Сказ о жар-птице (fb2)

- Сказ о жар-птице 459K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дина Миленина

Дина Миленина
Сказ о жар-птице

Знаете, как бывает, холера — она всегда не вовремя. Я пришел в Куличи два дня как, когда у меня уже закончились деньги. Комнату на втором этаже генделыка, где я остановился, нужно было оплачивать каждый день. Два дня мне везло: в первый я отдал то, что у меня было с собой, а во второй выиграл в карты у одного пьяницы. Вот пришел третий день и я, господа, рассчитывал на свою удачу. И зря, капризная она барышня, чуть не так посмотрел и все, нету.

— Ты нам про удачу не заливай, видели мы твое цыганское счастье, — крупный, похожий на неотесанный лесной валун хозяин хмельного заведения, с которым я уже битый час играл в карты, ловко тасовал засаленную колоду толстыми пальцами. Я попал в засаду. Правду говорят — недооценивать соперника значит сделать первый шаг к проигрышу.

— Господин милейший, так ведь это совсем другое дело. Там я играл с деревенскими дурачками, а тут и уступить профессионалу не стыдно.

— Хорошо поет, — ухмыльнулся мой собеседник и кивнул на меня кому-то из собравшихся вокруг нас зевак. — Спой еще, птенчик, тогда может и долг прощу.

— Так и быть, только подлейте в кружку. Хотите верьте, а хотите нет, да только видел я настоящее чудо.

Хозяин генделыка фыркнул в усы и скрестил на груди огромные ручища.

— Ладно, налейте ему еще, пусть болтает. Только чтоб долгая байка была, — наказал он грозно.

Собравшаяся вокруг меня толпа охмелевших зевак, которые то и дело заказывали себе выпивку, явно способствовала хозяйской щедрости.

Значит, пришел я в Куличи три дня назад и, как было упомянуто, средства мои подходили к концу. Народ там, хоть и поскромнее будет здешних господ, но тоже истории мои слушал, и публике они пришлись по нраву. Вот я и рассчитывал, так сказать, на их ко мне благосклонность. Да только на третий день всем стало не до того.

По округе разнеслась весть — сгорел купеческий дом. Господин Вуйчик с женой, чей дом пострадал, в то время был добр отсутствовать, а потому сами они остались живы-здоровы. Ну как, здоровы, от удивления супруга его слегла в постель и почти не вставала, а самого его тоже чуть удар не хватил. Благо с собой у них был товар, выкупленный за время поездки. Они его быстро сбыли и кое как встали на ноги. Но это уже вторая история, конечно. В тот день мы этого всего не знали. Все бегали, метушились, глаза выпучены, только и разговоров что о пожаре. Я решил времени не терять, ухо востро, авось складная история будет. Так и вышло.

Вечером решено было провести собрание. Хоть я и был только гостем, но меня тоже пригласили послушать. Ну, может не прям звали, но гнать тоже никто не стал. Значит пришел господин Вуйчик, один, без супруги. Детей у них тоже не было, родители в соседнем селе, да и старики уже. Потому надо было погорельцам как-то помогать общими силами.

Пока суд да дело стали искать очевидцев. Дом их стоял чуть ли не у самого болота, которое местные называли Стылым озером. Хотя Куличи они все на том болоте стоят и только дома на холмиках потихоньку сползают. Ну, в общем, нечему там гореть было. Ни желтой травы, ни засухи, ни ветров не водилось. Значит может поджег кто, завистники какие. Народ заволновался, стали всех подозревать, а потом Миколка — младший сын поповский — говорит, что мол видел в камышах недалеко от дома Вуйчиков птицу. Была она с его слов огромная, глаз как бусины калины, а перья не то золотые, не то костром горят. Ну поп своего сыночка быстро умолкнуть заставил и домой погнал.

Только толпа заволновалась еще больше. Одни стали говорить, что то жар-птица была, другие — что это все сказки и в них только детвора верит. Погудели, покричали, чуть до драки не дошло. Потом решили, что поживем — увидим, а Вуйчикам помочь надо и разошлись поздно ночью. Шел я обратно расстроенный и не только тем, что без гроша остался. Мне особо что-то в этом рассказе не понравилось, а на следующий день оказалось, что не мне одному.

Я пошел на пепелище прямо утром, чтобы посмотреть, может нужна моя помощь, а может что целое осталось, а хозяевам уже не нужно — в общем, по делу. Ну и встретил там главного героя этой повести. А как вы думали, что это буду я? Еще чего! Одно дело геройствовать, другое — о том рассказывать.

Так вот, когда я пришел, там уже кто-то был до меня — Богдан Ситар. Стоял он там со своим братом Демьяном и толковал о чем-то. Я их знал, потому как давеча на собрании они выступали. Демьян говорил громко, но я издалека не расслышал, пока осматривался. Потом рукой махнул и ушел, Богдан один остался. Ценного ничего не нашлось, ну и я от скуки решил завести разговор.

— Богдан стало быть?

— Ну я буду, — отозвался тот не особенно дружелюбно. — А ты кто такой?

Богдан не был одним из моих слушателей, да и по словам местных отличался странной привычкой хмельного в рот не брать. Сложно бывает трезвый народ разболтать, но мы и не такие крепости брали.

— Да я в Куличах заезжий, в гостях тут. Такое несчастье приключилось, — я кивнул в сторону почерневших развалин. — С чего вдруг? Авось и правда что-то нечистое, — то я добавил скорее для поддержания беседы, чем от чистого сердца, но тут Богдан нежданно клюнул и дальше все пошло как по маслу.

— Считаете то жар-птица была? — обратился он, глядя прямо мне в глаза, но теперь уж с любопытством и расположением.

Стоит оговориться, что хотя в вашей стороне это всего-лишь байка, но там, где посуше и поровнее, о жар-птице ходят страшные толки. Что, мол, птица эта приносит несчастье и гибель, сжигая урожаи и дома. Проходя через южные селения я о ней не раз слышал.

— Откуда ж ей взяться так далеко на севере? У вас хоть и красота неописуемая, но одни болота и дожди.

— Да от ведьмы, которая за Стылым озером живет. Ее то птица, — с полной серьезностью ответил Богдан. — Поссорились с ней Вуйчики. Их псина ведьмину кошку задрала, вот она и мстит им. Я то случайно знаю, слышал как она проклятья сыпала на их головы.

— Нельзя это так оставить. А вдруг ей еще кто дорогу перейдет, так что, раз ведьма, то останется ненаказанной?

— А тебе что с того? Ты парень не местный, завтра своей дорогой пойдешь, а нам тут жить.

— Ну значит я с ней пойду и поговорю, раз с меня спросу не будет.

На самом деле то я храбрился, чтоб меня Богдан за пустомелю не посчитал. Но к ведьме у меня свой интерес был идти — это ж какая история, настоящая ворожея держит в страхе всю деревню и у меня в знакомствах! Богдан, раз такое дело, видать тоже не захотел в грязь лицом, ну и собрался со мной идти.

На другой день мы оба встретились на том же месте. Нам предстояло аккуратно обойти болото, чтобы перебраться на другую его сторону и нигде не увязнуть. Мне повезло, что Богдан за мной увязался, потому как сам я не подумал заранее, что через трясину идти не так и легко.

По дороге разговор завязался, из которого я узнал, что вся семья Ситарева плотники как отцы и деды их, хозяйство у них небольшое, один дом, а ртов много. У Демьяна уже своя жена есть, он из них самый старшой. Два других брата холосты, все невест выбирают и работать не любят, а больше любят охоту и пропустить стаканчик. Богдан — молодший из братьев, работает с отцом и Демьяном. Сестрица у них есть, ее замуж выдали весной и семья вздохнула с облегчением — один ртом меньше.

За разговорами и время скоротали. Вышли к лесной опушке, где стояла маленькая неказистая хатка. Из трубы шел дымок, значит хозяйка была дома. Тут руки мои похолодели и я призадумался, что мы ей скажем.

— Погодь, — сказал я Богдану, пока мы еще не вышли из-за деревьев. — Давай так, я сам с ведьмой поговорю, а ты всем моим словам вторь и говори, что так и было.

— Зачем это? — удивился тот.

— Ну вот ты много раз с ведьмами говорил?

— С этой бывало.

— Оно и видно, какие вы тут все ученые в этом деле. Так заболтать умеете, что дым с ушей.

Богдан нахмурился, но спорить не стал. А у меня созрел план.

Мы постучались и дверь открыла молодая барышня, которую я поначалу принял за дочку, ученицу, в крайнем случае прислужницу.

— Здоров, ведьма, — буркнул Богдан и, не дожидаясь приглашения, вошел в дом.

— Здоров, Ситар, — ответила та, скрестив руки на груди. Кисти у нее были красными, будто обожжёнными, что особо заметно было на фоне бледной кожи, пальцы худые и длинные. Волосы — кудрявый пожар. Ну точно она жар-птица, подумал я тогда. — Да ты не один пришел. Кем будете? — обратилась ведьма ко мне.

Весь мой план с головы вон под ее взглядом. Как-то расхотелось мне льстить и утаивать, я открыл рот и с него полились совсем не те слова, что я задумал.

— А я мастер словесности, но это если красиво, а вообще пустомеля и оболтус, если честно. К вам пришел, чтобы посмотреть на ведьму настоящую, вот, — после этих слов я почувствовал жар на щеках и понял, что пропал совсем.

Ведьма смотрела на меня секунду молча, а потом громко и долго расхохоталась.

— Богдан, что ж ты не сказал, что привел комедианта, — спросила она, утирая слезы и явно смягчилась. — Чего вам, молодь? Травы, порошки, — она повернулась и глянула на меня с прищуром, — жабью невесту?

Ситар посмотрел на снова покрасневшего меня, вздохнул и понял, что надо брать дело в свои руки.

— Вчера Вуйчиков дом сгорел. Твои проказы?

— Проказы? — возмутилась ведьма. — Хорошенькое дело, людей сжигать.

— Они живы остались. Если б ты сожгла — знала бы. Стало быть не ты это, — рассудил Богдан.

— А как вас зовут? — вмешался я в разговор. — А то мы все ведьма то, ведьма это.

— Олеся, — она взметнула волосами и подошла к печи, чтобы бросить туда пару дровишек. — Садитесь, чего стоять.

Мы сели, Олеся стала греть воду в чайнике и доставать к столу какие-то сушеные ягоды, яблоки, груши и прочую лесную снедь. Я тогда решил, что от того она такая и тощая, что одними сушеными сморчками питается, о чем ей сразу и сообщил. Ведьма захохотала во второй раз, назвала меня забавным и мне как-то расхотелось вообще подавать голос.

— Жар-птицу видели, — коротко сообщил Богдан. — Около Стылого озера. Поговаривают, конечно, что она всему виной. Ты бы знала, если б пришла на собрание.

— Я и так знаю, — отозвалась Олеся. — Больно меня ждут на том собрании, чтобы туда приходить. Про птицу эту слыхала, — при этих словах она поморщилась от неприязни. — Не моя она, Богдан, и думать не смей про меня такое. Бродит тут что-то. Мне оно не по зубам, вот я и затаилась.

— Ага, ждешь, пока за тобой придут, — возмутился Ситар. — Отсиживаешься, пусть другие страдают.

— Сам не знаешь, о чем говоришь, — зашипела Олеся.

Чай пили в тишине. Мне бы и хотелось что-то сказать, да только боялся опять оплошать. Только перед самым уходом ведьма как-то странно глянула на Богдана и сказала ему: "не знаю я ответа на твой вопрос, это не правда и не ложь и я ничем тебе помочь не могу".

Потом Олеся провела нас за дверь и мы поплелись обратно. Едва переступив порог я почувствовал как легче дышать стало.

— Что это такое было? — я рискнул заговорить снова.

— Ведьмино колдовство, что еще, — Богдан был еще более мрачным, чем когда мы пришли. — Ей неправды не скажешь, чары такие. Да только и она врать не может.

— А ты не мог раньше сказать?

— Да ты б видел рожу свою напыщенную, — он вдруг начал смеяться. — Да я, да всех уболтаю, а вы остолопы с ведьмами говорить не умеете. Вот забава, правда комедиант!

— Балда, — надулся я и пошел вперед.

В лесу сгущались сумерки и постепенно становилось так тихо, что слышно было только ветер в кронах и как ломаются крошечные веточки под ногами. Идем и вдруг на середине пути слышим шорох в кустах неподалеку. Мы сразу напряглись, встали и давай светить в ту сторону фонарем, что Богдан взял с собой. А там ничего. Ну мы и пошли дальше чуть быстрее, только как-то жутко стало.

Тут смотрим — впереди свет. И странный такой, будто кто прыгает с фонарем с кочки на кочку. Мне нут совсем страшно стало, а Богдан как рванет вперед за тем светом. Я как дурак остался стоять в темноте. Представьте себе только: один, посреди болота. Стою кличу его по имени — никого. И вдруг снова шорох, совсем близко, да прям за спиной моей. Оборачиваюсь — сидит на ветке. Огромная. Глаза — бусины калины. Перья полыхают жаром. Я как заорал! Развернулся и давай деру.

Бежал быстро, перескакивая в темноте что только мог, да там участок такой был, самый противный. Ну у меня нога и соскользнула. Увяз, не могу вытащить. Я давай опять Богдана звать и к смерти готовиться, потому как, напомню: лес, ночь, я один, позади птица проклятая, а нога в трясине. Едва успел мой нерадивый знакомец на помощь.

Прибежал и давай спрашивать, чего это я тут прохлаждаюсь. Я хотел его тем фонарем огреть, да не стал в благодарность за спасение. Богдан как услышал про жар-птицу, схватил меня под руку и давай бежать. Думал сейчас вместе в болоте застрянем, но он от страха аж летел.

Из леса мы сразу в генделык пошли, где я остановился. Богдан купил мне выпить, скромный ужин и наказал за то молчать и из комнаты своей ни ногой. Я такой жути набрался, что спорить не стал и до самого утра носа из под одеяла не показывал.

Как рассвело меня разбудил стук в дверь — это пришел Богдан и шепотом попросил еще раз пересказать ему, что я видел накануне вечером.

— Права была ведьма, — заключил он, когда я умолк. — Что-то нечистое в лесу завелось, раз действительно жар-птица тут. Это оно ее и привело.

— Какое такое оно? — спросил я, пока у меня волосы на затылке ставали дыбом.

— Колдун другой, али черт, поди их разбери. Одной хатой это не кончится. Если Олеся хочет пересидеть и надеется, что ее беда стороной обойдет, то я сидеть не стану.

— И что ты сделаешь? Жар-птицу поймаешь?

— Нет, — Богдан мигом посуровел и посмотрел мне прямо в глаза. — Я ее убью.

От его взгляда у меня внутри все похолодело. Я сглотнул и добавил чуть меньше решительно:

— Я тебе помогу.

Ой не знаю, на кой мне понадобилось тогда сказать это. Четырежды я пожалел еще утром, шесть раз в обед и четырнадцать к вечеру. Хотел было сказать, что ну его, не герой я и нечего себе придумывать. Поти в полночь явился Богдан и сказал, что знает, как проклятую птицу изничтожить. То меня так поразило, что я мигом забыл план побега и хотел сейчас же узнать подробности.

Оказалось ведьма таки решила помочь и зачаровала Богдану лук и стрелы. Правда всего три, на большее у ней колдовства не хватило, ну или что-то такое. Выглядели они обычно и ничем зловещим от них не веяло.

Значит надо было идти нам на охоту. У меня опять мурашки забегали, но что-то такое было в Богдане, что не меньше ведьминых чар меня беспокоило. И я согласился.

Спустились вниз, где меня вовсю ждали мои новые знакомцы, уже изрядно охмелевшие. С меня затребовали новых историй, но я отказался, сказав, что ныне работаю над чем-то особым, что любезной публике наверняка понравится. Еле как отпустили, сами понимаете, ну не шло у них там без меня веселье.

Мы с Богданом сели в сторонке и давай план обсуждать, как мы жар-птицу выманим. Вдруг слышим — шум на улице, голоса какие-то. Тут забегает Демьян — старший сын Ситарев и кричит, что пожар.

Все разом вскочили с мест и повалили прочь. Оказалось, горит еще дом. На сей раз мы то зрелище застали. Огонь был страшный. Ревело пламя ненасытное, кидало в пасть свою все, до чего могло дотянуться. Кричали женщины, плакали дети. Все сбежались на пожар. Кто с ведрами, расплескивая половину воды еще по дороге. Кто просто стоял как Демьян, схватившись за голову. Мы с Богданом глянули друг на друга и сразу все поняли. Молча двинулись в сторону Стылого озера.

Шли снова по тишине и прислушивались к каждому шороху. Долго шли, пока не заметили снова огонек вдалеке. На сей раз никто не бежал. Аккуратно подобрались поближе, почти к самой воде. В ее глади, там где самая глубина, отражался ровный свет огонька. Вдруг увидели какое-то движение в стороне.

Кто-то шел у кромки озера. Подошли поближе и спрятались за деревьями. Шла там барышня. Молодая, тощая, будто из еды у нее одни сморчки сушеные. Волосы длинной копной рассыпаны по плечам.

— Стой! — закричал Богдан, когда она по колено зашла в воду.

Я бросился за ним и догнал, когда он уже натягивал тетиву лука, целясь прямо в огонек на середине озера. Он не попал. Я хотел схватить Олесю, которая в воде была уже по шею, но Богдан удержал меня, крепко перехватив поперек туловища.

— Утонешь, дурень!

— Скорее, — кричал я, — надо ее вытащить, ведьма нам поможет.

— Нет у нас больше ведьмы, — прошептал Богдан и потащил меня обратно к деревьям.

***

На утро все скорбели о сгоревшем доме. На сей раз умер и хозяин — он первым ушел с генделика как узнал, что историй я рассказывать в тот вечер не буду. Пришел домой и уснул. Говорят, что хотел закурить перед тем, поджег папиросу и его сморило. Такова была общественная версия событий. Но мы знали правду.

Оставалось еще две стрелы. Больше нельзя было допустить нового пожара. Раз оно начало забирать и жертвы, значит аппетиты его росли. В селе поползли разговоры. Кто-то верил в историю с папиросой, а кто-то настаивал на нечистых силах. Стали собирать отряд добровольцев, чтоб с огненными бесами бороться.

— А они их видели, тех бесов, — бурчал Богдан и точил свои стрелы.

Демьян, брат его, на то только фыркал и говорил, что в герои только дураки лезут, которым жить надоело. Но на собрание для организации дружинных отрядов пошел вместе с нами.

Там все в основном гнули грудь колесом и кичились своими подвигами. Кое как решили, кто в какую очередь пойдет в обход по селу. Обходы решено было делать каждую ночь как стемнеет и дежурство длилось до утра. Наша с Ситарами очередь была через неделю.

Как ни странно, до той поры все было тихо. Слишком тихо. Настолько, что мне это не нравилось. Что бы не посылало проклятую птицу — оно притаилось и ждало. Нас.

В ночь дежурства мы собрались у дома Ситарей. Богдан взял с собой стрелы, а Демьян нож. Оба считали друг друга глупцами. Я шел за компанию.

Поначалу ничего не происходило, но я чувствовал сердцем и печенкой — что-то будет. Ближе к полуночи оно случилось. Забил церковный колокол. Пожар начался там. Сбежались, казалось, все Куличи. Снова ведра, крики. Подоспели другие дружинники и стояли в стороне. Суета творилась невообразимая. Кто-то сказал, что внутри остались люди. Поп и его семья. Стали говорить, мол не могли, их видели где-то в другом месте.

И тут поповский сынишка Миколка, который про жар-птицу первый сказал, вылез на крышу. Все стали кричать, чтобы прыгал, но мальчонка, видать, боялся высоты больше, чем пожара. Огонь подбирался к нему все ближе и почти лизал пятки. Богдан натянул лук во второй раз и выстрелил в крышу. Та перестала гореть и пламя, будто пристыженное, сошло на стены.

— Прыгай, — закричал он, подбегая ближе.

Мальчик сделал шаг и поскользнулся на пепле и обгоревшей соломе. Он скатился вниз, будто с горки и Богдан поймал его.

Туи и прибежал запыхавшийся, перемазанный сажей Демьян, помогавший таскать воду.

— Наша хата, — только успел сказать он, когда мы с Богданом уже все поняли и понеслись в другой конец Куличей.

Я будто знал, что так все закончится, с самого начала. Понял, когда пошел на пепелище и встретил там Богдана. Когда пошел с ним к ведьме и она сказала те странные слова. Когда он вернулся за мной в лесу. Когда, посмотрев ему в глаза, согласился убить жар-птицу.

Горящий дом был виден издали. Мы бежали так быстро, как только могли. Перед ним стояли два других брата Ситара. Отца с матерью не было.

— Они там остались, — сказал один из братьев и опустил голову.

Дом был объят огнем. Демьян взвыл и сжав кулаки опустился на колени. Я посмотрел на Богдана, уже зная, что он будет делать. Из раскрытой двери на нас глядели калиновы бусины глаз.

Он бросил лук и крепко зажал стрелу в правой руке. Глядя прямо на проклятую птицу сделал несколько шагов. От дома полыхнуло волной жара и я почувствовал неприятный сладкий смрад горелой кожи.

Никто не остановил его. Сама Смерть, и та, не смогла бы. Он вошел в полыхающее пекло и замахнулся рукой. Дверь с громким стуком захлопнулась за ним.

Все смотрели завороженно на утихающий огонь. Из окна стремительно вылетела полыхающая птица и унеслась в темень ночного неба.

— Герой всегда верит, что то его судьба, — вдруг произнес Демьян. — А по мне — ему просто жить не охота.

Больше в селе Куличи уже не случалось пожаров.