мы не берем денег у бандитов. И еще. Я не знаю Томаса Райта, но Майкл Вильсон был одним из нас. Он не заслуживал смерти, а уж тем более быть закопанным в грязной яме. Такое нельзя простить. Знаешь, тварь, что я сделаю после того, как мы получим твои показания? Самую первую копию я отправлю Маленькому Оджи. Как ты думаешь, что он сделает, когда прочитает то, что ты наговоришь на пленку? Я слышал краем уха, что у него есть палач, который любит подвешивать людей под ребро на крюк и вырывать им ногти. Ты не знаешь такого?

Услышав эти слова, Кинли побледнел. В его желудке образовался тяжелый холодный ком. Он не мог знать точно, но вполне догадывался, что с ним сделают люди Карфано, попади он живым к ним в руки.

Специальный агент Бигли смотрел на отъявленного головореза и откровенно наслаждался его страхом. Хотя он был далек от идеального образа федерального агента, но при этом по-настоящему ненавидел бандитов, подобных Кинли, которые всегда действуют чужими руками, а когда их пытаются прижать, выкручиваются с помощью продажных адвокатов.

– Время, – напомнил ему Фред Адамс.

– Держите его, парни! – тут же скомандовал Бигли.

Агенты, уже стоявшие по обеим сторонам от бандита, сразу прижали того к креслу, не давая ему возможности пошевелиться. Бигли, подойдя, наклонился над предплечьем гангстера, затем быстро вонзил иглу и нажал на поршень. Спустя минуту все трое отошли от гангстера, который замер, прислушиваясь к ощущениям.

– Сколько ждать? – спросил Тони Романо.

– Двадцать минут, – ответил Бигли, укладывая шприц в металлическую коробку, в которой лежала еще одна ампула. – Так что устраивайтесь поудобнее, парни.

Допрос длился около получаса и окончился, когда глаза гангстера закатились и он потерял сознание. Пока Адамс и Романо отвязывали его от кресла и переносили в спальню, старший агент Бигли прослушивал запись, время от времени удовлетворенно кивая головой.

– Ну, как запись? – спросил Адамс, подходя к нему.

– Хорошая запись, качественная, – Бигли на несколько секунд задумался. – Я тут вот еще о чем подумал. Почему Майкл Вильсон нам ничего не рассказал?

– Тут все просто, – усмехнулся Адамс. – Мы как-то с ним сидели в баре. Он немного перепил и признался мне, что все сделает для того, чтобы отец им гордился. Он просто хотел быть героем, Фрэнк.

К ним подошел Тони Романо:

– У меня вопрос к тебе, Фрэнк. Кто такой Томас Райт? Мы не имеем к нему никакого отношения, так зачем надо было выяснять обстоятельства его смерти?

– Это была личная просьба сенатора, которую мне было нетрудно выполнить.

– Сколько Кинли будет так валяться? – снова спросил Адамс. – Может, нам стоит поспешить?

– Как соберешь свою технику, так сразу и поедем.

Собрав магнитофон и тщательно запаковав кассету с записью, федеральные агенты покинули дом Кинли. Стоило им выйти, как охранник, стоявший во дворе, окинув их недобрым взглядом, сразу кинулся в дом. Агенты переглянулись, усмехнулись и пошли к калитке. Они прекрасно сознавали, что гангстеру, когда тот окончательно придет в себя, будет не до того, чтобы предъявлять кому-либо обвинения. Ему еще очень сильно повезет, если он доживет до сегодняшнего вечера.

По дороге автомобиль федеральных агентов останавливался дважды, и каждый раз у телефона-автомата. К тому моменту, когда Микки Кинли очнулся и делал безуспешные попытки вспомнить, что он наговорил, он уже был приговорен к смерти.

Этим утром, после зарядки, пробежки и купания в океане, я сидел в кафе, расположенном в ста метрах от своего отеля, и с аппетитом завтракал. Доев яичницу с ветчиной, я только собирался вонзить зубы в тост с маслом и американским сыром, как передо мной неожиданно появилась пропавшая Оливия Вальдес. Честно говоря, я уже и не рассчитывал, что она когда-то появится в моей жизни. Как говорится: «Баба с возу – коню легче», но при этом не мог признать, что за ее взбалмошностью и взрывной энергией у девушки сильный и жесткий характер.

– Майкл…

– Привет, Оливия.

– Майкл, ты мне нужен! Кроме тебя, у меня никого нет в этом городе. Ты мне должен помочь! Тут случилась такая история… – зачастила она.

– Если ты куда-то спешишь, то я тебя не задерживаю, – перебил я ее. – В следующий раз расскажешь.

– Да. Да. Да! Я виновата. Я знаю, что ты приходил в отель, и я тебе не позвонила, но ты должен понять…

– Успокойся. Я не обижаюсь на тебя. Ты вполне самостоятельная девушка и идешь куда хочешь. Ради бога! Вперед и с песней! Но ты почему-то сейчас стоишь передо мной. Опять куда-то влезла?

Мне никогда не нравилось, когда кто-то пытался на меня давить, какие бы причины для этого ни были. Вот и сейчас кубинка зашла не с той стороны. Единственная правда, прозвучавшая в ее словах, так это та, что ей, кроме меня, здесь никто не поможет.

– Майкл, пожалуйста, выслушай меня. Ее там сейчас, возможно, убивают…

– Кого?

– Фиби Кэтли, мою подругу.

– Это кто?

– Это я тебе и пытаюсь сказать: Фиби – моя единственная подруга в этом дурацком мире! Она замечательная девочка! Никто мне не хотел помочь, а она мне помогла! Теперь я должна ей помочь!

– Успокоилась. Говори, что случилось.

– Майкл, это у тебя чай?

Я кивнул головой.

– Можно я сделаю несколько глотков? В горле пересохло.

Я еще не успел ничего сказать, как она в три глотка допила мой чай, потом довольно внятно рассказала, что с ней случилось за то время, пока мы с ней не виделись. После того потрясения она не могла спокойно смотреть на мужчин, а поэтому решила со мной больше не встречаться. Для начала решила найти работу и отправилась в кубинский квартал – Маленькую Гавану, где познакомилась с Фиби, которая работала вместе с матерью в цветочной лавке. У Фиби был парень, Роландо Мигес, который ей не особенно нравился, хотя бы потому, что имел отвратительный запах изо рта и кривые ноги, но при этом у него всегда были деньги. Из того, что он был грабителем, он не делал особой тайны. Оливии он не понравился, но тот пообещал ей поговорить с приятелем, который был управляющим одного ночного клуба. Она не сильно поверила этому обещанию, так как обошла уже четыре подобных заведения, и ей кроме как посудомойкой и проституткой работы не предложили. Вот только день тому назад Мигес пришел пьяным в цветочный магазин и стал хвастаться, что Фиби станет самой богатой девушкой, если согласится лечь с ним в постель. Она даже не успела хорошенько его выругать, как Роландо, взяв с нее клятву, отвел девушку к месту, где она увидела сумку с ювелирными изделиями.

Роландо хотел там же овладеть девушкой, но был слишком пьян, поэтому Фиби удалось убежать. После чего она прибежала к Оливии и все ей рассказала. Кубинка соотнесла ее рассказ с ограблением ювелирного магазина, о котором она случайно прочитала в местной газете, в которой говорилось, что три дня назад трое налетчиков ограбили ювелирный магазин и вынесли оттуда драгоценностей на шестьдесят восемь тысяч долларов. Это такая большая сумма! Эти деньги помогут ей осуществить ее мечту! План в голове кубинки созрел сразу: украсть у грабителей сумку с драгоценностями, а затем уехать с ними в другой штат. Она рассказала об этом Фиби, та, немного подумав, согласилась. Ей тоже хотелось красивой жизни! Сумку они нашли на том же месте, в тайнике. Забрав ее, они поехали к Оливии в отель. Вот только Фиби перед самым отъездом забежала попрощаться с матерью, но там ее уже поджидали бандиты. Не дождавшись подруги, Оливия долго кружила около дома Кэтли, но не рискнула зайти, зато нашла мальчишку, который за двадцать центов передал матери Фиби вопрос: где ее дочь? Парнишка спустя десять минут принес ответ: ее девочка в руках бандитов, которые вернут ее в обмен на сумку с драгоценностями. Другая бы девушка, возможно, плюнула бы на подружку, с которой знакома несколько дней, и уже ехала бы рейсовым автобусом к границе штата.

Ее твердый характер не позволил бросать свою подругу на произвол судьбы.

– Я звонила тебе вчера дважды в отель, поздно вечером. Просила передать тебе записку, чтобы ты мне перезвонил. Ты не получил?

– Нет.

– Ну и ладно. Ты мне поможешь?

– Для начала скажу, что вы две тупые дуры. Почему твоя Фиби сразу не попрощалась с матерью?

– Ну… Мы хотели сначала посмотреть, что лежит в сумке.

– Потом вы два часа примеряли сережки и браслеты. Так?

Девушка ничего не сказала, только потупила глаза.

– Так я не понял, почему ты пришла ко мне, а не пошла еще вчера в полицию? Или уворованное жалко отдавать?

Мне очень хотелось выругаться матом, и я уже собрался это сделать, как Оливия вдруг заплакала. Навзрыд, как ребенок. Бросил взгляд по сторонам. Естественно, народ, сидящий в кафе, сейчас смотрел на нас. Я оттолкнул тарелку с тостами. Аппетит пропал.

– Официантка!

Когда та подошла, я рассчитался с ней.

– Идем.

Когда мы вышли на улицу, я сунул ей платок в руку.

– Чего ревешь?

– Ты плохо обо мне подумал. Я не за драгоценности испугалась, а за себя. Меня не просто за решетку посадят, а просто выкинут из страны. И Фиби не помогу, и сама…

– Ну, если только так, – я вздохнул, глядя на ее заплаканное личико. – Так что мне с тобой делать, уголовница?

– Майкл, я больше тебя никогда ни о чем не попрошу! Клянусь! Я знаю, ты настоящий мужчина! Помоги Фиби! Пожалуйста!

Пока девушка пыталась меня раскачать на очередной подвиг, я, в свою очередь, попытался проанализировать сложившуюся ситуацию. Три грабителя, сумка с драгоценностями, девушка в заложниках. Проще было решить этот вопрос с полицией, так как я никогда не был рыцарем, тем более по вызову. Вот только пока эти копы раскачаются… А у меня под ухом девчонка ревет, которой страшно за подругу. И опять она права. Кроме меня, у нее никого нет.

– Грабителей точно было трое?

– Так написали в газете.

– То есть ты ничего толком не знаешь, – констатировал я. – Где они сейчас?

– Мать Фиби сказала мне адрес, по которому я должна прийти и принести драгоценности. Это бар.

– Сколько времени находится девушка у них?

– Всю ночь. Майкл, я прошу тебя. Пожалуйста, помоги!

– Жди здесь. Я в отель и обратно.

Стоило мне подойди к стойке, чтобы забрать ключ от номера, как Сэм сделал большие глаза и негромко сказал:

– Тебе звонили двадцать минут тому назад. Секретарь сенатора Вильсона. Она просила, чтобы ты был у себя в номере в два часа дня. Обязательно. Она это подчеркнула.

– Это все?

– Все. Это тот самый сенатор Генри Вильсон?

– Тот, не тот, какая разница, – я взял ключ и пошел к лифту, провожаемый удивленным взглядом портье.

Спустя пятнадцать минут, переодевшись и вооружившись, я спустился вниз. Захватив Оливию, которая нетерпеливо топталась у входа, я поймал такси, и мы поехали по указанному адресу. Что это бар, нам сообщил таксист еще по дороге. Я попросил высадить нас за двести метров от заведения. Машина остановилась, после того как я расплатился, таксист нас оглядел, потом сказал, что таким подросткам, как мы, лучше туда не соваться.

– Вы хороший человек, мистер, поэтому возьмите, – я протянул ему пятидолларовую банкноту. Он взял деньги и вопросительно на меня посмотрел. – Пусть девушка посидит с вами. Я постараюсь вернуться как можно быстрее.

Оливия на мои слова жалко улыбнулась, а водитель кивнул головой:

– Надеюсь, что так и будет, парень, но если что не так, мчись сюда, не жалея ног.

Это даже был не бар, а паршивая забегаловка с признаками питейного заведения. Это была поцарапанная стойка, за которой стоял обритый наголо бармен, стойка с бутылками за его спиной и музыкальный автомат, а вот само помещение требовало капитального ремонта. Потеки на стенах, трещины на потолке, скрипучий пол. Здесь царила атмосфера безнадежности и бедности. Сделав пару шагов от входной двери, я остановился, затем быстро огляделся. В баре сидело четверо клиентов. Один из посетителей сидел на табурете и до моего прихода что-то рассказывал бармену. Теперь он смотрел на меня. Взгляд был вызывающим и наглым. Такие, как этот кубинец, часто лезут в драку, не задумываясь о последствиях. Компания из трех человек, сидевшая за столиком, до этого громко болтала на испанском языке, теперь молча смотрела на меня, пытаясь угадать, сколько денег у меня в карманах.

Единственное, что пока сдерживало всех четверых кубинцев, так это непонятное им спокойствие подростка. Оно не было показным, так как трусость и неуверенность они бы распознали сразу. Здесь было что-то другое. Но что? Они пока этого не знали, но при этом в любом случае эта троица не собиралась так легко упускать свою жертву. Единственный, кто на меня смотрел с каким-то отрешенным спокойствием, был бармен.

«Пара косячков травки, не меньше, курнул», – подумал я, глядя на его безмятежное лицо.

Что без драки в таком месте мне не обойтись, было ясно с самого начала. Я уже собрался ускорить процесс знакомства, как за моей спиной сначала заскрипела, а потом хлопнула входная дверь.

– Мне нужен Роландо Мигес! – громко произнес я. – Надо поговорить.

– Я Мигес, – раздалось за моей спиной.

Я неторопливо развернулся к вошедшему мужчине. Прямо передо мной стоял кубинец, лет сорока, жилистый. Он разглядывал меня, явно пытаясь понять, что это за наглый белый мальчишка пришел сюда, куда даже полицейские стараются не заглядывать.

– Ты сам кто? – спросил мужчина, сделав правой рукой пренебрежительный жест в мою сторону.

Ни слова не говоря, я ухватил его за правую кисть, одним движением заломил кубинцу руку, а затем с силой впечатал его физиономией об стену. Тот что-то закричал по-испански и попытался выхватить нож из правого кармана брюк. Я дал ему эту возможность, после чего резко дернул вверх заломленную руку бандита, послышался хруст, и сломанная рука кубинца повисла плетью. Он резко побледнел, его вырвало, затем спиной съехал по стене на пол. В следующую секунду на меня, вполне предсказуемо, бросился любитель подраться, сидевший у стойки. Щелкнула кнопка выкидного ножа. Прыгнув ко мне, он пытался с ходу им меня достать, но уже через минуту оба валялись на полу, только в отдельности друг от друга – воющий от боли кубинец и его нож. Я посмотрел в сторону сидевшей за столиком компании. Теперь на их лицах читалось явное нежелание связываться с сумасшедшим белым подростком.

Подобрав нож, я подошел к сидевшему на полу кубинцу:

– Мигес, для начала я отрежу тебе уши и нос.

– Я не Мигес! – истерически заорал кубинец, ни секунды не сомневаясь в словах «белого дьяволенка», так он уже называл его в мыслях. – Я Гонсалес!

Я посмотрел на бармена.

– Гонсалес, – меланхолично подтвердил бармен.

– Где Роландо Мигес? – схватил я за ухо самозванца и занес нож. – Или прощайся с ухом.

В баре наступила тишина, только с надрывом стонал, свернувшись в виде человеческого эмбриона, кубинец, решивший изобразить крутого парня. Гонсалес был далеко не трусливым человеком, но сейчас скорее звериным чутьем, чем разумом, понял, что этот «белый дьяволенок» сделает то, что сказал.

– Он сейчас у тетушки Вегеты.

– Далеко?

– Нет. Тут совсем близко.

– Если соврал, то ко всему остальному прибавлю еще твой член, – пообещал я ему. – Вставай.

Когда тот поднялся на ноги, я толкнул кубинца к двери, затем неспешно обвел взглядом помещение бара. Ни малейших признаков агрессии. Ничего не отражающий взгляд бритого наголо бармена и прячущие глаза трое кубинцев, не желавших встречаться взглядом с маленьким сумасшедшим гринго.

За то время, пока мы шли, я вытряс из Гонсалеса все, что тот знал об ограблении. Правда, вначале он попытался отмолчаться, но я прекрасно знал, что боль очень хорошее средство для установления истины. Главное, не переусердствовать в этом деле.

Идти действительно пришлось недолго. Пять минут, и мы остановились у двери жилого дома. Висевшее над головой в несколько рядов сохнущее белье, мяукающая где-то кошка, доносившийся из соседнего окна плач маленького ребенка и полтора десятка пар любопытных глаз, наблюдающих за нами из окон. Это были женщины, старики и дети.

– Этот?

– Этот.

Удар ребром ладони по шее отправил грабителя в беспамятство. Сомнений, после короткого допроса, у меня уже не было. Он был один из тех трех грабителей, что взяли ювелирный магазин. Дверь была открыта. Я вошел. Бедность жила в каждом сантиметре этой комнаты, выглядывала из щелей на полу, отдавала сыростью от большого пятна на стене, растекалась трещинами по потолку. Железная кровать, стол, разнокалиберные стулья, старый, рассохшийся шкаф – все это составляло отдельные фрагменты представшей моим глазам картины откровенной нищеты.

За столом сидели двое мужчин. Они играли в карты и пили ром. На столе стояла бутылка темного стекла с желтой наклейкой и три стакана. На кровати сидели полная, неряшливая на вид, старуха и девушка.

– Hola, amigos! – поздоровался я со всеми присутствующими в комнате людьми, при этом сразу исчерпав пятую часть своего словарного запаса испанского языка.

– Demonio! Ты кто такой?! – вскакивая из-за стола, вскрикнул один из налетчиков. Другой грабитель, до этого сидящий ко мне спиной, только начал разворачиваться в мою сторону, как ему в висок уперся мой карманный кольт. При виде оружия все в комнате замерли.

– Это карманный кольт калибра 0.25, – проинформировал я всех находящихся в комнате. – Сейчас я нажму на спусковой крючок, и этот amigo станет трупом. Ты хочешь стать трупом?

– Нет. Не хочу.

– Кто из вас Роландо Мигес?

– Я, – глухо ответил мне кубинец, у виска которого я сейчас держал свой кольт.

– А ты, значит, Анхело, – я посмотрел на стоявшего в некоторой растерянности налетчика. – Вот я и познакомился со всеми вами.

– А где Гонсалес? – наконец сообразил поинтересоваться Анхело.

– Он тут у входа, на улице, валяется. Не волнуйтесь, я его не убил. Теперь я вам скажу, зачем пришел. Мне нужна эта девушка. Кстати, как тебя зовут?

– Фиби.

– Ты мне и нужна. Я ее забираю и ухожу, а вы остаетесь здесь. Ты согласен со мной? – спросил я уже у грабителя.

– Нам нужна сумка! – в голосе мужчины было полно решимости, он уже был готов броситься на меня, но опоздал. В ту самую секунду, когда в руке Анхело оказался нож, моя рука с пистолетом взметнулась вверх и тут же рухнула на шею незадачливого воздыхателя Фиби, погрузив того в беспамятство. Не успела звонко щелкнуть кнопка, выбрасывая острое лезвие, как ствол маленького пистолета, который держал белый подросток, смотрел в лицо кубинца. Бандит замер, причем дело было здесь не в оружии, а в холодно-равнодушном взгляде убийцы, который принадлежал мальчишке, сейчас державшем почти игрушечный пистолетик.

– Тебе куда всадить пулю? В правый или в левый глаз?

Это было сказано с такой холодной уверенностью, что тридцатипятилетний Анхело, который ни одного дня своей жизни не прожил честно, почувствовал, как по его спине заскользили капли холодного пота.

– Не надо. Уходи, – хрипло и глухо сказал бандит.

– Брось нож под стол. Теперь сядь и положи руки на стол.

Когда налетчик выполнил то, что ему было сказано, я обратился к уже вскочившей на ноги девушке:

– Пошли.

Когда мы вышли из дома, я спрятал в карман свой кольт, после чего сказал:

– Веди короткой дорогой к бару. Там недалеко стоит такси.

Фиби была чуть ниже своей подруги, да и кожа у нее была на порядок темнее, но при этом она была весьма приятной девушкой с большими карими глазами. Что еще было интересно, так это то, что похищение никак не отразилось на настроении девушки. В ней не было подавленности и страха, которые появляются, когда против человека применены насильственные действия.

– Страшно было? – спросил я Фиби.

– Сначала да. Они хотели меня избить. Если бы они были пьяные, то так бы и случилось, но Анхело, а он мой двоюродный брат, сказал, что сначала им надо получить сумку, а потом они придумают, как меня наказать.

– Ясно.

– Ты же Майкл? Да? – спустя минуту спросила меня девушка.

– Да, – недовольно буркнул я. – У твоей подруги слишком длинный язык.

– А где сейчас Оливия?

– Сидит в такси.

– Ой, Майкл, спасибо тебе большое! – вдруг неожиданно поблагодарила меня Фиби. – Как-то сразу не сообразила это сказать. Я сегодня какая-то замороженная, наверно, потому, что ночь плохо спала.

Мы подошли к такси, из которого тут же стремительно вылетела Оливия и обняла подругу.

– Садитесь быстрее. Потом обменяетесь новостями.

Когда мы все сели в машину, водитель бросил на меня вопросительный взгляд: как все прошло? Я только пожал плечами, на что тот хитро усмехнулся и завел машину.

Когда спустя пятнадцать минут мы проезжали мимо сквера, в котором я встречался с журналистом, я попросил таксиста остановить машину. После того, как я тепло распрощался с водителем, Оливия, посмотрев по сторонам, с некоторым удивлением спросила меня:

– Почему здесь? Мы бы сейчас сразу сели на автобус и уехали.

– Садитесь, – я показал на скамейку. Когда подруги сели, я спросил: – Ты хотела сказать, что вы собираетесь уехать с крадеными брюликами?

Обе девушки потупились, а Фиби даже покраснела. Я ждал ответа. Ответила мне, как я и ожидал, Оливия.

– Что тут такого? Не мы их украли, и ты это знаешь! Да, мы поступили плохо, но это наш шанс начать новую жизнь!

– Нет, милая, это ваш шанс сесть в тюрьму. Поясню. Вы приезжаете в город, где вас не знают. Денег у вас нет, на работу без документов устроиться сложно, поэтому вы начнете сбывать драгоценности, и очень скоро на ваш след встанут гангстеры и полицейские. Что произойдет потом, я думаю, вам объяснять не надо. Я доходчиво изложил?

– Мы и не собирались их так просто продавать, а стали бы закладывать в ломбард. Пришли бы сначала в один, потом в другой…

– А в третьем вас бы уже ждали, – закончил я фразу за нее. – Хозяева ломбардов, все как один, стукачи, которые работают или на бандитов, или на полицию. У вас есть только одна возможность легально получить деньги от ворованных драгоценностей. Если они застрахованы, то есть возможность получить четверть страховой суммы или выйти на владельца и предложить ему выкупить драгоценности. Думаю, если эта сумма соответствует действительности, то тысяч на десять вы можете рассчитывать.

Услышав мои слова, лица у девушек вытянулись. Мечты о больших деньгах в их воображении вдруг неожиданно съежились до небольшой кучки.

Фиби была еще совсем молоденькой девчонкой, лет шестнадцати-семнадцати, и, судя по всему, подпала под влияние более твердой и энергичной подруги. Именно поэтому она молчала, полностью отдавая кубинке инициативу в разговоре.

– Майкл, а ты не можешь нам совсем немножечко помочь? – решила надавить на жалость Оливия, при этом скривив губки, словно собиралась заплакать.

– Конечно. Обещаю, что буду вам слать посылки в тюрьму.

– Тьфу на тебя, Майкл! Только я начала мечтать о красивой жизни, а ты взял…

– Майкл, я еще раз хотела бы поблагодарить тебя за помощь, – неожиданно вклинилась в наш разговор девушка.

– Мне вполне хватило одного «спасибо».

– Извини, Майкл, но когда Оливия говорила о тебе, то я представляла мужчину, а не подростка.

– Если быть справедливой, подружка, я говорила тебе о моем маленьком мужчине. Не так ли?

– Ладно. Об этом можете поговорить в другой раз, а сейчас поговорим о деле. Но для начала вопрос. Фиби, ты не боишься за свою мать?

– Она мне не мать, а тетка, а ее двоюродный брат работает у большого босса. Он как-то приезжал к сестре на большом красивом автомобиле с шофером-охранником. Вся улица сбежалась на него посмотреть. Так что ее и пальцем никто не тронет.

– Тогда сделаем так. Фиби, ты поедешь к Оливии и будете сидеть там вместе тихо, как мыши под веником, – я строго посмотрел на обеих девушек. – Предупреждаю сразу: если попробуете удрать с крадеными драгоценностями, считайте, что дальше по жизни плывете сами. И еще. Попробуете часть драгоценностей присвоить – подставите меня. Не советую.

Девушки переглянулись, потом опустили глаза. Похоже, такие мысли у них в головах уже начали бродить.

– Так как? – спросил я их.

– Сделаем все так, как ты сказал, – ответила мне Оливия, глядя мне прямо в глаза.

– Так ты нам поможешь? – почему-то спросила Фиби.

– Попробую. Держите, – я достал из кармана и протянул сидевшей рядом со мной Оливии пятьдесят долларов.

У Фиби при этом удивленно округлились глаза. Она взглянула на меня как-то по-другому. Сейчас в ее глазах читался интерес женщины, причем уже не как к подростку с крепкими кулаками, а как к мужчине с толстым кошельком.

Глава 10

Поймав такси, я сел в машину, затем посмотрел на часы и подумал о том, что время есть, а значит, по дороге надо заехать на Главпочтамт.

Приехал я в отель за пятнадцать минут до назначенного сенатором времени, в хорошем настроении. Мне наконец пришел ответ. Техасец написал, что если бриллиант пройдет экспертизу, он будет готов купить его немедленно.

«Бриллиант подлинный, эксперты подтвердят. Цену приблизительно знаю, а там поторгуемся. Хм. Вот только Ева… Женщина она норовистая, но думаю, за хороший процент она сделает все как надо».

Сидя на диване в фойе и витая в приятных мыслях, я не забывал отслеживать всех входящих в отель. Первым я заметил телохранителя, а потом и самого сенатора, идущего за ним. Поднявшись со своего места, помахал им рукой. Стоило охраннику увидеть меня, как он, обернувшись, сообщил обо мне своему хозяину. Вильсон согласно кивнул головой и направился ко мне. Охранник медленно пошел сзади. Быстро, почти в автоматическом режиме, я окинул окружающее нас пространство. Ничего подозрительного, все, как обычно.

Я не видел сенатора меньше суток, но сейчас мужчина потерял свой лощеный вид и выглядел так, словно за эти часы перенес тяжелую болезнь. Лицо серое, под глазами мешки. Губы сжаты. Взгляд, нездоровый, полный душевной боли.

Мне ничего не было известно о результатах поиска, но по лицу сенатора нетрудно было понять, что моя догадка оказалась верной.

– Здравствуйте, сэр. Примите мои самые искренние соболезнования.

– Спасибо, Майкл, но я приехал не за тем, чтобы сказать о том, что твои подозрения подтвердились. У меня есть к тебе большая просьба.

– Слушаю вас, сэр. Для начала, может быть, присядем? Вполне удобное место, – и я указал на диванчик, возле которого мы стояли.

– У меня совсем нет времени. Моя жена очень хочет тебя увидеть перед тем, как мы улетим. Самолет, – Вильсон посмотрел на часы, – улетает через два часа двадцать минут. Ты как?

Я понял, что он хотел сказать. Вильсоны увозили тело своего сына домой.

– Сэр, у меня с собой нет одежды темных тонов.

– Плюнь на это. Ты согласен?

– Да, сэр.

– Тогда поехали.

Выйдя из отеля, мы сели в машину, на заднее сиденье. Телохранитель устроился на переднем сиденье. Стоило захлопнуться автомобильным дверям, как шофер, без всякого напоминания, тронул машину с места.

– Майкл, это тебе, – и сенатор взял небольшой портфель, до этого стоявший на сиденье, и положил его мне на колени.

– Я догадываюсь, что там, – сказал я, ставя портфель на сиденье, между нами, – поэтому не возьму.

– Как-то по-другому я могу выразить свою благодарность, Майкл?

– Сэр, я уже сказал: мне ничего не надо.

– Странно, но Мария мне так и сказала: он не возьмет деньги. Хорошо, тогда возьми это, – Вильсон щелкнул замками портфеля, открыл его, затем достал два листа бумаги. – Я знаю, что для тебя это важно.

Мельком пробежав глазами по отпечатанному на пишущей машинке тексту, я сразу понял, что это часть допроса Микки Кинли, которая касалась Томаса Райта.

– Сэр, я вам очень благодарен. Вы помогли восстановить справедливость.

– Так же, как и ты, помог мне восстановить справедливость.

В его словах был скрытый смысл, который несложно было понять, но догадываться – это не значит знать, а мне был нужен точный ответ.

– Интересно, где сейчас может быть Кинли?

Вопрос был риторический, к тому же был задан нейтральным тоном. Вильсон мог ответить на него, а мог и промолчать, но сенатор, похоже, ждал этого вопроса. Он даже на миг оживился, а взгляд его чуточку посветлел.

– К сожалению, этот преступник не дожил до суда. Около полудня его автомобиль был расстрелян неизвестными лицами. Кинли и его водитель были обнаружены мертвыми на дороге, в пяти милях от аэропорта.

– Зачем такому суд? Лично я считаю, что такие убийцы, как он, заслуживают смерть в придорожной канаве.

Вильсон с одобрением посмотрел на меня. Он согласился с моими словами, но только взглядом. Высказывать свое согласие он не стал, так как они шли вразрез с законом.

– Не нам об этом судить, Майкл. Для этого есть правосудие и закон, – сенатор помолчал, потом продолжил: – Я вот что хотел сказать… М-м-м… Моя жена… и я, как бы это сказать… Короче, мы с Марией хотели бы поучаствовать в твоей судьбе, Майкл.

– Большое спасибо, сэр, вам и вашей жене за столь лестное для меня предложение, но я вынужден вам отказать. У меня своя дорога, сэр.

– Не торопись. Ты ведь даже не подумал. Не взвесил. Скажу так. Мы видели, что у тебя сильный и волевой характер, что ты сам прокладываешь себе дорогу в жизни, но тебе не хватает настоящего воспитания, знаний и поддержки. Майкл, пойми, что с нами ты получишь возможность взлететь куда выше, чем ты наметил для себя. Перед тобой откроется весь мир. Политика, дипломатия, военная карьера. Ты будешь тем, кем только захочешь.

– Мне очень не хочется огорчать вас и вашу жену, но я говорю: нет.

– Вот уж действительно, характер, – сенатор огорченно покрутил головой. – Тут… такое дело. Умом я понимаю, что наша встреча произошла случайно, как и твое сходство с нашим сыном, но при этом не могу не согласиться со своей женой, которая считает, что твое появление в нашей жизни – это знак свыше. Особенно, после того, как ты нам помог найти… нашего сына. Слишком много совпадений. Так не бывает.

– Сэр, до нашей встречи я даже не слышал о вашей семье.

– Да верю я тебе, верю. К тому же документы, которые на тебя собрали в ФБР, подтверждают твои слова. Чудо или не чудо… Впрочем, мне сейчас не до этого. Отставим это. По крайней мере, я хоть попробовал тебя уговорить. Ты когда собираешься домой?

– Через пару дней. Я и так здесь задержался.

– Могу я чем-нибудь тебе помочь?

– Спасибо, сэр. У меня все есть.

Вильсон бросил на меня долгий внимательный взгляд, потом неожиданно сказал:

– Мне почему-то все время кажется, что я говорю не с подростком, а с опытным, прожившим долгую жизнь, взрослым человеком.

– Наверно потому, что жизнь у меня непростая сложилась, сэр.

– Знаю, парень. Видишь, даже здесь мы в чем-то схожи. Ты потерял родителей, а мы сына. Только тебе расти и жить дальше, а нам…

Он оборвал фразу и замолчал, глядя куда-то в пространство. Я тоже не стал поддерживать разговор. Мне даже стало как-то не по себе, уж больно какой-то неизбежной безысходностью веяло от слов сенатора. На этом наш разговор прервался, и остальную часть пути мы проехали молча, думая каждый о своем.

Мы только подъехали к аэропорту, как взлетел пассажирский самолет. Тяжелый гул винтов врезался в мои уши. К моему удивлению, мы не стали подъезжать к зданию аэропорта, а вместо этого светло-кремовый кадиллак сенатора свернул к грузовым воротам и остановился. Выглянувший из будки охранник бросил взгляд на номер автомобиля, сверил его с записями на листке бумаги, который он держал к руке, после чего открыл ворота. Кадиллак плавно тронулся и, набирая постепенно скорость, помчался по летному полю к стоявшему невдалеке военно-транспортному самолету армии США.

Мы втроем вылезли из машины. Трап стоял, но рядом с самолетом никого не было. Телохранитель отошел чуть в сторону, пропуская сенатора. Тот первым поднялся на ступеньку, тяжело вздохнул и сказал, чуть повернув ко мне голову:

– Идем, Майкл.

Я зашел вслед за сенатором в самолет. Недалеко от входа стоял закрытый гроб на деревянном постаменте, накрытый американским государственным флагом. С двух сторон от гроба на жестких скамейках сидели жена сенатора и несколько незнакомых мне людей. Один из них был в форме, в звании полковника. У сидевшего рядом с Марией мужчины в лице было что-то схожее с чертами женщины. К тому же, как я отметил, он держал ее за руку.

«Брат», – решил я.

Сенатор чуть отошел в сторону и сказал:

– Господа, разрешите вам представить этого молодого человека. Майкл Валентайн. Вы уже знаете, какую неоценимую помощь он оказал нашей семье…

Не успел он так сказать, как жена сенатора встала, подошла ко мне. Я только успел сказать:

– Примите мое самое искреннее сочувствие…

Она меня крепко обняла и долго не отпускала. Я чувствовал, как ее тело вздрагивало от сдерживаемых рыданий. Спустя несколько минут она отстранилась, вытерла глаза платком, затем тихо спросила:

– Ты не полетишь с нами, Майкл?

– Очень прошу извинить меня, леди, но я не полечу с вами, – также негромко ответил я. – Вот такой я упрямый.

С минуту она смотрела на меня полными слез глазами, словно хотела запомнить, потом сказала:

– Не забывай нас, Майкл. Мы всегда будем рады тебя видеть. Если у тебя, не дай бог, что-нибудь случится, обязательно позвони. Или просто позвони, я буду рада слышать твой голос.

Сенатор, который стоял рядом, был лаконичнее:

– Звони, парень. Чем смогу – помогу.

– Большое вам спасибо. От ваших слов на меня словно домом повеяло, – в своих словах я был, как никогда, искренен. К тому же мне было чисто по-человечески жаль этих людей, потерявших своего единственного ребенка. Наша встреча действительно походила на чудо. Особенно в это уверовала жена сенатора, которая, похоже, всерьез считала, что ей был дан второй шанс. Больше мне ничего не удалось сказать, так как салон наполнился ревом запустившихся винтов, а в следующую секунду пилот высунулся из кабины и закричал, что ему дали разрешение на взлет. Быстро попрощавшись с сенатором и его женой, я кивнул головой остальным мужчинам и пошел на выход. Стоявший у самого выхода телохранитель, пропуская меня, одобрительно кивнул головой и хлопнул по плечу, прощаясь.

Внизу, на земле, стояли двое техников, и стоило мне сбежать по ступенькам, как они стали убирать трап. Отойдя, остановился рядом с автомобилем сенатора, который меня дожидался, и какое-то время я смотрел, как транспортник, разогнавшись, оторвался от взлетной полосы и с тяжелым ревом рванулся в синее небо.

Всю дорогу, пока мы ехали обратно, я анализировал сложившуюся ситуацию, при этом пытаясь понять, правильно ли я сделал, отказавшись от предложения сенатора. Я прекрасно понимал, что два часа тому назад отклонил великолепную карьеру, о которой сотни тысяч людей могли только мечтать. Со своими способностями, а также теми связями и возможностями, что могла дать семья Вильсонов, со временем я мог бы стать большим человеком, вот только мне пришлось бы уже не играть, а по-настоящему проживать роль чужого человека, причем под присмотром внимательных глаз умудренных жизнью людей, которые способны заметить любую фальшь.

«Нет, это не по мне. Мне уже сейчас временами становится тошно от игры в мальчишку», – окончательно решил я про себя, выходя из машины.

– Спасибо, что подвезли.

– Не за что, парень.

Проводив взглядом кадиллак, я пошел в «Николь». Приняв душ и переодевшись, я спустился вниз. Сев в такси, поехал к дому Райтов. В руке у меня был конверт с двумя листами бумаги. После внимательного изучения этого документа я представлял почти всю картину преступления, за исключением двух небольших деталей, которые, как мне думалось, прояснит сам старик Райт.

Выходя из такси, я увидел выходящую из дома Адель, которая куда-то собралась. Я окликнул женщину:

– Миссис Вернер!

Она обернулась. При виде меня лицо ее слегка посветлело, но потом снова стало осунувшимся и грустным. Подойдя к ней, я поздоровался:

– День добрый.

– О! Майкл, здравствуй. Мы вчера Тома похоронили, – глаза женщины наполнились слезами.

– Извините меня, пожалуйста, миссис Вернер, но я действительно не мог вчера прийти. Приношу вам свои самые искренние соболезнования.

Услышав мои слова, женщина не выдержала, всхлипнула, быстро достала платок и прижала его к глазам. Подождав пару минут, пока она придет в себя, затем сказал:

– Мне очень надо поговорить с вашим отцом.

– Он себя плохо чувствует. Лучше как-нибудь в другой раз, Майкл.

– Не буду настаивать. Тогда у меня к вам просьба: передайте ему эти бумаги, – я отдал дочери Райта конверт, в который вложил машинописный допрос убийцы Тома.

– Что это?

– Это правда о смерти Тома, это то, что не смогла найти полиция. Большая к вам просьба: когда вы с отцом ознакомитесь с этим документом, больше никому не показывайте. А еще лучше – уничтожьте.

Молодая женщина задумчиво посмотрела на конверт, потом сказала:

– Знаешь что, ты пока подожди здесь. Схожу, узнаю, как он себя чувствует. Хорошо?

Ее не было минут десять, потом дверь открылась, и она с порога махнула мне рукой: заходи. Увидев меня, служанка Сара сделала зверское лицо. Почему я ей не нравился, честно говоря, не знаю, ведь я весь из себя такой культурный и обходительный мальчик.

Мы с Адель поднялись по лестнице наверх. Дверь в комнату больного была открыта настежь. Не переходя порога, я осторожно заглянул внутрь помещения. Старик лежал с закрытыми глазами, но видно что-то почувствовал, потому что сразу открыл глаза.

– Добрый день, мистер Райт. Приношу свои… – я оборвал фразу, когда увидел, что старик поморщился.

– Подойди.

Я подошел к кровати.

– Сына сожалениями… не вернешь. Дочь сказала, что ты узнал правду о Томе. Это так?

– Да, мистер Райт. Если вы позволите, то я вам расскажу вкратце, а потом Адель прочитает текст допроса Кинли.

– Значит, он. Я так и думал, что… – старик Райт тяжело закашлял, при этом лицо приняло темно-красный оттенок. Я посмотрел на Адель. В ответ она лишь легонько пожала плечами, говоря тем самым, что ее отец одной ногой стоит в могиле и что-либо делать бесполезно. – С этого подонка… все началось, с ним и закончилось. Говори, Майкл.

– Сначала скажу о пакете документов на золотоносный участок. Люди, которые хотели его купить, не имеют никакого отношения к смерти Тома. Кто они, мне неизвестно, да и, честно сказать, не интересно знать. Основная история началась с того, что Томасу зачем-то захотелось поехать в мотель «Русалка». Правда, мне до сих пор непонятно, что ему там было надо?

– Это был мой подарок сыну. Я сказал ему, что он будет управлять «Русалкой». Ему надо с чего-то начинать, вот я ему и сказал: попробуй здесь.

– Теперь мне все понятно. Он приехал осмотреться и наткнулся там на постояльцев, очень похожих на гангстеров. Он же бывший полицейский, значит, знает такой тип людей. Возможно, он там увидел беженок с Кубы и попытался с ними заговорить. Думаю, что контрабандистам не понравилось его любопытство. Да, я забыл сказать, что мотель был их основной базой. Через него в Америку попадали наркотики, девушки, сигары. При этом все эти бандиты работали на Микки Кинли.

– Погоди, парень. Ты же не хочешь сказать, что Мартин занимался контрабандой?

Я задумался, так как не рассматривал это дело с подобного ракурса.

– Не знаю, что и сказать, но мне кажется, что Эшли ничего об этом не знал. Скорее всего, контрабандисты просто приносили ему деньги раз в неделю. Они знали, что он старый и больной человек, который не будет разбираться с делами мотеля, находящегося за чертой города. Деньги приносят – и ладно. Скорее всего, так оно и было. Я продолжу?

Старик чуть кивнул головой, давая свое согласие.

– Так вот, ваш сын решил выяснить, что все это значит, вот только бандиты, в свою очередь, заподозрили в нем полицейского агента и устроили за ним слежку. Так они узнали, что он Том Райт, о чем сообщили своему боссу, Микки Кинли. Скорее всего, к этому моменту он уже знал, что его бывший друг был полицейским в Лас-Вегасе. Почему он решился на убийство? Дело в том, что Кинли собирался в ближайшее время провернуть с китайцами большую сделку. К тому же им на пятки наступали федералы, которые тоже что-то узнали о сделке. Ему никак нельзя было попасть в поле зрения полиции или ФБР, поэтому он сначала убивает агента ФБР, а затем Тома.

– Он сам убил?

– Нет. Это были ублюдки, работавшие на него. Скажу сразу, они уже горят в аду.

Старик ничего не сказал, только какое-то время внимательно смотрел на меня. На его невысказанный вопрос я только слегка качнул головой. Адель посмотрела на отца, потом на меня, открыла рот, чтобы спросить меня, но тут раздался надтреснутый и хриплый голос старого Райта:

– Спасибо, сынок.

Женщина захлопала глазами, сообразив, что нечто известное этим двум мужчинам прошло мимо нее, но при этом поняла, что спрашивать их бесполезно. Не скажут. Тогда она спросила другое:

– Честно говоря, мне не понятно, как ты, все лишь подросток, все это раскрыл? И мурашки по коже бегут, как только подумаю, что тебе пришлось пережить за все это время. И сразу вопрос: почему ты?! Почему это не сделали полицейские?! Это их работа! – сейчас в голосе дочери Райта звучал гнев и возмущение. – Еще вчера я разговаривала с детективом, который ведет это дело, так он сказал, что оно далеко от завершения! Он мне соврал?! Да?!

– Это был Дон Даггерт?

– Да… Детектив Даггерт. А что?

– Скорее всего, он уже не работает в полиции, миссис Вернер.

– Почему?

Я задумался, но не потому, что не знал ответа на этот вопрос, а потому что как-то упустил этот момент. Имя этого полицейского было на листах допроса Кинли, а значит, он, пусть косвенно, виноват в убийствах Вильсона и Райта. Это он продавал секретные сведения Кинли, а значит, должен был за это ответить. Причем это будет не месть, а просто последняя точка, поставленная в деле Томаса Райта. Врать дочери Райта мне не хотелось, а правду ей не надо знать, поэтому я ответил, что толком не знаю.

– Это моя догадка. Теперь последнее, что мне хотелось вам сказать по делу Тома. Вам известно, что Кинли мертв?

Сначала в глазах старика вспыхнула радость, потом у его дочери.

– Его и шофера расстреляли в машине, в пяти милях от аэропорта.

– Пусть горит в аду, ублюдок! Сволочь он! Гад, сволочь и убийца! – Адель раскраснелась от возмущения, изящные ручки были сжаты в кулачки. – Так ему, поганому убийце, и надо!

– Хорошая новость, – тихо сказал старик Райт.

– Вот, в принципе, и все, что я хотел вам рассказать. Кое-какие подробности вы узнаете из бумаг. И снова вас попрошу: прочитаете, уничтожьте их.

– Не волнуйся, Майкл. Обязательно сделаем, – ответила мне Адель. – Большое тебе спасибо! Мы знакомы всего несколько дней, а ты так много сделал для нашей семьи, так хорошо к нам отнесся! Майкл, ты человек широкой души! Только я считаю, что этого мало, но при этом не знаю, что мы можем для тебя сделать? Как отблагодарить?! Папа, а ты как думаешь?

– Я не думаю… я знаю, дочь.

– Что, папа?

– Я завещаю ему то, что хотел подарить сыну. Мотель «Русалка».

«Мотель?! Мне?!» – я успел так подумать, но сказать ничего не успел, как Адель радостно закричала:

– Папа, ты молодец! Ты правильно решил! Он нам не нужен! Это живое напоминание о смерти Тома!

– Погодите! Мне он тоже не нужен! – сделал я последнюю попытку отказаться от подарка, при этом пытаясь лихорадочно найти серьезный повод для отказа.

– Почему? – в глазах как старика Райта, так и его дочери появились обида и недоумение. Тут я понял, что ошибся. Причем дважды. Во-первых, обидел хороших людей, которые сделали мне этот подарок от всей души. Во-вторых, я совсем забыл про свой возраст.

Вот скажите мне, какой пятнадцатилетний парень откажется от мотеля на берегу океана? Он будет прыгать от радости, а я вместо этого отреагировал на мотель в качестве подарка, как на издевательскую оплеуху.

Видя, что неловкая пауза затягивается, мне пришлось сделать вид, что я смутился, опустил глаза, после чего тихо сказал:

– Нет, я очень сильно рад такому подарку. Поверьте, очень-очень рад и очень сильно вам всем благодарен. У меня просто слов нет. Сказал я так потому, что знаю, у вас большая семья. Вон двое мальчишек растут… Посчитал, что деньги вам нужнее. А мне что? У меня все есть. У моего дяди хорошая должность. Он ведь…

– Папа, давай ему скажем! – неожиданно перебила меня Адель.

– Скажи, дочка.

– У нас есть большая и очень хорошая новость! Нам пришло официальное письмо, насчет того участка земли. В нем написано, что там работала какая-то экспертная комиссия, которую в свое время пригласил, а также оплатил ее работу Мартин Эшли. Так вот, только по предварительным результатам, они оценили золотую жилу на участке в полмиллиона долларов! Теперь какое-то там горнорудное управление уже прямо сейчас готово выкупить у нас права на этот участок за четверть миллиона долларов.

– Вот даже как! Как я рад за вас! Теперь вы обеспеченные люди. Я вас поздравляю от всей души!

– Спасибо, Майкл. А мотель мы тебе дарим от всего сердца, поэтому, пожалуйста, не отказывайся!

Стало понятно, что открутиться от подарка у меня не получится, да и настаивать на отказе больше было нельзя. Слишком подозрительно.

– Спасибо. Я так рад, что просто не могу передать это словами! А как дядя обрадуется! – при этом я старательно растянул в улыбке губы, надеясь, что они не примут меня за дурачка. – Вот и хорошо. Теперь, извините, мне нужно бежать.

Адель порывисто вскочила, поцеловала отца в висок, потом подошла ко мне, чмокнула в щеку:

– Ты молодец, Майкл. Просто молодец! – после чего торопливым шагом вышла из спальни.

– Сэр, у меня к вам есть одна просьба.

– Говори, парень.

– Вы как-то обмолвились, что у вас в друзьях есть капитан полиции. Или он уже на пенсии?

– Нет, еще служит. Тебе нужна помощь?

– Не мне, а двум девчонкам. Они влипли в плохую историю.

Когда я рассказал старому Райту о двух девчонках, которые ограбили воров, я даже заметил в его глазах немного интереса.

– Думаю, он не откажет. Скажи, что пришел от Дэвида, – сказал старик Райт и закашлялся.

– Я пойду. Всего вам, мистер Райт, – я встал со стула в тот момент, когда на пороге появилась Сара.

Старик, не переставая кашлять, чуть кивнул головой в ответ. Я так быстро выскочил за дверь, что служанка ничего не успела мне сказать.

Спустя час я уже был в Управлении полиции Майами.

– Мне нужен капитан Хэнк Джентри, – обратился я к дежурному полицейскому.

– А простой детектив тебя не устроит, паренек? Обязательно нужен капитан?

– Передайте капитану Джентри, что я пришел от его старого приятеля Дэвида Райта.

Полицейский поднял трубку, набрал номер, потом сказал в трубку:

– Тут к капитану Джентри пришли. От Дэвида Райта.

Выслушав ответ, он повесил трубку и сказал:

– Посиди, приятель. Сейчас за тобой придут.

Прошло пять минут, когда в приемной появился молодой коп в новенькой, еще не обмятой форме, со служебным выражением на лице, которое часто бывает у людей, только что приступивших к своей работе.

– Кто к капитану Джентри? – спросил он, так как помимо меня в дежурной комнате находилось еще пять человек.

– Я.

– Ваше имя.

– Майкл Валентайн.

– Идемте, я провожу вас к капитану.

Капитан сидел в кабинете, на двери которого было написано золотистыми буквами «Капитан Джентри».

Молодой коп, полный служебного рвения, вытянулся перед начальством:

– Сэр, Майкл Валентайн доставлен.

– Свободен, Дик.

Полицейский развернулся и направился к двери.

– Добрый день, сэр, – вежливо поздоровался я.

– Здравствуй, парень. Садись.

Секунд тридцать мы оглядывали друг друга. У друга-приятеля Дэвида Райта было обманчиво улыбчивое полное лицо добродушного дядюшки, вот только жесткий прищур глаз да цепкий и колючий взгляд сразу меняли это мнение. Вот только этот взгляд нужно было еще увидеть и понять.

– Знаешь, паренек, я никогда тебя у Райтов не видел, если, конечно, ты не внебрачный сын Дэвида.

– Нет, сэр. У меня другой отец, и я пришел к вам по делу, которое может оказаться для вас интересным. Если позволите, я вам его сейчас изложу?

– Язык у тебя, как у адвоката, такой же хитрый и заковыристый. Вот только я человек простой, так что не крути передо мной хвостом, а говори прямо, как есть.

– Как скажете, сэр, – после чего я изложил ему всю историю, только без имен.

– Слышал краем уха про это ограбление. Кубинцы, значит? Они залезли на чужую территорию, именно поэтому на них никто не подумал. Думаю, что их сейчас в городе не найдешь. Ладно, с этим ясно. Так что ты хочешь иметь с этого дела?

Вопрос был очень интересный и поставлен так, как спросил бы чистокровный еврей, но капитан им не был. Он имел два ответа. Все зависело от человека, который будет на него отвечать. С одной стороны, офицер спрашивал: ты хочешь заработать на этом деле? С другой стороны: зачем ты пришел рассказать мне о нарушении закона?

– Ведь при правильном расследовании эти две девчонки окажутся подозреваемыми лицами. Их будут проверять, допрашивать. И все такое. Так?

– Обычные, стандартные процедуры. Без этого никак.

– Очень хотелось бы исключить их участие в этом деле. Скажу сразу, одна из них беженка с Кубы.

– Уже становится яснее. Думаю, что к этому еще можешь добавить то, что она твоя подружка. Я угадал?

– Угадали, сэр. Так что вы скажете, если я сам сдам похищенные ценности? Шел-шел и на улице нашел. Кстати, они застрахованы?

– Теперь мне все понятно. А я-то думал, что же надо этому хитрому парню от меня? Ха! Денег ему надо! – какое-то время он смотрел на меня, словно ожидал моего подтверждения своим словам. Усмехнулся, встал, обошел стол и подошел к двери. Открыв ее, он крикнул в общий зал, где за столами сидели детективы:

– Дженкинс, возьми дело по ювелирному магазину и тащи свою тощую задницу ко мне!

Вернувшись на свое место, он снова стал рассматривать меня, вплоть до того момента, пока в комнату не ввалился высокий черноволосый детина с костлявой физиономией.

– Капитан… – детектив встал у двери, с любопытством рассматривая меня.

– Дженкинс, у тебя что-то есть по ограблению ювелирного магазина?

– Сэр, только то, что было раньше.

– Значит, ничего. Дверь закрой и садись поближе, – когда детектив сел, капитан продолжил: – Вот этот паренек, что сидит здесь, может решить твою проблему.

– Свидетель? – кисло поинтересовался Дженкинс.

– Нет! – сказал, как отрезал, капитан. – Он просто вместо тебя, недоумка, раскрыл это дело.

– Раскрыл? Интересно, как? – в его голосе было ровно пополам ехидства и удивления.

– Да очень просто, офицер. Мне известно, кто ограбил ювелирный магазин и где лежат украденные драгоценности.

Детектив перестал сверлить меня глазами и посмотрел на капитана:

– Что надо сделать?

– Вот видишь, парень, какие у меня сообразительные детективы. На лету все схватывают, когда дело касается левых денег, а как ловить преступников – они просто сидят и тупо смотрят в потолок. Дженкинс, ювелир застраховал свое барахло?

– Нет, сэр.

– Тогда так. Сейчас ты звонишь ему с моего телефона и интересуешься, хочет ли он получить назад свои вещички. Дескать, воры согласны отдать их за двадцать пять процентов от этой суммы. Кстати, какая там сумма?

– Пятьдесят пять тысяч, – сказал детектив, бросив на меня осторожный взгляд.

– Давайте лучше я сам позвоню хозяину магазина, – попросил я капитана, – а то к тому моменту, когда ваш детектив начнет разговор, сумма может еще уменьшиться, а там и до нуля упадет. Тогда и получать нечего будет.

Капитан с усмешкой бросил взгляд на своего детектива, но тот весело улыбнулся и без малейшего чувства стыдливости сказал:

– У меня всегда на цифры была плохая память, вот и перепутал. Теперь вспомнил. Шестьдесят восемь тысяч долларов. Так я звоню?

Спустя двадцать минут напряженного спора детектив положил трубку и вытер пот со лба.

– Вы сами все слышали. Пятнадцать процентов и ни цента больше. Так что будем делать?

– Где находится ювелирный магазин? Я туда принесу драгоценности.

Капитан переглянулся с детективом. Парнишка действительно странный. Знает, где украденные драгоценности, но не знает, где находится магазин.

– Мы еще не решили вопрос с нашим процентом.

– Пятнадцать процентов – это десять тысяч. Семь тысяч я забираю себе. Вы получаете все остальное и раскрытое дело. Хозяин, я так понимаю, заберет свое заявление.

– А не слишком ли жирно будет для тебя, паренек? – детектив встал и навис надо мной.

– Только не надо пытаться меня запугать. Имена сенатора Вильсона и специального агента ФБР Бигли вам что-то говорят?

Капитан снова переглянулся с детективом.

– Мы-то знаем этих людей, а вот тебя мы первый раз видим, – жестко сказал капитан.

– Я помог этим людям сегодняшней ночью.

Капитан прекрасно знал, что произошло этой ночью, причем все это было тесно связано именно с этими людьми. Теперь он был уверен, что подросток не врет, а неприятности ему были не нужны.

– Привезешь драгоценности… – капитан сердито смотрел на растерянного детектива, пока тот не сообразил, что ему надо сказать.

– Там бар рядом. «Хромой индеец». Буду ждать тебя там.

– Приеду через два часа.

Приехал я на полчаса раньше назначенной встречи. Отпустив такси, следующие двести метров до бара я решил пройти пешком. Заглянул в пару переулков, прошелся мимо ювелирного магазинчика, бросил взгляд на витрины бакалейной и овощной лавок, а затем в точно назначенное время вошел в бар.

Дженкинс сидел у стойки так, чтобы видеть каждого входящего в помещение человека. Увидев меня, встал с табурета, кинул на стойку банкноту и пошел ко мне. Кроме него в баре сидело пять человек. Четверо из них были мне незнакомы, зато пятого я уже видел. Это был нечистый на руку, как его охарактеризовал Шпиц, бывший коп Дон Даггерт. Мое предположение оказалось верно. Стоило одной из копий допроса Микки Кинли попасть в Управление полиции, как трое полицейских, осведомителей гангстера, были сразу вызваны к начальству, где им предложили сдать значки и оружие. Даггерт, зная о смерти Кинли, даже спрашивать не стал о причине, просто положил на стол полицейский значок и ушел. К тому же он понимал, что ему сейчас лучше уехать из города, но, живя на широкую ногу, он ничего не откладывал на черный день, поэтому, когда ему позвонил его приятель детектив Дженкинс, он сразу дал свое согласие. Ограбить пятнадцатилетнего паренька? Нет вопросов.

Я скользнул по бывшему детективу быстрым взглядом. Вопрос, что он тут делает, даже не возник, стоило мне его здесь увидеть. Я прекрасно его запомнил в то утро. На нем сейчас был другой, дешевый темно-серый костюм и светло-серая шляпа, а вот дорогие кожаные туфли ручной работы были те же.

«Ты-то мне и нужен. После таких совпадений хочется в чудеса верить», – подумал я, как только его узнал.

– Здесь все? – спросил Дженкинс, бросив жадный взгляд на сумку.

– Все.

– Здесь подождешь, или пойдем вместе?

– Вместе. До магазина.

Не доверял я детективу, не стесняясь это показывать, но его, похоже, это совсем не волновало. Перед самым магазином я передал ему сумку и проводил взглядом до самой двери. Ждал Дженкинса не меньше часа. Вышел тот из магазина довольно быстро, держа в руке бумажный пакет. Судя по его довольной физиономии, было видно, что сделка прошла гладко. Бросил быстрый взгляд по сторонам и, хитро улыбаясь, сказал:

– Садись в машину. Тут недалеко есть спокойное место, где я отдам твою долю.

– Может, просто в машине? – предположил я, разыгрывая дурачка.

– Люди по улице ходят. Садись. Это недалеко, вон там, – и он показал на улочку, ведущую в сторону.

– Можно и там, – легко согласился я.

Он завернул в переулок, остановился, заглушив мотор. Дележ произошел быстро, так как деньги были уложены в пачки по тысяче долларов.

– Как договаривались?

Я только успел кивнуть головой, как детектив сказал:

– Выходи, парень.

– Вы меня не подбросите?

– Нет, – жестко бросил он. – Давай живее. У меня дел по горло.

Мотор взревел, я вышел, хлопнул дверцей. Теперь только нужно было дождаться Дона Даггерта, который должен был появиться прямо сейчас, если я правильно все просчитал. Я не ошибся. Не успел Дженкинс свернуть за угол, как раздались быстрые шаги, и из-за угла торопливо вышел Даггерт. Для представления он нацепил на лицо маску жесткого и сурового служителя закона.

– Стоять! Полиция! – крикнул он сразу, как только завидел меня.

В ответ я нарисовал на своем лице испуг:

– Что случилось, офицер?

Он с ходу показал мне фальшивый полицейский значок:

– Я получил данные о незаконной сделке и теперь вынужден тебя задержать.

Его подельник предупредил о том, чтобы он был настороже с этим непонятным мальчишкой, но сейчас бывший коп видел перед собой только испуганного подростка.

– Что у тебя в руке?

– Это? – наивно спросил его я, изображая полную растерянность.

– Это, – с насмешкой ответил бывший полицейский. – Давай сюда.

В следующую секунду брошенный пакет с силой ударил ему по носу, отвлекая его внимание, поэтому он не видел молниеносного движения кулака, который выбил из него на какие-то мгновения сознание и воздух. В следующий миг я оказался за его спиной. Резкий рывок, хруст шейных позвонков, судорожная конвульсия. Отпустил руки. Тело бывшего детектива мешком свалилось на землю. Быстро оглянулся по сторонам, затем подобрал рассыпавшиеся деньги, снова завернул в бумагу и торопливо зашагал прочь.

Уже сидя в такси, я представил испуганное и удивленное лицо детектива, который обязательно вернется в тот переулок, после того как ему надоест ждать своего подельника в условленном месте, и довольно улыбнулся. То, что он не доложит об этом случае капитану, я был уверен на девяносто пять процентов. Парень пришел прямо к капитану, значит, у них есть какие-то общие знакомые. К тому же капитан, жесткий мужик, сдал назад, стоило ему узнать, что сосунок знаком с сенатором и федералом. В другой раз он бы не стал связываться со странным парнем, вот только сделка совершенно незаконная. Куда он побежит жаловаться? Даже пусть прибежит к капитану, только что он ему скажет?

Мне нетрудно было проследить за ходом мыслей детектива, которые были под стать тупому плану ограбления. Когда он увидит труп Даггерта, то очень сильно испугается, а страх в таких случаях – очень полезная вещь, которая дает четкое понимание того, что некоторые вещи надо забыть, причем навсегда.

Я постучал в дверь номера.

– Кто там?! – послышался взволнованный голос Оливии.

– Открывай.

Увидев у меня в руке бумажный пакет, девушка облегченно выдохнула воздух и сразу спросила:

– Как все прошло?

– Может, ты все же пригласишь меня пройти в комнату, – недовольно сказал я.

– Извини, я переволновалась. Входи быстрее.

Стоило мне войти в номер, как из-за стола вскочила Фиби и уставилась на меня с жадным любопытством. Аккуратно положив сверток на стол, я сказал:

– На этом все, милые. Я свое дело сделал. Дальше по жизни плывите сами.

– Здесь сколько? – быстро спросила Оливия, подходя к столу.

– Семь тысяч. Сразу скажу: себе не взял ни цента. Остальные остались в полиции в обмен на то, что дело закроют и вас к нему не привлекут.

Пока Оливия разворачивала сверток, ко мне подошла Фиби, проведя пальчиками по моей щеке, сказала нежным голоском:

– Ты очень милый, мальчик.

Я усмехнулся:

– Не подлизывайся, девочка. Слишком много от вас хлопот. Удачи вам, подруги.

Эпилог

– Хорошо-то как, – Макс приподнялся, опершись на локоть, скользнул взглядом по фигуре своей подруги, лежащей на соседнем шезлонге, посмотрел на гладь океана и только тогда повернул голову ко мне. – Знаешь, Майкл, я даже не помню, когда мне так было хорошо.

– Вот, а ты не хотел ехать. Просто идеальный отдых. Солнце, океан и тишина.

– Только после сумасшедшей работы в казино можно по-настоящему оценить тишину и спокойствие, – неожиданно изрек Макс.

– Океан и тишина – это, конечно, хорошо, вот только мне очень интересно, как Майклу достался этот мотель? – раздался ехидный голос Евы. – Приехал мальчик в Майами отдохнуть, а тут ему взяли и подарили целый мотель. Причем не просто одно здание, а вместе с большим участком земли. Может, мне кто-нибудь скажет, где делают такие подарки? Если надо, я даже могу там постоять в очереди.

Женщина повернулась к нам, при этом закрытый купальник еще резче обтянул ее тело, очертив все соблазнительные выпуклости и изгибы. Несмотря на свои тридцать восемь лет, Ева сохранила хорошую фигуру. Даже легкая полнота ее не портила, придавая лишь больше шарма ее внешности.

– Просто помог одной семье восстановить справедливость, а они мне в ответ сделали вот такой подарок.

Услышав мои слова, Макс, зная, на что я способен, хитро усмехнулся:

– Милая, ты разве не знаешь, что Майкл у нас почти как герой из комиксов. Как кому-то надо восстановить справедливость, так сразу к нему обращаются.

Рассказывать то, что произошло на самом деле, не имело ни малейшего смысла. Макс, зная меня, предпочитал исходить из русской пословицы «меньше знаешь, лучше спишь», а Еве знать это просто не нужно. Вот о знакомстве с супружеской четой Вильсонов мне пришлось рассказать, так как я оставил им телефон «Оазиса». Во-первых, такими связями не бросаются, а во-вторых, мне не хотелось видеть, как Макс будет реагировать на неожиданный звонок из Вашингтона. Упор в своем рассказе я сделал на случайной встрече с этой супружеской парой и моем сходстве с их погибшим сыном. Никаких лишних подробностей. Макс при этом многозначительно похмыкал, что означало, он не сильно верит моим словам, зато Ева сразу заинтересовалась возможностью побывать в высшем обществе, поэтому мне пришлось пообещать, что при случае я позвоню леди Вильсон.

– Так оно и было, как Макс сказал, – подтвердил я слова «дяди», затем потянулся к легкому переносному столику, где взял запотевший стакан с апельсиновым соком и с удовольствием сделал несколько мелких глотков. Ева, увидев, с каким наслаждением я пью холодный сок, скомандовала:

– Макс, налей-ка мне лимонада. Я просто умираю от жажды.

Бывший полицейский, несмотря на крупную фигуру и намечающееся брюшко, легко вскочил со своего шезлонга. Налив себе и подруге из кувшина лимонад, он подошел к Еве со стаканом. Женщина села на шезлонге.

– Спасибо, – взяла запотевший стакан, отпила сразу половину, потом сказала: – Честно говоря, мне тоже здесь нравится. Зелени много. Свой пляж. Мне будет грустно, когда придется отсюда уезжать.

– Мне тоже здесь нравится, – поддержал свою подругу Макс. – Вот только мотелю требуется хороший ремонт. А так все здесь есть. Свой пляж, большой зеленый участок, пристань. Хочешь – купайся, хочешь – рыбу лови. Я не делец, но если к этому делу подойти с умом, думаю, что здесь можно заработать хорошие деньги.

– Конечно, не делец, так как не подумал, сколько денег придется сюда вложить! – тут же поддела своего любовника Ева.

– Чего мне об этом думать, пусть Майкл голову ломает, – при этом Ругер с усмешкой посмотрел на меня. – Ведь это ему подарок сделали, не мне.

– «Дядя», мы с тобой одна семья, – хитро улыбаясь, заявил я. – Как ты смотришь на то, если я этот мотель перепишу на тебя?

– Как тебе такая дурацкая мысль могла в голову прийти?! – искренне возмутился Макс, который негативно относился к бизнесу, если тот в какой-то мере его затрагивал. Ему просто претили всякие договоры, накладные, переговоры.

– Макс, бери. Если надо, я тебе помогу, – тут же влезла в наш разговор Ева. – Это не так сложно, как кажется.

– Нет, это значит нет, – сказал, как отрезал, бывший детектив.

– Кстати, Майкл, что ты собираешься с «Русалкой» делать? – поинтересовалась у меня Ева.

– Понятия не имею, но думаю, что у тети Евы уже есть какой-то хитроумный план.

– Опять смеешься, негодник! Тетя… Это надо же придумать! Макс, срочно займись его воспитанием, – и на лице Евы появилась хитрая улыбка.

– Да он сам кого хочешь воспитает, – Ругер повернулся ко мне. – Кстати, Майкл, хочу тебя спросить, а что ты собираешься делать со складом сигар?

– Я их уже почти продал, «дядя». Сегодня вечером заберут. За половину цены.

– Это же незаконный товар, который надо было сдать государству, – попытался на меня надавить Макс. – Ты разве не понимаешь, что твои действия незаконны?

– Почему? Я их просто нашел. Они валялись, совсем никому ненужные, в кладовке моего мотеля. Придя в кабинет, я честно спросил у управляющего мотелем: твои коробки с сигарами? Он сказал, что понятия не имеет, откуда они взялись. Что прикажешь делать?

– Майкл, я знаю, что ты мастер выкручиваться из любых положений, но если ты будешь продолжать так и дальше, закон рано или поздно тебя настигнет.

– «Дядя», да ты посмотри, что вокруг делается! Все кругом берут взятки и воруют! А те люди, которые не берут взятки, просто считают, что их услуги стоят дороже. Все дело в цене. Да ты обо всем этом и сам прекрасно знаешь.

Макс ничего говорить не стал, просто громко хмыкнул, тем самым выражая свое несогласие. Несмотря на очевидность моих доводов, когда мы с ним спорили на эту тему, он каждый раз возражал. Вот такой он честный и принципиальный человек.

Ева с явным интересом прислушивалась к нашему разговору, бросая быстрые взгляды то на Ругера, то на меня. Она сравнительно недавно стала подозревать, что между этими двумя людьми, может, и есть родственная связь, но по большей части их связывали странные деловые отношения. Даже эти скользкие, ничего толком не говорящие фразы, которыми они сейчас перебросились, подтверждали ее давние подозрения.

Склад контрабандных сигар я обнаружил в кладовой после того, когда приехал осмотреть свою собственность. Честно говоря, я рассчитывал увидеть пустой мотель, но оказалось, что в нем живут люди. Три контрабандиста, включая управляющего отелем, и две кубинки из последней партии беженцев с Кубы. Стоило им сказать, зачем я приехал, как на их лицах сначала появились издевательские улыбки, затем пошли в ход грубые шутки. Паренек явно испугался, чем еще больше насмешил мужчин, вот только вместо того, чтобы убежать, угрожая полицией, он быстро и умело разделался с тремя крупными мужчинами, которые до этого считали, что умеют драться. Они не просто признали его превосходство, но и рассказали обо всех тайниках и секретах мотеля. Правда, для этого мне пришлось им кое-что сломать. Так я узнал, что помимо склада с сигарами в кабинете управляющего находится тайный, встроенный в стену, сейф, в котором лежат сорок три тысячи долларов. Помимо денег, я обнаружил там расписки игроков на сумму около сорока тысяч долларов, а еще бумажный пакет с залоговыми вещами и документами. Золотые кольца, перстни, запонки с драгоценными камнями. Все они имели инвентарные номера из картона, которые были прикреплены к каждому предмету. На обратной стороне картонок была проставлена стоимость каждой вещи. Было еще два тайника. В одном и сейчас хранилось оружие, а второй был пуст. В нем время от времени хранили наркотики. Еще мне досталось два автомобиля, которые в знак особой признательности подарили контрабандисты.

Если с ними вопрос решился довольно быстро, то на кубинок мне пришлось потратить в три раза больше времени. Во-первых, они совершенно не знали английского языка, а во-вторых, были настолько запуганы, что даже глаз не поднимали, когда я пытался с ними разговаривать. Разговор состоялся, когда мне пришлось сходить за переводчиком. Им был управляющий мотелем.

В результате короткого допроса стало ясно, что они оставлены здесь временно, для постельных утех, готовки еды и уборки помещений. На мой вопрос, хотят ли они остаться тут или их отвезти в город, ответили, что если я не против, то они согласны работать на меня какое-то время. С помощью девушек я загрузил контрабандистов в машину, после чего выгреб содержимое сейфа и забрал несколько коробок с сигарами в качестве образцов.

Троицу я выкинул около одной из больниц, предупредив, что если кто-то из них попадется мне на глаза, ему уже так больше не повезет. Как мне показалось, они прониклись моим предупреждением до самой глубины души, хотя вполне возможно, настоящими аргументами их сговорчивости стали переломанные конечности.

Драгоценности, деньги и документы я оставил в банке, а с образцами сигар поехал в ресторан «Серебряный ручей», где шеф-поваром и управляющим был муж Адель. Он мало что понимал в сигарах, но зато для него не составило труда найти для меня человека, который был согласен купить за половину цены всю партию сигар. Обратно в мотель я привез эксперта, который осмотрел сигары и дал оценку, а также двух охранников, нанятых мною в соответствующей фирме. Куда мне было деваться. Собственность она такая – требует внимания и сохранности.

– За полцены это сколько? – сразу поинтересовалась Ева.

– Пять тысяч пятьсот.

– Слушай, Майкл, а ты не пробовал играть в лотерею? С твоей удачей ты каждый день будешь получать главные призы! Это же надо! За полторы недели ты получил в свою собственность мотель, пять тысяч долларов и познакомился с Вильсонами. Макс, почему он у тебя в казино не играет?

– Поэтому и не играет, – усмехнулся Ругер.

– Отдыхать надо с пользой, а иначе какой это отдых, – отшутился я.

Макс поставил на столик недопитый стакан с лимонадом, а потом сказал:

– Эй! Люди! Хватит болтать, пошли лучше искупаемся. Волны нет, вода вон какая тихая. Ну, кто со мной?

– Я уже накупался. С меня на сегодня хватит, – отказался я.

– Я тоже, Максик, не хочу, – отказалась в свою очередь Ева. – Лениво. К тому же нам скоро надо собираться в город, а у меня волосы будут мокрые. Иди один.

– Ну, как хотите, а я искупнусь.

Как только Макс зашел в воду и оказался за пределами слышимости, я сказал:

– Ева, нам надо сегодня предварительно говорить с миллионером. Ты готова?

– Готова, но почему ты не хочешь, чтобы об этом знал Макс?

– Не надо ему знать.

– Пусть так, но ты так и не сказал: откуда у тебя этот камень? Майкл, поклянись, что ты его не украл.

– Чем хочешь поклянусь: я его не крал. Мне его отдал…

– Дай угадаю: один хороший человек.

– Вот и не угадали, мисс Нельсон. Плохой это был человек. Вор.

– Ты этого мне раньше не говорил. Значит, он его где-то украл, и теперь камень ищут.

– Все не так. Этот камень был украден у одной королевской семьи в Европе еще лет тридцать тому назад, после чего его стали считать пропавшим.

– Даже если так, его все равно должны искать.

– Не ищут. Этот камень любовник украл у своей царственной возлюбленной, после чего сбежал в Америку. Тут его и постигла кара.

– Эта кара ты? – уже с усмешкой уточнила заметно успокоившаяся Ева.

– Нет. Ею стала его новая любовница, которая наняла вора для того, чтобы украсть бриллиант.

– Как я понимаю, ты случайно встретил вора на улице и вежливо попросил отдать его тебе, – не удержалась Ева, чтобы не уколоть меня.

– Все так и было, – улыбнулся я.

– Если я все правильно поняла, то здесь, в Америке, у него нет законного хозяина.

– Нет. Да и в Европе, скорее всего, нет. Тридцать лет все-таки прошло.

– Значит я, как юридическая сторона, представляю собой анонимного клиента, который желает продать желтый австрийский бриллиант. Так?

– Все так.

– Теперь осталось определиться с деньгами. Ты ведь до сих пор не сказал, какую сумму хочешь получить за бриллиант?

– Даже не знаю, что и сказать, – я посмотрел женщине в глаза. – Стоимость оказалась больше, чем я ожидал.

– Первый раз я вижу тебя таким нерешительным, Майкл, и это почему-то меня нервирует. Живо назови стоимость бриллианта, пока я окончательно не изнервничалась!

– Полтора миллиона.

– Сколько?! – она вытаращила на меня неожиданно ставшие большими и неприлично круглыми глаза, а затем провела языком по губам, которые вдруг стали сухими. После чего она чисто автоматически опрокинула в себя остатки холодного лимонада, который оставался в ее стакане. Он сумел помочь ей прийти в себя.

– Майкл, ты так шутишь? – еще не веря, спросила она меня.

– Нет, Ева. Скажу сразу: цену назначил не я, а покупатель.

– Бог мой! Полтора миллиона долларов. Это… Это…

– Твои здесь десять процентов.

– Сто пятьдесят тысяч долларов! О, господи! Это просто невероятно! Это… Майкл, а ты не думаешь, что это слишком мало? Учитывая тот риск, которому я подвергаюсь… – владелица юридической фирмы намеренно сделала паузу и выжидающе посмотрела на меня. Эта женщина не могла не попробовать снова выбить из меня денег, уж такая у нее была натура.

– Ева, пожалуйста, не набивай себе цену. Сто пятьдесят тысяч очень хорошая цена за то, чтобы взять на себя чуточку ответственности. Впрочем, если тебя что-то не устраивает, я найду способ решить свой вопрос по-другому, но уже без тебя.

– Ладно-ладно. Но тут, насколько я знаю, потребуется экспертиза драгоценного камня?

– Во втором письме он написал, что на встречу пригласит своих экспертов.

– Да, Майкл, умеешь ты удивить, – женщина посмотрела на меня с каким-то восхищением.

Мы какое-то время молчали. Я лежал на спине, положил руки под голову и смотрел на невообразимо широкую синь океана. Вдруг неожиданно раздался голос Евы:

– Так у тебя действительно нет планов на этот мотель?

Я чуть повернул голову в ее сторону:

– Нет.

– Знаешь, появилась у меня одна мысль. Только для этого мне нужно будет встретиться с одним человеком. Здесь, в Майами… – она на какое-то время задумалась, как вдруг неожиданно ойкнула и села на шезлонге. Я удивленно посмотрел на женщину. – Вспомнила! Только сейчас вспомнила. У нас появился клиент на ресторан. Судя по предварительному разговору, мы можем рассчитывать на двадцать процентов.

– Если так и дальше пойдет, то скоро ты построишь свой собственный отель.

– Если бы некоторые мальчики не жадничали и платили нормальные проценты, то может быть, такое и случилось бы, а так мне остается только мечтать.

Я ничего не стал говорить, но при этом невольно подумал, что у нее с Максом вряд ли что-нибудь получится. Уж больно они разные личности. Она деловая и решительная женщина, которая живет в своем бизнесе, а ему нужна просто жена, дом, уют.

– Майкл, ты о чем задумался?

Я поднял на Еву глаза.

«Да что ж ей все неймется? – недовольно подумал я. – Или это все нервы? Мандраж перед сделкой?»

– Думаю, где большой мешок купить.

– Мешок? Зачем?

– Надо же куда-то деньги складывать.

– Очень остроумно. Ты мне лучше другое скажи. Ты как-то говорил, что в этом ангаре стоят катер и большая лодка. На них можно будет покататься?

– Почему бы нет? Только я не моряк. Меня самого надо катать.

– Вернется Макс, я его спрошу… – Ева села, подняла темные очки на лоб, пристально посмотрела на меня и неожиданно спросила: – Кто ты, Майкл?

«Странно, что она раньше не задала мне этот вопрос».

– Я вундеркинд. Мне все легко дается, я все схватываю на лету. После одного случая, когда получил травму головы, я из простого подростка превратился в очень умного мальчика.

– Как все просто, а все себе голову ломаю, что с Майклом не так, – сейчас ехидства в ее голосе было так много, что хоть ложкой черпай. – Я бы с этим согласилась, вот только как объяснить твой богатый жизненный опыт? Он тебя с головой выдает. Ты всегда четко знаешь, что надо делать. Взять хотя бы эту сделку. У тебя каким-то образом оказывается бриллиант стоимостью полтора миллиона долларов, затем ты находишь на него покупателя. Может, и с мотелем так вышло? Вот ты мне скажи: какой вундеркинд на такое способен?

Я приподнялся и сел на шезлонге.

– Это ты мне скажи, Ева, зачем тебе эта правда? – спросил я, глядя при этом ей прямо в глаза. – Что ты с ней делать будешь?

Когда мне надо, я умею говорить так, что у собеседника холодные мурашки начинают бегать по спине, да и сама постановка вопроса в сочетании с пристальным, жестким и тяжелым взглядом заставила ее опешить, а затем испугаться. Неожиданно в голове у нее мелькнула мысль: а если, он как Макс… убивал людей?

«Недаром от него нечто такое звериное исходит… Если так… О, господи!»

Я уже понял, что сорвался, сказав лишнее, и тем самым испугал женщину, которая на данный момент являлась для меня надежным прикрытием. Нужно было срочно исправлять ситуацию. Быстро придав себе прежний вид, я самым доброжелательным тоном, на который был способен, произнес:

– Извини меня, Ева. Это у меня от волнения.

Ее страх вспыхнул и пропал. Женщина словно очнулась.

«Да что я себе такое навыдумывала! Ему же пятнадцать. Родители жуткой смертью погибли. Да и сам парень крепкий, с кулаками. Боксом занимается, поэтому и взгляд жесткий».

Какое-то время она еще смотрела на меня, потом отвела глаза и тихо сказала:

– И ты извини меня, Майкл. Это все сделка. Когда я очень сильно нервничаю, то могу сболтнуть что-то лишнее.

– Все нормально. Не волнуйся, все у нас будет хорошо. Я тебе это обещаю.

Флибуста

Не ради мести (fb2)

Виктор Тюрин
Профессионал. Не ради мести

* * *

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Эпилог

Оглавление

Флибуста

Не ради мести (fb2)

Виктор Тюрин Профессионал. Не ради мести

* * *

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Эпилог

Оглавление

Виктор Тюрин
Профессионал. Не ради мести